После реконструкции 7 февраля открылась новая экспозиция Саласпилсского мемориала. Осуществленная на деньги, выделенные Сеймом Латвии, под присмотром так называемого Музея оккупации она носит откровенно политический характер с тенденцией к обелению нацизма и нацистских преступников.
Почти четверть века мемориал на месте Саласпилсского концлагеря был бельмом на глазу латышской политической элиты. Уж очень он противоречил стремлению властей реабилитировать местных пособников нацизма, а заодно и саму эту идеологию. Но нельзя было просто взять и уничтожить Саласпилсский мемориал, и тогда его решили «приватизировать».
До 2015 года мемориал узникам концлагеря не признавался властями как место официального поминовения жертв нацизма, а тут его включили в список объектов, посещаемых премьер-министром 8 мая, когда в Латвии официально отмечается окончание Второй мировой войны. В сопровождении множества иностранных дипломатов мемориал тогда посетила Лаймдота Страуюма. Марис Кучинскис, преемник Страуюмы на посту главы правительства, продолжил эту традицию в 2016 и 2017 годах.
Значит ли это, что латвийские власти прониклись полным сочувствием к узникам Саласпилса, что они отказались от намерения пересмотреть историю в духе получившей скандальную известность книги «История Латвии. ХХ век» (2005), в которой Саласпилс назван «воспитательно-трудовым лагерем»? Вовсе нет.
Просто теперь пропагандисты от истории работают хитрее. Когда М. Кучинскис приезжает в Саласпилс и говорит: «Ты должен умереть, поскольку осмелился протестовать против нацистского и коммунистического режима», он лишь для отвода глаз отдает дань памяти жертвам нацистов, а на самом деле глумится над ними, поскольку отстаивает порочный тезис о тождестве «нацистского и коммунистического режимов», о равной ответственности за гибель миллионов людей гитлеровской Германии и сталинского Советского Союза и, между прочим, выдаёт коллективную индульгенцию «борцам с коммунистическим режимом», каковыми в Латвии почитаются полицаи и ветераны Латышского легиона Ваффен СС. Если же Кучинскис говорит, что историю нельзя перезагрузить, как компьютерные игры про войну, то только смеха ради, ведь именно зачисткой и перезагрузкой исторической памяти и занимаются с благословения и под эгидой государства ретивые латышские историки.
В этом плане Саласпилсский мемориал обладает слишком большой значимостью, чтобы избегнуть общей участи. Курс на его перепрофилирование был взят давно. Еще в 2007 году глава Саласпилсской краевой думы Юрис Путниньш заявил, что мемориал должен быть «памятником жертвам двух оккупаций». И стали появляться публикации, посвященные истории лагеря в Саласпилсе, одна из которых специально посвящалась развенчанию «советского мифа» о «лагере смерти», а иностранным туристам, посещавшим мемориал, предлагали информационный буклет с названием «Мемориал жертвам тоталитарных режимов».
В январе 2016 года вышла из печати коллективная монография «Aiz šiem vārtiem vaid zeme. Salaspils nometne: 1941-1944» («За этими воротами стонет земля. Лагерь в Саласпилсе: 1941-1944»). Позаимствовав для названия слова из надписи на мемориале в Саласпилсе, авторы книги Карлис Кангерис, Улдис Нейбургс и Рудите Виксне руководствовались при ее написании не тягой к истине, а пожеланиями Министерства иностранных дел Латвии и Саласпилсской краевой думы. Их совместный труд явился важным подспорьем в распространении и навязывании обществу официального видения истории Латвии в годы Второй мировой войны, а также источником и как бы научным обоснованием новой экспозиции Саласпилсского мемориала. Именно Нейбургс, сотрудник Музея оккупации Латвии, курировал обновление и информационное насыщение экспозиции, на что государство потратило 300 тыс. евро.
* * *
Торжественное открытие экспозиции 7 февраля почтили присутствием министры иностранных дел и культуры, глава Саласпилсской краевой думы, директор Музея оккупации. Они возложили цветы, произнесли «правильные» речи, а после, отмечая свою идеологическую победу при Саласпилсе, угощались коньячком и подкреплялись канапе с лососиной под гостеприимно натянутым навесом – все-таки не май месяц.
Новая экспозиция мемориала разделена на четыре части: в первом зале кратко рассказывается о категориях узников, содержавшихся в лагере; второй зал освещает историю создания мемориала; в третьем размещены стенды с воспоминаниями узников; в четвёртом – материалы по истории лагеря. Последние кратко описывают условия содержания в лагере и его профиль, представлены рисунки, фотографии, макет барака и прочие экспонаты.
Текстовая информация доступна на латышском, английском и русском языках, однако перевод на русский зачастую хромает, что порождает неоднозначность формулировок. При этом намеренно однобокая подборка фотоматериалов призвана сформировать у посетителей в целом позитивный образ лагеря. Материалы, рассказывающие об уничтожении людей, в должном объеме не представлены, хотя они существуют и хорошо известны исследователям. Сообщается лишь, что «в Саласпилсском лагере было убито не менее 2000 человек, а вместе с евреями, погибшими во время строительства лагеря, их число составило более 3000».
«Не так уж и много. Правда?» – как бы внушают нам авторы экспозиции. Особенно по сравнению с данными Чрезвычайной республиканской комиссии (ЧРК), проводившей осенью 1944 – весной 1945 гг. расследование преступлений нацистов и их пособников на территории Латвии, в том числе и в Саласпилсе. Данные ЧРК авторы монографии о Саласпилсском лагере и экспозиции мемориала бездоказательно, но решительно отвергликак результат некоей «подтасовки».
В другом месте сообщается, что неподалеку от лагеря в 1941-1942 годах погибли советские военнопленные, численностью около тысячи человек. Но, как утверждает изучавший этот вопрос латвийский исследователь Влад Богов, данная цифра – такой же плод фантазии, поскольку в течение 1941 года учет прибывших на территорию Саласпилса и погибших там советских военнопленных не проводился. По современным данным, осенью-зимой 1941 года в Саласпилсе погибло до 10 тысяч советских военнопленных, утверждает В. Богов.
По официальной версии, Саласпилс был штрафным лагерем национал-социалистической Германии на оккупированной территории Латвии. Его образовали как «расширенную полицейскую тюрьму» для политических заключенных, к которым летом 1942 года добавился «лагерь трудового воспитания» для нарушителей трудовых правил. В 1943 году здесь же открылось спецотделение для осужденных за правонарушения бойцов полицейских батальонов и Латышского легиона Ваффен СС. Также через лагерь прошли транзитом и содержались в нем гражданские жители из Латгалии, Белоруссии и России. По официальным данным, в Саласпилсе содержалось около 23 тысяч человек.
На самом деле документы, однозначно указывающие число заключенных и погибших в лагере, до сих пор не обнаружены. Поскольку при эвакуации лагеря в Германию был уничтожен его административный архив, все имеющиеся данные носят фрагментарный характер и не отражают картины в целом. Авторы экспозиции пользуются этим, чтобы свести к минимуму число жертв Саласпилса. А вполне понятную неполноту и неточности в свидетельствах очевидцев (в основном узников концлагеря) авторы используют для отрицания этих свидетельств, если они кажутся им преувеличенными.
В то же время они готовы всерьез опираться на отдельные «выгодные» свидетельства, как это случилось с изданными в 1999 году воспоминаниями бывшего заключенного Артура Непартса из числа латышских националистов, попавшего в лагерь в декабре 1943 года. В лагере Непартс занимал должность помощника старшины лагеря. В сентябре 1944 года, желая освободиться из лагеря, он попытался записаться добровольцем в Латышский легион Ваффен СС. Вот из его-то воспоминаний и взяты единственные, признаваемые авторами упомянутой выше монографии достоверными итоговые данные по погибшим в Саласпилсе в период с мая 1942 по сентябрь 1944 года: от 1162 до 1952 человек. Какой разброс и какая скрупулезная точность одновременно! Однако в экспозиции мемориала говорится об убийстве «не менее 2000 человек». Следовательно, добросовестность и последовательность даже в том виде, как их понимает У. Нейбургс, не самая сильная сторона экспозиции.
Официальные историки настаивают на недопустимости использования наименования «лагерь смерти», упирают на неправильность употребления понятия «концентрационный лагерь» в отношении Саласпилса, акцентируя внимание на нацистской типологии лагерей. При этом напрочь отметаются аргументы, согласно которым лагерь фактически выполнял функцию концентрации заключенных, лишь формально имея иное подчинение, вызванное местническими интересами руководства оккупационных структур «Остланда». Игнорируется даже мнение самого Г. Гиммлера, признававшего лагерь концентрационным, как это доказал латвийский историк Маргер Вестерманис (см.: Die nationalsozialistischen Konzentrationslager: Entwicklung und Struktur. Wallstein, 1998. Том 1, стр. 478). По всему видно, что официальным историкам и авторам экспозиции Саласпилсского мемориала удобно идти на поводу оккупационного нацистского режима и прятаться за его бюрократической казуистикой.
Нетрудно понять почему. На одном из стендов приводится фрагмент воспоминаний некоего М. Бирзе, где говорится о «добрых» парнях из команды Арайса (Виктор Арайс – латышский коллаборационист, признанный судом ФРГ военным преступником, создатель и руководитель отряда, причастного к убийствам десятков тысяч мирных жителей. – Ред.), которые в холодную пору позволили работавшим узникам обмотаться бумагой из-под цемента. Зато ни полслова нет об участи малолетних узников, которых использовали для отбора крови для раненых немецких солдат. В «лагере трудового воспитания» или «пересылочном лагере» такого, надо понимать, не могло быть по определению.
Увы, стремление любыми средствами обелить своих соплеменников, запятнавших себя активным сотрудничеством с нацистами, руководит помыслами официальных латышских историков, подавляя в них обязательную для ученого приверженность научной истине. Нужды внутренней и внешней пропаганды в Латвии в целом превалируют над потребностями науки.
* * *
«Эта экспозиция составлена по законам настоящего должностного подлога», – считает Елена Грибун, лидер Общества малолетних узников нацизма, проживающих в Латвии. Семилетней девочкой ее депортировали из деревеньки Калинково Себежского района Псковской области в Саласпилсский лагерь в ходе карательной операции «Зимнее волшебство», осуществленной нацистами при активном участии коллаборационистов из Латвии в конце февраля – начале марта 1943 года на территории Белоруссии и России.
«Вот лишь один аргумент, – продолжает Елена. – На ключевом планшете, посвященном нам, малолетним узникам, фотография группы детей: все аккуратно и красиво подстрижены, круглые и румяные лица, в добротной одежке… Намеренно создается впечатление, что так парадно выглядели за колючей проволокой узники лагеря. Но эта фотография взята из книги «Освейская трагедия». И там подпись к этому снимку сделана другая. Из нее следует, что бывшие узники сфотографированы вскоре после войны, уже после того как их откормили. В лагере же мы напоминали живые скелеты».
По мнению Влада Богова, новая выставка направлена в основном на внутреннего потребителя и призвана подчеркнуть, прежде всего, что в сравнении с советским режимом нацистский был значительно гуманнее. «И в монографии о Саласпилсском концлагере, и в экспозиции мемориала замалчивается информация, накопившаяся в Латвии за период с 1944 по 1991 год. О поиске истины речи нет», – утверждает исследователь.
Неоднозначно оценивает результаты реконструкции мемориала латвийский краевед Александр Ржавин: «Хорошо, что расширили экспозицию мемориала, но плохо, что при этом один перекос в подаче материала – советский заменили еще большим и еще более тенденциозным – националистическим. Еще хуже, что ничего не сделали для благоустройства расположенных неподалеку, на так называемом Саласпилсском гарнизонном кладбище могил узников лагеря».
В свою очередь, хорошо знакомый с латвийскими реалиям российский историк Владимир Симиндей, автор исследования об исторической политике Латвии, оценивает монографию о Саласспилсском лагере как «своего рода спред из научных, иллюстративных и политико-публицистических ингредиентов, с признаками и примерами недопустимой махинации с цитатным материалом и количественными показателями, вопиющим волюнтаризмом в использовании источников и свидетельств, отсутствием единой и внятной методики в работе с документами».
Реконструкцию Саласпилсского мемориала В. Симиндей прокомментировал так: «Конечно, все эти истории не красят латвийскую власть, и, конечно, латвийский официоз предпочитает воевать задним числом с Советским Союзом, говоря, что количество жертв и узников в советское время преувеличивалось, подменяя это на сегодняшний день преуменьшением количества жертв и замалчиванием тех проблем, с которыми столкнулись люди, преследуемые нацистами».
Свежие комментарии