Твердил мне отец — и я верю отцу:
Конец соответствовать должен концу.
Да будет с единой лозы виноград!
Да будут все овощи с родственных гряд!
Живите ж так, дети, на грешной земле,
Покуда есть хлеб и вино на столе!
(«Чужак» Редьярд Киплинг)
Да будет с единой лозы виноград!
Да будут все овощи с родственных гряд!
Живите ж так, дети, на грешной земле,
Покуда есть хлеб и вино на столе!
(«Чужак» Редьярд Киплинг)
Впрочем, на самих доспехах и вооружении турецких рыцарей все эти события, весьма удаленные от Османской империи, практически не сказались. Костяк турецкой конницы и в XVI, и в XVII веках продолжали составлять чебели (т. е. «панцирники»), вооруженные саблями, булавами, кончарами, легкими копьями. Сипахи и тимариоты (держатели земельных владений, пожалованных за несение воинской службы), как и раньше, выезжали на бой, будучи закованными в кольчуги и бахтерцы. Из наступательного оружия они все еще использовали лук и стрелы. Поверх кольчуг теперь все чаще надевали зерцало (доспех с цельноковаными пластинами на груди и на спине, отполированными до зеркального блеска), из-за чего его так и назвали в России. Турецкий шлем кулах постепенно трансформировался в русский шишак, который постепенно начали применять чуть ли не все народы Восточной Европы. Очень удобными оказались и металлические наручи елваны для правой руки, которые закрывали целиком все правое предплечье (левое и кисть защищались щитом). Кони бронировались очень долго и в таком виде использовались на войне даже в начале XVIII века. Последнее не удивительно, так как конские доспехи на Востоке, включая Турцию, всегда были значительно легче, чем на Западе. Сидевший на бронированном коне всадник, естественно, должен был иметь и защиту для собственных ног, поэтому панцирные сапоги из стальных пластин, соединенные кольчужным плетением, дополняли его вооружение. Применялись они и на Руси, где их называли бутурлыки.
Меч и сабля пророка Мухаммеда. Музей Топкапы, Стамбул.
Более легкие и отличавшиеся особой смелостью всадники дели (в переводе с турецкого «одержимые») обычно вербовались в Азии. Дели вооружались легче всего, однако и они носили пластинчато-кольчужные панцири юшманы, легкие шлемы-мисюрки, а также налокотники со щитами. Конница дели применяла уже не только холодное, но также и огнестрельное оружие и очень нравилась европейцам.
В Западной Европе чем не знатнее был властитель, тем больше у него был флаг, длиннее вымпел его рыцарского копья и... шлейф платья его дамы. В Османской империи мы видим практически все то же самое, и там точно также существовала четкая иерархия знамен и знаков различия. Символом военачальника был алем, прозванный в народе «кровавым знаменем», который имел вид расшитого полотнища ярко-красного цвета, длиной 4—5 м и шириной 3 м, сужавшегося книзу. Санджак — знамя наместника провинции — было несколько меньше по размеру и не так богато украшен. Байрак — знамя легкой конницы дели. Чаще всего оно было треугольным и делалось из красного или же желтого холста; буквы надписей были вырезаны из красного или белого войлока и нашиты на полотнище, как и рука мести Али, и меч Зульфикар.
Турецкие знаки…
Туг (или бунчук) назывался конский хвост, укрепленный на цилиндрическом, полом внутри и поэтому необычайно легком древке из мягкого дерева; древко украшалось восточными орнаментами. Верхний конец древка заканчивался чаще всего металлическим шаром, а иногда полумесяцем. Ниже крепился простой или заплетенный в косы конский хвост, окрашенный в синий, красный и черный цвета. На месте крепления хвоста древко было обтянуто тканью из конского и верблюжьего волоса. Волос также был выкрашен в различные цвета, иногда в виде очень красивого узора.
Сабли мамлюков XIV – XVI вв. Музей Топкапы, Стамбул.
Количество конских хвостов на бунчуке как раз и было признаком звания. Три конских хвоста имели паши в ранге визиря, два хвоста — наместники, один — имел санджакбег (т. е. губернатор санджака). Бунчуки носили силихдары (оруженосцы), которых в этом случае называли тугджи.
Сабли-килич из музея Топкапы в Стамбуле.
Клинки турецких сабель сначала были слабо изогнуты (XI век), зато потом приобрели кривизну, нередко чрезмерную. В XVI веке турецкая сабля имела гладкую рукоять без навершия, которое в XVII веке приобрело столь хорошо известную сегодня форму завитка раковины.
Кроме собственно турецких на Востоке большой популярностью пользовались сабли из Персии — более легкие и сильно изогнутые в последней трети клинка. Обычно они были уже турецких, но зато и короче. Видимо, тяжелые пластины на зерцалах и юшманах турецкой саблей было все равно не проколоть, но вот легкой персидской саблей можно было нанести противнику очень сильный секущий удар, который вполне мог достичь своей цели в поединке со слабо вооружённым всадником.
Ятаганы из музея Топкапы в Стамбуле.
В XVI веке в турецко-арабских землях распространяется ятаган — сравнительно короткий клинок, зачастую с обратным изгибом лезвия и без перекрестия, но зато с двумя характерными выступами («ушами») в задней части рукоятки. Слабоизогнутые клинки у турок назывались сейф, а сильноизогнутые — килич. Турки, как и другие восточные народы, очень ценили легкость копья, поэтому делали древки из бамбука или же просверливали их изнутри. Пожалование копья являлось знаком особой милости султана и расценивалось как драгоценный подарок. Знатные турки и арабы украшали копья золотыми шнурами и кистями и даже носили на копьях футляр, в котором мог помещаться миниатюрный Коран.
Конница египетских мамлюков 1300 – 1350 гг. Рис. Ангуса МакБрайда.
Врагов ненавидят и... чаще всего им же и подражают — вот психологический феномен, которого в ходе войн против турок не избежала и Западная Европа. Второй раз после крестовых походов она отдавала дань уважения более высокой военной организации своих восточных противников. Мода на все турецкое в конце XVI века дошла до того, что в Германии, например, в подражание турецкому обычаю стали красить хвосты лошадям в красный цвет и практически повсеместно заимствовали турецкие седла.
Меч (внизу), сабля (слева) и кончар (справа) султана Мехмеда Второго Завоевателя. Музей Топкапы, Стамбул.
Кстати, их особенностью помимо самого устройства было то, что они имели слева крепление для ножен меча-кончара, который таким образом относился не к вооружению всадника, а к снаряжению коня! Весьма необычными казались европейцам и турецкие стремена. Дело в том, что ни арабы, ни турки, как правило, шпор не носили, а использовали вместо них массивные широкие стремена, внутренними углами которых они нажимали на бока лошади.
Турецкие воины XVII в. На заднем плане татарский легкоконный всадник. Рис. Ангуса МакБрайда
Несмотря на передовые усовершенствования военного снаряжения, Османская империя приходила в упадок.
Турецкие кремневые ружья XVIII – XIX вв. Музей Топкапы, Стамбул.
Упадок феодально-земельных отношений и разорение крестьян точно так же, как и в Европе, привел к сокращению численности и падению боеспособности рыцарской конницы сипахи. В свою очередь, это вынуждало все больше увеличивать численность регулярных войск и особенно — янычарского корпуса. В 1595 году в реестрах янычар было записано 26 тысяч, спустя всего три года — 35 тысяч человек, а в первой половине XVII века их было уже 50 тысяч! Денег на выплату содержания такому огромному количеству солдат у правительства постоянно не хватало, и янычары обратились к побочным заработкам — ремеслу и торговле. Под любыми предлогами они старались избежать участия в походах, но очень решительно противодействовали любым попыткам властей хотя бы как-то ограничить их привилегированное положение. Только в 1617—1623 годах по причине янычарских бунтов на троне сменилось четыре султана.
Сабля султана Мехмеда Второго Завоевателя. Музей Топкапы, Стамбул.
Подобные события дали повод современникам писать об янычарах, что «они также опасны в мирное время, как слабы во время войны». Поражение турок под стенами Вены в 1683 году наглядно показало, что падение военного могущества Османской империи уже не могли остановить ни сипахийская латная конница, ни янычарский корпус* с огнестрельным оружием. Для этого требовалось нечто большее, а именно — отказ от старой системы хозяйства и переход к широкомасштабному рыночному производству. На Западе такой переход состоялся. Рыцари Запада, добившись максимальной тяжести и защищенности в вооружении, к XVII веку отказались от лат. А вот на Востоке, где сами доспехи были значительно легче, этот процесс растянулся на целые столетия! На этом пути Восток и Запад разошлись не только в области вооружения...
В 1958 году киностудия «Грузия-фильм» сняла художественный фильм «Мамлюк» о судьбе двух грузинских мальчиков, похищенных работорговцами и погибших в итоге в поединке друг с другом. Масштабные батальные сцены поставлены конечно «так себе» (хотя пушки после выстрелов откатываются!), но зато костюмы просто великолепны, шлемы обмотаны тканью, и даже бармицы на них из колечек! В роли мамлюка Махмуда Отар Коберидзе.
* История янычар закончилась в 1826 году, когда в ночь на 15 июня они взбунтовались в очередной раз, пытаясь протестовать против намерения султана Махмуда II создать новое постоянное войско. В ответ на призывы глашатаев — выступить в защиту веры и султана против бунтовщиков-янычар — выступило большинство жителей столицы. Муфтий (главный священник) объявил истребление янычар богоугодным делом, а смерть в сражении с ними — подвигом за веру. По казармам янычар ударили пушки, после чего верные султану войска и городские ополченцы начали истреблять восставших. Уцелевших в этой резне янычар тут же осудили, после чего все они были задушены, а их тела брошены в Мраморное море. Котлы янычар, наводившие ужас на христиан и благоговение на правоверных, всенародно запачкали грязью, знамена разорвали и затоптали в пыль. Были разрушены не только казармы, но даже мечеть янычар, кофейни, которые они обычно посещали. Были разбиты даже мраморные надгробья, принятые за янычарские из-за изображенной на них войлочной шапки, похожей на широкий рукав халата дервиша Бекташа. Султан даже запретил громко произносить само слово «янычар», настолько велика была его ненависть к этому бывшему «новому войску».
Автор: Вячеслав Шпаковский
Свежие комментарии