«Герой» – таким был оперативный псевдоним, присвоенный Олегу Пеньковскому англичанами и американцами, – спецоперация наших чекистов, считает Анатолий Максимов. Он сам побывал в шкуре «двойника» – 11 лет играл роль агента Королевской конной полиции (канадской контрразведки). Версия, не принимавшаяся всерьез, получила подтверждение благодаря запискам первого председателя КГБ Ивана Серова, которые нашли замурованными в стену гаража через 25 лет после смерти генерала.
О бывшем полковнике ГРУ Пеньковском, работавшем на англичан и американцев, написаны тома. На Западе он считается человеком, сыгравшим едва ли не ключевую роль в предотвращении ядерной войны. Дескать, не информируй Пеньковский США о реальном стратегическом потенциале СССР, войны было не избежать.
– Анатолий Борисович, дневники могут быть подделкой? Такое, увы, случалось.
– Не думаю. Серов – фигура, не требующая фальсификации. За ним столько информации… Он умер в 1990-м, еще в СССР. Думаю, и не рассчитывал на публикацию своих дневников, помня, как опекали, например, Хрущева, взявшегося за воспоминания. Сталин доверял (подчеркиваю: не поручал, а доверял) Серову самые сложные дела огромного масштаба. Понимал – для достижения результата Серов готов пойти на многое, он так и поступал. Человеку такого масштаба не к чему кривить душой. Кстати, он и себя порой выставляет в записках не в лучшем свете.
– Вы нашли подтверждение собственной версии в дневниках Серова?
– Серову, тогда начальнику Главного разведывательного управления Генштаба, позвонил начальник 2-го главка КГБ (это контрразведка) генерал Олег Грибанов и попросил подписать характеристику Пеньковского для выезда того за рубеж. Серов воспротивился: подпишу только отрицательную, он может не вернуться в Союз. Главный контрразведчик возразил: ничего подобного, вернется, это нам нужно, чтобы он выехал. То есть во 2-м главке были силы, которые его патронировали.
Серов негативно относился к Пеньковскому, но никаких доказательств того, что тот работал на врага, не приводит.
– Несмотря на то, что Пеньковский как заместитель резидента ГРУ «засветился» в Турции?
– Да, он написал на резидента жалобу, пытался вступить в контакт с местными спецслужбами, сообщил о планирующейся операции. Словом, наследил. Его действия наверняка проверили и убедились – человек давно стремился к сотрудничеству. Хотя есть и такая версия: звонил, чтобы подсидеть своего начальника.
– Может быть, его поведение в Турции – часть легенды, которая привела к поверившим ему англичанам и американцам?
– Вполне возможно, что тогда он дал о себе заявку: я доступен, готов к сотрудничеству. Мой знакомый из ГРУ Павел Сафонов, с которым мы работали в Канаде, утверждал – Пеньковский не был пьяницей и бабником. Это все приписывалось ему, работало на образ доступного человека и потенциального предателя. Даже его западные кураторы подчеркивают: Герой был очень аккуратен с выпивкой.В свое время Шульце-Бойзена из «Красной капеллы» тоже называли бабником, картежником, пьяницей. Потому что по тогдашним меркам агент мог быть либо идейным сторонником, либо купленным за деньги. И характеризовали Шульце-Бойзена так, чтобы заинтересовать Центр. У американцев большинство агентов были либо предатели, либо пойманные на компромате. Пеньковский об этом знал и умело подыгрывал.
– Разве неубедительна такая причина его работы на Запад, как ненависть к коммунизму, ведь отец был белым офицером?
– Мне известен случай, когда человек, исключительно нужный разведке, волевой, прекрасный организатор, был уволен в середине 70-х в возрасте до 50 лет за то, что его отец был полицаем. Тот бросил семью, когда мальчику было три года, и сотрудник не знал об отце почти ничего. Но был обвинен в неискренности. Пеньковского, зная историю с его отцом, никогда не пустили бы за границу. Напрашивается вывод: он работал под контролем комитета.
– Я слышал от знающих людей, что Пеньковский пренебрегал вопросами безопасности…
– Действительно, профессионал не станет организовывать тайниковые операции и «моменталки» в своей стране, особенно в СССР. Он как заместитель начальника Управления внешних сношений Государственного комитета по науке и технике (ГКНТ) мог каждый день принимать иностранцев. К этому времени у него уже был связной Гревилл Винн. «Крыша» давала возможность выехать в любую страну. Разведывательных возможностей хватило бы на дюжину Пеньковских без использования тайников. Надо быть самоубийцей, чтобы понимая, как работают наши наружники, тем не менее пытаться установить контакт с американцами в районе Кремля, где каждый второй постовой в то время был сотрудником органов. Зная, что и та сторона боится провокаций, Пеньковский оставался настойчив, даже навязчив в поисках. Все эти «неправильности» делались для того, чтобы задокументировать и предать гласности, скомпрометировать американцев.
– Та сторона скорее всего рассуждала так же. Почему все-таки клюнула?
– В то время произошли крупные провалы и в ЦРУ, и в СИС. Ушли Маклин и Берджесс из «кембриджской пятерки». Скандал с министром обороны Великобритании Профьюмо. Разоблачен Вессель – военно-морской атташе, передавший многие планы военных блоков. Ушел Блейк. «Накололись» с Лонсдейлом – нашим нелегалом Кононом Молодым. Им позарез нужен был успех, они хотели зацепиться хоть за кого-то. Комитет догадывался об этом…
– Что Пеньковский мог передать с курсов, где он изучал ракетную технику? Что из ГКНТ?
– С курсов через него информация шла очень интересная. Однако ничего нового он не выдал. Сообщал о той ракетной технике, которую мы поставляли, например, арабам.
В ГКНТ в то время работал Михаил Федорович Качалов. Фронтовик, забрасывался в тыл врага. Когда началось следствие по делу Пеньковского, он сказал мне: «Толя, не могу ничего говорить – я участвовал в этой работе».
– Но что же он передал американцам и англичанам?
– Сведения о наших разведчиках. Цифры гуляют разные. Правда, эти люди уже были известны американцам. Передал около пяти тысяч кадров фотопленки. За Пеньковским отмечено стремление дать максимум информации – это не характерно для перебежчиков. Он передавал даже подлинные документы с грифом, что в условиях того времени абсолютно невозможно. И потом: если передал пять тысяч кадров, зачем рисковать с подлинниками. Но чтобы показать, что он имеет к ним доступ, вполне годится.
– Пишут, что Пеньковский сдал еще и пять тысяч страниц секретной информации.
– Ну и что? Я, не выходя из офиса Техмашимпорта в Канаде, мог передать точно такое же количество страниц. Есть такое понятие «информационный шум», когда сведений вроде много, а в «осадке» – ничего. Это подметили в работе Пеньковского даже сотрудники ЦРУ. Ким Филби считал, что Пеньковский не нанес никакого ущерба стране.
В 1962 году я впервые поехал в краткосрочную зарубежную командировку в Лондон для практики, обкатки. В группе были семеро. Возглавлял ее человек из отдела административных органов ЦК, в тот раз представлявший Академию наук. Были люди из НИИ катализа, МГУ и двое наших из разведки. Оформлял нас Пеньковский. Я видел у него на столе листочек, на котором значилось: от ЦК – один человек, от учебных заведений – три, от КГБ – два человека.
Потом я узнал, что только в 1962 году через руки Пеньковского прошли не менее двадцати наших. И никто их не разоблачил. Я был в десяти странах. Мои знакомые того времени посетили несколько государств... Все разговоры о том, что после ареста Пеньковского отозвали сотни людей, – пустые. Даже слуха не было, что кто-то «погорел на Пеньковском». Уже после его ареста я уехал в Японию – в марте 1963 года. И никто меня не отозвал. Потом в Канаду поехал. Опять без последствий.
Еще факт: родная дочь Пеньковского после разоблачения отца работала… у нас в разведке, в информационной службе. Начальник 2-го главка Грибанов и председатель КГБ Семичастный говорили, что помогали ей устроиться. Если только из альтруистских соображений, они могли сосватать ее в любое место. Прием на работу в службу мог быть только в том случае, если Пеньковский сам поставил условие.
– Может быть, дочь приняли на работу в разведку потому, что на банковском счете ее отца было около миллиона долларов и по западным законам родственники могли их получить?
– Трудно сказать…
– Пеньковский действительно был вхож в дом начальника ГРУ?
– Сам Серов пишет в дневнике, как познакомился с Пеньковским. Его жена и дочь полетели в Англию, глава семьи провожал их в аэропорту. Неожиданно к ним подошел молодой человек, сообщил, что он подчиненный Серова, предложил свои услуги во время пребывания в стране. И дальше он постоянно появлялся рядом с женой и дочерью начальника ГРУ, был услужлив, любезен, галантен. Это тот самый прием, когда человек создает впечатление, что находится в важной среде. Я сам пользовался им, чтобы в Канаде показать свою близость к председателю Техмашимпорта. Под «крышей» этой организации я работал.
У журналиста Шехтера рефреном проходит утверждение, что Пеньковский был вхож в дом Серова. Из дневника видно, что это не так. И к маршалу Варенцову Пеньковский не был вхож – изображал близость.
– Готовность Пеньковского разместить возле правительственных и других важных для страны учреждений атомные мини-заряды мощностью две килотонны, которые парализовали бы управление боевыми действиями в случае войны, о чем говорит?
– Он шесть раз ставил этот вопрос, что очень показательно. Есть правило у любой агентуры: не выпрашивать себе задания, тем более опасные. Шесть раз просить об одном и том же – большой риск, может возникнуть подозрение. Все дело в том, что для СССР было исключительно важно узнать, есть ли у американцев такое оружие.
– А теперь о главном: для чего Героя «подставляли»?
– К 1962 году в США был разработан очередной план превентивного ядерного удара по Советскому Союзу. Американцы планировали «сковырнуть» Кубу. Уже была подготовлена 400-тысячная группировка войск, из Средиземного моря пришел флот. Мы к этому времени еще не развернули мощный ядерный щит. По данным ЦРУ, в СССР было около 400 ядерных боеголовок, а первый спутник США обнаружил только 25 позиций шахтных установок. Мы хотели, прикидываясь слабаками, создать настоящий ядерный задел. Что и сделали. Обычно мы догоняли американцев – они двигались дальше. Считая нас слабыми, они не шли вперед. Вот почему важна была информация Пеньковского.
– А его роль в Карибском кризисе?
– Незадолго до него, в июле Пеньковский сообщает о размещении площадок наших ракет на Острове свободы. Это случилось как раз накануне запуска американского спутника. Тот, разумеется, все обнаружил. Ах, какой агент Пеньковский! Чудо! Но при доведенной в СССР до совершенства науке маскировки обнаружить позиции ракет на Кубе, в сельве, в тропическом пальмовом лесу просто невозможно. Там целый аэродром можно скрыть. А все просто: нам нужно было легализовать сам факт развертывания ракет. Обратите внимание на широко известные кадры облета американскими разведывательными самолетами наших судов: ракеты лежат на палубе. А в газетах пишут, что они были в трюмах. Потом мы быстро согласились ракеты вывезти. Шел стратегический торг, смысл которого – не трогайте Кубу! На Западе это называют большим блефом Хрущева.
– Почему Пеньковского не вывели мягко из операции?
– Как объявлено официально, его арестовали в середине октября, по сути в тот день, когда Карибский кризис достиг пика, когда американцы принимали решение. Но Владимир Семичастный уже в наши дни говорил, что тогда ему приказали более чем на полгода оставить Пеньковского, поскольку тот «не из нашей епархии». То есть органам запретили им заниматься, чтобы не спугнуть работавших с ним американцев и англичан. Очень важно знать, какие задачи ставят внедренному агенту, – так вскрывается интерес той стороны, ее уровень осведомленности о нас. Еще Пеньковскому нужно было набрать достаточно компрометирующего материала, чтобы устроить гласный суд, мощнейшую политическую кампанию.
– Почему выбор пал именно на Пеньковского?
– Думаю, было несколько каналов, но у него пошло лучше. Мы узнаем о своих успехах по нашим провалам.
– Могли его расстрелять потому, что столь высокую игру нужно было доводить до логического конца?
– Нет, не могли.
– А может быть, комитет, чтобы реабилитировать себя в истории с действительным предательством, придумал историю с двойным агентом?
– Тогда надо признать, что «липовали» все: разведка, Верховный Совет, судьи… Поэтому Пеньковского сегодня и нельзя показать в ореоле национального героя.
При подготовке к роли агента канадских спецслужб меня спрашивали, готов ли я сыграть и роль предателя со всеми вытекающими последствиями. В моей истории, когда произошел провал, руководству контрразведки, на которую я «работал», навязали такую линию поведения: возьмите все на себя, пусть правительство страны останется ни при чем. Канадцы до конца считали, что я замучен в подвалах Лубянки.
– Из вашей недавней книги «Главная тайна ГРУ» можно понять, что автор встречался с Пеньковским много лет спустя после его «казни». Так ли это?
– Относительно Пеньковского у меня не версия, не гипотеза и не предположение, а косвенные доказательства. И авторская реконструкция. Газета «Санди таймс» в свое время писала: расстрел Пеньковского заключался в том, что у него забрали один паспорт, а выдали другой. Эту мысль я развиваю и рассуждаю, где он оказался с новым паспортом. Я с ним не встречался – опоздал. Я появился в середине лета 1995-го, а он умер в марте того года. Фамилия у него была Шевцов – по матери. Насколько могу судить, жил он вначале в Ейске, потом по здоровью вынужден был вместе с матерью переехать севернее – в город Лихвин. Соседи знали, что Шевцов – участник войны.
– Прежний круг знакомых был отсечен от него?
– Абсолютно. Я знавал еще одного человека, который также был отсечен от прежней жизни, всего окружения. Называю его Старый Чекист. Он в свое время просто исчез для всех. Еще один знакомый, с которым мы работали во Внешторге, пропал, пойдя погулять с собакой. Третий исчез, работая за рубежом. Во всех этих случаях никто не поднимал шума, не клеймил позором, как обычно. Как будто так и надо.
– Называть их будем?
– Нет, незачем… Таких историй в разведке много. Главный участник «заговора послов» в 1918 году, или «заговора Локкарта», Ян Буйкис куда-то исчез и не присутствовал даже на суде. Только в 1973-м, через 55 лет, появилась книжка «Под именем Шмидхена», из которой узнали, что Ян Янович Буйкис жив.
С 1921 по 1927 год велась масштабная игра «Трест». Одно из главных действующих лиц – начальник погранзаставы Тойво Вяхе, который держал этот канал и перетащил на себе Сиднея Рейли, был судим и расстрелян. А в 1965-м, через 40 лет он появился на экранах телевизоров под фамилией Петров, стал писать книги.
Об операции «Снег» («ВПК», № 49, 2016) участник тех событий генерал Виталий Павлов рассказал только в середине 90-х годов. Она заключалась в том, чтобы передать руководству США, в частности через через влиятельного чиновника Министерства финансов Гарри Уайта, сведения об агрессивных планах Японии и тем ускорить столкновение с ней американской стороны. Об этой операции и сейчас множество разговоров. Павлова упрекают в некорректности, поскольку СВР многого не признала. Генерал-лейтенант СВР Вадим Кирпиченко мне говорил: Павлов вполне мог соврать. Как он мог поехать в США, если даже английского не знал? Я говорю: не такой он категории человек. А Уайта в 1949 году угробили, потому что слишком много знал. Его смерть стала для многих неожиданной. На Западе дали подтверждение, что операция «Снег» все же была.
Всю Великую Отечественную войну под непосредственным руководством Сталина шла операция «Монастырь» («ВПК», № 11, 2017), даже Жуков не был в курсе дела. И Шелленберг, и Гелен упоминают в мемуарах операцию «Престол» (это их название), но оба ушли в мир иной в уверенности, что это образец проникновения абвера в Генштаб Красной армии. Более того, Гелен после войны настаивал, чтобы разыскали в Москве их Макса (а нашего Гейне), который работал до 5 мая 1945 года, и установили с ним связь. Только в середине 90-х бывший начальник 4-го (диверсионного) управления НКВД генерал-лейтенант Павел Судоплатов («ВПК», № 25, 2017) предал эту историю гласности. Наше «дезинформбюро» провело не одну такую масштабную акцию.
– Пресса почему-то вяло отреагировала на появление сенсационных записок Ивана Александровича Серова.
– Думаю, интерес еще будет проявлен. Кстати, дневники подтвердили еще одно мое предположение – о переговорах в феврале 1942 года между гитлеровской Германией и СССР. Писатель Владимир Карпов свидетельствовал: «Генералиссимус упомянул о них, но не раскрыл главное: могло ли это быть и зачем было нужно нам». Но это, как принято говорить, совсем другая история.
Автор: Анатолий Максимов, Николай Поросков
Первоисточник: http://vpk-news.ru/articles/37600
Свежие комментарии