В ночь на 24 сентября 1916 года двум полкам 2-й гренадерской дивизии – 6-му гренадерскому Таврическому и 8-му гренадерскому Московскому, впервые пришлось испытать на себе воздействие вражеского химического оружия – у местечка Крошин и деревни Адаховщина.
8-й гренадерский Московский полк только что заступил на позицию, сменив 7-й гренадерский Самогитский полк. Смена произошла раньше обычного, и поэтому последнему удалось избежать химического воздействия противника.
Ветер был юго-западным, скорость в момент химической атаки составляла 2,7 метра в секунду. Вечером стоял туман, а около 24 часов, перед самой атакой, шел дождь.
Наличие тумана и дождя делали газовую атаку со стороны противника маловероятной, и поэтому не удивительно, что когда около 24 часов на участках нескольких передовых рот наблюдатели и разведчики услышали характерное шипение газа, выпускаемого из баллонов, они не сразу поняли что происходит. Но, как только выяснилось, что это газовая атака – сразу же была поднята тревога - как звуковая, так и световая. Затрещали трещотки и колотушки, были выпущены сигнальные ракеты, зажжены костры и сигнальные вехи.
Газопуск произошел около 24 часов – и основной удар пришелся по окопам, находящимся южнее железной дороги. Самые густые газовые волны пришлись на позиции тавричан, занимавших окопы у дер. Якимовичи и московцев, занимавших окопы у дер. Адаховщина и южнее. Время прохождения газового облака заняло от часа до полутора часов. На различных участках наблюдались повторные газовые волны. Благодаря тому, что перед атакой шел дождь, а окопы 2-й гренадерской дивизии находились среди болот, газовая волна проникла в тыл не очень глубоко.
В деревнях Подлисейки и Ятвизь, где находились в резерве 7-й гренадерский Самогитский и 5-й гренадерский Киевский полки, а также часть подразделений 6-го гренадерского Таврического и 8-го гренадерского Московского полков, концентрация газов была незначительной. Степень поражения солдат, находившихся в этих деревнях, была слабая. В господском дворе Подлисейки было лишь 2 случая тяжелого отравления. Имелись отравленные и в господском дворе Селявичи.
Газовая атака была проведена на 5-километровом фронте, в тыл газ проник на 12-километровую глубину (но уже после 6 - 7 км его концентрация становилась безопасной).
Для химудара использовался хлор, хотя один из офицеров-московцев ощущал запах, похожий на запах сена (его давал фосген).
Во время газовой атаки под удар попали находившиеся на позициях 1765 гренадер Таврического полка и 3130 гренадер Московского полка- всего 4895 человек. Из них у 4224 человек были противогазы Зелинского (87%) и у 671 бойца имелись маски образца IV-a (Смоленский вариант) (13%).
Из числа гренадер, имевших противогазы Зелинского, пострадало 647 человек (то есть 15,4%), а из гренадер, имевших маски образца IV-a, пострадал 341 человек (более 50%).
Из 4895 бойцов отравились и были эвакуированы в тыл 988 человек, из них умерло (до 1 октября) 76 человек. Благодаря своевременному применению масок и противогазов, большинство отравлений были легкими.
Т. о., количество жертв оказалось меньше, чем в более ранних газовых атаках, но все же в двух полках выбыло из строя около 1 тыс. человек, что было для них ощутимо. Такое относительно малое для газовой атаки количество жертв объяснялось, прежде всего, тем, что в частях 2-й гренадерской дивизии самое серьезное внимание уделялось не только снабжению людей противогазами, но и обучение владению ими. Была разработана и установлена стройная система наблюдения и сигнализации.
Все это и принесло соответствующие плоды.
Из числа отравившихся часть бойцов не успела надеть противогазы (маски) – до 10% для имевших противогазы и 21,3% для имевших маски, часть отравилась по причине негодности противогазов (масок) – 1,45% для противогазов и 20% для масок. Не успевали надеть противогазы (маски) в основном люди, бывшие в разведке, в секретах и в заставах. Основные причины, по которым противогазы Зелинского оказались непригодными для использования – не вынута (или ее не удалось вынуть) пробка, лопнула (или была прожжена) резина, оторвалась коробка, лопнуло стекло, сломалось кольцо при открывании пробки, запуталась тесемка маски (в телефонной катушке или баклажке). Часть солдат не смогла найти свои противогазы (маски), а другая – снимала их во время атаки, чтобы откашляться.
Один позднее умерший пулеметчик ходил за водой вообще без маски – лишь накрывшись мокрой шинелью. Умерших офицеров было двое – оба из Московского полка: один был принципиальным сторонником масок образца IV-a (в такой маске он и погиб), а другой в своем противогазе Зелинского заткнул верхнее отверстие газетной бумагой (чтобы не вдыхать угольную пыль) - и задохнулся. Всего отравилось 26 офицеров, но большинство легко.
Если рассмотреть количество жертв по полкам, то в Таврическом полку подверглось воздействию газов 1765 человек. Из 1450 человек, имевших противогазы Зелинского, отравилось 180 человек (12,5%), а из 315 человек, имевших маски образца IV-a, получил отравления 141 человек (46%). Умерло 17 человек или 1%.
В Московском полку подверглось воздействию газов 3130 человек. Из 2774 человек, имевших противогазы Зелинского, отравилось 467 (17%), а из 356 человек, имевших маски образца IV-a - 200 (57%) человек. Умерло 59 человек (1,9%).
Среди артиллеристов пострадавших было немного - один офицер (его противогаз Зелинского лопнул во время газовой атаки) и около 50 солдат, из которых большинство осталось в строю.
С особой заботой во 2-й гренадерской дивизии подошли и к делу эвакуации отравленных.
Дивизионный врач сразу же после начала атаки распорядился, чтобы все имеющиеся в распоряжении дивизии транспортные средства немедленно прибыли в дер. Подлисейки. Вскоре прибыли двуколки 2-й летучки XI-го отряда В.З.С. имени Воронежского земства, двуколки шефского транспорта, санитарные автомобили 31-й автомобильной колонны. В Подлисейки прибыл и весь медицинский персонал 2-й летучки XI-го отряда и носильщики перевязочного отряда дивизии.
Полковые врачи Таврического полка находились в Ольсевичах - у землянки командира батальона они организовали передовой кислородный пункт (в Старом Дворе был второй кислородный пункт). В Московском полку один врач находился в господском дворе Адаховщина, второй в заимке Адаховщина и третий - в Ятвизи. Врачи Самогитского полка и один врач артиллерийской бригады работали в Подлисейках, где расположился главный сборный кислородный пункт, а также находились все транспортные средства, которые по мере надобности направлялись или в господский двор Старый или в господский двор Адаховщина.
Пострадавшим в ходе газовой атаки давали дышать кислородом и делали впрыскивания камфары, кофеина и морфия. С пострадавших снималась верхняя одежда – так как шинели сильно поглощали хлор. После оказания на передовом кислородном пункте первой помощи пострадавшие, при первой же возможности, отправлялись на главные полковые кислородные пункты. Раненые перевозились на автомобилях, фурманках и двуколках, иногда доставлялись и на руках.
Благодаря тому, что эвакуация была налажена очень хорошо, уже к 12 часам дня всех пострадавших удалось эвакуировать с передовой. Другими словами, около 1000 отравленных гренадер через 12 часов после начала газовой атаки уже находились в теплых помещениях и имели надлежащий уход. Огромная заслуга в этом принадлежала энергичному и распорядительному дивизионному врачу П. Потираловскому.
Неоценимую помощь в деле эвакуации пострадавших оказали автомобильная колонна и двуколки XI-го отряда и шефского транспорта. Автомобили возили пострадавших от господского двора Адаховщина и от Подлисеек в Погорельцы, в то время как из господского двора Старый пострадавших возили только на двуколках и фурманках - вследствие плохого состояния дорог и наличия слабого 1-километрового деревянного моста, автомобили на этом отрезке пути ездить не рисковали.
Эта газовая атака еще раз со всей наглядностью продемонстрировала преимущество противогазов Зелинского перед защитными масками. Очевидно и то обстоятельство, что при принятии всех необходимых мер противохимической защиты, должных дисциплинированности и обученности личного состава его потери минимизировались.
По итогам отражения этой атаки были сделаны соответствующие выводы.
Очевидно, что в передовых окопах никто из бойцов спать не должен (более 15% отравившихся - спали); противогаз всегда должен быть при солдате – куда бы он не отлучался, а снимать средства индивидуальной защиты следует только после приказа ротного командира. Огромную роль имели костры – они не только препятствовали проходу газовой волны, но и (также как и гидропульты) помогали очищать окопы, землянки и убежища от застоявшегося газа. При землянках батальонных командиров было признано целесообразным организовывать пункты оказания первой медицинской помощи – кислородные станции, снабженные не менее чем 3 баллонами кислорода и достаточным количеством подушек (15 - 20). Не менее 2 санитаров, специально обученных технике наполнения подушек кислородом, откомандировывались в такой пункт от каждой роты. В дальнейшем отравленные отправлялись на главные полковые перевязочные пункты (оснащались не менее 6 баллонами кислорода и 30 подушками), и далее в тыл.
12. Отражение химической атаки
Очевидно, что успех борьбы отравляющими веществами зависел, прежде всего, не только от достаточного снабжения частей «рациональными средствами борьбы с ними» [Корш В. Удушливые газы и борьба с ними. – Военный вестник. – 1922. - № 12. – С. 26] но и в огромной степени также и от умения с ними обращаться. И в 1915-1916 годах для решения этой задачи были изданы соответствующие наставления, а в части и учреждения, как фронтовые, так и запасные, направлялись инструктора - для практического обучения личного состава войск противогазному делу.
Автор: Олейников Алексей
Свежие комментарии