Прямое вмешательство Его Величества Педро III Арагонского в сицилийские проблемы Карла I окончательно трансформировали внутренний конфликт Сицилийского королевства в войну между разными государствами. Никто тогда не мог предугадать, насколько долго она продлится и каковы будут потери, жертвы и приобретения всех ее участников. Казалось, что для достижения искомых результатов достаточно будет умеренных усилий. Но вышло так, что на это ушли годы, и не все зачинщики и участники драмы дожили до ее завершения.

Высадка Педро III в Трапани

Педро III – король Сицилии

Островитяне, учинившие беспощадную зачистку Сицилии от всех, кто имел хоть какое-то отношение к Анжуйскому дому, понимали, на что шли. Их зыбкой власти над охваченной восстанием территорией могла положить конец более-менее крупная армия, переправившаяся через пролив. И она не заставила себя долго ждать – Карл высадился и осадил Мессину.

Педро III Арагонский

Разумеется, в лице Педро III вожди повстанцев и неприметные во все времена люди, умеющие убедительно нашептывать, видели и подразумевали достойную альтернативу Карлу. Пока арагонский монарх «гостил» на североафриканском побережье вместе со своей армией и флотом, к нему без устали одна за другой направлялись послы и делегации сицилийцев. Тема бесед и консультаций была одна: не будет ли любезен Педро III Арагонский стать в нагрузку еще и Сицилийским? Супруга короля и дочь покойного Манфреда королева Констанция была вовсе не против увеличения территориальных владений своего супруга.

Самому арагонцу уже порядком поднадоели алжирские пейзажи, да и войско томилось от безделья. Собрав военный совет, он отдал приказ своим командирам готовиться к выступлению. К концу августа 1282 года лагерь в североафриканском местечке Колло был свернут, и армия начала погрузку на корабли – к великой радости сицилийцев. Им было милостиво объявлено, что король великодушно согласился на скромную роль спасителя Сицилии и, по совместительству, на должность ее короля. Папе была послана специальная грамота, где смиренно говорилось что-то вроде «извините, но так уж вышло».

30 августа Педро III высадился в Трапани, а 2 сентября торжественно вступил в Палермо. В этом городе он в торжественной обстановке объявил себя королем Сицилии – от участия местных епископов в церемонии пришлось отказаться, поскольку один из них умер, а второй сбежал. Новый король посулил народу новые и старые вольности и объявил о наборе в армию. На радостях пополнившая личный состав, армия неторопливо выступила освобождать Мессину, а к Карлу были направлены послы с учтивым требованием очистить остров.

Несостоявшийся покоритель Константинополя принял делегацию 16 сентября, после провала общего штурма. Король был холоден и не очень вежлив. Он советовался со своими командирами. 17 сентября арагонские послы получили ответ в довольно расплывчатых выражениях. Педро III не является королем Сицилии, поскольку им был, есть и будет Карл I. Анжуйский великодушно уберет свою армию из-под Мессины и переправит на материк, но, будучи человеком воспитанным, непременно вернется. Причем, дабы сохранить фактор приятной неожиданности, сделает это внезапно и без предупреждения. Карл не хотел сражения с превосходящими силами врага у стен Мессины – тем более что арагонский флот по мощи превосходил все те морские силы, которые имелись в его распоряжении. Кроме того, следовало дождаться подкреплений из Франции.

К концу сентября французская армия переправилась в Калабрию, оставив противнику большое количество трофеев в виде различного имущества. 2 октября Педро III триумфально въехал в Мессину. Воодушевленный успехами и поддержкой населения, новый хозяин Сицилии решил попытать счастья и на Апеннинском полуострове. Арагонские отряды высадились на итальянский берег, пересекли перешеек с Тирренским морем и заливом Таранто. Армия Карла, находившаяся в Реджо, оказалась отрезанной от остального королевства.

Но попытки арагонцев продвинуться вглубь были купированы грамотно построенной обороной французов, которые держали в своих руках ключевые замки и крепости. Блокада Реджо оказалась дырявой, и к Карлу просачивались подкрепления. Вскоре арагонские войска были оттеснены к побережью. К зиме 1282–1283 гг. война зашла в тупик.

Несостоявшийся турнир в Бордо

К происходящим на юге Апеннинского полуострова событиям начали проявлять интерес и другие государства. К тому же что Педро III, что Карл были не прочь получить помощь от своих союзников. Первоначальный расчет арагонцев на сотрудничество с ненавидевшей Анжуйский дом Византией не оправдался. Михаил Палеолог в конце 1282 года скончался. Его сын Андроник был, скорее, богословом на императорском троне и не проявлял ни интереса, ни способностей к внешнеполитическим делам.

Торговая республика Генуя, также на словах ненавидевшая Карла, была типичным коммерческим государством, где экономическая выгода всегда ставилась выше политических приоритетов. Ее лояльность как союзника измерялась ценами на товары и стабильностью рынка.

У Карла с союзниками дело обстояло лучше. Среди них присутствовала Венеция, которая также искала в начавшейся войне свой экономический интерес. Немаловажную роль в католическом мире играла прямая поддержка Папы. Мартин IV не только оптом отлучил от церкви всех врагов Карла, включая Педро III, но и оказал внушительную финансовую помощь. И, разумеется, своего родственника был готов поддержать племянник Карла – король Франции Филипп III. Произошедшее на Сицилии он воспринял как личное оскорбление. Затянувшийся конфликт с королевой-матерью Маргаритой Прованской решено было урегулировать путем пересмотра ее притязаний на Прованс. Французское золото и солдаты потекли в Италию.

Однако положение Карла, несмотря на сильных и небедных союзников и родственников, было нелегким. Он отчаянно нуждался в деньгах – один из самых богатых регионов его государства, Сицилия, теперь ему не принадлежала. Доходов от эпирских владений на Балканах едва хватало на оплату расквартированных там войск, а эмир Туниса под шумок политического кризиса перестал платить дань. Карл боялся затяжной войны, поскольку папского и французского золота едва хватало на текущие расходы, а его армия поглощала ресурсы с катастрофической быстротой. Долги росли, и войну надо было заканчивать.

У Карла родилась любопытная идея. В арагонский лагерь к Педро был направлен доминиканский монах. Он сообщил арагонскому королю, что его сицилийский соперник предлагает решить исход войны рыцарским поединком. Победителю безоговорочно доставалась Сицилия. Педро III согласился – финансовая система его королевства работала в форсированном режиме, и хотя были подняты до предела все возможные налоги и сборы, денег на войну тоже не хватало.

В процессе обсуждения организационных деталей было решено, что поскольку силы противоборствующих монархов были явно не равны (Карлу шел уже пятьдесят пятый год, а Педро был на пятнадцать лет моложе), вместе с королями будут сражаться по сотне рыцарей. Выбор участников команд оставался за Их Величествами. В качестве места для турнира или, скорее, поединка, был выбран город Бордо. Он в то время являлся частью владений английского короля Эдуарда, стороны нейтральной. День встречи был определен 1 июня 1283 года.

Реакция международной общественности на столь необычный способ прекращения войны была неоднозначной. Папа Мартин IV был сильно озадачен и даже напуган. Он написал Карлу проникновенное послание, в котором напомнил королю о том, что он представитель Божьей воли на земле и если нужен Божий суд, то он, Папа, может посодействовать. А прибегать к помощи мечей – решение опрометчивое и спорное.

Король Эдуард недоуменно пожал плечами, считая поединок двух монархов в духе легендарной эпохи короля Артура не очень солидным поступком. Мартин IV даже запретил Эдуарду проведение королевского поединка в Бордо, но уже слишком многое было поставлено на кон. Ни Карл, ни Педро не могли позволить запятнать свою честь отказом от турнира. 18 января 1283 года специальным указом Карл I вверил всю полноту королевской власти в стране на время своего отсутствия своему сыну Карлу Салернскому и отправился на север.

В начале марта он прибыл в резиденцию Папы Римского в Виареджо и успокоил Мартина IV – дескать, все под контролем. Через Марсель король «временно оккупированной» Сицилии достиг Франции, и в апреле в Париже его встречал венценосный племянник Филипп III, оказавший гостю теплый прием.

Педро III, в отличие от своего оппонента, не спешил покидать театр боевых действий, желая упрочить свои позиции. Его флот совершил ряд успешных набегов, высаживая тактические десанты на побережье. Желая заручиться поддержкой местного населения, он отпустил две тысячи пленных итальянцев, служивших Карлу. В ответ Карл Салернский, оставшийся за главного, провел в жизнь ряд указов, которые должны были значительно улучшить жизнь населения королевства и упорядочить его взаимодействие с властями.

В феврале Педро III через Валенсию также отправился в Бордо. Король Эдуард, сохраняя видимость приличия и памятуя о запрете папы, не покинул остров. Однако, не желая попасть в неудобное положение, все-таки распорядился подготовить для поединка ристалище. Карл прибыл в Бордо вместе с племянником Филиппом III и огромной свитой, в которой заметно выделялся большой отряд французских рыцарей. Приезд Педро III был обставлен с гораздо меньшей помпой и прошел скромно и почти незаметно.

Поединок должен был состояться 1 июня. Правда, имелась небольшая, но важная деталь, на которую почему-то никто из противоборствующих сторон не обратил внимания. Или сделал вид, что не обратил. Был четко известен день поединка, но не было определено его время. Это, однако, была деталь, которая делает историю.

Рамон Тускетс-и-Маньон. Педро III прибыл в Бордо на поединок с Карлом I Анжуйским

Рано утром 1 июня Педро III в сопровождении рыцарей выехал на ристалище. Арагонский герольд объявил о прибытии своего короля, однако выяснилось, что соперник попросту отсутствует. Не было ни Карла, ни его рыцарей. Прождав некоторое время, раздосадованный, а может, обрадованный Педро вернулся в свои апартаменты, попутно объявив себя победителем, поскольку соперник не явился на поединок. Несколько часов спустя представление повторилось, однако теперь главным действующим лицом был Карл Анжуйский. Он также прибыл в назначенное место в отсутствие назначенного времени. Заметив, что он и его рыцари находятся в одиночестве, король Сицилии также объявил себя победителем ввиду неявки Педро.

Спустя несколько дней оба короля покинули сдержанно гостеприимный Бордо, осыпая друг друга всякими эпитетами вроде «жалкого труса, побоявшегося прийти на суд Божий». И у арагонской, и у анжуйской стороны были веские основания утверждать, что именно она является победителем в несостоявшемся поединке, и не менее веские причины для того, чтобы этот поединок не состоялся.

Еще по дороге во Францию в беседе с папой Мартином IV Карл достиг полного взаимопонимания в вопросе организации такого предприятия, как Крестовый поход против Арагона. Филипп III также охотно поучаствовал бы в этом богоугодном деле, поскольку, кроме морального удовлетворения истового католика, его сын Карл Валуа должен был получить арагонский трон. Открыто выражавших недовольство соратников Людовика IX Cвятого, ворчавших, что отец нынешнего короля категорически не одобрил бы подобного, объявили стариками, не понимающими тонкостей современной политики.

Пока Педро и Карл безуспешно препирались по поводу династических вопросов, война продолжалась. Она шла не только на суше, но и на море.

Мальтийское сражение

Карл I отчаянно нуждался в деньгах. После его отъезда денег стало еще меньше, и теперь уже его сыну Карлу Салернскому пришлось заботиться об их умножении. Сын великого короля крутился, как мог, с присущим южанам темпераментом. Он без устали брал займы у банкиров Флоренции и Лукки, вольных городов королевства, и даже у тунисского эмира. Эмир, пользуясь нелегким положением Сицилийского королевства, перестал платить дань, ссылаясь на арагонских пиратов и «плохие времена», однако в долг давал охотно.

На с трудом добытые средства Карл Салернский снарядил большой флот, целью которого было восстановление коммуникаций с формально дружественным Тунисом и торговли с востоком. Кроме того, на острове Мальта находился блокированный анжуйский гарнизон, который ожидал помощи.

Флот, большинство кораблей которого было укомплектовано французскими экипажами из провансальцев, сосредоточился в Неаполе. Увеличив свой состав за счет местных эскадр, это соединение двинулось на юг с целью снять, наконец, блокаду с Мальты. Командовал флотом провансальский адмирал Бартоломе Бонвэн. Он повел свои корабли кратчайшим путем через Мессинский пролив, однако это обстоятельство не ускользнуло от внимания арагонцев. Их флот под командованием Руджеро ди Лауриа немедленно бросился в погоню.

Руджеро ди Лауриа был назначен на должность командующего арагонским флотом в апреле 1283 года, и это решение оказалось верным. Этот флотоводец одержал несколько побед над своими противниками и сыграл немаловажную роль в войне Сицилийской вечерни и в сопутствовавших ей событиях, таких как крестовый поход против Арагона.

4 июня 1283 года анжуйские корабли численностью более 20 галер к великой радости гарнизона вошли в удобную и обширную мальтийскую гавань. Их преследователи (сопоставимой численности), ненамного отстав, подошли к острову утром 7 июня.

Два небольших анжуйских корабля играли роль брандвахты, осуществляя охрану входа в гавань. Однако вместо планомерного патрулирования, они были пришвартованы к берегу по краям входа. Быстроходному арагонскому разведчику благодаря такой беспечности удалось проникнуть в гавань и выяснить расположение и численность неприятеля.

Перед рассветом 8 июня адмирал Руджеро ди Лауриа отдал приказ изготовиться к бою. Он выстроил свои галеры в одну линию, соединив их канатами. Эта тактика, приписываемая генуэзцам, позволяла не только держать строй, но и оставлять достаточное пространство между кораблями для беспрепятственной работы веслами. Кроме того, имелась возможность без особого труда перебрасывать подкрепления с одной галеры на другую – для этой цели перебрасывались временные мостки.

Арагонская эскадра в полной боевой готовности вошла в гавань, после чего ди Лауриа приказал громко трубить, привлекая внимание противника. Это было вовсе не данью рыцарским традициям, а элементарным трезвым расчетом. Анжуйские корабли стояли у берега, пришвартованные за нос, кормой к арагонцам. Тем самым их было легко оборонять из-за высоких кормовых надстроек и возможности пополнять экипаж непосредственно с суши. Кроме того, в случае успеха их нелегко будет быстро взять на буксир и вывести из гавани.

Андрей Алексеевич Шишкин. Арбалетчик

Анжуйцы поняли сигналы врага совершенно так, как от них и ожидал Руджеро ди Лауриа. С энтузиазмом их галеры одна за другой отваливали от берега и также начали строиться в боевой порядок. Завязался ожесточенный бой, продолжавшийся все утро. На каждой из галер противоборствующих флотов находилось примерно около сотни воинов, включая арбалетчиков и копейщиков. Арагонские корабли были оборудованы дополнительными фальшбортами, что хоть и сказывалось на скорости, зато обеспечивало лучшую защиту экипажей. В состав команд входили каталонские арбалетчики, чье мастерство считалось признанным на Пиренейском полуострове, и альмогавары – отлично подготовленная пехота из выходцев пограничных с мавританскими территорий.

Зная повадки врага широко использовать метательное оружие – стрелы и дротики, – ди Лауриа отдал приказ своим людям экономить боеприпасы и отвечать только из арбалетов. Когда дождь анжуйских стрел стал иссякать, арагонцы приблизились на кинжальную дистанцию и начали осыпать вражеские корабли прибереженными метальными снарядами. Короткое расстояние и достаточное количество средств поражения позволило нанести анжуйцам опустошительные потери, после чего арагонцы пошли на абордаж.

Арагонский арбалет

Альмогавары (арабское al-Mugavari – разведчик)

Ожесточенный бой закончился полной победой Руджеро ди Лауриа, его моряков и солдат. С места схватки смогли уйти лишь семь анжуйских кораблей, два из которых находилось в столь печальном состоянии, что их пришлось бросить. Людские потери также были огромны: в этот день Карл Салернский лишился убитыми и пленными от 3 тыс. до 4,5 тыс. своих людей. Потери арагонского флота были относительно невелики: не более 300 человек.

Ди Лауриа триумфально вернулся к берегам Италии и демонстративно показал свои корабли вблизи гавани Неаполя. Вскоре им был взят под контроль остров Капри. Эти успехи принесли славу арагонскому оружию, воодушевили армию, но не смогли принести королеве Констанции, оставшейся вместо супруга на Сицилии, столь необходимых денег. Дело в том, что вернувшийся из Бордо Педро III остался в Арагоне, готовясь к отражению все более явственного французского вторжения, а на Сицилии всеми делами занималась его жена.

Битва в Неаполитанском заливе и пленение Карла Салернского

Констанция ломала свою венценосную голову в поисках самого необходимого сейчас ресурса — денег. Их было мало, их не хватало, их попросту не было. Карл Салернский, страдающий от сходных проблем, отступил на север, и арагонская армия укрепилась в Калабрии. Но для выплаты жалования солдатам не было средств. Арагонские солдаты начали улучшать собственное материальное положение за счет местного населения, которое уже начало задаваться недвусмысленным вопросом: чем же все-таки Педро III Арагонский лучше Карла I Анжуйского?

В отчаянии Констанция решила попросить денег у Константинополя и написала письмо мужу, чтобы посоветоваться по-семейному. Король пришел в ярость от такой затеи, поскольку ее осуществление могло, по его мнению, ухудшить и без того катастрофические отношения с Папой. Но Мартину IV было уже все равно, где отлученный король будет добывать средства: в Константинополе или в преисподней. Вопрос о крестовом походе был решен окончательно, и началась его подготовка.

Вторжение в Арагон было сопряжено с многочисленными трудностями организационного характера и поэтому было намечено на 1285 год. Карл Анжуйский принял решение собрать большую армию и флот в Провансе, а своему сыну дал четкие инструкции. Карл Салернский должен был собрать как можно больше войск в Неаполе и придерживаться строго оборонительной тактики. Несмотря на отменную личную храбрость и мужество своего сына, отец не испытывал иллюзий по поводу его полководческого таланта.

Распоряжения короля были послушно исполнены. В районе Неаполя было собрано всё, что было под рукой у Салернского, включая феодальное ополчение, контингенты из сарацин города Лучеры и отряды тосканских гвельфов. На неаполитанских верфях спешно строились новые боевые корабли.

Тем временем адмирал Руджеро ди Лауриа со своим флотом не только вышел на самоокупаемость, осуществляя дерзкие вылазки вдоль побережья, но и, благодаря захваченной при этом добыче, несколько утишил головную боль королевы Констанции. В мае 1284 года его флот прибыл в Неаполитанский залив и при помощи десанта захватил остров Низиду, опираясь на который ди Лауриа мог контролировать подходы к Неаполю. Началась блокада, которая больно ударила не только по нервной системе горожан, но и по их кошелькам.

Карл Салернский растерялся – отец категорически запретил ему атаковать намного более искусного врага. Его советники и полководцы, включая папского легата, также советовали ему не делать резких движений. Как многие сыновья, старавшиеся доказать своим родителям, что они не дубины стоеросовые, Карл поступил ровно наоборот.

5 июня 1284 года он и большое количество воинов погрузились на галеры и вышли из Неаполя в море. Карл Салернский ошибочно предполагал, что главные силы арагонского флота осуществляют набеговые операции, а остров Низида стережет небольшая эскадра, которую он без труда уничтожит. Адмирал Руджеро ди Лауриа был прекрасно осведомлен своими разведчиками обо всех намерениях и численности противника. Анжуйцев встретил весь арагонский флот, намного превосходящий их числом.

Рамон Тускетс-и-Маньон. Морская битва в Неаполитанском заливе 5 июня 1284 года

В завязавшейся жестокой битве, очень короткой из-за существенного неравенства сил, Карл Салернский дрался отважно и яростно, но в конце концов был захвачен в плен. Большинство анжуйских галер сдались после пленения их командира. Это была катастрофа для Сицилийского королевства.

Известие о пленении сына застало Карла Анжуйского в Гаэте. Он шел во главе прованского флота, для того чтобы вырвать у Арагона господство на море и спокойно приступить к организации Крестового похода. От сына, который не знал о приближении отца, требовалось только выполнить четкие инструкции. Он этого не сделал. Когда Карлу Анжуйскому сообщили о разгроме в Неаполитанском проливе, он в ярости воскликнул: «Кто теряет дурака – не теряет ничего!» И война продолжилась.

Окончание следует…