До 1914 года аналитики полагали, что грядущая война будет скоротечной. Ее характер определялся как маневренный и чисто полевой – соответственно артиллерия прежде всего должна быть тактически подвижной. В полевом бою главная ее цель – живая сила, серьезных укреплений не имеется. Поэтому основная масса полевой артиллерии противников была представлена легкими пушками 75–77-го калибров, главным снарядом которых была шрапнель. Русская трехдюймовка занимала в этом ряду видное место.

Полевая 76-мм (трехдюймовая) пушка с ее значительной начальной скоростью снаряда была в состоянии решить все задачи, стоявшие перед артиллерией в полевом бою. Например, при фланговом обстреле за полторы минуты русская легкая батарея при стрельбе шрапнелью легко покрывала огнем площадь 600–800 метров глубиной при ширине свыше 100 метров.

Это придавало огромную ценность легким полевым пушкам при уничтожении живой силы. К началу Первой мировой русский 32-батальонный армейский корпус имел 108 орудий, из них 96 полевых 76-мм пушек.

Наша артиллерия в отличие от вражеской могла вести огонь с любых позиций – открытых, полузакрытых и закрытых. Уже первые бои в Галиции и Восточной Пруссии в 1914 году продемонстрировали умение русских артиллеристов действовать с закрытых позиций. Дуэли батарей, открывавших огонь с открытых позиций, также выигрывались преимущественно русскими артиллеристами.

Очевидец писал: «Видно было наступление частей 42-й дивизии и разрывы снарядов как наших, так и неприятельских.... Очень скоро наши батареи сосредоточенным огнем заставили часть неприятельских батарей замолчать. Впоследствии пленные австрийские офицеры рассказывали, что они были поражены точностью стрельбы русской батареи по их укрытым батареям». Такими характеристиками превосходства наших артиллеристов полны воспоминания фронтовиков.

Основной целью в 1914 году была пехота.

Очевидец так описывал картину боя: «Всюду на поле видна была работа нашей артиллерии..... все видимые раны у австрийцев были исключительно от артиллерийского огня. Вот вдоль шоссе, ведущему на Перемышляны, стоит ряд зарядных ящиков с убитыми запряжками. Против нашей 2-й батареи шагах в 200 лежит целая цепь убитых и многие принимали ее за живую».

В ходе Галицийской битвы русская артиллерия в отличие от австрийской деятельно помогала пехоте и часто становилась главнейшим фактором победы. Когда в полосе 47-й пехотной дивизии с двух часов дня 13-го августа начался ряд сильных неприятельских атак, направленных главным образом вдоль восточного левого участка позиции, занятого 185-м пехотным Карским полком, наши батареи наносили австрийцам существенный ущерб, наваливая убитых и раненых и значительно замедляя наступление.

Участник боев в Восточной Пруссии вспоминал: «Батареи открыли огонь. Немецкая пехота все продвигалась к нам. То там, то здесь, между облачками разрывов шрапнели можно было видеть группы стрелков, поднимавшихся с земли и быстро бегущих вперед… Немцы отбиты… Медленно тают еще клубы дыма от разрывов, постепенно очищая просветы между кустами. А там лежат тела убитых и копошатся, как черви, раненые. Сколько можно рассмотреть между кустами, их много… Вся опушка леса завалена ранеными немцами, на глаз их кажется человек 300–400».

Даже при сравнительно небольшом количестве артиллерии, которым располагала русская армия в 1914 году, ее мощи хватало для достижения победы. Количество огневых средств, которым мы располагали в сражении на Гнилой Липе в Галиции, не превышало 10–15 орудий, 12–16 пулеметов и двух тысяч винтовок на километр фронта. Но оно оказывалось достаточным для достижения огневого превосходства. Ведь один разрыв трехдюймового снаряда накрывал по фронту площадь 15 метров. Регулярно выпуская два выстрела в минуту, полевая пушка была способна уничтожить все живое на поверхности земли на этом участке в ходе всего боя. А поскольку каждая давала шесть выстрелов в минуту, очевидно, что 18 орудий пехотной дивизии истребят все на площади до километра. Даже окопавшихся пулеметчиков приводили к молчанию. Достаточно вспомнить уничтожение германской 35-й пехотной дивизии огнем 27-й артиллерийской бригады под Гумбиненом, 87-й бригады 17-го армейского корпуса артиллерией 25-й пехотной дивизии у Соденена и т. п.

Действие русской трехдюймовой шрапнели по открыто расположенным или двигающимся целям было ужасающим. Одна восьмиорудийная легкая батарея могла в несколько минут истребить целый батальон пехоты или полк кавалерии. Офицер-артиллерист передавал впечатления от увиденного им в мае 1915 года: «Соединенные австро-германские силы ведут отчаянные атаки по всему фронту, особенно напирая на наши позиции у селения Радымно. Их пехота ложится рядами, как под острием косы, от огня нашей, сосредоточенной у Радымно артиллерии, сплошным слоем стали покрывает все видимое пространство, срывая окопы, вмиг изменяя до неузнаваемости всю находящуюся под огнем местность. Столбы черного дыма все вырастают в количестве и, наконец слившись, заволакивают совершенно видимый мир. Словно черное покрывало накинуто на наши позиции, в котором яркими вспышками как бы перекатываются огни разрывов. Воздух дрожит от массы всевозможных звуков, слившихся в один непрерывный гул…» Неудивительно, что противник прозвал русскую трехдюймовку «косой смерти».

Полевая 76-мм пушка имела на вооружении, кроме шрапнели, и фугасную гранату. Люди, случайно попавшие в район ее действия, превращались буквально в решето, большинство жилых построек, не исключая каменных, пробивалось трехдюймовой гранатой, но она оказалась слабовата для разрушения земляных укрытий.