Кобыла уткнулась хозяину в грудь и тихо ласкалась к нему.
«Нас двое могучих, – Камал сказал, – но она верна одному…
Так пусть конокрада уносит дар, поводья мои с бирюзой,
И стремя мое в серебре, и седло, и чепрак узорчатый мой».
(Редьярд Киплинг «Баллада о Западе и Востоке»)
Так пусть конокрада уносит дар, поводья мои с бирюзой,
И стремя мое в серебре, и седло, и чепрак узорчатый мой».
(Редьярд Киплинг «Баллада о Западе и Востоке»)
Здесь мы немного отвлечемся от собственно темы «рыцарей кочевых империй» и посмотрим к какому типу культуры они относились и что это для них означало. По месту жительства это, естественно, «жители степи», которые, как, впрочем, и «жители леса» имели дело только с землей. Земля – родные пастбища, горы, леса – для таких людей это все. Поэтому данный тип культуры и называется «континентальным». Ему противостоит тип культуры, получивший название «атлантического». «Атлантисты» живут по берегам морей. Это культура мореплавателей. И обе эти культуры противоположны круг другу. Для первой характерна ярко выраженная ксенофобия, потому как любой чужак – это потенциальный враг или агент врага. Отсюда стойкость с «своим трудностям», нетерпимость к проявлениям чужой культуры, но щедрость к проверенным временем друзьям. «Атлантистам» свойственна толерантность, без которой морские народы просто не могли бы высаживаться на чужих берегах и торговать с местными жителями. Но также и хитрость, и коварство – слабых ограбить, сильным… продать награбленное у их же слабых соседей. Финикийцы, греки, викинги – типичные представители «атлантической культуры». Кочевники степей и наши предки – славяне – представители культуры континентальной. При этом вектор развития этноса мог со временем меняться, как и его культура, хотя кое-что от прошлого остается всегда. Континенталисты-россияне стали отважными мореплавателями и быстро. Кочевники сельджуки и османы – стали оседлыми земледельцами-турками. Интересно, что японцы, хотя и живут на острове посреди океана, являясь потомками кочевников с Алтая, больше тяготеют к континентальной культуре. Любят верховую езду и стрельбу из лука. Но есть у них и женщины-ныряльщицы аму. А вот наши поморы – мореходы Северной Руси, веками плававшие за «зубом» на Грумант и золотом на Мангазею – «атлантисты», потому-то к ним и бежали спасаться разные там староверы и раскольники. Терпимость их была известна. Так что многие специфические особенности культуры кочевых народов станут нам более понятны, если мы посмотрим на них именно с точки зрения их принадлежности к континентальному типу культуры.
Монгольские всадники атакуют друг друга. «Джами ат-таварих» («Сборник летописей») Рашид-ад-дина Фазлуллаха Хамадани. Первая четверть XIV века. Государственная библиотека, Берлин.
Это же, кстати, касается и многих их чисто рыцарских традиций. Разве, например, не прославлялась у кочевых народов такое достоинство настоящего воина, как щедрость – качество истинно рыцарское? Разве не воспевались сказителями подвиги восточных богатуров – по сути дела тех же Роландов и Ланселотов из западных королевств? Разве каганы, ханы, эмиры Востока не окружали себя своими приверженцами – той же дружиной, для которой война, грабежи и дань являлись главными источниками существования? Одни и те же дворы мы могли бы увидеть и у варварского короля на Западе, и у какого-нибудь кочевого кагана на Востоке, хотя различия в культуре быта, конечно же, не могли бы не броситься в глаза.
Битва между монголами и китайцами (1211). «Джами ат-таварих» («Сборник летописей») Рашид-ад-дина Фазлуллаха Хамадани. Первая четверть XIV века. Национальная библиотека Франции.
В 630 году китайский посол Сюань Цзан, посетив ставку тюркского кагана, где он был на приеме с послами из Византии, Месопатамии, Средней Азии и Руси, оставил нам любопытное описание. По сути дела, это хрестоматийный образ двора правителя любого кочевого племени, особенно если он был достаточно богат и знатен.
Город, осажденный монголами. Миниатюра на странице «Джами ат-таварих» («Сборник летописей») Рашид-ад-дина Фазлуллаха Хамадани 1306 года. Библиотека Эдинбургского университета.
«... Тюркский каган не сидит в тесных и пыльных городах. Его стан, огороженный мощным валом, расположен в труднопроходимой долине, защищенной кольцом гор, покрытых вечными ледниками. Сюда по горной тропе гуськом может пройти караван, снаряженный предприимчивыми купцами, но врагу не пробраться к стану тюркского кагана. В тесных горных ущельях армия противника будет уничтожена силами даже небольшой дружины.
Чингисхан. Картина неизвестного китайского художника династии Цинь. (Бруклинский музей)
В ставке кагана многолюдно. В центре, среди множества войлочных кибиток, стоит шелковый шатер, затканный цветами. Он «сияет и ослепляет глаза». У входа положены циновки. Сам каган восседает на раззолоченном и украшенном дорогими каменьями троне. Слуги держат над ним зонты, прикрывая от знойного солнца. Каган – воин, он только что вернулся с охоты. Охота для кагана – и развлечение, и военная тренировка. Он одет сейчас в просторный шелковый халат. Сняты кафтан, латы и вооружение, сброшены башлык и шлем. Голова открыта, лишь лоб обвязан шелковой лентой с ниспадающими сзади концами. Только доверенные люди в шелковой одежде стоят по обе стороны его трона, а сзади него – дружина телохранителей. Каган принимает гостей – купцов, послов, паломников. Они прошли через очистительный огонь костров для того, чтобы очиститься перед встречей с каганом. Каган предлагает гостям разделить с ним трапезу. Трапеза начинается с вина, затем подают мелко нарезанные вареную баранину и говядину. Почетных гостей властитель оделяет кусками курдюка или бараньей головой, гости рангом ниже получают грудинку или лопатку. Еду запивают вином из чаши, переходящей из рук в руки наиболее приближенных и уважаемых гостей. С каганом пьют китаец и уйгур, согдиец и византиец, если их дары и предложения пришлись кагану по душе. Трапеза сопровождается музыкой. Кругом «с юга на север и с запада на восток слышатся ее шумные аккорды», – говорит Сюань Цзан и далее продолжает, что «несмотря на ее шум, она очаровывала их уши, веселила их дух и сердце». Трапеза с гостями – дипломатический ритуал. Каган проявляет к гостям внимание и заботу. Последователь Будды найдет приготовленную для него скоромную пищу – рисовые лепешки, молочные сливки, сахар, медовые соты и виноград. Он может отказаться от вина и получить в чаше чистую воду из горной реки.
Правитель едет верхом на слоне. «Джами ат-таварих» («Сборник летописей») Рашид-ад-дина Фазлуллаха Хамадани. Первая четверть XIV века. Государственная библиотека, Берлин.
Вокруг ставки кагана пасутся стада лошадей, овец, верблюдов. Повсюду разбросаны кибитки, где живут воины кагана. Их такое множество, говорит Сюань Цзан, что «глаз не может покрыть их до конца». И вся эта масса кочевников, покорная до поры до времени своему предводителю, по одному его слову седлает коней, чтобы с высоких предгорий Тянь-Шаня словно лавина ринуться вниз в широкие долины и степи.
Турецкий шлем начала XVII века. Метрополитен-музей, Нью-Йорк.
Остается сравнить вооружение кочевников и европейцев. Как и рыцари Запада, кочевники Востока в этот период также имели в основном прямые мечи, часто носили защитную одежду из кожи, либо нашитых на кожу металлических блях и пластинок. Что касается шлемов, то у номадов они были конической формы с наносником. Достаточно обратиться к известным изображениям на «ковре из Байё», где на 70-метровом полотне были вышиты картины завоевания Англии нормандским герцогом Вильгельмом, чтобы воочию убедиться в том, что даже в 1066 году вооружение западных и восточных воинов было очень похожим, хотя и различалось отсутствием луков у первых и его поголовным наличием у вторых. В сценах сражения на «ковре из Байё» лук можно увидеть у 29 воинов. Однако 23 из них изображены на кайме, вне основного поля, что явно показывает их второстепенную роль, несмотря на то, что многие рыцари на основном поле буквально утыканы стрелами. Там же можно увидеть четырех пеших воинов-нормандцев в защитном вооружении и с луками в руках и одного лучника-сакса, одетого совершенно «по-домашнему». Конный лучник изображен всего один. Он также не имеет доспехов и держится позади преследующих саксов нормандских рыцарей, у которых луков нет. Вряд ли это забывчивость вышивальщиц: все остальные детали вооружения показаны на ковре достаточно подробно и вышиты весьма тщательно.
Завоевание монголами Багдада в 1258 г. «Джами ат-таварих» («Сборник летописей») Рашид-ад-дина Фазлуллаха Хамадани. Первая четверть XIV века. Государственная библиотека, Берлин.
Не то мы видим на миниатюрах Востока. Монгольские воины, например, все с луками, хотя и пользуются на изображениях ими далеко не всегда. Интересно, что деревянные палицы у пеших монголов выглядят точно так же, как и у конных нормандских рыцарей на «ковре из Байё». По-видимому, главное, чем они привлекали воинов той далекой эпохи, была их дешевизна... Получается, что на пространстве от берегов Тихого океана и до Британии воины-кавалеристы IV–VIII веков и даже вплоть до XI века имели в целом очень похожее защитное снаряжение, распространившееся благодаря походам кочевых племен еще в эпоху Древнего мира.
Турецкий шлем 1500 г. Метрополитен-музей, Нью-Йорк.
Сфероконические шлемы, кольчуги – все это было известно и на Западе, и на Востоке. На Востоке вдобавок применялись доспехи из полос твердой выделанной кожи, в Европе встречавшиеся редко. Тяжелые конские доспехи на Западе в это время и вовсе не употреблялись, зато они широко использовались в Китае и в Византии, а между этими двумя государствами – в армии Сасанидов и у враждовавших с ними кочевников. Удобные седла с высокими луками и стремена, изобретенные китайцами, которые были неважными наездниками, способствовали изменению и самой техники боя. Обладая такими седлами, конники не только стреляли с коня на скаку, но и могли наносить сильные удары копьем.
Турецкая сабля ХVII в. Длина 88,9 см (клинок). Вес 1928 г. Метрополитен-музей, Нью-Йорк.
В то же время благодаря стременам повысилась точность рубящего удара, что привело к тому, что тяжелый меч постепенно вытеснила более легкая сабля. Так что не только у великих империй, но и среди кочевых племен, населявших степные просторы Евразии в III–VI веках нашей эры, имелись свои «рыцари». Они практически не уступали по вооружению воинам Запада и точно также, как и «рыцари из «Шахнаме», широко использовали лук.
Монгольский царевич изучает Коран. «Джами ат-таварих» («Сборник летописей») Рашид-ад-дина Фазлуллаха Хамадани. Первая четверть XIV века. Государственная библиотека, Берлин.
Автор: Вячеслав Шпаковский
Свежие комментарии