Мы выехали в наш первый пункт «переправы», славный город Ростов-на-Дону, необычно хмурым и пасмурным майским утром. Ехали в полную неизвестность. Мы ни с кем не договаривались, не искали протекции, никого не представляли и везли с собой, кроме стандартного «командировочного» набора, бутылку «Абрау» в подарок родственникам, георгиевскую ленту и початый блок вредной привычки. Правда, сделали мы это осознанно. Коль скоро Донбасс — это русский мир, то это нам казалось самым логичным решением, потому что о визите предупреждают прислугу, о визите не предупреждают братьев.

Мы не хотели заглядывать в замочную скважину и тем более категорически не желали щекотать ещё не атрофировавшиеся нервишки публики, которая априори знает, как взять холм, атаковать берег или захватить Славянск. Уж слишком устали уши от военных и экономических стратегий «крупных» бизнесменов из подвида мелких спекулянтов.

Дорога тянулась муторно, а пасмурная погода стёрла время начисто — день был, вечер ли. При этом пока моя напряжённая готовность росла, мой товарищ, наоборот, становился веселее по мере приближения Ростова. Здесь первая тонкость донбасской жизни. Ведь Ростов для Донбасса на каком-то метафизическом уровне воспринимается как «свой», как одна из столиц Донбасса. Сейчас это покажется удивительным, но до войны (а это именно война, не АТО, не аморфный конфликт) ростовчане целыми автобусами ездили в Донецк болеть за футбольный клуб «Шахтёр». Во время проведения Лиги чемпионов это было массовым спортивным праздником. Но началась война, «Шахтёр» сбежал во Львов, а «Донбасс-Арену» накрыло снарядами, изрядно потрепавшими стадион, которому ещё и десяти лет от роду не стукнуло.

Однако власти Ростовской области до сих пор наиболее благоприятно относятся к мигрантам с территории Украины. Даже после временного признания паспортов ДНР и ЛНР остановить всю машину процессуальной казуистики достаточно сложно, потому инерция мышления оставляет Ростов анклавом терпимого отношения со стороны управляющих структур. Однако это имеет и свои негативные стороны. Так, до сих пор (на момент нашего прибытия в Ростов, сейчас шизофрения Киева делает очередной виток), несмотря на все разглагольствования про стены, визовые режимы и прочее из Ростова уехать в Киев, Львов, Тернополь на обычном автобусе не составляет труда. И если вы не найдёте прямых рейсов, ничто не помешает вам купить билет до Кишинёва, трасса на который лежит отнюдь не через Гондурас. Так что встретить в Ростове «тихих заробитчан» с западных областей со своим специфическим мировоззрением достаточно просто.

Такими объявлениями пестрят все газеты Донбасса

По прибытии в Ростов настроение моего товарища расцвело окончательно, чувствовалось, что он здесь как рыба в воде. Мне не раз приходилось убеждаться, как похожи ростовчане и донбассовцы. По иронии судьбы эта земляческая родственность имеет даже геологические корни. Ростовские шахты питаются теми же угольными пластами, что и Донбасс, даже зольность угля (общепринятый показатель качества, знакомый в Донбассе даже детям) почти одна и та же. Правда, любой донбассовец всегда будет настаивать, что их уголь качественнее. Это очень ярко характеризует их особое отношение к шахтёрскому труду.

Следующим нашим пунктом назначения был Свердловск, который киевские власти в порыве шизофренического патриотизма и «декоммунизации», переросшей в деградацию, уже переименовали в Довжанск.

На Свердловск, впрочем, как и Луганск, и Донецк, автобусы отходили каждые два часа. Но ввиду специфики пересечения границы мы отчаянно искали «частника», рискуя попасть под комендантский час и иметь удовольствие объяснять местным силовикам, что ты верблюд. Учитывая боевые действия и острую фазу диверсионной войны, унёсшей жизни таких легенд, как Арсений Павлов и Михаил Толстых, особых противоречий это у адекватных людей, впрочем, не вызывает.

Наконец, «частник» был найден, и мы взяли курс строго на Север в сторону КПП Должанский, основные врата Донбасса со стороны Ростовской области. Однако, прежде чем попасть непосредственно на КПП ЛНР, мы должны были миновать МАПП (многосторонний автомобильный пункт пропуска) Новошахтинский. А вот тут загрустил и мой товарищ.

До МАППа тянулась огромная очередь из автобусов и легковушек. Словно призраки из чулана 90-х из авто выскакивали люди с челночными сумками, суетились таможенники и, как в любой уважающей себя очереди, где-то орал истеричный ребёнок. При этом очередь из машин тянулась с обеих сторон. Воображение уже ярко рисовало нам, какими идиотами мы будем выглядеть, когда при общении с народной милицией начнём мямлить, что в пробку попали.

Сам МАПП напоминал небольшой посёлок с подстанцией, складскими помещениями и прочим. Взгляд даже невольно искал силосную башню. Тем временем очередь всё-таки двигалась. И, наконец, пройдя «рамку» и обезопасив в глазах таможни наш невеликий багаж, мы проехали к КПП Должанский. С последнего нашего приезда обугленные арки, наконец-то, спилили, так как обгоревший после обстрела остов, да ещё в соседстве с разбитым зданием таможни, изрядно шокировал. Единственное, что напоминало об арках, так это торчащие у обочины части несущих конструкций, напоминавшие обглоданные подкопчённые рыбьи кости.

Таможенный контроль здесь весьма своеобразный. Крепко сколоченные вооружённые парни бдительно осматривают каждое авто, после этой, только кажущейся бессмысленной, процедуры, они собирают стопочки паспортов с каждой группы пассажиров в отдельности и удаляются. В их руках словно в абсурдной карточной колоде соседствовали российский двуглавый орёл и украинская трезубая вилка, луганская звезда в обрамлении колосьев и опять-таки двуглавый орёл, правда, уже донецкий. Некоторые трезубые паспорта уже были одеты своими хозяевами в обложки с донецкими и луганскими гербами.

Паспорта изучались тщательно, именно поэтому мы и выжидали исключительно частника. Ждать, пока кроме твоего паспорта просмотрят ещё несколько десятков чужих паспортов, значит потерять время. Кроме того, в любом автобусе найдётся один-другой «мутный» парень, заносчивый шутник или горделивый мажор, тормозящий отправку всего автобуса.

Низкое качество снимков вызвано тем, что снимали тайно, фото КПП строго запрещены, хотя руины давно не секрет...

Наконец, и наша стопочка паспортов была тщательно проверена, авто и сумки, также не миновали этой процедуры. То, как деловито и точно работали «таможенники», лучше всего говорило, что парни здесь стоят не ради проформы. Они пришли ни на один день, а их республика не промежуточный анекдот в геополитических играх. И, если «больших дядей», засоряющих телевизионную коробку своими физиономиями, переубедить можно, то вот договориться с этими суровыми ребятами будет куда более сложной задачей.

Проверка проходила достаточно живо, но всё равно чувствовалось, что ребятам не хватает компьютерных ресурсов, да и отсутствие таможенной инфраструктуры сказывалось, а парой вагончиков, служивших зданием таможни, дела не исправишь.

— Раньше мы целыми компаниями сюда приезжали, там был магазинчик duty free, — грустно проговорил мой друг, рассеяно махнув рукой в сторону руин: — Парфюм и напитки со всего света: мартини, текила, ром, виски… Гуляли по пятницам до утра, встречали рассвет, взобравшись на терриконы.

С виду эта внезапная гедонистическая ностальгия крайне показательна для донбассовцев, для которых никакого другого содержания эта «граница» не несла. Это был не рубеж отчизны, не защита от внешних опасностей, а просто точка, единственный смысл которой в наличии магазина duty free.

Как только нам торжественно вернули паспорта, а взгляды бойцов устремились к другому клиенту, мы выдохнули. Дело в том, что любая современная война аккумулирует вокруг себя множество проходимцев и авантюристов с наполеоновскими и «чегеваровскими» комплексами. Нереализованные «рэмбо» опасны не только для себя, но и для других — и это только малая часть того, что может проникнуть сквозь границу. Из-за всех этих тонкостей автору даже пришлось отказаться от привычных камуфляжных штанов — безумно удобных. Так как первая мысль бойцов на границе: «Парень-то уже в образе». Со всеми вытекающими последствиями.

Дорога понеслась дальше без какой-либо разительной перемены ландшафта, но зато само дорожное полотно изменилось до неузнаваемости. Дураки, дороги и… майдан. Авто колотило так, словно мы пытались скатиться с горки битого кирпича, сидя на зимней ледянке. И с войной это связано не было. Складывалось стойкое ощущение, что за всё время существования этого сшитого на коленке «Франкенштейна» по имени Украина никто в дееспособность проекта не верил. А потому и вкладываться в инфраструктуру не было никакого смысла, как, собственно, и в модернизацию того, что осталось после Союза. И эта ситуация по мнению местного населения ещё более характерна для центральной и западной Украины, где к тому же за три майданных года скорее покрасят асфальт в национальные цвета, чем отремонтируют.

На горизонте замелькали огоньки Свердловска, Свердловки, как по-родственному величали этот город коренные жители…