Переживаемое в настоящее время второе издание «холодной войны» резко обострило внимание к центральным событиям глобального противостояния прошедшего века. Основные события не столь уж далекого прошлого вдруг утрачивают свою завершенность, перестают быть историческими и на наших глазах вновь превращаются в остро ощущаемую современность, прямо определяя поведение субъектов международной политики. Значимость их изучения стремительно возрастает. В полной мере это относится и к одному из максимумов геополитического, идеологического и военного противостояния – военно-стратегической операции «Дунай», 50-летие которой мы будем отмечать в августе 2018 г.
Общеизвестно, что данная операция, последовавшая за событиями «Пражской весны» и связанная с вводом в ночь с 20 на 21 августа 1968 г. войск пяти государств - членов Организации Варшавского договора во главе с СССР (кроме Румынии) в Чехословакию, явилась крупнейшей по масштабам военной операцией в Европе после Второй мировой войны. Она осталась в истории как грандиозное, блестяще спланированное и осуществленное мероприятие с самыми малочисленными жертвами. В результате удалось не допустить пересмотра послевоенного устройства мира, сохранить членство Чехословакии в восточноевропейском социалистическом блоке и заключить договор об условиях временного пребывания советских войск на территории ЧССР, в соответствии с которым советская группировка оставалась до 1991 г.
Существующие в настоящее время представления о событиях 1968 г. в Чехословакии складываются из множества разнообразных, зачастую, противоположных, точек зрения. Несмотря на достаточный срок, позволяющий, казалось бы, избежать искажений, вызванных непосредственной близостью событий, отойти от прямой проекции идеологических установок пока не удается. Большинство авторов воспроизводит догмы «холодной войны» с её ориентацией на конструирование политически ангажированного прошлого. В наибольшей степени это характерно для чешской и словацкой историографии, стремящейся взять идеологический реванш за военно-политическое поражение 1968 г. Однако, в конце 80-х гг. ХХ века отечественным либералам также удалось внедрить в общественное сознание европоцентристскую интерпретацию с характерным для нее чувством исторической вины за 1968 г. Произошедшее было представлено исключительно в качестве мирной «Пражской весны», направленной на «очеловечивание» социализма, но прерванной в результате советской агрессии, хоть и не встретившей организованного военного отпора, но столкнувшейся с сопротивлением народа коммунистическому тоталитаризму. Историю вытеснила легковесная (в стиле пресловутого «Освободителя» писателя-перебежчика Резуна-Суворова) публицистика с характерной для нее фрагментацией целостной картины, позволяющей легко насаждать псевдонаучные мифы.
Современное стремление к утверждению научных положений, выходящих за пределы либеральной догматики, и к признанию событий в Чехословакии одной из первых попыток организованной извне «цветной» революции, наталкиваются на ожесточенное сопротивление русофобов. Эмоции тех, кто хоть так пытается отомстить за оскорбленную национальную гордость, как-то можно понять. Но и в родном Отечестве, сохранились те, для кого участники «Дуная» до сих пор не более чем «ликвидаторы «Пражской весны», а сама операция - сплошная цепь граничащих с преступлениями политических ошибок. За нервным хихиканьем и откровенным шельмованием легко угадывается уже не столько продолжение противостояния советской эпохи, сколько навязываемая сегодня либеральной общественностью общенациональная дискуссия, в центре которой стоит вопрос: следует ли свернуть геополитическую активность современной России (вернуть Крым, «слить» Донбасс и отдать на окончательное растерзание «партнерам» несчастную Сирию) в обмен на снятие западных санкций и сохранения либерального политического курса.
Противостоять фальсификации событий 1968 г. в Чехословакии можно лишь путем обращения к коллективной памяти ветеранов. В современных условиях к ней следует относиться особенно трепетно. Память всегда руководствуется высшими эмоциональными маркерами участников событий, выделяет в прошедшем господствующий дух, акцентирует внимание на индивидуальных экзистенциальных приоритетах современников. Более того, индивидуальное сознание, личная память вводится в общественную память с помощью личных посвящений и мемуаров, благодаря чувственности и образу. Живое слово участника и свидетеля способно сильнее воздействовать на константы социальной идентификации, чем бесконечное описание исторических фактов, тома объективной статистики и горы грандиозных мемориалов. Разумеется, роль воспоминаний велика и в «академической» науке, но, в сфере памяти, где вполне признано первичное воплощение сознания в образе и чувствах, данный акцент определяется самой её сутью.
Собственно, первые воспоминания о «Дунае» появились вскоре после 1968 г. Первоначально они носили эпизодический характер, постепенно их поток нарастал. Широкую известность получили мемуары бывшего командующего войсками 38-й армии генерала А.М. Майорова, стали доступны (в разной степени) другие материалы. Подлинный прорыв, связанный с определением исторического значения «Дуная» и интеграцией воспоминаний ветеранов в коллективную память, был произведен В.П. Сунцевым (Украина), сумевшим придать организованный и регулярный характер сбору и публикации данных материалов. В процессе поэтапно осуществляемой спланированной деятельности по компиляции воспоминаний о событиях 1968 г. на основе обращения к повествованиям ветеранов, ему (первоначально поддержанному лишь узкой группой единомышленников) не только удалось детально реконструировать операцию «Дунай», но и поднявшись до уровня научных обобщений, заложить основы её современного изучения. Сделанный В.П. Сунцевым вывод, согласно которому успешное проведение «Дуная» предотвратило готовящееся вторжение войск Северо-Атлантического альянса и позволило избежать крупномасштабной (возможно, ядерной) войны в Европе, стал важнейшим вкладом в изучение военно-стратегической операции «Дунай».
Подвижническая деятельность В.П. Сунцева (продолжающаяся до настоящего времени) встретила благожелательный приём, прежде всего, со стороны непосредственных участников событий и стала образцом для других ветеранов операции. Успех проделанной систематизирующей работы побудил к дальнейшему сбору материалов и пересмотру официальных положений о характере событий 1968 г. Появилась надежда на признание участников операции защитниками государственных интересов и послевоенного устройства мира. К 2011 г. в Ростове-на-Дону оформилась региональная общественная организация воинов-интернационалистов «Дунай-68», развернувшая на общественных началах поиск ветеранов операции и их родственников, сбор и публикацию воспоминаний, выявление документов из личных архивов. Важнейшим событием в ее деятельности стал выход в 2011 г. книги «Навстречу рассвету» (в 2013 г. переизданной в расширенном и дополненном варианте) и переданной проживающим как в России, так и за ее пределами ветеранам операции. Усилия организации встретили благожелательный прием как в Ростовской области, так и на всем постсоветском пространстве, активизировали ветеранское движение в целом, были поддержаны представителями научного сообщества. Был проведен ряд резонансных мероприятий, принявших характер манифестаций исторической памяти, связанной с центральными событиями «холодной войны». Аналогичные организации стали возникать в других регионах нашей страны и сегодня мы вправе говорить о широком общественном движении ветеранов операции «Дунай».
К настоящему времени есть основания утверждать, что абсолютное большинство ветеранов «Дуная» выступает сплоченной интернациональной общностью, единой в оценках событий 1968 г. в Чехословакии и сохранившей, несмотря на либеральную «демифологизацию» советской истории, восприятие себя самих в качестве прямых наследников солдат-победителей 1945-го года, на долю которых выпала ответственность за сохранение послевоенного устройства мира. Они гордятся личным участием в большом историческом испытании, которое выдержали с честью, не запятнав своих знамен позором насилия и мародёрства. Типичны размышления генерал-майора А.Г. Исенгулова (Республика Казахстан), подчеркивающего: «Я и сегодня считаю, что наши дела и поступки в августе 1968 года были правыми... Пусть мы были тогда маленькими винтиками громадной военной машины, но именно такие винтики и ковали великую победу...». Печально известное заявление Советского правительства от 5 декабря 1989 г. (в котором, несмотря на имевшиеся в рамках Варшавского договора обязательства и наличие официального обращения с просьбой о помощи, с подачи Горбачёва, решение о вводе союзных войск в Чехословакию оценивается как ошибочное и необоснованное вмешательство во внутренние дела суверенного государства) воспринимается ветеранами как предел государственного безрассудства, дискредитирующего операцию «Дунай» и провоцирующего множащиеся упрёки в адрес нашей страны. Убежденность ветеранов «Дуная» импонирует широкой общественности, в том числе, учащейся молодежи (регулярно участвующей в проводимых РРОО В-И «Дунай - 68» совместных научных мероприятий).
В памяти ветеранов военно-стратегическая операция «Дунай» навсегда осталась не только одним из самых ярких событий послевоенного противостояния, связанного со справедливой борьбой за сохранение итогов Второй мировой войны, но и логичным звеном в многовековом противостоянии нашей страны агрессивности Запада. Так же, как территориальная экспансия России исторически была лишь ответом на внешнюю угрозу, так и в период «холодной войны», в том числе, и в 1968-м году, советские действия (при всем внешнем радикализме) в сущности, носили оборонительный характер. Венгерский урок 1956 г. был хорошо усвоен разработчиками (возглавляемыми многоопытным генералом С.М. Штеменко) и командованием военно-стратегической операции, понимавшими необходимость боевой активности ради минимизации количества возможных жертв. «Дунай», по существу, был лишь оборонительной контратакой, вызванной стремлением любой ценой преодолеть самонадеянный напор «Пражской весны» и зафиксировать границу, переходить которую оппонентам по противостоянию в «холодной войне» было нельзя (ввод войск в действительности, даже несколько запоздал - по свидетельству Ю.А. Галушко, на территорию Чехословакии со стороны Западной Германии 21 августа 1968 г. вторглись передовые батальоны 1-й и 3-й механизированных дивизий армии США, которые немедленно были выдворены силами двух танковых полков.
Если убежденность в вынужденном, преимущественно, оборонительном характере действий советской стороны определяет память ветеранов о «холодной войне» в целом, то главным маркером для участников событий 1968 г. является вопрос боевых действиях в ходе операции. Данный вопрос многократно поднимался, по этому поводу высказывался и В.П. Сунцев, и многие другие участники событий. Сделанный ими вывод однозначен – боевые действия являлись неотъемлемой составляющей «Дуная». Информация о ведении боевых действий пронизывает всё содержание воспоминаний ветеранов. В тесной связи с ними реконструируются и такие аспекты, как восстановление схемы боевых действий, состава и боевой группировки войск, перечня войсковых частей, участвовавших в операции и уточнение боевых потерь. Благодаря воспоминаниям ветеранов, в результате кропотливой коллективной работы (большая часть боевых документов до сих пор засекречена) из отдельных элементов мозаики, в конечном итоге, складывается целостная картина грандиозной, тщательно разработанной и в деталях продуманной военной операции
Кто сегодня решится отрицать такие их признаки, как создание Главного командования операции «Дунай» (Главком - генерал армии И.Г. Павловский), формирование Центрального, Южного и Прикарпатского фронтов? Кто решится отрицать боевые приказы, боевые донесения, вооружение и фронтовое довольствие для всего личного состава, ведение «журналов боевых действий». И, разумеется, кто решится отрицать награждение участников операции боевыми орденами и медалями и, тем более, безвозвратные и санитарные потери военнослужащих в ходе ее осуществления. Вместе с тем, государственные органы, в ответ на многочисленные обращения ветеранов, отказываются признавать реальность, вновь и вновь ограничиваясь бюрократической отпиской об «отдельных боестолкновениях» и провоцируя ветеранов «Дуная» на банальный вопрос: признали бы их участниками боевых действий, если бы ввод войск затянулся и пришлось бы силой выбивать войска НАТО, если бы не удалось успешно блокировать чехословацкую армию и она оказала бы вооруженное сопротивление, если бы действия войск были бы менее профессиональными и солдаты поддались на многочисленные провокации с непредсказуемым развитием событий? Можно, разумеется, предположить, что причина в известной ориентации чиновников на печально знаменитое «что на Западе скажут?», но после 2014 г. подобные аргументы вряд ли можно принимать всерьез. Ветераны, ряды которых неумолимо редеют, терпеливо ждут, когда кто-либо из числа высокопоставленных госчиновников прокомментирует возникшую ситуацию. А тем временем, в военных академиях (причем, не только российских) продолжают изучать операцию «Дунай» как образец военного искусства.
Для правильной оценки характера военно-стратегической операции «Дунай» необходимо понимание того обстоятельства, что всем без исключения участникам событий пришлось действовать в новых, особенно трудных условиях. Впервые активно применялись элементы так называемой «войны нового поколения», связанные с воздействием на противника методами, преимущественно, социального манипулирования. Мощнейшим оружием в подобной войне выступает не столько военный контингент, сколько средства массовой информации, навязывающие идеологические штампы всему мировому сообществу. С данным механизмом связаны и основные признаки такой войны: использование против войск мирного населения в качестве живого щита; стремление к максимизации собственных потерь ради создания «информационного повода»; приписывание силам противника тех действий, которые реальный провокатор практикует сам.
Воспоминания ветеранов пестрят сюжетами, иллюстрирующими элементы подобной войны. Содержащиеся в мемуарах изображения многочисленных акций протеста не оставляют сомнения в их продуманной провокационной организации, заранее подготовленном обеспечении, руководстве из единого центра, откровенно постановочном характере. (Если всмотреться в фотографии Праги 1968 г., бросается неестественная сценичность протестов и в памяти невольно всплывают снятые по аналогичному принципу кадры Югославии, Ливии, Сирии и других «освобождённых или освобождаемых» стран). Войска в полной мере столкнулись с продуманной попыткой превратить их в агрессора, а экстремистов, выдаваемых за всё население Чехословакии, в народных мстителей. К такому повороту они были не готовы и исправлять просчеты политического руководства пришлось уже непосредственно в ходе операции, в основном силами простых мальчишек – срочников. Приходится признать, что данный урок так и не был полностью усвоен и сегодня мы вновь рискуем проиграть уже «войну памяти» — память о 1968-м в нашей стране сохраняется, в основном, личными усилиями ветеранов и энтузиастов, в то время, как в Чехии, Словакии, других странах Восточной Европы этой деятельности придан особый статус.
В связи с активным использованием методов «войны нового поколения» рассматривается и взаимоотношение с гражданским населением. Практически все участники событий 1968 г. подчеркивают, что население Чехословакии не было единым в своем отношении в вошедшим войскам. «Весьма заметна была дифференциация взглядов. Позиция гражданина очень часто определялась не его социальной, а возрастной принадлежностью. Старшее поколение относилось к пребыванию иностранных войск как к неизбежному акту со стороны, причём многие давали этому событию положительную оценку». Впрочем, те же авторы признают, что это население, с казалось бы, традиционно миролюбивыми, зачастую, прорусскими настроениями, позволило экстремистски настроенной молодежи (по крайней мере, на некоторое время) навязать свою волю всему обществу. И вопрос о причинах произошедшего остается открытым.
Соглашаясь с многочисленными указаниями на агрессивность враждебной пропаганды и недостаточную бдительность чехословацких коммунистов, позволим обратить внимание на принципиальное обстоятельство. В самой Чехословакии во второй половине 60-х годов усилились сохранившиеся с предвоенного периода и вдохновлявшие «Пражскую весну» иллюзии, согласно которым роль страны сводилась ко «второй Швейцарии», выступающей своего рода посредником между либеральным Западом и социалистическим Востоком. Издавна вынашиваемая идея обретала новое звучание и тешила национальную гордость. Потребность в идеологическом оправдании стремления к эклектическому сочетанию антагонистических черт противоположных политических систем и вызвало к жизни такую идеологическую конструкцию, как пресловутый «социализм с человеческим лицом», на практике являвшийся лишь этапом на пути, определяемом все более глубоким погружением страны в фантазии благоденствия. Все внешние силы, однако, видели будущее Чехословакии принципиально иначе и отводили ей в своих геополитических планах не более чем роль стратегического плацдарма. На фоне национального невроза, вызванного закономерным усилением данного противоречия, нарастала волна агрессивности, которую удалось (с помощью заокеанских покровителей) «оседлать» откровенным экстремистам, вроде «Клуба – 231», в составе которого было немало откровенных нацистов. В условиях блокового противостояния вполне оправдано стремление Советского Союза упрочить позиции в Центральной Европе, разместив воинский контингент в ЧССР. С этим прямо соглашаются многочисленные авторы воспоминаний. В контексте 1968 г. военно-стратегическая операция «Дунай» превращается в центральное, а не производное от «Пражской весны» событие.
Решительный прорыв в изучении событий 1968 г. в Чехословакии и военно-стратегической операции «Дунай» будет возможен только на основе введения в научный оборот всего комплекса источников. Однако, уже сейчас возможна разработка истории «Дуная» на уровне, позволяющем преодолеть мифотворчество периода «холодной войны». Тем более, что воспоминания ветеранов содержит и такие сюжеты, как солдатская повседневность, жизнь военных городков, последующие судьбы ветеранов. Убежденному пессимисту резонно сказать, что авторы многое привнесли, что называется, «от себя», что они могли не знать или субъективно интерпретировать все имевшие место обстоятельства. Безусловно, могли! Но, именно эта «субъективность» делает воспоминания самым эффективным инструментом воздействия на общественное сознание, превращая их, в конечном итоге, в память поколений. А память народа несоизмеримо выше любой, самой что ни на есть объективно преподносимой (если это вообще возможно) истории.
Сегодня вполне очевидно, что современное российское общество примет только такие исторические представления, которые буду согласовываться с его исторической памятью. Сохраненная усилиями самих участников операции, память превратилась в фактор, влияющий на формирование идентичности и определяющий логику политического поведения в современных международных условиях, которые роднит с ушедшей эпохой и та лёгкость, с которой заокеанских оппоненты готовы пойти на развязывание войны в Европе, и ставшая традиционной невнятность европейской позиции с характерных стремлением к сохранению эгоистического благополучия даже за счёт собственного будущего, и стремление к решению собственных проблем за счет нашей страны.
Историческая наука в долгу перед участниками операции. Она так и не сумела выработать необходимые формы взаимодействия с прошлым, проявляющиеся через работу с индивидуальной памятью. В то же время, с приближением пятидесятилетия операции, у историков появляется возможность внести существенный вклад в изучение событий 1968 года, решительно поддержав ведущуюся деятельность по сохранению исторической памяти и способствуя формированию на ее основе современных научных представлений. Операция «Дунай», со всей своей многоаспектностью и дискуссионностью, способна занять достойное место в тематике военно-исторических исследований.
Создание логически непротиворечивой современной концепции и изменение исторической оценки событий 1968 года открывает возможность для новой постановки вопроса о статусе участников операции и восстановление исторической справедливости. Признание участников «Дуная» ветеранами боевых действий в конечном итоге неизбежно. Однако, с каждым годом тех, кто не допустил «большой войны» и сохранил послевоенное устройство мира, становится все меньше. Досадно сознавать, что незащищенность защитников Отечества - печальная традиция нашего государства, декларирующего высокий патриотизм и, зачастую, забывающего собственных героев, до сих пор не отделяющих личную судьбу от судьбы Родины.
Сведения об авторах:
Булгаков Владимир Васильевич - российский военачальник, Герой России, Заслуженный военный специалист, генерал-полковник, кандидат военных наук, председатель Координационного Совета ветеранов АО «МРСК Юга» (г. Ростов-на-Дону).
Шевченко Виталий Викторович - непосредственный участник операции «Дунай» в период прохождения срочной службы, военный историк, Почетный работник МВД, генерал-майор милиции, председатель общественной организации воинов-интернационалистов »Дунай-68» (г. Ростов-на-Дону).
Байлов Алексей Владимирович - кандидат исторических наук, доцент кафедры социологии, истории, политологии Института управления в экологических, экономических и социальных системах Южного федерального университета, координатор общественной организации воинов-интернационалистов «Дунай-68» (г. Таганрог).
Журнал «Южнороссийский адвокат», 2018. N 2. C. 50-53.
- Автор:
- Булгаков В.В., Шевченко В.В., Байлов А.В.
Свежие комментарии