В послесоветское время в массовое сознание настойчиво внедряется мысль о «чрезмерной цене Победы», о том, что людские потери Красной армии «в подавляющем большинстве сражений многократно превосходили немецкие». В первую очередь это относится к Московской оборонительной операции (30 сентября – 5 декабря 1941 года).

Начало искаженным представлениям положила, видимо, в 1990 году опубликованная в журнале «Столица» статья А. М. Портнова «Разгром советских войск под Москвой». «Доказывалось», что советские людские потери в оборонительных боях во много раз превышали немецкие. С тех пор и по сей день в публикациях некоторых авторов, относящих себя к военным историкам, утверждается, что Красная армия, защищая столицу, потеряла солдат в 20 раз больше, чем вермахт. Отстаивание таких несуразных цифр объясняется слабым пониманием реалий Московской битвы, игнорированием различий в используемых РККА и вермахтом понятиях военно-оперативных потерь и слепой верой немецкой статистике.

Договоримся о терминах

Сравнение имеет смысл лишь при единой трактовке понятия «потери». В отечественных и зарубежных исследованиях потери Красной армии и вермахта рассматриваются с двух позиций: демографической и военно-оперативной. Демографическая убыль в сражениях – это все случаи смерти личного состава независимо от причин, их вызвавших. В военно-оперативном смысле потери рассматриваются исходя из влияния на боеспособность войск. Донесения об убыли использовались вышестоящими штабами Красной армии и вермахта при оценке результатов боевых действий, определении численности пополнения, необходимого для восстановления их боеспособности. Поэтому во втором случае учитывается всякое выбытие из строя, хотя бы на время, а не только смерть.

“ Система подсчета убыли личного состава выработалась в сухопутных войсках вермахта лишь после поражения зимой 1941–1942 годов ”

Военно-оперативные потери Красной армии делились на безвозвратные и санитарные. К первым относили погибших и умерших, пропавших без вести и попавших в плен. В санитарные потери включались раненые и больные военнослужащие, утратившие боеспособность и эвакуированные в лечебные учреждения не менее чем на сутки.

Эта классификация широко используется в отечественных исследованиях, однако для всесторонней оценки людских потерь Красной армии в конкретных битвах она не обладает нужной полнотой и четкостью. Дело в том, что деление на безвозвратные и санитарные, оправданное для отчетности, оказывается не столь однозначным для историка. Определенную часть санитарных потерь (раненых и больных, не вернувшихся в строй в ходе операции) следует относить одновременно и к безвозвратным. Проблема в том, что такие сведения в донесениях не содержались, поэтому точно оценить эту часть санитарных потерь невозможно. Но можно предположить, что все раненые и больные, направленные из района боев в тыловые госпитали, в строй до окончания сражения не вернутся. Тогда понятие «безвозвратные потери в сражении» трактуется так: «Погибшие, попавшие в плен, пропавшие без вести, а также раненые и больные, отправленные в тыловые госпитали в ходе сражения».

С содержанием сформулированного выше понятия практически совпадает использованное в вермахте понятие «убыль», в которое включались погибшие, умершие и пропавшие без вести (попавшие в плен относились к этой категории. – В. Л.), а также раненые и больные, эвакуированные в тыл из полосы действий армий.

Тождественность отечественного понятия «безвозвратные потери в сражении» и немецкого «убыль» позволяет корректное сравнение Красной армии и вермахта.

Странности без секретности

Коллектив авторов известного труда «Гриф секретности снят» (руководитель – Г. Ф. Кривошеев) оценил число погибших, попавших в плен и пропавших без вести красноармейцев под Москвой в 514 тысяч человек, раненых и больных – в 144 тысячи. Ряд исследователей (С. Н. Михалев, Б. И. Невзоров, Б. К. Кавалерчик с Л. Н. Лопуховским и др.) полагают, что погибших, попавших в плен и пропавших без вести красноармейцев было примерно в 1,7 раза больше – 855 тысяч человек. Обоснование этой цифры привел С. Н.Михалев в статье «Потери личного состава противоборствующих сторон в битве за Москву» (сборник «50-летие Победы в битве под Москвой. Материалы военной научной конференции»). Потери он подсчитал как разницу между численностью Западного, Резервного и Брянского фронтов на 1 октября 1941 года (1212,6 тыс. чел.) и Западного (включая уцелевшие войска Резервного фронта), Калининского и Брянского фронтов на 1 ноября (714 тыс. чел.). «С учетом пополнения, поступившего за это время (304,4 тыс. чел.), потери в людях за октябрь составили 803 тысячи человек. Учитывая убыль за ноябрь, общие потери фронтов в операции достигли 959,2 тысячи человек, из них безвозвратные – 855 100 (и это без учета потерь за 4 дня декабря)».

На мой взгляд, эти цифры завышены.

Во-первых, в численности личного состава фронтов на 1 ноября (714 тыс. чел.) не учтены военнослужащие, еще находившиеся в окружении. Выход войск из вяземского и брянского «котлов» продолжался и в ноябре-декабре. Так, в отчете Военного совета Брянского фронта о боевых действиях с 1 октября по 7 ноября указано, что после прорыва и выдвижения войск в конце октября на новый боевой рубеж «выход оказавшихся в окружении отдельных бойцов, командиров и политработников, отдельных групп и даже отдельных дивизий (как, например, 4 кд) продолжался не менее месяца». По данным А. М. Самсонова в книге «Москва, 1941 год: от трагедии поражений – к величайшей победе» жители Подмосковья помогли выйти примерно 30 тысячам воинов, попавшим в окружение. Общее число красноармейцев, вышедших из окружения в ноябре-декабре 1941 года, назвать невозможно: это может быть и 30 тысяч человек, и значительно больше.

Во-вторых, как отмечает А. В. Исаев в статье «Вяземский котел», «ряд подразделений из состава 3 и 13-й армий Брянского фронта отходил в полосу соседнего Юго-Западного фронта (ему эти армии были в итоге переданы)», их численность не была учтена в составе Брянского фронта на 1 ноября 1941 года.

В-третьих, значительное число окруженцев продолжали воевать в партизанских отрядах. В тылу группы армий «Центр» они насчитывали свыше 26 тысяч человек. Окруженцы были в них большинством (ориентировочно 15–20 тыс. чел.).

В-четвертых, некоторое количество избежавших окружения и отступивших к Москве тыловых частей было передано формирующимся армиям резерва ГВК. Численность этих частей могла быть значительной – до десятков тысяч человек.

Наконец, сколько-то попавших в окружение, но избежавших плена красноармейцев оставались на оккупированной территории. После ее освобождения они были вновь призваны в Красную армию. Точное их число не установить, но это, возможно, десятки тысяч человек.

Требуются дополнительные исследования, но очевидно, что численность погибших, попавших в плен и пропавших без вести красноармейцев в боях на московском направлении в октябре-ноябре 1941 года С. Н. Михалевым завышена примерно на 150–200 тысяч человек и ориентировочно равна 650–700 тысячам. Вместе с ранеными и больными общие потери РККА в тот период можно приблизительно оценить в 800–850 тысяч человек. Нужно иметь в виду, что сюда включены все санитарные потери войск в Московской битве, но при подсчете безвозвратных следует учитывать только раненых, направленных в тыловые госпитали. Точное число также неизвестно. Тогда медслужба в армиях и фронтах еще не заработала в полную силу, поэтому основная часть раненых и больных отправлялась в тыловые госпитали. По данным труда «Советское здравоохранение и военная медицина в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов», в 1941-м из общего числа возвращенных в строй раненых и больных на тыловые госпитали пришлось 67,3 процента. Если взять эту цифру как долю применительно к нашим расчетам, безвозвратные потери (убыль) советских войск в Московской оборонительной операции составляют 750–800 тысяч человек.

Убыль бумажная и реальная

Существующие оценки убыли вермахта большинства отечественных исследователей колеблются в диапазоне 129–145 тысяч человек и фактически опираются на сведения десятидневных донесений немецких войск. На основании указанных данных Л. Н. Лопуховский и Б. К. Кавалерчик в статье «Когда мы узнаем реальную цену разгрома гитлеровской Германии?» (сборник «Умылись кровью», 2012 год) сделали вывод, что если сопоставить потери Красной армии и вермахта, то «соотношение по общим потерям сторон в операции составит 7:1 (1000:145) не в нашу пользу, а безвозвратные потери (погибшие, попавшие в плен и пропавшие без вести. – В. Л.) наших войск превысят немецкие в 23 раза (855,1:37,5)».

Полученное соотношение безвозвратных потерь РККА и вермахта (23:1) привлекает внимание своей неправдоподобностью. Оно характеризует Красную армию как абсолютно беспомощную, неспособную ни к какому сопротивлению, что не соответствует немецким оценкам ее боевой мощи.

Если верить декадным донесениям вермахта и основанным на них цифрам названных авторов, то под Москвой Красная армия воевала гораздо хуже, чем разгромленные вермахтом в короткие сроки польская (сентябрь 1939 года, соотношение безвозвратных потерь с учетом плененных после капитуляции – 22:1) и французская (май-июнь 1940-го – 17:1). Но немецкие генералы так не считают. Известно мнение о РККА бывшего начштаба 4-й немецкой армии генерала Гюнтера Блюментрита: «Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие, с которыми когда-либо приходилось встречаться на поле боя».

Анализ различных источников о потерях вермахта в Московской битве показывает, что сведения десятидневных донесений существенно занижены и не могут служить исходными данными. Немецкий исследователь Кристоф Расс утверждает в книге «Человеческий материал. Немецкие солдаты на Восточном фронте», что «регулярная и непрерывная система подсчета и регистрации потерь личного состава выработалась в сухопутных войсках лишь после поражения зимой 1941–1942 годов».

Данные об убыли немецких солдат (погибших, умерших, раненых и пропавших без вести) в декадных донесениях значительно меньше, чем такого же рода сведения в обобщенных справках служб учета потерь. Так, бывший офицер вермахта Вернер Хаупт в книге, посвященной Московской битве, приводит данные из справки от 10 января 1942 года об убыли солдат группы армий «Центр» начиная с 3 октября 1941 года. Эти сведения (305 тыс. чел.) почти в 1,6 раза выше, чем в десятидневных донесениях войск (194 тыс. чел.). Нужно, кроме того, иметь в виду, что, по свидетельству современного немецкого исследователя потерь вермахта Рюдигера Оверманса, сведения обобщенных справок тоже были занижены.

Преуменьшение потерь вермахта в десятидневных донесениях объясняется также тем, что в них часто включалась убыль только боевого состава частей и соединений.

И наконец, подекадные данные вступают в вопиющее противоречие со свидетельствами немецких участников войны и исследованиями западных историков. Так, по донесениям войск с 11 октября по 10 декабря 1941 года группа армий «Центр» потеряла погибшими, ранеными и пропавшими без вести 93 430 человек или 5,2 процента от общей численности войск перед началом операции «Тайфун» (1800 тыс. чел.), а бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Гюнтер Блюментрит в статье о Московской битве (сборник «Роковые решения») пишет, что к середине ноября «в большинстве пехотных рот численность личного состава достигала всего 60–70 человек (при штатной – 150 человек. – В. Л.)», то есть сократилась более чем на 50 процентов.

Пауль Карелл (псевдоним оберштурмбанфюрера СС Пауля Шмидта – исполнительного директора Службы новостей Третьего рейха и руководителя пресс-департамента МИДа Германии) сообщает, что с 9 октября по 5 декабря 1941 года 40-й моторизованный корпус вермахта потерял около 40 процентов от номинальной боевой численности («Восточный фронт. Книга первая. Гитлер идет на Восток. 1941–1943»). В процентном отношении это почти в восемь раз больше, чем потери группы армий «Центр», отраженные в десятидневных донесениях.

Американский военный историк Альфред Терни в книге «Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр» утверждает: «Дивизии фон Бока на передовой теряли боеспособность гораздо быстрее, чем он мог их заменять. Временами потери были настолько велики, что ему приходилось их вообще расформировывать. Из рот в боевых частях, имевших в начале операции «Тайфун» в среднем по 150 человек, сообщали, что теперь у них осталось только по 30 или 40 человек, все еще стоявших на ногах; полки, в начале операции имевшие по 2500 человек, насчитывали теперь менее четырехсот в каждом».

Командующий группы армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок в начале декабря 1941 года записал в дневнике: «Сила немецких дивизий в результате непрерывных боев и наступившей суровой зимы уменьшилась более чем наполовину: боеспособность танковых войск стала и того меньше».

Английский историк Роберт Кершоу в книге «1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных» так оценивает потери вермахта: «Одна только операция «Тайфун» обошлась группе армий «Центр» в 114 865 убитых», а Пауль Карелл еще жестче подводит итоги этой операции: «В октябре она (группа армий «Центр». – В. Л.) состояла из семидесяти восьми дивизий, количество которых к декабрю сократилось до тридцати пяти…», то есть ее боеспособность снизилась на 55 процентов.

Высказывания участников боев и исследователей битвы под Москвой показывают, что реальные безвозвратные потери группы армий «Центр» были значительно больше, чем приводятся в десятидневных донесениях немецких войск и оценках Лопуховского и Кавалерчика.

Каков все же был уровень убыли у гитлеровцев? К сожалению, отсутствие достоверной информации позволяет лишь приблизительно и несколькими способами оценить потери вермахта. Если в качестве отправной взять цифру Роберта Кершоу, приведенную им в книге «1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных» (115 тыс. чел. убитыми), число раненых принять так же, как и Б. Мюллер-Гиллебранд, более чем в три раза большим суммы убитых и пропавших без вести солдат группы армий «Центр» (последних согласно десятидневным донесениям было за операцию «Тайфун» 3500–4000 чел.), то убыль вермахта в Московской оборонительной операции составила 470–490 тысяч человек.

Если ориентироваться на оценки генерал-фельдмаршала фон Бока и Пауля Карелла (снижение боеспособности группы армий более чем на 50–55%), то при боевом составе группировки 1070 тысяч человек на начало операции убыль вермахта составит 530–580 тысяч человек.

Если в качестве базовой рассматривать долю потерь немецкого 40-го моторизованного корпуса в период с 9 октября по 5 декабря 1941 года (40%) и распространить ее на всю армейскую группу, следует иметь в виду, что здесь не учтены потери в первые восемь дней операции «Тайфун». А их с учетом тяжести боев в начале октября 1941-го можно оценить в четыре-пять процентов от первоначальной численности боевого состава. То есть общая доля потерь корпуса – примерно 44–45 процентов. Тогда при указанной выше численности боевого состава группы армий «Центр» на начало операции убыль немецких войск составит 470–480 тысяч человек.

Обобщенный диапазон безвозвратных потерь вермахта составляет 470–580 тысяч человек.

Соотношение безвозвратных потерь Красной армии и вермахта в Московской оборонительной операции равно 750–800/470–580 или 1,3–1,7 в пользу немецких войск.

Эти цифры рассчитаны с использованием общедоступных данных о потерях. Возможно, с дальнейшим рассекречиванием и вводом в научный оборот документов Великой Отечественной войны оценки будут скорректированы, но общая картина противостояния Красной армии и вермахта под Москвой не изменится: она совсем не похожа на «заваливание немцев трупами красноармейцев», как рисуют некоторые авторы. Да, советские людские потери были выше немецких, но никак не в разы.

Важно отметить, что большая часть потерь Красной армии пришлась на трагические дни первой половины октября, когда в окружение под Вязьмой и Брянском попали войска восьми советских армий. Но к концу Московской оборонительной операции положение выравнялось. Рост боевого мастерства советских воинов отметил в конце ноября 1941 года представитель МИДа Германии при штабе 2-й немецкой армии граф Босси-Федриготти: «Русские войска превосходят нас не только числом, но и умением, так как они очень хорошо изучили немецкую тактику».

В 1941-м враг объективно был хитрее, сильнее, искуснее. До середины 1943 года ожесточенное противостояние шло с переменным успехом, а затем превосходство в воинском мастерстве солдат, офицеров и генералов прочно перешло к Красной армии. И ее потери стали существенно меньше, чем у постепенно деградировавшего вермахта.

 

«Березовый крест получу быстрее»

Письма и дневники солдат и офицеров вермахта – часть трофеев Красной армии в контрнаступлении под Москвой. Это живые свидетельства, оставленные врагом, который был на передовой. Они откровенны. В этом их ценность.

«За последние четырнадцать дней у нас почти такие же потери, как за первые четырнадцать недель наступления. Мы находимся в семидесяти километрах от Москвы. В приказе войскам было сказано, что взятие столицы будет нашим последним боевым заданием, но русские собрали все силы, чтобы удержать Москву».

Из письма ефрейтора Якоба Шелля, п. п. 34175, жене Бабетте в Клейнгейм. 5 декабря 1941 года

«Нарофоминск. 5 декабря… Генеральное наступление выдохлось… Многие товарищи погибли. В 9-й роте остались только два офицера, четыре унтер-офицера и шестнадцать рядовых. В других ротах не лучше… Мы шли мимо трупов убитых товарищей. В одном месте на маленьком пространстве почти один на другом лежали 25 трупов наших солдат. Эта работа одного из русских снайперов».

Из дневника командира 7-й роты 29-го немецкого пехотного полка лейтенанта Ф. Брадберга

«…Мы переживаем очень тяжелые дни и ночи. Вот уже несколько дней мы отступаем. Здесь происходит нечто ужасное. Все дороги забиты сплошным потоком отступающих немецких войск».

Из письма солдата невесте Лине, 17 декабря 1941 год. Западный фронт.

«Описать испытанные нами лишения, холод и усталость невозможно. А на родине твердят без конца по радио и в газетах о том, что наше положение благоприятно. Мы уже больше недели в пути, а что это означает зимой, тот, кто сам этого не пережил, представить себе не может. Много народу отморозили уже себе ноги. И голод нас тоже мучает».

Из письма ефрейтора Карла Оде, п. п. 17566 Е, жене. 18 декабря 1941 года

«В нашей прежней роте насчитывается только двадцать пять человек, а при выступлении в Россию нас было сто сорок. Когда я обо всем этом думаю, то просто не могу понять, почему я еще в живых. Тому, кто уцелел под этим градом пуль, особенно повезло… 1 декабря мы пошли в наступление. Но уже 3-го вынуждены были вернуться обратно на наши старые позиции. Если бы не отступили, сейчас были бы все в плену».

Из письма ефрейтора Иозефа Веймана, п. п. 06892 В, Ганне Бедигхеймер. 18 декабря 1941 года

«6.XII. Мы начинаем отступать. Все деревни сжигаются, колодцы приводятся в негодность.

8.XII. В 6 часов 30 минут удираем. Поворачиваемся спиной к фронту. Части отходят отовсюду. Почти что «победоносное отступление». Саперы усердно выполняют роль «поджигателей».

11.XII. Ночью тревога: прорвались русские танки. Это был единственный в своем роде марш. Снег освещен багрово-красным пламенем, ночь превратилась в день. Время от времени взрывы взлетающих в воздух боеприпасов. Так мы отступили на шестнадцать километров в снег, по льду и в холод. Улеглись, как сельди в бочке, с холодными и мокрыми ногами, в одном доме у Истры. Мы должны оборудовать здесь позиции переднего края обороны.

12.XII. До 13 часов удерживали позицию, затем начали отступать. Настроение в роте ужасное. Я очень, очень мрачно смотрю на нашу судьбу. Надеюсь, что слишком мрачно. Едва мы вышли из населенного пункта, как туда ворвались русские с семнадцатью танками. Наше отступление неумолимо продолжается. Куда? Все время задаю себе этот вопрос и не могу ответить…»

Из дневника ефрейтора Отто Рейхлера, п. п. 25011/А

«5.XII. Этот день стоил нам снова одиннадцати убитых, тридцати девяти раненых. У девятнадцати солдат тяжелые обморожения. Потери среди офицеров значительны.

Наше обмундирование ни в какое сравнение не идет с русским зимним снаряжением. У противника – ватные брюки и куртки. На нем валенки и меховые шапки.

15.XII. С рассветом идем дальше. Длинной вереницей тянутся отступающие войска. Противотанковая рота полка теряет несколько пушек, а также артиллерийские тягачи. Много машин мы вынуждены бросить из-за отсутствия горючего.

16.XII. Какие потрясающие картины представляются нашим глазам! Я думал, что они были возможны только при отступлении французских войск в Западном походе. Разбитые и опрокинувшиеся машины с разбросанным грузом, часто они были оставлены слишком поспешно. Сколько здесь бросается драгоценных боеприпасов без основательных причин. Во многих местах не потрудились даже уничтожить их. Можно опасаться, что этот материал обрушится потом на наши головы. Мораль и дисциплина очень пострадали во время этого отхода.

29.XII. Течение похода на восток показало, что руководящие круги много раз ошибались в оценке силы Красной армии. У Красной армии имеются тяжелые гранатометы, автоматические винтовки и танки».

Из дневника лейтенанта Гергарда Линке, офицера штаба 185-го пехотного полка

«Может быть, я быстрее получу березовый крест, чем те кресты, к которым представлен. Мне кажется, что вши нас постепенно заедят до смерти. У нас уже все тело в язвах. Когда же мы избавимся от этих мук?».

Из письма унтер-офицера Лахера солдату Францу Лахеру

«Относительно русских мы сильно просчитались. Те, которые с нами воюют, не уступают нам ни в одном роде оружия, а в некоторых и превосходят нас. Если бы ты только пережил когда-нибудь налет пикирующих бомбардировщиков русских, ты бы кое-что понял, мой мальчик…»

Из письма унтер-офицера Георга Буркеля. 14 декабря 1941 года

«Все оставляемые нами деревни сжигаются, все в них уничтожается, чтобы вторгающиеся русские не имели где разместиться. Не оставляем после себя ни гвоздика. Эта разрушительная работа – дело наше, сапер…»

Из письма сапера Карла родителям. 23 декабря 1941 года

«12 января. В 15 часов получен приказ: «Батальон отступает из Замошкино. Брать с собой только легкие вещи, все остальное должно быть сожжено. Орудия и полевые кухни взрываются. Лошади и раненые пленные расстреливаются».

Из дневника обер-ефрейтора Отто. 415-й п. п. 123-й немецкой пехотной дивизии

«Десять дней назад из всех рот нашего полка была отобрана рота для борьбы с вражескими парашютными десантами и партизанами. Это просто безумие – на расстоянии почти двухсот километров от фронта, в нашем тылу, идут активные боевые действия, как на передовых линиях. Гражданское население ведет здесь партизанскую войну и всячески нам досаждает. К сожалению, это стоит нам все новых и новых потерь».

Из дневника солдата Георга знакомой Геди. 27 февраля 1942 года

#владимир литвиненко #оборона москвы #московская оборонительная операция #безвозвратные потери РККА #убыль вермахта

#викторсапрыков #трофеи Красной Армии