Его жизнь была похожа на голливудский фильм. Мальчишка из глухой деревни, сын политического ссыльного сумел стать героем новой страны. Он, находясь в самой гуще событий, на протяжении долгих лет удерживал свой корабль на плаву. Но, в отличие от фильма, финал оказался куда более прозаичным. Николай Васильевич, герой революции, не смог пережить роковой для многих 1938 год. Его приговорили к смертной казни, обвинив в том же, в чем он сам неоднократно обвинял других, — в антисоветчине.

Бурная студенческая жизнь

Николай Крыленко родился в мае 1885 года в маленькой деревушке Бехтеево Сыченского узда, что в Смоленской губернии. Его родители не были коренными жителями этой глухомани. Сюда сослали отца Николая, Василия Абрамовича, по политическим мотивам. Но уже в 1890 году семья перебралась в Смоленск. Любопытно, отец так и не отказался от своих взглядов, поэтому стал редактором «Смоленского вестника». Издания, явно придерживавшегося оппозиционного направления. Через два года семейство Крыленко вновь собрало вещи. На сей раз, они перебрались в польский город Кельцы. А затем – в Люблин. Здесь Василий Абрамович смог не просто продолжить оппозиционную деятельность, но и получил должность акцизного чиновника. Поскольку Николай рос в семье антимонархических взглядов, это сказалось на его мировоззрении. Сначала он учился в Люблинской классической гимназии, которую окончил в 1903 году. А затем поступил в Санкт-Петербургский университет на историко-филологический факультет. Оказавшись в новом для себя городе, Николай Васильевич все время посвятил только учебе, обходя стороной многочисленные политические кружки, которые в те годы были очень популярны у студентов. Но надолго его не хватило. Как вспоминал впоследствии Николай Васильевич, он был «пропитан ярким оппозиционным настроением». Поэтому вскоре принял самое активное участие в студенческих собраниях и уличных демонстрациях. Тогда-то и проявились два его главных таланта – красноречие и организационные способности.

В 1904 году (по другим сведениям – в 1905 году) Николай Васильевич окончательно определился со своими политическими взглядами. Произошло это на нелегальной сходке студентов. Из-за превосходных ораторских способностей его пытались поставить под свои знамена эсеры и эсдеки, но Крыленко решил примкнуть к большевикам. И вступил в их партию. С этого момента и началась его активная революционная деятельность.

Большевики были довольны. Они заполучили превосходного агитатора-пропагандиста, который не пропускал ни одну студенческую сходку. Но весной 1905 года Николаю Васильевичу пришлось срочно покинуть Петербург. Дело в том, что из-за агрессивной деятельности ему грозил арест. Но в тот раз обошлось. И ближе к осени он вернулся в столицу. Правда, об учебе в университете речи уже не шло. И хотя официально Крыленко все еще являлся студентом, он занимался агитационной деятельностью. Не обошелся без него и октябрьский митинг в Технологическом институте. Тот самый, на котором Георгий Степанович Хрусталев-Носарь предложил идею создания Совета рабочих депутатов.

В роли агитатора большевистского движения Крыленко чувствовал себя превосходно. А постоянная угроза ареста являлась для него чуть ли не наркотиком. Ему нравилось ходить по лезвию, блестяще справляясь с трудностями. Даже ранение, которое он получил во время одного из декабрьских митингов, сделало Николая Васильевича только сильнее и смелее.

В феврале 1906 года начались выборы в первую Думу. Крыленко – на первых ролях. Он вел массовую агитацию среди студентов и рабочих Петербурга, призывая их бойкотировать данное мероприятие. А когда выборы все же состоялись, Николай Васильевич стал одним из главных критиков Думы. Недовольство ее работой он демонстрировал и на многочисленных митингах, и на страницах газет «Призыв» и «Волна».

Такая деятельность, конечно, не могла благоприятно сказаться на жизни Крыленко. Он, что называется, доигрался. И летом 1906 года, дабы избежать ареста, Николай Васильевич покинул страну. Сначала он обосновался в Бельгии, но вскоре перебрался во Францию. Но вынужденная эмиграция продлилась лишь до ноября. Когда страсти немного улеглись, он вернулся в Петербург. Вот только свою настоящую фамилию Николаю пришлось скрывать. Поэтому в то время он мелькал как Рено, Абрамов или Гурняк. Но все же ареста ему не удалось избежать. Крыленко задержали в июне 1907 года на заводе Крейтона, причем скрывался он под фамилией Постников. Его, а также еще около двадцати человек обвинили в участии в военном заговоре. Но Николай Васильевич сумел выйти сухим из воды – его оправдал военно-окружной суд. Произошло это в сентябре. Оказавшись на свободе, Крыленко отправился в Финляндию, чтобы продолжить большевистскую деятельность. В декабре его вновь арестовали. На сей раз Николай Васильевич был выслан в не чужой для себя Люблин.

Вернувшись в город детства, Крыленко принял здравое и логичное решение – отойти на время от партийных дел. Он прекрасно понимал, что находится под колпаком и любая его большевистская деятельность может привести к самым неприятными последствиями. Вот только в 1909 году Крыленко все же допустил один прокол, который аукнелся ему спустя почти три десятка лет. Он издал брошюру под названием «В поисках ортодоксии». В ней косвенно, туманно и весьма обтекаемо сообщил о том, что с большевистское движение его разочаровало. Понятно, для чего Крыленко это сделал. Ему было необходимо всеми правдами и неправдами сделать так, чтобы о нем забыли. Поэтому он спокойно окончил университет и стал преподавать литературу и историю в частных школах. Работал Крыленко в Люблине и в Сосновицах.

С новыми силами

Но спокойная, относительно далекая от революционной деятельности жизнь продлилась недолго. Уже в 1911 году Николая Васильевича стал трудиться в большевистской газете «Звезда». Чуть позже стал сотрудником «Правды». В это же время произошло знаковое для Крыленко событие – его вызвали в Галицию (эта территория тогда принадлежала Австрии) для личной встречи в Владимиром Ильичом Лениным, который в то время жил в Кракове. Та аудиенция прошла для Николая Василевича просто превосходно. И с того момента он уже являлся не просто одним из большевистских агитаторов, а близким другом Владимира Ильича. Это позволило вскоре Крыленко стать правовым консультантов большевиков, являвшихся членами Государственной Думы.

В 1912 году Николай Васильевич был призван в армию. На протяжении года он служил вольноопределяющимся в шестьдесят девятом Рязанском полку. Здесь Крыленко, что называется, изнутри смог понять, как сильны революционные настроения среди простых солдат. Отслужив, Николай Васильевич попал в социал-демократическую думскую фракцию. Но развернуться по полной программе ему не позволили. В декабре 1913 года его в очередной раз арестовали. По решению суда (до этого момента он несколько месяцев провел в тюрьме) Крыленко запрещалось жить в Санкт-Петербурге. И его выслали на два года в Харьков. Но и здесь активист-агитатор не потерялся. Дабы не терять зря время, он экстерном окончил юридический факультет местного университета. А затем нелегально перебрался сначала в Австрию (жил в Галиции и Вене), а оттуда – в Швейцарию. Обосновавшись под Лозанной, Крыленко принял участие в Бернской партийной конференции, которая состоялась весной 1915 года. А уже летом вместе с женой Еленой Розмирович Николай Васильевич тайно перебрался в Москву. Но скорого ареста ему все-таки не удалось избежать. В ноябре его посадили за решетку, а затем переправили в Харьков.

В апреле 1916 года Николая Васильевича освободили из-под стражи и отправили в армию. Любопытно вот что: у него с собой имелась «сопроводительная». В ней говорилось о пропагандистской деятельности и требовалось принять меры, если Крыленко вновь примется за старое. Николай Васильевич ранге прапорщика числился в службе связи в тринадцатом Финляндском стрелковом полку одиннадцатой армии Юго-Западного фронта в. Причем служба складывалась непросто. Крыленко все время находился на передовой, в окопах.

Находясь в армии Крыленко узнал о революционных событиях 1917 года. Спустя несколько дней после отречения Николая II, Николая Васильевича в срочном порядке отозвали в тыл. И уже в начале марта он сумел организовать первый масштабный митинг солдат. В этом же месяце Крыленко вошел военную организацию при Петроградском комитете РСДРП(б).

Николай Васильевич занялся своей привычной (и любимой) деятельностью – агитацией. Он вел работу с солдатами, призывая их прекратить уже никому не нужную войну. Поскольку его популярность была высока, Крыленко уверенно двигался к поставленной задаче.

Затем водоворот событий вынес его на берег, где Николая Васильевича вновь ждал арест. В июле 1917 года прапорщика заключили под стражу в Могилеве, обвинив в государственной измене. Лишь в сентябре он был освобожден по приказу военного министра Верховского. Оказавшись на свободе, Николай Васильевич принял самое активное участие в подготовке Октябрьской революции.
В начале ноября Крыленко вошел в первый состав Совнаркома. Он стал членом Комитета по военным и морским делам. Компанию на этом поприще ему составили небезызвестные Антонов-Овсеенко и Дыбенко.

В том же месяце произошло знаковое событие не только для самого Крыленко, но и для всей страны. Именно Николай Васильевич стал новым Верховным главнокомандующим, несмотря на звание прапорщика. Бывший Главковерх, Николай Николаевич Духонин, отказался выполнять приказ Ленина – не стал вести переговоры о мирном соглашении с австро-немецким командованием. И хотя от Крыленко официально требовалось доставить Духонина живым в Петроград, с поставленной задачей прапорщик не справился. Николая Николаевича убили революционно настроенные матросы. До сих пор нет единого мнения на счет причастности Крыленко к гибели Верховного главнокомандующего. По ряду косвенных данных, он все-таки пытался спасти Николая Николаевича. Но все же, большинство исследователей склонны считать, что матросы убили Духонина с молчаливого согласия и Крыленко, и всей большевистской верхушки. Поскольку новость о смерти Главковерха «наверху» была принята очень спокойно, даже буднично.

Итак, Николай Васильевич стал новым Верховным главнокомандующим. Мог ли мальчишка из глухой деревни представить себе подобный карьерный взлет? Вопрос, конечно, риторический. Крыленко знал, что и для чего он делает. Его успех вполне логичен и не должен вызывать недоумения. Духонин, когда узнал, что его на посту меняет прапорщик, воспринял это как глупую шутку или же поражающую недальновидность Ленина. И поплатился за это жизнью. Звание прапорщика не должно вводить в заблуждение, но уровню интеллекта Крыленко являлся одним из умнейших людей тех кровавых революционных событий.

В начале 1918 года Николай Васильевич входил в состав Комитета революционной обороны Петрограда. Интересно вот что: в марте он попросил Ленина освободить его от обязанностей как Верховного главнокомандующего, так и комиссара по военным делам. Владимир Ильич пошел боевому товарищу навстречу. А должность Главковерха и вовсе была упразднена. Сам же Николай Васильевич избрал для себя другое продолжение своей блестящей карьеры.

Уже в том же марте он стал членом коллегии наркомата юстиции РСФСР. А в мае — занял должность председателя Революционного (Верховного) трибунала. Параллельно с этим Крыленко являлся еще и главным в управлении охоты и членом коллегии наркомата земледелия РСФСР.

Но все же главной его дорогой являлась именно дорога юриспруденции. В декабре 1922 года Николай Васильевич стал заместителем наркома юстиции РСФСР, а также старшим помощником прокурора РСФСР. Находил Крыленко и время для преподавательской деятельности. Он значился профессором факультета советского права МГУ. А в 1929 году Николай Васильевич стал прокурором РСФСР.

Еще в начале 20-х годов, находясь на должности помощника прокурора, Крыленко прекрасно справлялся со своими обязанностями. Его ораторские возможности заиграли новыми красками, и нашли себе применение в новом деле. Он являлся участником большинства самых значимых процессов того времени. И его прозвали «прокурор пролетарской революции». Николай Васильевич являлся обвинителем в резонансном процессе британского дипломата Локкарта, участвовал в процессах по делам Малиновского, правых и левых эсеров, бывшего прокурора Российской империи Виппера, надзирателя Бондаря, чекиста Косырева и других. И ни разу он не позволил оппонентам усомниться в своем профессионализме. Крыленко не менял линии, и все силы тратил на достижение главной цели – ликвидации всех без исключения врагов революции. Его можно ненавидеть, им можно восхищаться – человек своего времени. Конечно, не редко были случаи, когда он действительно перегибал палку. Случаи, когда личное отношение и мнение брало верх над законом. Яркий пример – «процесс эсеров», который проходил летом 1922 года в Москве. Тридцать четыре человека были обвинены в убийстве В.Володарского и покушении на Владимира Ильича Ленина.

Николай Васильевич выступал на протяжении нескольких часов. А начал он свою речь так: «Дело суда истории определить, исследовать, взвесить и оценить роль индивидуальных лиц в общем потоке развития исторических событий и исторической действительности. Наше же дело, дело суда, решить: что вчера, сегодня, сейчас сделали конкретно эти люди, какой конкретно вред или какую пользу они принесли или хотели принести республике, что они еще могут сделать, и в зависимости от этого решить, какие меры суд обязан принять по отношению к ним. Это наша обязанность, а там – пусть суд истории судит нас с ними».

Вообще, Крыленко считается главным основоположником всех органов советской прокуратуры. Именно Николай Васильевич создал первое Положение о прокурорском надзоре. Его стараниями в стране появилась и сама Государственная прокуратура. Он издал более сотни книг и брошюр, посвященных советскому праву. При этом, Крыленко не забывал и о своей работе в суде. Например, он был одним из главных обвинителей по так называемому «Шахтинскому делу» или «Делу об экономической контрреволюции в Донбассе». Политический процесс, имевший большой резонанс в стране, состоялся в Москве под председательством Вышинского. Целая группа «вредителей» в угольной промышленности предстала перед судом. Их обвиняли в том, что они хотели «сорвать рост социалистической промышленности и облегчить восстановление капитализма в СССР».

В 1930 году Крыленко отметился и в «Деле Промпартии». Затем был «Процесс Союзного Бюро Меньшевиков», «Дело Главторга», «Дело «польских ксендзов» и еще много-много тому подобных судебных разбирательств.

Звезда Крыленко сверкала ярко. Так ярко, что в 1934 году он получил ученую степень доктора государственных и правовых наук. А затем началось противостояние с Вышинским и Винокуровым (он являлся председателем Верховного Суда СССР). Конфликт разгорелся на ровной почве, они банально не поделили сферы влияния в системе органов юстиции. Николай Васильевич так уверовал в собственные силы и мозги, что вряд ли предполагал, что это противостояние может обернуться для него полным провалом.

А началось все с того, что в мае 1931 года Андрей Януарьевич Вышинский стал прокурором РСФСР. А Крыленко был назначен на должность народного комиссара юстиции РСФСР. Теперь уже пришла очередь демонстрировать свои возможности именно Вышинскому. Он стал главным обвинителем во всех громких делах. А Крыленко проводил совещания, съезды и ездил по стране. Николай Васильевич проделывал огромную работу, но все же, это было не совсем то. Он прекрасно понимал, что него звезда начала потихоньку угасать, попав под тень звезды Вышинского.

Второй удар Крыленко ждал в 1933 году. Когда была учреждена Прокуратура СССР. Николай Васильевич ожидал, что именно ему доверят пост первого Прокурора Советского Союза, но ожидания не оправдались. Им стал другой герой революции – Иван Алексеевич Акулов.

Но в 1935 году слава Крыленко достигла высшей точки. Он праздновал свой пятидесятилетний юбилей и тридцатилетие революционной деятельности. Николай Васильевич к тому моменту уже получил ордена и Ленина, и Красного Знамени. Народ (как, впрочем, и окружение) его хоть и боялся его, но любил. Газеты в честь праздника писали: «Мечом и пером, делом и пламенным словом т. Крыленко отстаивал и отстаивает партийные позиции в борьбе против врагов революции, открытых и тайных».

В 1936 году Николай Васильевич получил пост наркома юстиции Союза ССР. Но это была скорее агония. Уже в следующем году грозовые тучи нависли над головой героя революции. Как тревожный сигнал прозвучало известие об аресте брата, Владимира Васильевича. Он являлся заместителем главного инженера Уралмедстроя (его расстреляли в марте 1938 года). Затем «куда следует» посыпались письма и заявления, в которых говорилось об антибольшевистской деятельности Крыленко. Одно из них было озаглавлено «О хамах и иудах». Автор подробно описал, что Николай Васильевич больше всего любит расстреливать людей, пародировать Троцкого и повторять: «Мне дан мандат и на зверей, и на людей».

В начале января 1938 года на первой сессии Верховного Совета СССР началось формирование правительства. Деятельность Крыленко подвергли жесткой критике (особенно старался депутат Багиров) и, соответственно, в новое правительство Николай Васильевич уже не попал.

При этом, еще в конце декабря 1937 года НКВД подготовило документы на арест Крыленко. Но дело пришлось затормозить и дождаться окончания комплектования нового правительства. В тех «бумажках» было черным по белому написано, что Николай Васильевич «является активным участником антисоветской организации правых и организованно был связан с Бухариным, Томским и Углановым. С целью расширения антисоветской деятельности насаждал контрреволюционные кадры правых в наркомате. Лично выступал в защиту участников организации и проталкивал буржуазные теории в своей практической работе». И тридцать первого января 1938 года нарком внутренних дел Ежов поставил на документах фатальную надпись «Арестовать». И Крыленко взяли под стражу той же ночью на первое февраля.

По знакомому маршруту

Конечно, Николай Васильевич прекрасно понимал, что его ждет. Понимал и то, что противостоять системе не получится даже у него. Впервые он оказался по ту сторону баррикад и на собственной шкуре ощутил все то, на что он обрекал когда-то других людей, руководствуясь лишь своими представлениями о революционной правде. Возможно, став именно обвиняемым, а не обвинителем, Крыленко осознал всю мощь и несправедливость советской судебной системы, которую сам и выстроил. Виноватых назначают, никто и не пытался докопаться до истины. И вот он, создатель системы, герой революции сидел лицом к лицу с «продуктом» своего творения – сотрудником госбезопасности Коганом. Что тот делал с Крыленко, как выбивал признание (и выбивал ли, поскольку Николай Васильевич вполне мог согласиться со всем. Он ведь знал как это «работает»), но уже третьего февраля появилось его официальное признание. Оно было адресовано Ежову и в нем говорилось: «Я признаю себя виновным в том, что с 1930 года я являюсь участником антисоветской организации правых. С этого же года начинается моя борьба с партией и ее руководством. Антипартайные шатания я проявил еще в 1923 году по вопросу внутрипартийной демократии. Если в этот период я из своих взглядов никаких организационных выводов не сделал, то внутреннее недовольство положением в партии не изжилось. Организационной связи с троцкистами я тогда не имел, организационной борьбы с партией не вел, но оставался человеком, оппозиционно настроенным на протяжении ряда лет…». А закончил Крыленко так: «Признаю целиком и полностью громадный вред, причиненный моей антисоветской деятельностью делу строительства социализма в СССР».

Второй протокол допроса появился лишь в конце июля 1938 года. Николай Васильевич показаний не изменил. Более того, он даже назвал фамилии еще нескольких десятков человек, которые также являлись «вредителями». Тогда же Крыленко были предъявлены обвинения в контрреволюционной деятельности, и прошло заседание Военной коллегии Верховного суда СССР во главе с Василием Васильевичем Ульрихом (присутствовал на нем и личный враг Крыленко – Вышинский). Любопытно, что заседание состоялось двадцать восьмого июля, а на обвинительном заключении стояла пометка «27 июля 1938 года». Главное же судебное заседание началось на следующий день. Крыленко в очередной раз во всем признался. И Ульрих объявил о высшей мере наказания. Заседание продлилось всего пару десятков минут… Кстати, припомнили Крыленко и брошюру от 1909 года под названием «В поисках ортодоксии». Ее посчитали «имеющей синдикалистский уклон».

В исполнение приговор на «Коммунарке» привел сам же Василий Васильевич Ульрих. Произошло это в тот же день.

В 1956 году Николай Васильевич был реабилитирован. За год до этого был полностью оправдан и его репрессированный брат.

* * *

Несмотря на бурную деятельность, которую Крыленко вел на протяжении всей жизни, он находил время и на увлечения, никак не связанные с политикой или юриспруденцией. Николай Васильевич профессионально занимался альпинизмом и получил звание «Заслуженного мастера». А в 1932 году даже возглавил экспедицию на Памир. Кроме этого сильно увлекался шахматами и активно продвигал их в стране. По его инициативе создавались шахматные клубы и состоялись три международных турнира. Николай Васильевич даже редактировал журнал, посвященный этой игре. А еще он знал язык эсперанто и носил зеленую звезду.

В общем, Николай Васильевич являлся человеком неоднозначным, но, несомненно, умным, талантливым и целеустремленным. Он сделал себя сам, ни на кого не надеясь. Но просчитался в одном: укротить собственное детище у него не хватило сил. Тот бой для Крыленко был изначально проигрышным.