Сафари на Лумумбу

Владимир АБАРИНОВ

Леонид ВЕЛЕХОВ

Патриса Лумумбу многие молодые россияне ассоциируют исключительно с названием одноименного Университета дружбы народов в Москве. Представители старшего поколения по традиции считают его чуть ли не коммунистом и лучшим другом СССР. Кем же он был на самом деле?

В феврале Бельгия признала ответственность за убийство конголезского лидера Патриса Лумумбы сорокалетней давности. Об этом заявил бельгийский министр иностранных дел Луи Мишель в ходе парламентских дебатов по итогам специального расследования. Министр подчеркнул: речь идет о «моральной ответственности, выразившейся в безразличии отдельных официальных лиц к судьбе Лумумбы». Безразличие – это, конечно, мягко сказано. Но в истории первого лидера независимого Конго так много белых пятен и просто недоразумений, что даже этот «полужест» бельгийского правительства чего-то стоит. Ибо ставит точки вместо некоторых многоточий.

Испорченный праздник

Бельгийское Конго – вероятно, единственная в мире страна, в ХХ столетии находившаяся в личной собственности одного человека, короля бельгийцев Леопольда II. Лишь в 1908 году, уступая мировому общественному мнению, монарх согласился продать Конго правительству Бельгии. Но перемена статуса никак не отразилась на рабском положении аборигенов, добывавших каучук и сказочно обогативших монарха. Именно в Бельгийском Конго Джозеф Конрад нашел прообраз героя своего романа «Сердце тьмы» Куртца, который в картине Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня» обрел новую жизнь в исполнении Марлона Брандо. Справедливости ради стоит сказать, что в соседних Французском Конго и Камеруне (немецкой колонии), где тоже во влажных экваториальных лесах растут каучуконосы, режимы были ничуть не лучше. Всему виной изобретение ирландского ветеринара Джона Данлопа, придумавшего в 1890 году надувную велосипедную шину и не подозревавшего, что грядет автомобильная эра, а вместе с нею – расцвет резиновой промышленности.

Когда 30 июня 1960 года пробил час освобождения, на торжественную церемонию провозглашения независимости Бельгийского Конго в столицу страны Леопольдвилль пожаловал король бельгийцев Бодуэн. Он обратился к членам конголезского правительства с отечески-покровительственной речью. В тон ему ответил новоизбранный президент, ветеран освободительной борьбы Жозеф Касавубу. Затем, вопреки протоколу, слово взял премьер-министр независимого Конго. Его выступление заставило короля побледнеть от гнева. Молодой оратор с щеголеватой бородкой, в очках и галстуке-бабочке произнес обличительную филиппику в адрес колонизаторов и пообещал соотечественникам, что Конго никогда больше не будет сырьевым придатком Запада. По мнению очевидцев, это выступление предрешило судьбу первого законно избранного главы конголезского правительства.

Оратора звали Патрис Лумумба. По меркам страны, среди коренного населения которой не насчитывалось и тридцати выпускников университета, он был интеллигентом. Получил образование в миссионерской школе, работал чиновником на почте, стал профсоюзным активистом и, наконец, профессиональным политиком, лидером радикальных националистов. По общему признанию, Лумумба был блестящим оратором, отличался недюжинным организаторским талантом, неотразимым обаянием. И вместе с тем самомнением, нетерпимостью к критике и радикализмом, что и привело вскоре после победы его партии «Конголезское национальное движение» на первых выборах в мае 1960 года к расколу в руководстве.

После выборов Лумумба был назначен премьером и сформировал коалиционный кабинет. Однако в провинции Катанга, где сосредоточены основные природные богатства Конго и где более трети населения составляли выходцы из Европы, националисты проиграли. При этом они отказались войти в местное правительство, возглавляемое Моисом Чомбе, чья партия «Конакат» пользовалась поддержкой белого населения.

В столицу Катанги Элизабетвилль, как когда-то русские офицеры на Дон, стали стекаться со всей страны бельгийские офицеры, недовольные планами «африканизации» конголезских вооруженных сил, где прежде ни один коренной житель не имел шансов дослужиться до офицерского звания. Чомбе охотно принимал их на службу. Однако подчиненные бельгийцам солдаты-африканцы не разделяли взглядов Чомбе и подняли мятеж. Дальнейшие события развивались стремительно. Правительство Бельгии отправило в Элизабетвилль пехотный батальон и взвод десантников. Уже в июле Чомбе с благословения Брюсселя объявил об отделении Катанги от Конго.

«Он продаст ваших женщин в Россию!»

«Геологическая сенсация» – так назвал в конце XIX века Катангу бельгийский исследователь Жюль Корнэ, имея в виду неправдоподобное богатство ее недр; 80 процентов урана, из которого были сделаны бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, имели конголезское происхождение. В середине 50-х годов страна занимала четвертое место в мире по объемам добычи медной руды. Кобальт, добытый в Катанге, составлял 75 процентов мирового производства.

Лумумба отдавал себе отчет, что без богатейшей Катанги у Конго нет никаких шансов встать на ноги. Тем временем примеру Катанги последовал юг алмазоносной провинции Касаи. Параллельно нарастал хаос в Леопольдвилле, усугубленный противоречиями между президентом и премьером. Лумумба решился на крайние меры: ввел в стране военное положение сроком на шесть месяцев, закрыл оппозиционные газеты и арестовал наиболее непримиримых политических противников. Обратившись к Советскому Союзу за военной помощью и получив ее (десять самолетов и шестьдесят советников), Лумумба направил воинские части на подавление сепаратистского мятежа в Южном Касаи. Они учинили в Бакванге резню, в ходе которой погибли, по некоторым оценкам, десять тысяч человек.

После этого к решительным действиям перешел уже президент Касавубу. 5 сентября он сместил Лумумбу. Западные державы в лице своих дипломатов и сотрудников спецслужб были в этом конфликте полностью на стороне Касавубу. Директор ЦРУ Аллен Даллес сообщал в своей телеграмме от 26 августа на адрес американской резидентуры в Леопольдвилле: в Вашингтоне «сложилось ясное понимание того, что если Лумумба останется в своей должности, неизбежным результатом будет в лучшем случае хаос, в худшем – коммунистический переворот с катастрофическими последствиями для престижа ООН и интересов свободного мира в целом». В штаб-квартире ООН западные дипломаты открыто называли Лумумбу «маленьким африканским Гитлером». В самом Леопольдвилле разбрасывались листовки, среди которых была и такая: «Конголезцы, Лумумба продаст ваших женщин в Россию!»

Конголезский парламент, однако, отказался утвердить отставку Лумумбы. Тогда Касавубу распустил парламент. 14 августа полковник Мобуту, получивший высокое воинское звание и пост начальника генштаба как раз в ходе африканизации армии, объявил по радио, что «нейтрализует» и президента, и премьера, а страной будет временно управлять «коллегия комиссаров» во главе с бывшим министром иностранных дел Жюстэном Бомбоко. ООН передала Мобуту миллион долларов на выплату жалованья и закупку провианта для армии, чтобы таким образом завоевать ее симпатии. Деньги дали американцы. Одним из первых распоряжений Мобуту был приказ советским и восточноевропейским дипломатам покинуть пределы ДРК в двадцать четыре часа.

Река с крокодилами

В западных столицах, однако, быстро осознали: Лумумба-оппозиционер едва ли не опаснее, чем Лумумба-премьер. Шеф ЦРУ Даллес усиленно внушал президенту Эйзенхауэру мысль о необходимости устранения бывшего премьера, который, по его выражению, был «хуже Кастро». И президент вполне был с ним согласен. Существует запись беседы Эйзенхауэра с британским министром иностранных дел Алеком Хоумом от 19 сентября 1960 года. В ней есть такая фраза: «Президент выразил желание, чтобы Лумумба свалился в реку, полную крокодилов». Примерно в том же духе телеграфировал в Вашингтон шеф резидентуры ЦРУ в Леопольдвилле Лоуренс Девлин. Девлину в ответ сообщили о скором приезде в Конго некоего европейца с криминальным прошлым, «готового на все». Вскоре из Вашингтона в Леопольдвилль прибыл специалист-отравитель. Не дремала и бельгийская разведка – она разработала план похищения Лумумбы под кодовым названием «Операция Барракуда». Ключевая роль в ней отводилась полковнику Луи Марлье. Наряду с бельгийскими коммандос в операции должны были участвовать воины местного племени балуба. 6 октября бельгийский министр по делам Африки граф д’Аспримон Линден направил своим подчиненным в Конго телеграмму с требованием покончить с Лумумбой раз и навсегда.

Все, однако, пошло по другому сценарию. 10 октября солдаты полковника Мобуту окружили дом Лумумбы и взяли отставного премьера под домашний арест. 24 ноября Генеральная Ассамблея ООН после бурных дебатов признала полномочия делегации Касавубу, поставив крест на шансах Лумумбы вернуться к власти легальным путем. Однако Лумумбе вскоре удалось бежать из-под домашнего ареста в машине, которая увозила с его виллы слуг после вечерней смены. Беглый премьер с горсткой сторонников устремился в столицу Восточной провинции, город Стэнливилль, где его сподвижник, бывший вице-премьер Антуан Гизенга, собирал отряды вооруженных единомышленников.

Мобуту Сесе Секо

Дожди и блок-посты на дорогах затрудняли передвижение Лумумбы. Но 29 ноября в селении Булунгу один из местных жителей узнал премьера. Лумумбе был оказан радушный прием. Он выступил на митинге, объяснив, что не сдался и пробирается на восток, чтобы затем освободить всю страну. Ликованию конголезцев не было предела. Побег превратился в триумфальное шествие. Тем самым, однако, Лумумба обнаружил себя. 1 декабря вечером его автоколонна остановилась на левом берегу реки Санкуру в провинции Касаи неподалеку от города Мвека. До бастиона националистов, Стэнливилля, оставалась ровно половина пути. Впереди было прекрасное шоссе и дружественно настроенное население – оставалось лишь переправиться через реку шириной около шестисот метров. Лумумба с несколькими мужчинами переплыл на правый берег, а затем в том же каноэ вернулся за женой и сыном. Здесь его уже ждал военный патруль.

Лумумбу и его товарищей доставили в Леопольдвилль, где они подверглись неоднократным избиениям. Фотографии и сообщения об этом попали в западную прессу. Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд потребовал от правительства Бомбоко гуманного обращения с заключенными. Тем временем силы под предводительством Антуана Гизенги одержали военные успехи на востоке страны. Правительство Чомбе воззвало к ООН. К середине января лояльные Лумумбе силы контролировали уже полстраны. Резидент ЦРУ Лоуренс Девлин прогнозировал неминуемый политический хаос и возвращение Лумумбы к власти. Бельгийский министр по делам Африки д’Аспримон Линден телеграфировал полковнику Марлье: «Воспрепятствовать освобождению Лумумбы любой ценой».

Лумумбу и его соратников поместили в военный лагерь Арди в 150 километрах от столицы. Здесь его судьба едва не совершила новый поворот. В лагере вспыхнул очередной солдатский бунт. Солдаты требовали повысить жалованье и отпустить на свободу Лумумбу. Сообщения о мятеже повергли Леопольдвилль в панику. Разнеслись слухи о том, что Лумумба освобожден и походным маршем во главе восставших солдат идет на столицу. Белое население города спешно эвакуировалось на другой берег реки Конго, в Браззавилль. Слухи оказались ложными, но подействовали эффективно: 13 января в камеру Лумумбы прибыли президент Касавубу, полковник Мобуту, председатель Сената Жозеф Илео и еще несколько высших должностных лиц. Они предложили пленнику портфель любого министра в кабинете Илео. Лумумба отказался – он считал себя единственно законным главой правительства.

За несколько дней до смерти он написал прощальное письмо, адресованное Полин Лумумбе. Полин звали двух из четырех жен Лумумбы: с Полин Опанго он был разлучен на берегу реки Санкуру, а Полин Ки, переодевшись в солдатскую униформу, несколько раз навещала его в тюремной камере. Даже в этом, последнем своем сочинении он не смог найти слов, подобающих моменту: все оно сплошь состоит из проклятий колонизаторам и их марионеткам и пророчеств о неминуемом торжестве справедливости.

«...и две золотые коронки...»

14 января утром Касавубу созвал заседание самопровозглашенного правительства, решали, что делать с Лумумбой. Члены этого конголезского ГКЧП ни в коем случае не желали обагрять руки кровью, в связи с чем полковник Марлье даже назвал полковника Мобуту Понтием Пилатом. Плененного премьера сперва собирались передать в провинцию Южный Касаи, чей лидер поклялся в качестве возмездия за августовскую бойню сделать вазу из черепа Лумумбы. Потом возник вариант выдачи Лумумбы в Катангу, однако Чомбе, дорожа своим международным имиджем, сопротивлялся такой чести изо всех сил. Его упрямство было сломлено телеграммой из Брюсселя от бельгийского министра по делам Африки графа д’Аспримона Линдена. Тот требовал принять Лумумбу. На следующий день самолет DC-4 авиакомпании Air Congo со смешанным бельгийско-франко-австралийским экипажем взял курс на Элизабетвилль. Узников было трое: помимо Лумумбы – бывший министр по делам молодежи и спорта Морис Мполо и бывший вице-президент Сената Жозеф Окито. Конвой состоял из солдат племени балуба. На всем протяжении полета они зверски избивали пленников, подкрепляя силы виски. Экипаж поначалу пытался навести порядок на борту, но затем просто заперся в кабине пилота, мечтая лишь об одном: доставить всех пассажиров на место живыми. Они дожили, но жить им оставалось менее суток. «Добро пожаловать в свободную Катангу!» – увидел Лумумба на здании аэропорта трехъязыкую надпись – на французском, английском и суахили.

Подлинные обстоятельства смерти Лумумбы долгое время оставались тайной. Даже точная дата экзекуции была неизвестна. И лишь в 1999 году голландский журналист Людо де Витте выпустил книгу «Убийство Лумумбы», в которой восстановил картину последних часов жизни конголезского премьера.

По прибытии в Элизабетвилль, по пути из аэропорта Луано в город, охранники остановили машину в чистом поле и велели узникам выходить. Им была предоставлена возможность помолиться, от которой Лумумба отказался. Трупы казненных захоронили в общей могиле, но затем во избежание каких-либо расследований откопали, разрубили на куски и растворили в бочке с серной кислотой. Один из участников этой последней операции, бельгиец Жерар Соэт, после того как его имя стало известно благодаря книге де Витте, рассказал в интервью бельгийскому телевидению, как вырвал из верхней челюсти Лумумбы две золотые коронки, но потом выбросил их в море.

Даг Хаммаршельд

После уничтожения следов преступления предстояло создать официальную версию случившегося. 10 февраля Радио Катанги сообщило, что Лумумба и его сподвижники Мполо и Окито бежали из тюрьмы. 13 февраля министр внутренних дел Годфруа Мунонго поведал на конференции, что бежавшие убиты жителями некоей деревни и уже погребены. Министр отказался назвать деревню или хотя бы племенную принадлежность ее жителей, дабы не навлечь на них месть поклонников Лумумбы. Не указал он, во избежание паломничества, и место захоронения убитых. «Я говорю откровенно и прямо, как делаю всегда, – резюмировал Мунонго. – Нас наверняка обвинят в их убийстве. Мой ответ: докажите».

Узнав о смерти Лумумбы, американский резидент Лоуренс Девлин выбросил в реку Конго зубную пасту и другие отравленные предметы, предназначенные для убийства бывшего премьера.

Леопардовая шапочка

После ликвидации Лумумбы в стране начался период смуты, в течение которого Мобуту временно покинул политическую сцену и дальновидно занялся созданием национальной армии. Главным действующим лицом этого периода был лидер Катанги Моис Чомбе. Именно на встречу с ним в сентябре 1961 года отправился в Северную Родезию Даг Хаммаршельд и погиб в авиакатастрофе, причины которой по сей день выясняются. Войска ООН ушли из страны в июне 1964 года. Чомбе стал премьер-министром Конго. В сентябре в Стэнливилле (ныне Кисагани) произошел новый мятеж. Его вожди, в числе которых был бывший сподвижник Лумумбы Лоран-Дезире Кабила, провозгласили «народную республику» и убили множество белых заложников. Нанятые Чомбе бельгийские наемники провели операцию спасения оставшихся в живых, а затем подавили и сам мятеж. А в ноябре 1965 года власть взял в свои руки вышедший из тени Мобуту, переименовавший страну в Заир, столицу из Леопольдвилля в Киншасу, а себя – в Мобуту Сесе Секо. К этому времени Мобуту уже хорошо знали в Вашингтоне: он впервые побывал в Белом доме в 1963 году, в гостях у Джона Кеннеди, который подарил ему для личных нужд самолет с прикомандированным к нему экипажем. Забегая вперед, скажем, что Мобуту правил страной тридцать два года, за которые его имя стало нарицательным, превратилось в синоним понятий «диктатор» и «коррупционер». Однако Джордж Буш-старший называл этого политического долгожителя в леопардовой шапочке, пошитой модным парижским кутюрье, «одним из самых ценных друзей» Америки.

Во времена правления Мобуту Кабила обосновался на берегу озера Танганьика близ границы с Бурунди и организовал Народную революционную партию с марксистской и панафриканской программой. Сюда вскоре прибыл Эрнесто Че Гевара, дабы наставить на путь истинный многообещающего лидера. Несколько мелких восстаний, однако, закончились неудачно. Че не сошелся характером с Кабилой, который отличался отсутствием революционной дисциплины и верил не столько в непобедимость учения Маркса – Ленина, сколько в колдовство. Контролируемая Кабилой территория превратилась в анклав, где Кабила был царь, бог и воинский начальник. С финансами проблем не возникало: Кабила и его приспешники промышляли контрабандой слоновой кости, золота, кобальта и алмазов. В 1980 году государство в государстве было разгромлено, и Кабила отправился в Дар-эс-Салам, где занялся золотом.

Час Кабилы пробил в 1994 году, когда в соседней Руанде началось ужасающее даже по африканским меркам этническое побоище. Для руандийских и угандийских властей поддержка Кабилы была операцией прикрытия: на самом деле им важно было ввести войска в Восточный Заир и уничтожить укрывшихся в лагерях беженцев внутренних врагов. Но Кабила свой шанс не упустил. В 1996 году он вернулся в свою бывшую вотчину, объявил себя лидером восстания племени тутси, объединил мятежников с остатками своих партизанских сил и во главе грозной повстанческой армии пошел походом на столицу, для чего ему нужно было пересечь всю страну с востока на запад. Путь этот был отмечен массовой резней ни в чем не повинных мирных жителей.

Большой международный бизнес живо интересовался происходящим и, убедившись в серьезности намерений нового вождя, оказал ему посильную поддержку задолго до того, как исход его борьбы с растленным тираном был предрешен. Когда в апреле 1997 года Кабила триумфально вошел в алмазную столицу Конго Мбужи-Маии, его с нетерпением дожидались там представители алмазных корпораций с готовыми к подписанию контрактами. Условие Кабилы было одно – отказаться от контрактов с Мобуту. «Де Бирс» не стал рисковать. Именно тогда начался закат алмазной империи, лишившейся монополии на заирском рынке.

В мае 1997 года Кабила занял Киншасу. Новый правитель оказался ничем не лучше старого. Он поселился в том же Мраморном дворце, где жил Мобуту, запретил все политические партии, кроме своей собственной, назначил в правительство дружков и родственников и развязал репрессии против оппонентов режима, не гнушаясь средневековыми пытками.

Никита Хрущев

Естественно, в стране появились повстанцы, которых поддержали опять-таки Руанда и Уганда. На стороне Кабилы выступили Ангола, Зимбабве и Намибия. В 1999 году в Лусаке было подписано мирное соглашение. После нескольких месяцев затишья стороны вернулись к военным разборкам. В настоящее время Киншаса контролирует менее половины территории страны. Восток и север ДРК находятся под контролем коалиции, главная сила которой – Фронт освобождения Конго, который возглавляет Жан-Пьер Бемба. Последние три месяца, правда, предводители повстанцев воюют не столько с правительством, сколько друг с другом.

Кабила был убит 16 января прошлого года при обстоятельствах, по поводу которых циркулируют самые разнообразные версии. Наиболее убедительная гласит, что диктатор пал жертвой заговора военных. Конголезцы узнали о кончине своего президента лишь на третий день. Сразу после извещения о смерти телевидение стало показывать сына усопшего – Жозефа Кабилу, намекая на будущего преемника. Несколько послов попросили аудиенции у Кабилы-младшего и быстро получили ее. Это были послы Бельгии, Франции, Великобритании, Китая и России и временный поверенный в делах США. 22 января МИД России опубликовал умиротворяющее заявление о положении в ДРК. «В России, – говорилось в нем, – выражают надежду на то, что произошедшие в ДРК драматические события не подорвут шансы политического урегулирования затяжного конголезского кризиса... Что касается России, то будут и впредь продолжаться усилия по оказанию содействия всем заинтересованным сторонам в достижении этой цели».

В настоящее время из ДРК выведены намибийские и ангольские войска, в Женеве проходят переговоры между правительством Кабилы и повстанцами.

Лумумбарий

Было ли уничтожение Лумумбы спасением от коммунистической угрозы, как это утверждали в свое время на Западе? Десять недель правления Лумумбы – слишком короткий срок для вмешательства в ситуацию и «вербовки» конголезского лидера. Десять самолетов и шестьдесят советников, которые Москва отрядила Лумумбе в помощь для подавления сепаратистского мятежа, погоду сделать не могли.

Иное дело, что темперамент тогдашнего советского руководителя не позволял ему остаться в стороне от конголезских дел. И слов по этому поводу было сказано предостаточно. То был период резкого обострения отношений Москвы с Западом. 1 мая 1960 года над Уралом был сбит американский самолет-шпион U-2, из-за чего Хрущев отказался поехать на четырехстороннюю парижскую конференцию по статусу Берлина. В конголезском кризисе он увидел новый «раздражитель» и не скупился на филиппики, называя генсека ООН Дага Хаммаршельда «агентом империализма».

«Скупые телеграфные строки говорят о том, что над премьер-министром Конго Патрисом Лумумбой нависла серьезная опасность, – писала газета «Правда» от 19 января 1961 года, когда Лумумбы уже не было в живых, но в Москве об этом еще не знали. – Предатели конголезского народа, под ногами которых горит земля, пошли на новое преступление: они передали Лумумбу в руки бельгийских колонизаторов, которые давно мечтают свести с ним счеты. Только так можно расценивать переброску Лумумбы и его соратников в Элизабетвилль, где полными хозяевами так и остаются бельгийские интервенты и их американские покровители. Хорошо известно, что марионеточный режим Чомбе – лишь грязная ширма, которой пытаются прикрыться бельгийские колонизаторы...» Узнав о смерти конголезского лидера, правительство Советского Союза опубликовало заявление, в коем первым долгом «сорвало личину притворства» с Дага Хаммаршельда: «Убийство Патриса Лумумбы и его соратников в катангских застенках есть завершение преступных намерений Хаммаршельда. Каждому честному человеку в мире ясно, что кровь Патриса Лумумбы на руках этого прислужника колонизаторов и ее ничем не смыть».

Однако дальше риторики дело не заходило. Более того: в феврале 1961 года в частной беседе с американским послом Льюином Томпсоном Хрущев сказал с обезоруживающим цинизмом, что сочувствовал Лумумбе «по-человечески», но что на самом деле его мученическая смерть «пошла на пользу» коммунистической идее.

Аллен Даллес

И в этом Хрущев был прав. Именно после конголезского кризиса в Москве озаботились созданием рычагов влияния на африканские страны. До этого в Кремле, похоже, и в голову никому не приходила мысль о возможности коммунистической экспансии в далекую Черную Африку. Вскоре после гибели Лумумбы СССР взял под свое покровительство партизан Юга Африки, а в 70-е годы вместе с Кубой прямо вмешался в вооруженные конфликты в Анголе и на Африканском Роге.

Конголезский кризис стал серьезным уроком и для США. Между победой кубинских повстанцев во главе с Фиделем и приходом к власти в Конго правительства националистов прошло всего полтора года, а ситуация с появлением неуправляемого режима в стратегически важной для Запада стране едва не повторилась. В Вашингтоне сделали выводы. Сразу после конголезского кризиса в ЦРУ появился африканский отдел, американское разведывательное присутствие в Африке резко усилилось.

Так кем же он был, Патрис Лумумба? «Параноик», «идеалист», «бешеный пес», «мученик свободы», «черный Христос», «африканский Гитлер» – все это сказано об одном и том же человеке. На самом деле он просто не успел сделать почти ничего, поэтому такой разброс в оценках. Мог стать «ценным другом» СССР? Конечно, мог. А мог потом переменить с легкостью свою политическую ориентацию, как это случалось не раз с лидерами «третьего мира», и стать «своим сукиным сыном» для Соединенных Штатов? И это вполне возможно. Но все это – предположения.

Другое дело, что post mortem Москва очень полюбила первого конголезского премьера, назвав в его честь не одну улицу и площадь и даже Университет дружбы народов, в котором ковались просоветские кадры для стран «третьего мира». Но уж в этом Лумумба точно не виноват.