Вряд ли авиаконструктор Сергей Владимирович Ильюшин, работая над созданием дальнего бомбардировщика ДБ-3, мог вообразить, что его машину когда-нибудь используют … для защиты боевых кораблей от атак воздушного противника. Уж очень не подходил ДБ-3 для роли истребителя…
Однако в 1942 году пришлось его и так использовать. Нужно было прикрыть с воздуха хотя бы некоторые корабли, прорывающиеся в осажденный немцами Севастополь или возвращающиеся оттуда… Адмирал Николай Ефремович Басистый вспоминал о таком случае:
«В Туапсе, куда мы благополучно вернулись вечером 13 июня, «Молотов» получил приказ командующего флотом идти в Новороссийск, брать войска, грузить боеприпасы и снова прорываться в Севастополь…
Из Новороссийска вышли в половине третьего ночи. Это было уже 15 июня. На крейсере находилось более 3000 бойцов и около 600 тонн груза… Кубрики буквально забиты людьми и ящиками с боеприпасами. Случись пробоина от бомбы или снаряда — аварийная партия не доберется до борта. Грузы располагались в основном выше ватерлинии. Вследствие этого у кораблей снижалась так называемая метацентрическая высота, являющаяся показателем остойчивости. На крутых поворотах при уклонении от воздушных атак получался резкий крен — зенитчики не могли стрелять. Снижение остойчивости опасно и в случае шторма. Но что поделаешь, приходится рисковать. Севастополю тяжело. До полудня следуем ровным 26-узловым ходом без каких бы то ни было происшествий. Затем над нами появляются два бомбардировщика. Однако ни крейсер, ни эсминец не играют боевой тревоги. Более того, я вижу, как улыбаются, глядя вверх, зенитчики «Молотова», радость и на лицах офицеров, стоящих на мостике. Бомбардировщики наши — «ДБ-3». Это первый случай, когда большие самолеты, предназначенные вовсе для других целей, используются в качестве корабельного воздушного прикрытия. По правилам полагается, чтобы их самих в полетах сопровождали истребители. Но истребители, базирующиеся на кавказских аэродромах, не могут летать на такие расстояния. И вот их функции выполняют бомбардировщики. «ДБ-3» сопровождают нас в течение нескольких часов.»
Сопровождали дальние бомбардировщики крейсер «Молотов» и на обратном пути: «С разгрузкой управляемся быстрее, чем в прошлый раз. Еще полчаса уходит на то, чтобы принять раненых и увозимых на Большую землю севастопольцев… Принято радио — нас опять будут прикрывать бомбардировщики. Вскоре прилетели два «ДБ-3». Кажется, те же самые. Знали бы пилоты, как мы им благодарны».
Основания для такой благодарности были самыми вескими. Воздушное, пусть даже бомбардировочное прикрытие лишним отнюдь не было и весьма пригодилось «Молотову»: «Вдали на небе показалась темная точка. Сигнальщик докладывает: «Мессершмитт-110». Интересно, как поведет себя фашистский истребитель? Но выяснить его намерения так и не удается. Он кружится на почтительном расстоянии от нас, а затем скрывается. То ли не разобрался, какие бомбардировщики летают над кораблями, то ли, узнав их, решил не рисковать».
«Мессершмитт-110» мог использоваться в качестве истребителя – бомбардировщика с установленными бомбодержателями, и для крейсера он представлял определенную опасность…
ДБ-3 – не единственный тип бомбардировщика, использовавшийся для воздушного прикрытия кораблей Черноморского флота. Лидер «Ташкент», например, одним своим появлением спасли пикирующие бомбардировщики Пе-2.
27 июня 1942 года, когда «Ташкент», приняв на борт раненых и эвакуируемых женщин с детьми, покидал Севастополь, еще никто не знал о том, что ему суждено стать последним крупным надводным кораблем, прорвавшимся из «города русских моряков». Но было ясно, что немцы сделают все возможное для уничтожения лидера.
Экипаж, вслед за командиром, принялся, по старинной традиции переодеваться. Командир корабля Василий Николаевич Ерошенко так это описывал в мемуарах: «Подчиняясь внезапному побуждению, навеянному, должно быть, общей обстановкой, я попросил Синякова принести из каюты мой новый китель с орденом, который обычно не носил на корабле. Увидев, что я переоделся, Коновалов, ни слова не говоря, спустился к себе в каюту и тоже сменил рабочий хлопчатобумажный китель на выходной. Вслед за комиссаром сделали это Орловский, Балмасов, Новик... Затем вахтенные сигнальщики стали один за другим просить разрешения подмениться на пять минут. На мостик они возвращались в выходном обмундировании «первого срока»… Когда около пяти часов утра снова загремели колокола громкого боя, на наружных боевых постах уже все были в «первом сроке». Экипаж «Ташкента» отдавал дань вековой традиции русских моряков — идя в решительный бой, одеваться как на парад. А что бой предстоял решительный, никто не мог сомневаться».
Вот только для решительного боя с главным противником – немецкой авиацией, боеприпасов было мало. По пути в Севастополь «Ташкент» израсходовал примерно треть своего зенитного боезапаса. Поэтому было приказано стрелять только по самолетам, непосредственно атакующим и ближайшим к кораблю! И вскоре началось: «Не отворачивая от наших трасс, первая пара двухмоторных Ю-88 с ревом идет в пике. За ней пикируют вторая, третья, четвертая пары».
Отбивать воздушные атаки, изначально испытывая недостаток боеприпасов – задача сложнейшая. Сразу возникает вопрос – почему не пополнили боезапас в Севастополе? Но севастопольцы сами страдали от катастрофической нехватки боеприпасов. Их с огромным риском доставляли прорывающиеся корабли…
Первыми победами порадовали зенитчики – сбили два «юнкерса». Но и атаки немецких самолетов не были безрезультатными: «И как мы ни увертываемся, одна бомба разрывается, в конце концов, очень близко. Опять у кормы, как тогда под Одессой. Только теперь у левого борта. И не так сильно, как в тот раз, вздрогнул корпус — гидравлический удар слабее...
— Корабль не слушается руля! — доложил от штурвала Ковалев».
Вскоре выяснилось – руль заклинен, румпельное отделение затоплено. Командир корабля сделал вывод: «Теперь только работой машин враздрай можно удерживать лидер на нужном курсе. А это означает потерю скорости, облегчает самолетам прицеливание».
Попытки отремонтировать руль оказались безуспешными. После взрыва очередной серии бомб нос корабля начал оседать. Были затоплены таранный отсек и провизионные кладовые. Несмотря на все усилия аварийной команды, вода поступала в примыкающий к ним первый кубрик. С затопленными отсеками, с заклиненным рулем «Ташкент» продолжал неравный бой. Теперь, уклоняясь от бомб, корабль не мог делать спасавшие его ранее стремительные повороты. Раскалились стволы зенитных автоматов, их пришлось поливать водой. Этим занялась группа эвакуируемых женщин.
Ерошенко доложил в Новороссийск о состоянии корабля и попросил, чтобы истребители встретили и прикрыли «Ташкент» на пределе своей дальности. Новый удар пришелся в область главной энергетической установки…
Зенитчики сбили еще несколько Ю-88, но воздушные атаки продолжались. Изувеченный корабль был слишком заманчивой целью. В артпогребах кончился запас снарядов для зенитных автоматов. Тогда женщины, ранее поливавшие стволы автоматов водой, принялись проверять площадки возле орудий и палубу. Искали снаряды, которые дали осечку или были в спешке отброшены вместе с обоймами из-за заеданий, перекосов. Теперь их снова пускали в дело. Так удалось сбить еще один немецкий самолет.
Но кончились и собранные снаряды. Положение корабля было настолько серьезным, что женщин с детьми начали сажать в шлюпки. На помощь истребителей нельзя было рассчитывать, им еще не хватало дальности полета. Но вдруг ситуация резко изменилась:
«Вот в небе уже не десятки, а только семь или восемь «юнкерсов». Эх, не сплоховать бы напоследок!.. Я обернулся к корме — за ней должна упасть очередная бомба. И в этот момент слышу резкий выкрик сигнальщика:
— Самолеты прямо по носу!
Вскидываю бинокль, почти не сомневаясь, что это атака с нового направления. Нашим «ястребкам» появляться еще рановато. Однако дальномерщики уже разглядели раньше меня:
— Самолеты наши!
Еще мгновение, и я тоже вижу — наши! Только не истребители... Это «петляковы», пикирующие бомбардировщики Пе-2. Их легко узнать по вертикальным боковинкам хвостового оперения...
«Петляковых» всего пара, и они не предназначены для воздушного боя. Но самолеты несутся прямо на «юнкерсов», строчат по ним из своих пушек. И семь или восемь фашистских бомбардировщиков, более крупных, но не таких поворотливых, шарахаются в сторону от этой стремительной пары, торопятся сбросить бомбы кое-как.
У нас на палубе творится нечто неописуемое. Люди кричат, рукоплещут, целуются. И вновь принимаются аплодировать, поднимая руки высоко над головой, когда «петляковы» проносятся вдоль борта. Над нами уже нет никаких других самолетов, кроме этих двух с родными красными звездами на крыльях. Какая смелая и счастливая мысль пришла кому-то в голову — послать впереди истребителей скоростные бомбардировщики, которые смогли встретить нас раньше, дальше от берега! И этой пары оказалось достаточно, чтобы отогнать последние фашистские самолеты».
Мысль послать Пе-2 на выручку «Ташкенту» действительно была чрезвычайно удачной. Пикирующие бомбардировщики, что пришли на помощь «Ташкенту», спасли израненный корабль одним своим появлением. Проверять их на боеспособность немцы уже не стали. Расправиться с лидером им все же удалось 2 июля 1942 года в Новороссийском порту. «Ташкент затонул через несколько минут после попадания бомб с немецких пикировщиков. Из 344 человек экипажа, числившихся на «Ташкенте» на 2 июля 1942 года, погибли и пропали без вести семьдесят шесть человек.
Но эвакуируемых на борту уже, разумеется, не было. Они были спасены благодаря подвигу экипажа и правильному решению использовать Пе-2. Удачная мысль обеспечила спасение множества людей.
Конечно, использование ДБ-3 и Пе-2 на севастопольских маршрутах 1942 года в качестве истребителей для защиты кораблей происходило, что называется, «не от хорошей жизни». Ведь истребителям для этого просто не хватало дальности. И в такой ситуации решение использовать дальние и пикирующие бомбардировщики столь необычным образом оказалось единственно верным…
Свежие комментарии