Характерная общемировая черта последних дней — почти рефлекторное приписывание любого явного или мнимого теракта запрещенному в РФ «Исламскому государству». Пример — угон 29 марта пассажирского лайнера A320, следовавшего из Александрии в Каир. Это уже позже всем стало известно, что виновником ЧП, завершившегося посадкой самолета в аэропорту Ларнаки на Кипре, стал находившийся, мягко говоря, не в себе 59-летний гражданин Египта Сейф ад-Дин Мустафа. А ведь первые сообщения мировых СМИ о случившемся украшали заголовки «ИГ наносит новый удар!»…

Не каждый теракт — дело рук ИГ

Можно отыскать и другие недавние примеры этой тенденции. То же 29 марта. В этот день УАЗ и «Урал», в которых находились прикомандированные из Красноярска в Дагестан полицейские, были подорваны во время следования из Махачкалы в Каспийск. Один сотрудник полиции погиб, двое оказались ранены.

Агентство Reuters со ссылкой на связанное с ИГ агентство Amaq поторопилось сообщить, что ИГ берет ответственность за случившееся на себя. Это же подтвердил и сайт американской антитеррористической неправительственной организации SITE Intelligence Group. Но в тот же день в городе Дагестанские огни правоохранители задержали одного из подозреваемых в причастности к подрыву полицейских машин. Его имя пока не разглашается, но известно, что он является членом одной из «южных бандгрупп», причастность которой к ИГ, как сообщает официальный пресс-релиз, «еще предстоит выяснить».

То есть, далеко не факт, что за случившейся в Дагестане трагедией стоит «Исламское государство». Скорее даже, за случившейся в Дагестане трагедией стоит совсем не ИГ, как бы последнее ни пыталось убедить нас в обратном.

Главарей ИГ понять можно — теряя одну позицию за другой в Сирии, это террористическое квазигосударство пытается взять реванш любой ценой и где угодно. Посему, в попытке доказать, что «мы еще ого-го, а местами и — эге-гей!», игиловцы готовы взять на себя ответственность не то что за любой взрыв, а даже за любой чих. С другой стороны, правоохранительные органы, мотивированные имеющимися распоряжениями и политической конъюнктурой в первую очередь на борьбу именно с ИГ, тоже не прочь за каждым чихом найти след ближневосточных террористов. А поскольку в тандеме с правоохранительными органами активно работают еще и жадные до сенсаций представители СМИ, все это не может не приводить к разнообразным казусам.

Не каждое ЧП — теракт

Новый пример. 30 марта Москву всколыхнуло сообщение о том, что в ходе совместной операции ФСБ и полиции задержаны около двух десятков человек, которые подозреваются в связях с ИГ. Несколько позже появилась уточненная информация: «В ходе операции задержано 18 человек, у них изъяты водительские удостоверения граждан Турции. По оперативным данным, изготовленные этой группой поддельные документы использовались для снабжения участников «Исламского государства», въезжающих в Россию или, наоборот, желающих выехать без привлечения внимания». Столичные корреспонденты немедленно «атаковали» посольство Турции, но там в ответ на многочисленные вопросы лишь делали удивленные глаза.

Попытки разговорить представителей турецкого диппредставительства закончились лишь с опубликованием новой информации: «Большинство задержанных являются выходцами из Узбекистана, но у них были изъяты документы, оформленные на граждан разных стран, в том числе Турции». Окончилось все тем, что 31 марта пресс-служба московского главка МВД окончательно дезавуировала версию о новой поимке в Москве игиловцев. Оказалось, что задержанные 30 марта выходцы из Средней Азии подозреваются лишь в нарушении миграционного законодательства и в изготовлении поддельных документов. Отношения к ИГ и терроризму задержанные не имеют.

Кто-то над этим и ему подобными примерами посмеется. Кто-то обязательно вспомнит притчу про мальчика, часто не к месту кричавшего «Волки! Волки!» Мы же считаем, что ИГ — это тот самый случай когда лучше переоценить опасность, чем недооценить ее.

Не стоит расслабляться

После Женевских договоренностей о прекращении огня в Сирии, вывода части российского военного контингента с авиабазы «Хмеймим» и освобождения Пальмиры у многих граждан России появилось ощущение, лучше всего выражаемое строчкой из песни: «Бери шинель — пошли домой». Враги бегут, в Кремле раздают награды, словом — все. Конец. Террористического образования «Исламское государство» как организованной структуры больше нет.

Увы, это ощущение ошибочно.

Оглянемся назад. 29 декабря 2014 года, по иску Генеральной прокуратуры, Верховный суд РФ признал ИГ террористической международной организацией и запретил ее деятельность в России. Но официальный запрет, конечно, не мог остановить нелегальное проникновение эмиссаров ИГ на территорию нашей страны. Номинальной, а не фактической точкой отсчета истории деятельности ИГ в России следует считать, пожалуй, 10 апреля 2015 года. Тогда заместитель директора ФСБ Сергей Смирнов сообщил, что к «Исламскому государству» уже примкнул ряд командиров бандподполья.

 

 

«Опасность ИГ заключается в том, что оно начинает внедряться в другие организации, типа «Имарат Кавказ». Некоторые полевые командиры «Имарата Кавказ» присягнули на верность ИГ», — заявил Смирнов. Так состоялось признание очевидного факта: ИГ уже в России. Но чтобы осознать всю опасность этого события, понадобилось еще некоторое время.

Изрядный временной лаг между констатацией присутствия врага и началом активной борьбы с ним, материализовавшейся 30 сентября 2015-го в сирийскую кампанию ВКС РФ, имел много объективных причин. Главной из них было то, что Россия никогда ранее не сталкивалась с таким противником. По факту, это была принципиально новая угроза для нашей национальной безопасности. Угроза, потребовавшая осмысления и, как следствие, подбора нового инструментария для борьбы с ней.

Им интересна вся Россия

Думается, тут будет к месту привести цитату из выпущенного Институтом национальной стратегии сборника докладов по этнополитике: «На наших глазах исламизм стал интегральной революционной идеологией, настоящей эпидемией для государств с ослабленным иммунитетом. Это не новость. Новость в том, что с момента возникновения т. н. «Исламского государства» у этой идеологии возник серьезный субъект, сочетающий преимущества сетевой и государственной организации».

Проще говоря, государственная составляющая позволяет ИГ консолидировать финансовые ресурсы, вести подготовку кадров, рекрутировать в свои формирования профессиональных военных и т. д. Возможности глобальной сети позволяют ИГ точечно и внезапно действовать по всему миру, что называется, не обременяя себя постоянными линиями фронта. Еще одно извлечение из упомянутого сборника докладов за авторством Михаила Ремизова: «Для России отличие «Исламского государства», которому присягает все больше участников «подполья», от теряющего силу «Имарата Кавказ» — в том, что ему не интересен сам по себе Кавказ, а интересна вся Россия».

Эйфория от несомненных успехов ВКС РФ и правительственной сирийской армии — это не лучший помощник в деле объективного анализа ситуации. Последний же однозначно свидетельствует, что ИГ далеко еще не побеждено. В лучшем случае, оно вынуждено отступать, что вовсе не означает пассивности боевиков и террористов. Напротив, они будут стремиться к контрударам. Не стоит забывать, что территория России, несмотря на ее удаленность от Сирии и Ирака, — по-прежнему в числе приоритетных целей для ИГ.

Поэтому, возвращаясь к началу этого текста, повторимся еще раз. Война с «Исламским государством» — это тот самый случай, когда лучше пару-тройку раз ошибочно поднять всех на ноги криком «Волки!», чем один раз приход этих самых «волков» проспать.