Красная зона стала местом повышенного выгорания врачей и медсестер
Год назад много писали про героев врачей, и героинь медсестер, которые в двойных масках и очках, в белых одноразовых «скафандрах» напоминающих космические, отражают натиск COVID-19. Но прошел год, и читать про это попросту надоело. А пандемия, тем не менее, продолжается, и даже нарастает. Больные меняются, а медики в красных зонах — остаются все те же. Хотя не все — некоторые герои вчерашнего дня увольняются — им уже невмоготу.
Люди в белых халатах и запотелых комбинезонах, непрерывно работающие в условиях пандемии, неизбежно испытывают психологическое или эмоциональное выгорание. Таковы данные опрос популярного профессионального мобильного приложения «Справочник врача», о котором напасала газета «Коммерсантъ».
Около трети специалистов, работающих в контакте с больными — мечтают уволиться из-за хронической усталости, а почти у четверти наблюдаются психосоматические расстройства — врачи тоже люди.
Сопредседатель Профсоюза медработников «Действие» Андрей Коновал напоминает, что если речь идет про красные зоны, то там люди стали зарабатывать в разы больше, а кто-то и в десять раз больше чем получал до этого, если брать в расчете на ставку:
— Но, безусловно, медики в красных зонах выгорают. В таком режиме работать годами — чисто физически тяжело. Это связано и с работой в средствах индивидуальной защиты, и с эмоционально-психологическим состоянием. Мы все примерно представляем себе, что творится в этих красных зонах: высокая смертность беспомощных и пожилых людей. Нехватка персонала, происходят один за другим скандалы из-за младшего медицинского персонала — некому ухаживать за пациентами.
Когда медики сталкиваются с тем, что не могут спасти больных, и много пациентов умирает, конечно, это тяжело выносить. Тем более что по «ковидному призыву» в красные зоны пришли медики других специальностей, других направлений оказания медицинской помощи. Они не всегда готовы к столь трагическому фону своей работы. Не все медсестры пришли, например, из онкологии или из инфекционных отделений. Да и там смертность была не такая высокая. Все это сказывается.
«СП»: — Как же, по-вашему, можно с этим бороться?
— Нужно увеличивать штаты сотрудников в таких зонах, чтобы люди, во-первых, могли отдыхать — не работать свыше ставки, а эта практика продолжается. В случае, если кто-то из сотрудников заболевает, не должно быть проблем с подменой. Ответственность не следует взваливать на плечи тех, кто остался. Необходима определенная избыточность медицинского персонала в стационарах красной зоны. Тогда и внимание пациентам уделялось бы больше, и нагрузка уменьшилась. Вопрос об увеличении длительности отпуска тоже актуален. Отдых — в обязательном порядке. Несколько раз в год должен выделяться нормальный, продолжительный отпуск.
Идея о том, что можно одними психологическими консультациями как-то помочь, не совсем в наших российских традициях. Не думаю, что это будет востребовано. И опыт показывает, что «горячие линии» для медиков не пользовались популярностью. Мне кажется, что эмоционально уставшему человеку трудно потратить силы еще на беседы с психологами. Вот люди на это и не идут. Сначала надо немного восстановиться, а уж потом, может, и психологическая помощь сработает.
Необходимо вложить дополнительно триллион рублей на зарплаты медработников. Если сейчас это не сделать, то ситуация с выгоранием медиков останется. Как сказала заместитель председателя правительства Татьяна Голикова у нас опять отрицательный кадровый баланс. К 2022 году Минздрав обещал ликвидировать дефицит медперсонала и врачей. Но в реальности, как мы видим, уходит больше, чем приходит. С этим нам предстоит жить и от выгорания никуда не уйти.
Дело не только в зарплатах, но и вообще в работе врачей. Им необходимо проводить быстрые исследования, делать анализы для правильной диагностики и коррекции лечения. Нередко этой возможности медики лишены из-за недостатка оборудования.
Та же самая ситуация с лекарствами — нет того, что необходимо. Как вы думаете, если врач пришел исполнять свой долг и не может это сделать, как ему смотреть в глаза пациенту? Будет ли происходить выгорание? Думаю, что медицинские психологи вряд ли изменят ситуацию.
«СП»: — Термин «эмоциональное выгорание» существует давно. Но насколько он освоен у нас, пользуются ли им на практике?
— Эта научный термин, используемый в специальной литературе, применяется не только к здравоохранению. Но я не вижу, чтобы он использовался на практике. Периодически возникают какие-то инициативы типа психологической помощи. Но давайте по-честному: в конкретных подразделениях с начальством порой бывают такие взаимоотношения, что боже упаси.
«СП»: — «Профессиональное выгорание» и «эмоциональная усталость» не являются уважительными причинами скажем для отгула?
— Что вы! Да они хотя бы исполняли нормы охраны труда. Пожалуешься на профессиональное выгорание, услышишь в ответ три противоречащих друг другу посыла, как-то уживающихся в голове начальства: «Ты знал, куда шел», «мы медики, мы должны» и «не нравится — увольняйся».
Кстати на скорой помощи ситуация похожая. К тому же, там по-прежнему не платят за работу с больными ковидом. Частенько медики хотя и не относятся к ковидной бригаде, но с этим диагнозом все сталкиваются. Следует навести порядок с государственными выплатами. А вследствие неоднозначных формулировок постановления правительства страховые выплаты по заболеванию или смерти и специальные социальные выплаты осуществляются не всем, кому полагаются.
На скорой — ужасающая ситуация с кадрами. Там официально расписание составлено так, что меньше бригад и работников, чем это предусмотрено нормативами самого же Минздрава.
На днях министр здравоохранения Михаил Мурашко побывал на станции скорой помощи во Владимире. Напоминаю, что там неоднократно бывали случаи, когда сотрудники скорой ставили свои машины перед зданием администрации, а в машинахнаходились пациенты, которых не было возможности куда-то разместить — мест в больницах не хватало. Министр здравоохранение заявил, что надо увеличить количество бригад с 15 до 25. Но там 350 тыс. население, значит, бригад должно быть 35, по нормативам одна бригада на 10 тыс жителей.
Наша первичная организация профсоюза в течение двух лет ставила вопросы о том, что необходимо увеличить количество бригад скорой помощи. И даже прокуратура это признала, дала ответ нашему профкому, что положение дел не соответствует нормативам, дано предписание исправить положение, а «о результатах выполнения будете проинформированы». Но прошло несколько месяцев, ничего не изменилось.
Надзорный орган периодически признает несоответствие нормам, дает какие-то предписания, и затем все остается точно так же, как было, до следующей жалобы.
В государстве нет политической воли для того, чтобы настоять на соблюдении тех правил, которые государство же установило. Понятно, что все упирается в недофинансирование. На увеличение штатов необходимо выделять дополнительные деньги. Отлично, что министр озаботился и пообещал. Но за счет чего будет финансирование? Просто сказать «давайте увеличим» — мало. Кто будет платить: федеральный центр или область — непонятно…
Любое сегодняшнее геройство — это чей-то вчерашний косяк. Еще не совсем забыта «оптимизация здравоохранения». Она привела к массовому закрытию больниц и падению качества медицинской помощи. В нулевых и десятых годах количество больниц в России сократилось в два раза. С 10 тыс. до 5 тыс. При закрытии больниц такими темпами — три сотни в год, к нынешнему времени их количество в стране должна опуститься до трех тысяч. А это уровень Российской империи в 1913 году, писал РБК.
Пандемия усугубила проблемы, которые были очевидны и раньше. Часть медиков и до пандемии считала, что их профессия не престижна, зарплаты недостаточны. Дополнительными деморализующими факторами стали страх уголовного преследования, проблемы с назначением правильного лечения в условиях отсутствия всех необходимых препаратов. А также постоянная переработка — в среднем на треть, а иногда и больше.
Медикам нужны не только снижение нагрузок, но и удобные ординаторские, возможность комфортно принимать пищу, отдохнуть во время перерывов и, конечно, повышение общественного внимания и уважения к профессии, ведь доброе слово — не только кошке приятно.
Свежие комментарии