Казалось бы – как религиозная тематика может быть так актуальна в XXI веке? Ведь свобода совести стала неотъемлемым правом человека, в том числе и в России. Какие споры и конфликты? Но нет, свободное общество с этим выводом поторопилось.
Вот недавний пример: в некоторых городах, как заметили их жители, появились плакаты со странным содержанием и мистически-религиозной тематикой: портретами царской семьи (разные вариации), текстом «Святые царственные мученики, молите Бога о нас и о возрождении Святой Руси» и сообщением о том, что в это время «…была ритуально убита Царская Семья».
Плакат «Ритуальное убийство царской семьи». Какой невежда это написал, вот вопрос?
Церковь и власти заявили, что отношения к этой рекламной кампании не имеют. Что вполне понятно. Даже не станем говорить о том, что в соответствии с версией большинства иерархов Русской Православной Церкви это было политическое убийство. А совершенно иная точка зрения принадлежит отнюдь не клиру. В качестве примера можно привести мнение только церковного писателя и клирика Грузинской православной Церкви архимандрита Рафаила (Карелина), который придерживается мнения, что расстрел в Екатеринбурге был именно ритуальным убийством. Еще более маргинально звучат теории о мировой еврейской закулисе и заговоре евреев-каббалистов. Кроме того, о ритуальном убийстве говорится в книге М.К. Дитерихса «Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале», в записях монархиста, следователя Н.А. Соколова и фактами из книги британского журналиста Роберта Вильтона «Последние дни Романовых». Излишне говорить, что все эти работы к науке и фактам никакого отношения не имеют, а имеют прямое отношение к больной фантазии, склонности к мистицизму, а для читающих – к падкости на сенсации при невысоком уровне научной эрудиции.
Но вот задаться вопросом откуда это взялось в стране, которая 70 лет ставила и реализовывала задачу формирования фундаментального системного мировоззрения? Почему вдруг около 20% населения считают, что Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот?
Возможно, что идея религиозного воспитания и нравственности, понимаемой исключительно в религиозном ключе, заменяющего знание и факт верой и чудом оказалась для нашего общества путем не к свету, а к мистицизму и суеверию.
Да, данная тема в обществе сейчас не слишком популярна. Но стоит иметь в виду тот факт, что Российская Федерация является светским государством, в котором проживают миллионы неверующих, которым Конституцией гарантировано право оставаться таковыми. Как и верующие имеют право…
Два социальных института выражают мировоззрение и тех, и других: церковь и наука. Государственные институты и гражданское общество, их отношение к этим институтам может формировать вектор развития, определяя будущее народа.
Что же с выбором России?
Социальный институт, чтобы обладать влиянием в обществе, всегда нуждается в экономической и правовой базе. Такая база для церкви была создана уже в 1990-е годы: от 31 декабря 1991 г. № 135-рп «О возвращении Русской Православной Церкви строений и религиозной литературы»; от 31 декабря 1991 г. № 135-рп «О возвращении Русской Православной Церкви строений и религиозной литературы»; от 31 декабря 1991 г. № 135-рп «О возвращении Русской Православной Церкви строений и религиозной литературы». Остается вопрос о собственности и реализации этого права.
В 2000 году юбилейный Архиерейский собор Русской православной церкви направил письмо Президенту РФ В.В. Путину, в котором отметил, что процесс возвращения церковной собственности в России «не только не завершён, но по-настоящему и не начат», и призвал к передаче церкви храмов, икон, святынь, помещений для воскресных школ, богословских учебных заведений, приютов, региональных церковных учреждений, а также земли для монастырского приусадебного хозяйства.
Современная Церковь является полноправным социальным институтом, ей даны в том числе и мощные средства пропаганды. По данным Управления Минюста в Пензенской области на 2002 год действовало 297 религиозных организаций, в том числе 191 православных (64%), 59 мусульманских (20%), 30 протестантских (10%) и 2 иудейских (0,6%). К 2016 году их число увеличилось до 468, в том числе 64% православных, 20% мусульманских, 10% протестантских и 0,6% иудейских. На всех местных телеканалах, в большинстве газет и информационных порталов ежедневно печатаются новости жизни Православной Церкви. При поддержке местных телеканалов, таких как «Экспресс» и 11 канал, снимаются православные телепрограммы, которые в дальнейшем транслируются на телеканале «Союз», который имеется в пакетах всех кабельных сетей города.
Тенденцией последних лет стали и призывы к национальному примирению посредством осуждения сталинских преступление и попытки установления монументов мученикам и новомученикам, пострадавшим от репрессий и революции. Но вот в чем вопрос: может ли это служить основой национального примирения? Не приводит ли это к расколу общества из-за поляризации мнений?
И почему мы не вспоминаем, например, о жертвах многочисленных статей за отступление от православия и мыслепреступления в Уголовном кодексе Российской империи 1846 года («Уложение о наказаниях»): каторга, лишение всех прав, конфискация имущества, заключение в тюрьму или смирительный дом, 50-60 ударов розгами, ссылка в солдаты. Большинство каторжан умирали в течение года после ссылки, многие в пути, а их семьи, оставшись без кормильца, были обречены на нищенство или так же умирали, особенно дети. Увечье людей ударами палкой или розгами в том объеме, который указан в «Уложении о наказаниях», несовместимо с жизнью. Ущерб здоровью, который наносился в ходе наказаний палками или розгами, не позволял бы и дальше «простолюдинам» заниматься физическим трудом, результатами которого жили они и их семьи. Это сотни тысяч людей за столетие. Нет? Это не основа примирения?
Прекрасно, что у нас есть закон, охраняющий «чувства верующих». И отлично, что они могут их выражать разными способами, например, громить художественные выставки (Москва), нападать на правозащитников (Санкт-Петербург), оскорблять людей, не придерживающихся религиозных убеждений (Котлас) и др. примеры. Плохо, что другая часть общества таких прав не имеет. Прокуратура не возбуждает дел по соответствующим фактам.
Важным аспектом взаимодействия церкви, государства и общества продолжает оставаться вопрос передачи в собственность церкви имущества. Увы, правозащитникам, пикетчикам и всем несогласным с передачей объектов государственной и муниципальной собственности религиозным организациям стоять с плакатами можно сколько угодно, но результата не будет.
Ст. 3 ФЗ от 30 ноября 2010 г. N 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» закрепляет норму безвозмездной передачи государственного или муниципального имущества религиозного назначения религиозным организациям. В соответствии со ст. 5 того же закона переданы религиозным организациям могут быть даже объекты культурного наследия. Земельный участок, на котором расположено имущество религиозного назначения, передается религиозной организации в собственность также бесплатно. Правда, в законе указано, что объекты могут передаваться в собственность или в безвозмездное пользование. И еще один важный момент стоит упомянуть: передача религиозным организациям имущества религиозного назначения из государственной или муниципальной собственности соответствует международным обязательствам Российской Федерации в соответствии с Заключением Парламентской Ассамблеи Совета Европы № 193 (1996 г.) по заявке России на вступление в Совет Европы отмечается, что: «10. Парламентская Ассамблея принимает к сведению, что… Россия намерена: … XII) в кратчайшие сроки возвратить собственность религиозных организаций».
Какие уж тут пикеты, да хоть демонстрации…
Для инициирования передачи объекта религиозного назначения в собственность религиозной организации нужно подать заявление в государственные или муниципальные органы, которым объект принадлежит. И согласовать. Причем список оснований для отказа не впечатляет: 1) данное имущество не является имуществом религиозного назначения; 2) заявленная религиозной организацией цель использования данного имущества не соответствует целям деятельности, предусмотренным уставом религиозной организации или федеральным законом; 3) заявление о передаче данного имущества подано иностранной религиозной организацией или ее представительством; 4) решение суда, вступившее в законную силу, предусматривает иной порядок распоряжения данным имуществом; 5) данное имущество находится в безвозмездном пользовании другой религиозной организации.
Владение собственностью, конечно, усиливает позиции социального института, делает его силой, с которой общество и государство должно считаться.
И это очень заметно на примере регулирования отношений государства и науки. Особенно ослабление науки как социального института стало заметно с 2013 года, когда «без объявления войны» была начата реформа Российской Академии Наук, которую не решались трогать ни при какой власти, и которая пользовалась широкой автономией. У нее нет таких мощных инструментов пропаганды, как у РПЦ, количество научных журналов сокращается, количество научных работников сокращается. Число научных обществ и организаций, центров научного и технического творчества даже близко не сопоставимо с приводимыми нами ранее цифрами количества религиозных организаций в той же Пензенской области. Не говоря уже о телевизионных, радиотрансляциях, передаче муниципальных и государственных зданий.
А вот лишение науки как социального института собственности и, как следствие, веса и перспектив в обществе, просматривается достаточно очевидно. Собственность – это основа самостоятельности социального института. Одно из ключевых требований реформы Академии наук было отчуждение права на управление собственностью в пользу специально созданного федерального агентства научных организаций (ФАНО). РАН сопротивлялась, налагался мораторий на отчуждение имущества, президент Путин лично поддерживал эти требования РАН и давал обещания.
И вот результат пятилетней борьбы РАН за свою собственность: согласно распоряжению правительства РФ, «на ФАНО России возлагаются обязанности по исполнению функций и полномочий собственника федерального имущества, закрепленного за указанными организациями, а также полномочия учредителя указанных организаций». ФАНО – теперь собственник. Конечно, это можно понять: надо же чем-то компенсировать потери от передачи объектов и земель религиозным организациям.
Но изменений к лучшему в российской науке не видно. Реакция научного сообщества всецело негативная, все экспертное и научное сообщество высказывалось против реформы, указывая на риски. Но гражданское общество и его мнение не были учтены. Но если для церкви мы паства и тут все ясно, то чиновники – это слуги народа. Но нет, и здесь та же кулуарная политика принятия решений по общественно-значимым вопросам, стратегическим для государственного и национального развития.
Результат: по итогам исследований реформа РАН провалилась. Осталось хроническое недофинансирование, нехватка средств на приобретение приборов и нового современного оборудования, резко упали возможности проведения экспериментальных и экспедиционных работ, передача объектов, принадлежащих РАН, из федеральной в муниципальную собственность. Но ведь и федеральный бюджет не тянет науку, не говоря уже о муниципальном.
Был скандал даже с земельными экспериментальными площадями в Тимирязевской академии. Можно обратить внимание и на проблему Дальневосточного отделения РАН, которое не может закрепить за собой земельные участки, ранее находившиеся в их безвозмездном пользовании. При этом там идет стройка, поскольку эти участки переданы строительной организации для строительства жилого комплекса. Вблизи бактериологических лабораторий и морга. Кроме того, нормативное определение границ строительной зоны в Академгородке не позволяет институтам ДВО РАН улучшать и развивать санитарные зоны и систему защитных мер своих институтов.
Идеология самофинансирования науки является порочной. Во всем мире наука имеет государственную поддержку. А для гуманитарных наук государство — почти единственный крупный инвестор. Но на сегодняшний день в России нет ведомства, отвечающего за развитие фундаментальных исследований и оборонной науки. В основных параметрах бюджета на 2016 год нет вообще строки «наука». Финансирование науки в 2016 году достигло исторического минимума: 306 миллиардов рублей, что на 20% меньше чем в 2015 году, и более чем в три раза меньше, чем в 2012 году. ФАНО России в 2015 году при распределении объемов ассигнований на эти цели реализовало принцип остаточного финансирования. При секвестре бюджета в 2015 году ФАНО сократило объем субсидий на выполнение государственного задания на 5% (3 млрд руб.), а объем финансового обеспечения программ Президиума РАН – на 50% (2,7 млрд руб.). В итоге были снижены объемы финансирования проектов Программ Президиума РАН, выполняемых по таким стратегическим приоритетным направлениям, как исследования в интересах развития Арктического региона, обороны и безопасности, математического моделирования, медицинской тематики. Но вот достижение – в 2017 году появилась новая научная специальность – теология.
Конечно, очевидно, что такое положение требует кардинальных изменений. Сошлемся на мнение известного ученого Л.С. Клейна, обобщившего позиции по данному вопросу: «ввести радикальные меры поощрения бизнеса к инвестированию в науку и образование. Нужно, чтобы бизнес поддерживал университеты, а не церкви. А главное, если государство хочет действительно встать с колен и лидировать в мире, оно должно минимум втрое — вчетверо повысить долю ассигнований на науку и образование. А это значит, перенаправить денежные потоки».
Уважаемое общество, а тот ли социальный институт мы превращаем в клуб по интересам, выбивая у него экономическую основу из-под ног?
Если не реагировать на сложившуюся ситуацию, то в ближайшие годы российскую науку ждет дальнейшая деградация и маргинализация. Оптимизму пока места нет.
Но и для церкви этот сценарий не оптимистичный пока, судя по данным опросов населения. Несколько крупнейших социологических институтов в стране примерно раз в год включают в свой базовый опросный лист (так называемый омнибус) вопросы о религиозной идентификации. Эти опросы давали стабильно растущую в течение двух с половиной десятилетий динамику. В 2008 году показатели сравнялись с желательными для церкви — порядка 63—75% россиян считали себя верующими. И церковь устами патриарха Кирилла признала, что только 10% населения «воцерковлены». В 2010 году число людей, считавших себя православными, по большинству опросов, достигло пика и начало падать. После этого большая часть социологических фондов резко сократила свои исследования в данной сфере или, во всяком случае, отказалась от их публичного анализа и представления. Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ показывает 70,9% на 2016 год. «Ядро» регулярных посетителей церковных служб, во всяком случае, в крупных городах и типичных регионах России составляет примерно 0,5% населения (вот для них-то, конечно, требуется более 40 церквей в одном городе). Они освоили основные церковные практики (участие в литургии, исповедь и причастие) и регулярно их совершают. Остальные - «захожане», наиболее распространенная часть. Вместе с прихожанами они составляют примерно 2-4% населения РФ, которые бывают в храме хотя бы раз в месяц и иногда причащаются. Воспользуемся словами диакона Владимира Шалманова из Георгиевского благочиния Ставропольского края: «Большинство жителей населенных пунктов Георгиевского благочиния, по-видимому, считают себя православными или, по крайней мере, симпатизируют Православию. Однако активные православные христиане (регулярно посещающие богослужения и участвующие в Таинствах) составляют не более 0,4-1% (в селах их доля меньше, в городах — больше) от общей численности крещеных в Православии». Объяснять эти цифры можно по-разному, но наиболее вероятностная интерпретация: «православие» — это способ этнической, а не религиозной идентификации. Религиозная конфессия, с которой себя ассоциируют люди, не всегда позволяет отнести их к верующим: так, в опросе «Левада-центра» 40 % «православных» признались, что не верят в бога. И совершенно очевидно, что к реальным верующим эти цифры отношения не имеют.
Как видим, у обоих социальных институтов – и науки и церкви – довольно много проблем. Вот только одному из них эти проблемы активно помогают решать, а у другой последовательно лишают возможностей сохранения и защиты.
Выбор, видимо, за обществом, гражданским и экспертным сообществом. В большинстве регионов созданы площадки, которые позволяют обсуждать подобные вопросы, находить взаимоприемлемое решение. Вот то направление, в котором стоит двигаться для достижения общественного согласия.
Автор: О.В. Милаева, В.О. Шпаковский
Свежие комментарии