Первый экспедиционный поход отряда генерала Вельяминова с Кубани к Геленджикскому укреплению, завершившийся в конце 1834-го года, по своим результатам был в известном смысле и величественным, и тяжёлым. 62 бойца «вельяминовского» отряда навсегда остались в горах Северного Кавказа.
Даже путешественник швейцарско-французского происхождения, этнограф, натуралист и археолог Фредерик Дюбуа де Монперэ, которого благодаря происхождению сложно заподозрить в большой симпатии к Российской империи, несмотря на финансовую поддержку русского научного сообщества, писал о походе Вельяминова (приводится с сокращениями):
«Только двумя проходами можно было достичь Геленджика с Кубани: один пролегал по ущелью к селению Адерба (ныне в этом районе расположено село Адербиевка, лежащее по обе стороны горной реки Адербы/Адербиевки), другой, наиболее доступный, через Дооб (отчасти по побережью). Впервые пошли в неизвестность рискованно и тяжело к селению Адерба. Дорога была заросшая и узкая, повозки должны были двигаться вереницей. Впереди шли вооружённые отряды, чтобы защищать участников экспедиции от нападения горцев. Трудный путь был преодолён, и отважный экспедиционный корпус в Геленджике встретили криками «ура». В первый раз русская армия перевалила через отрог Кавказского горного хребта. Обратно в Ольгинское укрепление путь был другой – через селение Дооб и с меньшим уроном».
Фредерик Дюбуа де Монперэ
Кстати, свои наблюдения Фредерик Дюбуа де Монперэ в итоге оформил в виде нескольких трудов, включая «Путешествие вокруг Кавказа». Кроме Российской государственной библиотеки и Российского географического общества, ознакомиться с уникальными исследованиями Дюбуа, а также не менее уникальными иллюстрациями кавказского жизни того периода,
можно в Геленджикском историко-краеведческом музее.
В 1835 году Алексей Вельяминов вновь начал собирать экспедиционный отряд у того же Ольгинского укрепления. На этот раз целью было расчистить уже проложенную через Абин, горы и Адербу дорогу, а также основать ещё одно укрепление, которое позже получит имя «форт Святого Николая», или же просто Николаевское укрепление. Кроме того, им предстояло обосноваться в селении Дооб, чтобы в будущем использовать Дообскую бухту для кораблей флота, т. к. в то время Цемесская бухта не была защищена молами, и корабли в ней пребывающие были более подвержены свирепому Норд-Осту.
Казачий конный отряд "кубанцев"
Весной 1835 года Вельяминов с отрядом выступил из Ольгинского в сторону Абинского укрепления. На этот раз, по различным оценкам, экспедиция насчитывала от 10 до 11 тысяч бойцов, не считая сотни повозок с провиантом, боеприпасами и инструментами.
Под конец мая 1835-го отряд прибыл в Абинское укрепление, и снова закипела работа. Сначала были расширены границы самого укрепления. Внутри возвели сараи, казармы, погреба, офицерский и штабной дома. Небольшая часть экспедиционного корпуса Вельяминова осталась в Абинской крепости, так как попытка захватить новый форт была совершена горцами буквально за пару месяцев до прибытия Вельяминова, а на новое укрепление возлагали большие надежды. После окончания трудов отряда генерала Вельяминова Абинское укрепление стало официально именоваться крепостью, что иллюстрирует масштаб проведённых работ.
Фрагмент карты Черноморской кордонной линии с обозначением Ольгинского и Абинского укреплений (кстати, в полной неизвестности)
Вскоре экспедиция снова двинулась в путь. Поскольку одной из целей отряда было строительство нового укрепления, которое должно было войти в состав Геленджикской укреплённой линии (новой линии укреплений), то в районе впадения горной речки Адегой в Абин отряд остановился для основания нового форта. И снова закипела работа. Николаевское укрепление (Форт Святого Николая) вырос достаточно быстро, гарнизон его не превышал 250 казаков и офицеров при нескольких орудиях. Здесь, затерянный среди гор, форт, возведённый из подручных материалов, отличался крайне тяжёлыми условиями. Однако именно основанное здесь укрепление, по сути, станет своеобразным «фундаментом» для будущей станицы Шапсугской, по иронии судьбы названной в честь воинственных шапсугов, сыгравших злую роль в истории укрепления.
Вот как описывал службу в Николаевском укреплении «Военный Сборник» от 1874 года (Санкт-Петербург, типография Департамента Уделов):
«Вследствие гибельного для здоровья людей климата, в гарнизоне Николаевского укрепления почти не было ни одного здорового человека, способного в критическую минуту защищаться от неприятельского нападения».
Судьба форта оказалась печальной. Ранней весной 1840-го года укрепление осадил превосходящий гарнизон по численности отряд горцев. Бой был нешуточный и трагичный по исходу – все наши бойцы погибли, раненых горцы добили. Лишь в 1861 году войсковой отряд под командованием генерал-майора Павла Денисовича Бабича вернулся к погибшему форту. Единственное, что осталось на его месте, – это валы, оборонительные рвы и барбеты некоторых орудий. Над костьми павших воинов был совершён погребальный обряд – «хоронили» как могли, как позволяла ситуация.
Памятник основателям станицы Шапсугской, первым поселенцам — слева
Но несмотря на столь трагичный исход жизни Николаевского укрепления, оставлять это место никто не собирался. Во-первых, уже было принято решение о восстановлении старой Вельяминовской дороги к Геленджику. Во-вторых, сбылась мечта самого Вельяминова – началось заселение закубанских земель с основанием новых станиц и городов. 1863 год теперь значится датой основания станицы Шапсугской, заселённой переселенцами, казаками-черноморцами и ссыльными.
Но вернёмся в 1835 год. После возведения форта войска Вельяминова двинулись далее по уже знакомому пути, одновременно расчищая его, чтобы на новой дороге могли разминуться сразу две повозки. Наконец, летом 1835-го отряд вышел к Геленджикскому укреплению, но отдых был недолгим. Вскоре Вельяминов начал рекогносцировку и одновременно освоение земель на мысе Дооб, где сразу пришлось столкнуться с военным противодействием горцев. Однако имея «в тылу» Геленджик и значительные наличные силы, боестолкновения были для наших войск удачными и быстротечными. Вскоре отряд благополучно, правда, всё же не без потерь, вернулся к кордонной линии.
В начале весны 1836-го года упрямый и неудержимый Алексей Александрович вновь принялся собирать войска. Это была уже третья экспедиция неугомонного Вельяминова. Перед ней были поставлены следующие задачи: дальнейшее устройство Геленджикской кордонной линии, обустройство стратегически важных дорог к Черноморскому побережью, а также планировалось основание нового укрепления.
В мае по традиции из Ольгинского укрепления вышел «вельяминовский» отряд. Как и в предыдущие годы, экспедиция прошла по проторенному пути, однако, по-прежнему встречая сопротивление горцев. Отряд зашёл в Абинское и Николаевские укрепления, передав гарнизонам боеприпасы и провиант. В июле 36-го Вельяминов наконец вышел к Геленджику. После рекогносцировки местности Алексей Александрович выбрал место для будущего укрепления – левобережье реки Дооб недалеко от одноимённого мыса.
Новое укрепление было названо в честь императрицы Александрийской крепостью. Однако несколько лет спустя ввиду наличия форта Александрия, а также откровенно неважного состояния этих укреплений их переименовали, дабы не чернить светлое имя императрицы. Так Александрийская крепость стала Кабардинской (как читатель уже понял, сейчас это курортная Кабардинка), а форт Александрия стал Навагинским.
В левом верхнем углу можно заметить месторасположение Александрийской крепости, уже обозначенной Кабардинской
Возводили Александрийскую крепость из подручных и привозных материалов, а сама крепость была окаймлена рвом. Однако специфический климат сего места быстро дал о себе знать. Так, генерал Николай Раевский уже в 1839 году писал рапорт военному министру, безуспешно пытаясь выбить финансирование, которое на далёкий край выделяли с чудовищным скрипом: «Внутренняя крепость бруствера одета плетнем, которого по неимению вблизи материалов нельзя было поддерживать. В одном месте он обвалился от того, что концы кольев сгнили, в 4-х амбразурах щеки, одетые флишнами, обрушились. Более важных повреждений нет, но исправить вышесказанное трудно, потому что материал, из которого сделаны — завезённый».
Но особо жизненные, трогательные и тёплые воспоминания по «вельяминовцам», строившим форт на реке Дооб, оставил историк, писатель, директор канцелярии Кавказского наместника и в будущем сенатор Степан Васильевич Сафонов. В июле 36-го он в команде Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора князя Михаила Воронцова на борту 22-пушечного корвета «Ифигения» оказался на рейде Суджукской (Цемесской/Новороссийской) бухты недалеко от мыса Дооб.
Современный вид на утопающую в зелени Кабардинку и мыс Дооб
Свои воспоминания Сафонов оформил в виде исторического очерка «Поездка к берегам Черного моря, на корвете "Ифигения", в 1836 году» (приводятся с сокращениями):
«Едва только якорь коснулся земли, как с редута, в лагере и с фрегата раздались салюты. Каждому из них мы отвечали нашими 36-фунтовыми зарядами… Было безветренно, горы, корабли, лагерь – всё покрылось дымом. Картина величественная…
При громе пушек и звуках музыки мы вышли на берег и пошли в лагерь в сопровождении блестящего штаба генерала Вельяминова. Я говорю блестящего; и можно ли иначе назвать собрание офицеров почти из всех гвардейских полков, людей молодых, образованных, оставивших и разнообразные увеселения блестящей столицы, и все удовольствия общественной жизни, и своих родных, и друзей, и близких сердцу, для того, чтобы на отдалённом краю России отслужить службу своему Отечеству верою и правдой в местах, лишённых выгод и удобств жизни?
Среди стана, у войлочной кибитки, служащей point de reunion (точкой воссоединения) всех офицеров отряда, мы составили настоящий раут.
Надобно было видеть, с каким удовольствием, с каким наслаждением встречались здесь знакомые, собравшиеся среди Кавказских гор, на берегу Чёрного моря. Это какое-то вавилонское смешение языков и голосов. Все спешили насладиться как будто последними минутами, чтобы передать друг другу известия о своих родных, знакомых, и свои чувства, и свои надежды…»
При громе пушек и звуках музыки мы вышли на берег и пошли в лагерь в сопровождении блестящего штаба генерала Вельяминова. Я говорю блестящего; и можно ли иначе назвать собрание офицеров почти из всех гвардейских полков, людей молодых, образованных, оставивших и разнообразные увеселения блестящей столицы, и все удовольствия общественной жизни, и своих родных, и друзей, и близких сердцу, для того, чтобы на отдалённом краю России отслужить службу своему Отечеству верою и правдой в местах, лишённых выгод и удобств жизни?
Среди стана, у войлочной кибитки, служащей point de reunion (точкой воссоединения) всех офицеров отряда, мы составили настоящий раут.
Надобно было видеть, с каким удовольствием, с каким наслаждением встречались здесь знакомые, собравшиеся среди Кавказских гор, на берегу Чёрного моря. Это какое-то вавилонское смешение языков и голосов. Все спешили насладиться как будто последними минутами, чтобы передать друг другу известия о своих родных, знакомых, и свои чувства, и свои надежды…»
Лишь к началу октября 1836-го года отряд Вельяминова закончил строительство Александрийской (Кабардинской) крепости. В укреплении был оставлен гарнизон, насчитывающий до трёх рот бойцов и несколько орудий. Экспедиция вернулась на кордонную линию, чтобы в следующем году вновь прийти к Черноморским берегам…
Продолжение следует…
- Автор:
- Восточный ветер
- Статьи из этой серии:
- Забытые кавказские походы генерала Вельяминова. Часть 1
Забытые кавказские походы генерала Вельяминова. Часть 2
Ctrl
Свежие комментарии