Гибель «Малютки»: М-200 стала братской могилой для экипажа

65 лет назад, в 1956 году, подводная лодка М-200 «Месть» Северного флота ВМФ СССР затонула в Балтийском море в результате столкновения с эскадренным миноносцем «Статный».

Это была одна из нескольких подобных трагедий, случившихся на море после Великой Отечественной войны…

Подводная лодка М-200 «Месть» (проект «Малютка») была заложена в Ленинграде 31 марта 1940 года на заводе № 196. А 17 июля 1941 года была спущена на воду. И практически всю войну прослужила в ВМФ СССР (в 1943 году она была включена в состав Северного флота). После войны снова была перебазирована в Ленинград и вошла в состав Балтийского флота. М-200 была включена в состав 157-й отдельной бригады подводных лодок.

А в ноябре 1956-го в бригаде произошел досадный инцидент. Командир М-200 капитан-лейтенант Борис Родионов заснул в ночном поезде «Таллин-Палдиски». Разбудил его уже военный патруль и доставил в комендатуру. От него пахло алкоголем. От командования Родионова отстранили и назначили на М-200 нового командира — капитана 3 ранга Шуманина. Как только он прибыл на лодку, командование поставило ему задачу на переход из Палдиски в Лиепаю.

Дело в том, что военно-морская база в Палдиски очень рано замерзала. И было принято решение о переводе подводных лодок в Лиепаю, которая была незамерзающей базой, что позволяло экипажам лодок заниматься боевой подготовкой и в зимнее время тоже.

Три подлодки должны были выйти вместе 12 ноября, а М-200 задержали до прибытия нового командира. Когда Шуманин, наконец, прибыл, утром 21 ноября М-200 вышла на контрольное размагничивание — после этого лодка была бы готова к переходу.

В связи с тем, что новый командир еще не имел навыков управления лодками этого проекта, на борту находился начальник штаба бригады — капитан 2 ранга Штыков.

В 19.00 по местному времени М-200, закончив измерения магнитного поля, взяла курс на Палдиски через Суурупский пролив. Наступало темное время суток, однако погода была благоприятной: на море царил штиль, а видимость была хорошей с небольшой облачностью на небе. Ничего не предвещало осложнений. Поэтому М-200 шла по фарватеру со скоростью 12 узлов (не более 22 км/час). После смены вахты вахтенным офицером заступил лейтенант Макаров, но он еще не имел допуска к самостоятельному несению вахты.

В 19.45 вахтенный сигнальщик доложил, что видит в четырех милях впереди лодки огни встречного корабля. Как позднее оказалось, они принадлежали эсминцу проекта 30-бис «Статный», который шел навстречу со скоростью уже 22 узла — почти 41 км/час.

Тогда на советских подлодках еще не было радиолокационных станций. А М-200, как было сказано ранее, вообще была построена фактически во время войны. Между тем общая встречная скорость двигавшихся навстречу друг другу кораблей составляла не менее 60 км/час — это очень много.

Когда доложили об обнаружении эсминца, Штыков был на мостике и (так получилось) вызвал туда Шуманина, чтобы тот подменил начштаба на время ужина, проинструктировав его о том, как необходимо разойтись с эсминцем.

Таким образом, на мостике оказались, с одной стороны, командир Шуманин, не имевший допуска к самостоятельному управлению подлодкой, а с другой — вахтенный, не имеющий, в свою очередь, допуска к самостоятельному несению вахты. Само по себе подобное стечение обстоятельств еще не было роковым.

По принятым правилам навигации подлодка и эсминец должны были расходиться левыми бортами. Однако капитан третьего ранга Шуманин почему-то решил, что расходиться надо правыми бортами, поэтому дал команду рулевому на поворот влево. И такой приказ оказался фатальным в сложившейся ситуации.

В 19.48 «Статный», подходя к бую № 1 Суурупского канала, выправил свой курс, чтобы разойтись все-таки левыми бортами в соответствии с правилами навигации. Но именно в этот момент «Малютка» совершила свой левый маневр. Однако даже в этом случае столкновения можно было избежать, если бы лодка просто шла бы без изменения курса или остановилась бы, пропустив эсминец.

Шуманин же, вместо команды «полный назад», скомандовал: «Лево на борт!». Подлодка подставила свой борт под кованый форштевень эсминца. Командир эсминца успел дать команду «самый полный назад», но было уже поздно: по инерции корабль протаранил подлодку, и через 6 минут она затонула.

Эсминец застопорил ход, спустил шлюпку и подобрал с воды шестерых человек — тех, кто во время столкновения находился на мостике лодки (в том числе и командира Шуманина). Еще двоих моряков, оказавшихся на мостике, спасти не удалось.

Через 7 минут после столкновения оперативному дежурному Северо-Балтийского флота было доложено о случившемся. Дело в том, что после войны (с 1946 по 1955 годы) Балтийский флот организационно был разделен на два — Северо-Балтийский 8-й флот и Южно-Балтийский 4-й флот. Тут же по Таллинской военно-морской базе была объявлена боевая тревога и готовность к выходу в море спасателей — из них первым к «Статному» подошел находившийся в дозоре большой охотник БО-185 проекта 122-бис. С него-то увидели и подняли на борт всплывший с лодки аварийный буй, с помощью которого была установлена связь с подводниками, находившимися в первом отсеке — глубина над ним была всего 34 метра. Моряки доложили, что в отсеке находятся 6 человек.

В 4.00 следующего утра 22 ноября руководство спасательной операцией взял на себя командир 405-го отдельного дивизиона спасательных судов капитан первого ранга Кривко, прибывший в район аварии на спасательном судне «Арбан».

В 13.00 руководство спасателями принял начальник аварийно-спасательной службы (АСС) Балтийского флота инженер-полковник Михайлов, прилетевший из Калининграда.

Первоначально было принято решение закрепить буксирный трос за носовую часть лодки и перетащить ее под водой на десятиметровую глубину, чтобы моряки могли покинуть лодку в более простых условиях. Но спасательные работы затягивались — только в 23.57 с водолазного морского бота ВМ-11 спустили первого водолаза. Но в лодку продолжала поступать вода, и состояние моряков ухудшалось. Ситуация несколько улучшилась после того, как по специальному шлангу в лодку стали подавать воздух: из первого отсека сообщили, что дышать стало легче. По решению командующего флотом задействовали 250-тонный плавкран и 75-тонный килектор (вспомогательное судно).

Уже даже подошло спасательное судно «Пулково», которое должно было поднимать на поверхность подводников, вышедших из лодки.

Но все планы спасателей спутал налетевший шквал — был порван телефонный кабель, обеспечивающий связь с М-200. И закрепить под водой буксирный трос успехом тоже так и не увенчались. Прибывали новые спасательные суда, связь вроде бы вновь наладили, но при перешвартовке кабель был оборван окончательно. После улучшения погоды водолазы вновь приступили к поискам М-200.

Только в 3.47 23 ноября она была обнаружена. Когда водолаз добрался до верхней крышки люка, то увидел, что она открыта, а в самом люке находится мертвый подводник, облаченный в гидрокомбинезон, включенный в свою очередь в индивидуально-спасательный аппарат. Уже потом по оставшимся деталям обстановки определили: потеряв связь со спасателями, подводники решили выходить из лодки самостоятельно, но первый из них был настолько обессилен, что застрял в люке. И М-200 в результате стала братской могилой для всего экипажа…

В Палдиски быстро прибыла и начала работу правительственная комиссия. Члены комиссии признали виновными командиров боевых кораблей — «Малютки» и эсминца «Статный». Последнего, капитана 3 ранга Савчука, обвинили в запоздалых мерах по предотвращению столкновения. А уже на суде к двум офицерам добавился еще и командир 157-й бригады подводных лодок, в которую, собственно, входила подводная лодка «Малютка» — М-200.

А вот о ходе проведения спасательной операции никто даже не вспомнил. Не говорилось о том, что самим подводникам запрещали самостоятельный выход из аварийной подлодки. И вот за этот запрет никто ответственности так и не понес.