Собрать рассыпанную храмину русского национального чувства!
Пётр Столыпин, из речи в Государственной Думе 5 мая 1908 г.
Первые промежуточные итоги по холмскому вопросу подвело очередное Особое междуведомственное совещание, состоявшееся в 1902 году под председательством К.П. Победоносцева. Оно постановило учредить Православную Холмскую епархию (1). Министр внутренних дел Д.С. Сипягин предложил заодно как можно быстрее ввести на землях будущей губернии практику воспрещения полякам покупки земель, дополнив это принудительным выселением из Холмщины особо рьяных католиков.
Впрочем, на совещании прозвучала и более взвешенная точка зрения – из уст министра финансов С.Ю. Витте, который настаивал на мерах сугубо экономического характера в отношении поляков Холмщины. Витте добавил, что, если не имеется в виду прибегать к подобного рода мерам, то выделение Холма теряет всякий смысл. Одна и та же центральная власть действует в Варшаве и будет действовать в Холме, власть, имеющая полномочия прибегать в деле защиты русского элемента населения к одинаковым мероприятиям (2).
Даже в решении польского вопроса Сергей Витте предлагал действовать экономическими методами
Зупинка у Холма: где «поляки» гутарили на мове
При всей медлительности российской бюрократии, особенно в делах духовных, учреждение епархии в Холме состоялось довольно быстро – всего через три года, фактически в разгар Первой русской революции. Возглавил епархию епископ Люблинский Евлогий, бесспорно патриот, но крайний реакционер и сторонник безудержной русификации. Неудивительно, что Ульянов-Ленин в своей характерной манере хлёстко назвал его воплотившим в себе всё «отвратительное лицемерие изувера» (3).
Но сама идея выделения края как губернии была совещанием отвергнута, а ещё одно Особое совещание по вопросам Холмщины удалось собрать только через четыре года. В нём приняли участие епископ Евлогий, Люблинский и Седлецкий губернаторы, председатель канцелярии Варшавского генерал-губернаторства и ряд чиновников менее высокого уровня. Председательствовал С.Е Крыжановский, на тот момент товарищ министра иностранных дел и государственный секретарь.
Не дожидаясь традиционной для русской бюрократии волокиты, суворинское «Новое время» уже в день открытия совещания 23 ноября 1906 года выступило на редкость категорично. «Если этот, глупо заторможенный вопрос, не получит теперь же быстрого и ясного решения в Петербурге, то русский народ в Холмщине окончательно погибнет». Вряд ли это было реакцией на выступления в прессе, но Особое совещание вполне оперативно приняло компромиссное решение: «выделить» Холмскую губернию без перемен в экономическом, гражданском и правовом отношениях.
С точки зрения военно-стратегической было решено оставить выделяемые земли в ведении Варшавского военного округа. На случай затруднений предлагалось часть уездов передать напрямую в Волынскую и Гродненскую губернии. Николай II одобрил решения совещания в целом и назначил окончательные сроки – ноябрь 1907 года. Митрополит Евлогий свидетельствует, что и впоследствии борьба в думской комиссии вокруг холмского вопроса была упорной и деятельной. Поляки тормозили обсуждение путем бесконечных прений, левые члены комиссии всегда голосовали против митрополита Евлогия, по его словам, независимо от того, правое или неправое дело он защищал (4).
Кафедральному собору в Холме ненадолго выпало оставаться православным
Верноподданные октябристы, которых «дело Холмщины» вообще-то мало волновало, старались держать «в узде» националистов, ведя торговлю голосами: обещали поддержку в холмском вопросе в обмен на обратную поддержку в других делах. Правые также относились к проблеме Холмщины равнодушно и были недовольны переходом Евлогия от них к националистам. В последнем случае сказывался и сословный эгоизм: «польский помещик нам ближе, чем русский крестьянин», считали многие монархисты из дворян (5).
Холмский вопрос удостоился рассмотрения и на вызвавших широкий международный резонанс Славянских совещаниях. Участники Пражского, 1908 года, высказавшись за равноправие народов, разразились декларацией, достаточно расплывчатой по форме, но антироссийской, по сути. Русская пресса в ответ не стеснялась в выражениях.
«Как бы ни решали разные славянские съезды польский вопрос, какие бы резолюции они не выносили о Холмщине, это не может иметь ровно никакого значения при решении этого вопроса. Холмская Русь – русская земля. Там живёт православный и католический русский народ, и он не может быть отдан в жертву полякам, хотя бы Австрия послала туда всех своих Крамаржей (6). Чешский политический деятель Карел Крамарж, доктор права, неославист, а в недалёком будущем — лидер младочешской партии, был в то время вице-президентом австрийской палаты депутатов. Уже в 1918 г. он стал первым премьер-министром Чехословакии. Парадокс, но в отличие от президента Томаша Масарика, он представлял себе независимую Чехословакию не республикой, а монархией, во главе, возможно, с одним из русских великих князей.
Карел Крамарж
Но усиление антипольской политики в России (прежде всего обсуждение в Думе закона о выделении Холмского края из Царства Польского) привело к резкому усилению противоречий между русскими и польскими сторонниками неославизма. Очередное совещание Исполнительного комитета в Петербурге в январе-феврале 1910 года вылилось в самый настоящий скандал. Либералов особенно насторожило нарочито активное участие в движении «искренних сторонников славянского единения», как правило, придерживавшихся объединительных тенденций.
Однако они не смогли противостоять натиску этих новых славянофилов. Большинство в российской делегации (она включала около 70 человек) составляло правое крыло «славянолюбов». В таких условиях тот же обласканный русской прессой Крамарж поставил цель перед австрийскими участниками «позаботиться о том, чтобы не были приняты враждебные (России – А.П.) постановления». «Мы не можем пойти на конфликт с государством, в котором живём. Не заниматься политикой — вот девиз неославизма», — заявил чешский политик накануне отъезда в Софию.
Полякам этого показалось мало, и, несмотря на послереволюционную оттепель в русско-польских отношениях, на следующий славянский съезд, в Софию они демонстративно не поехали. Варшавский очеркист Антон Жван отметился по этому поводу публикацией в софийской газете "Вечерна Поща", и… тут же умчался в Грюнвальд на помпезное празднование 500-летней годовщины легендарной битвы, где русские и поляки чуть ли единственный раз в истории сражались плечом к плечу с крестоносцами Тевтонского ордена.
Как всегда, сохранявший трезвую голову Корвин-Милевский в ответ на нарочито антигерманский характер празднования поспешил выступить «отрезвляюще» в либеральной прессе, но получил в ответ от почти своих из "Чёрной сотни" обвинения в "присоединении к враждебной в отношении России манифестации". Черносотенцы настолько разошлись, что готовы были публично, через Думу, выразить недоверие лояльности авторитетного члена Государственного Совета.
К тому времени национально-религиозная борьба в Холмщине проникла в «низы» — в самые глубины народной жизни. «Душехватство», в котором русские попы неизменно обвиняли ксендзов, и со стороны православных приобретало порой поистине массовый характер. Стоило только в том или ином польском городке обосноваться двум-трём «господам в рясах», как там начинались чуть ли не ежедневные крестины.
Русские националисты не стеснялись в выражениях: «Поляки – не нация, а лишь орудие борьбы с русской нацией… мы (русские) не должны мириться ни с какими автономиями для Польши, ни с какими уступками…» Сторонники жёсткого имперского курса патетически напоминали про «стон русского народа, вечно страдающего от ярости польской предательской руки» (7). «Местное духовенство с двух сторон травят друг на друга свои «паствы». Вражда – факт, не выдумка», признавал украинский националистический еженедельник (8).
Выделение Холмщины было однозначно поддержано немногочисленными украинскими политиками, и Столыпин этой поддержкой в полной мере пользовался. С большим трудом обосновавшиеся на Холмщине украинские «просвiты», всегда выступали с антипольских позиций, но, тем не менее, в борьбе за «славянский (читай: украинский) Холм» предпочитали рассчитывать на собственные силы, а не на пришлых – великороссов. Они явно уступали в активности польским «Матицам», продвигавшим польские школы – так, даже организовать украинские школы удавалось далеко не в каждом украинском селе. Стоит ли удивляться, что в 1910 году, когда официальное решение Холмского вопроса «по-столыпински» можно было считать предрешённым, в селе Кобыляки была закрыта единственная в крае украинская сельская читальня имени Тараса Шевченки.
Антипанство Михаила Грушевского
Разрекламированный в современной Украине националист Михаил Грушевский, которого кто-то из журналистов метко назвал «антипан», тут же припомнил католикам свои, ещё не забытые предсказания. Речь в них шла о том, что «пытаясь стравить украинцев с великороссами, они никогда не получат в их лице настоящих друзей». Насколько же актуальны слова этого уроженца Холма сегодня, сто с лишним лет спустя! А в бурные революционные дни этот яркий полемист неустанно доказывал, что «указом о вере польское общество воспользовалось не в духе национальной справедливости» (9).
Михаил Грушевский
Десятилетиями воздействуя на унии, вместо того чтобы воссоздать «народную» церковь, ксендзы упрямо перетягивали украинцев в католицизм». А в 1907 году, когда первая революционная волна сошла на нет, Грушевский, в ответ на реанимацию идеи польской автономии, восклицал, что «заключение Холмщины в автономную Польшу было бы вопиющей несправедливостью к украинскому народу» (10).
Логической вершиной борьбы украинских националистов и лично Грушевского за «славянский Холм» стало требование выделить его как украинский край. Впрочем, за украинский «маслак» (кость) Грушевский, как весьма авторитетный историк, выступал ещё в дни первой русской революции. Отвечая на статью Тышкевича в кадетской «Речи» (ну конечно, где же ещё высказаться польскому шляхтичу), Грушевский обрушился на польских политиков за то, что они дискредитируют вопрос о Холмщине, представляя его как затею «истинно русских» (11).
Ещё два года спустя Грушевскому удалось развеять твёрдую убеждённость кадетов в том, что выделение Холмщины расстроит русско-польское сближение, ослабляя внешние позиции империи. Националист ответил «буржуазной оппозиции» (кстати, так в один голос называли уже утратившую революционный пыл партию конституционных демократов и левые, и правые) обвинениями в том, «что они на ополячивании украинцев строят отпор Германии» (12).
Но до этого Грушевский решил использовать противопоставление славян германцам, справедливо отметив, что крестьяне Холмщины не перестанут быть славянами, даже если ополячатся. Пытаясь продвинуть свою сомнительную идею о том что, по сути, план выделения Холмщины – плод немецких интриг, он с успехом использовал и польскую прессу (13).
Грушевский пользовался абсолютной поддержкой депутата Думы националиста В.А. Бобринского, который в связи с этим стал объектом регулярных шуток и нападок со стороны крайних левых. Так, лидер социал-демократов Владимир Ленин (Ульянов) предложил Бобринскому «записаться в австрийские социал-демократы за активную защиту украинцев в Холмщине» (14). Когда же в 1912 году выделение Холмского края стало фактически лишь делом времени, Грушевский решил ещё раз поставить на место зарвавшихся панов: «Речь идёт не о четвёртом разделе Польши, а о борьбе за украинскую кость» (15) (опять «маслак» — А.П.).
Впоследствии наиболее трезвомыслящие поляки справедливо критиковали национал-демократов за присущий им на первых порах отчётливый клерикализм, и не без оснований считали, что именно он привёл к рождению Холмского проекта. Известный либерал Александр Свентоховский, неоднократно напоминавший оппонентам, что Польша может найти признание в России, а католицизм – нет, чрезвычайно жёстко оценивал «неумелую» активность ксёндзов. При этом и такие лояльные к России политики не переставали говорить про Холмщину – "это тоже польская земля".
Несвоевременная инициатива
Манифест 17 октября стал дополнительным стимулом к размежеванию по польскому вопросу, и конкретно в отношении выделения Холмской губернии. Так, министр внутренних дел П.Н.Дурново, признавая силу воздействия "конституционного акта" на общественное мнение Холмщины, считал, что прямолинейной русификации края теперь надо избегать, тем более что до этого все предпринимаемые к тому меры ничего не принесли. Никакого сближения окраины с центральными землями, с точки зрения министра, не произошло. В ответ на запрос МВД, Виленский и Киевский губернаторы выступили за скорейшее выделение Холмщины, однако Варшавский генерал-губернатор Г.А.Скалон ответил категорическим "нет" — и на идею создания новой губернии и на предложение присоединить холмские земли по частям к другим генерал-губернаторствам (16).
Несмотря на такие противоречия, вскоре после публикации манифеста Николай II первым делом принял депутацию общественных деятелей из Холмщины, все до единого члены которой оказались ярыми националистами. Что иного мог сказать им "их император", кроме как то, что "интересы русских людей Холмщины мне близки и дороги" (17), благосклонно приняв предложение иметь в крае собственного представителя.
Когда во главе комитета министров встал Пётр Столыпин, правительством был взят твёрдый курс на устранение сепаратизма окраин. Очень характерно одно из первых заявлений будущего премьера по поводу Холмского проекта, сделанное ещё в мае 1906 года: "Выделение Холмщины обрезало бы крылья полякам". Будучи депутатом Думы, Столыпин успел прослыть либералом, но во главе министерства внутренних дел и правительства стал отличаться завидными консерватизмом. Не случайно "Чёрная сотня" через свое благотворительное общество направило приветственный адрес Николаю II по случаю назначения Столыпина, а епископ Евлогий первым делом направил новый запрос по холмской теме в Синод.
Во II Государственной Думе польские депутаты намного активнее ставили вопрос об автономии, "естественным" ответом националистов на это стало форсирование вопроса о выделении Холмской губернии. Так, 10 апреля 1907 года польское коло выдвинуло очередной проект об автономии (18), весьма, впрочем, куцый. Однако, тут же в ответ на пленарном заседании прозвучала чрезвычайно тенденциозная статистика о населении Холмщины, где с беспокойством и негодованием отмечалась стремительная "полонизация" исконно русского края (19).
Впрочем, в качестве компенсации польскому коло было указано, что все проводимые в империи реформы, в том числе аграрная, на польских землях будут проведены в рамках автономии. Непонятно только, будущей или настоящей. Но, не правда ли, характерно, что в 1907 году, за семь лет до мировой войны никого сама идея автономии не смущала. Более того, о ней говорилось как о чём-то само собой разумеющемся, другое дело, что упомянутые реформы никто, даже в Думе, в одночасье "провернуть" тогда не рассчитывал.
"Новое время" тут же прокомментировало торг по поводу перспективы автономии в духе криминальной хроники: "Милюков и его друзья обещали гр. Тышкевичу и его сообщникам автономию. Они не могли бы сдержать своё обещание, даже если бы этого и пожелали. Это ничто иное, как тактический приём, польские участники этого маневра уже чистосердечно в этом признались" (20).
Русская пресса в ответ на опубликование во Львове "Исторических карт Польши" почти единодушно (среди прочих – газеты "Россия" и "Голос Москвы", то же "Новое время") обвинила поляков в желании вернуть границы 1772 года, а ещё лучше — получить не только Львов и Холм, но и Киев и Вильно. Особенно усердствовал "Голос Москвы", задаваясь, в конце концов, справедливым вопросом: где же границы Польши? (21). Известный историк и писатель Казимир Валишевский сразу охарактеризовал дискуссию как игру в парламентаризм.
Даже либералам хватило в тот момент ума признать требование автономии "несвоевременным" (22). Известный аристократ, сторонник политического компромисса граф Игнатий Корвин-Милевский жёстко раскритиковал соплеменников, занявших депутатские кресла в первом российском парламенте: "Р.Дмовский и его демократические сподвижники, все без исключения, без всякой необходимости и вопреки нуждам края, заняли резкую, бестактную, неприличную и вызывающую позицию по отношению к русскому правительству… Они в Думе кланялись разным кадетам, кланялись каким-то отвратительным "трудовикам", среди которых были в изобилии просто "хамы, не умеющие отличить правую лапу от левой" (23).
Пикировка, однако, продолжалась. Депутат Стецкий заявляет о том, что "мы (поляки) не примиримся с нашим нынешним правовым положением" (24). Его пытается поддержать Владислав Грабский – "это не Холмская Русь, а кружевообразное изделие канцелярского ухищрения" (25). Епископ Евлогий тут же отверг претензии поляков, как "слишком смелые и неуместные" (26).
Вместо заключения
Ну а дальше полякам настало время менять фронт. Россия свою готовность выделить Польшу в автономию доказала уже за несколько лет до мировой войны, и польским политикам предстояло всерьёз взяться за Германию и Австро-Венгрию. Ради чего и русские в качестве союзников вполне могли пригодиться.
О том, как же в итоге случилось польское возрождение, будет рассказано в нашей следующей серии очерков по польскому вопросу.
Примечания
1. Ф. Корнилов, Открытие Холмской епархии, Люблин, 1906, стр.42.
2. Цит. по В. Рожков, Церковные вопросы в Государственной Думе, М, 1975, стр.189.
3. В.И. Ленин, «Классы и партии в их отношении к религии», ПСС, т.17, стр. 435.
4. Митрополит Евлогий Георгиевский, Путь моей жизни, М. 1994, стр.162.
5. Окраины России, 1909, №21, от 23 мая.
6. Кулаковский П.А., Польский вопрос в прошлом и настоящем, СПб, 1907, стр.12, 30, 42.
7. Кулаковский П.А., Поляки и вопрос об автономии, СПб, 1906, стр.7.
8. «Громадьска Думка», Киев, 1906, 14 октября, №33.
9. Грушевский М., К польско-украинским отношениям в Галиции, «Киевская старина», 1905, №7-8, стр.230.
10. Грушевский М., Очерк истории украинского народа, СПб, 1907.
11. Рада, 1907, №2, 2 января.
12. Рада, 1909, №87, 18 апреля.
13. Nazionalism Rusinski a wylaczenue Chelmsczijzny, «Dzien», 1909, №70.
14. В.И. Ленин, К вопросу о национальной политике, Сочинения, т.17, стр.325, ПСС, т.25, стр.66-67.
15. Украинская жизнь, 1912, №5, стр.24.
16. РГИА, Фонд канцелярии Совета министров, 1906, д.79, оп.2, л.19, Письмо Г.А. Скалона на запрос министра внутренних дел, л.19.
17. Там же, л.20.
18. ЦГИАО, ф. Государственной Думы, 1907, оп.2, д.1212, л.12.
19. Там же, л.14.
20. Новое время, 1907, № 11112, 17 февраля.
21. Голос Москвы, 1907, №47, 22 февраля, №87, 12 апреля.
22. А.Л. Погодин, Главные течения польской общественной мысли, СПб, 1908, стр.615.
23. И. Корвин-Милевский, Борьба с ложью, СПб, 1911, стр.23.
24. Стенографический отчёт II Государственной Думы, ч.1, стр.906.
25. Там же, ч.1, т.2, стр.64.
26. Там же, ч.1, стр.1042.
- Автор:
- Алексей Подымов
- Статьи из этой серии:
- Русский ответ на «польский вопрос»
Польша: на обломках трёх империй. Русский ответ на польский вопрос. Часть 2
Отто фон Бисмарк: «Кто это — Европа?» Русский ответ на «польский вопрос». Часть 3
Поляком можешь ты не быть. Русский ответ на польский вопрос. Часть 4
Холмская губерния. И это тоже польская земля? Русский ответ на польский вопрос. Часть 5
Свежие комментарии