Возвращаясь на Ближний Восток, Кремль стремится к престижу, влиянию, рынкам сбыта оружия. Это классическое поведение великой державы, считает А. Коэн. Россия на Ближнем Востоке оказалась в военной, политической, моральной трясине; вдобавок она стала заложницей иранских мулл и «кровожадного сирийского президента», полагает Б. Гальюн.

Своим возвращением на Ближний Восток Кремль создаёт «геополитический вызов» интересам Соединённых Штатов и их союзников, пишет в журнале «The National Interest» доктор философии Ариэль Коэн.

Поведение Москвы обусловлено как «стремлением к престижу и влиянию», так и желанием найти рынки сбыта «своих вооружений и других товаров». И это «классическая манера поведения великодержавной власти», считает автор.

В центре нового «квеста» — относительно низкая цена на нефть. Вдобавок Саудовская Аравия столкнулась с самым серьёзным политическим кризисом с 1920-х годов. В таких обстоятельствах сотрудничество Москвы одновременно с Тегераном и Эр-Риядом поставило Россию «в центр внимания в регионе». Но разве дело только в бизнесе? Вовсе нет: возрождение влияния Кремля на Ближнем Востоке выходит за рамки бизнеса, оно заметно в геополитике.

Как и в советские времена, Москва стремится «контролировать правительства, восстанавливать военные базы, открывать морские маршруты и расширять экспорт». Это «великие амбиции», направленные на рост влияния, и они предполагают «более широкий сдвиг в региональном балансе», свидетельствующий о возвращении к стратегическому соперничеству девятнадцатого века. Вместе с тем в регионе заостряется вопрос «о будущем американского влияния».

С давних времен Россия характеризуется как «постоянно расширяющаяся империя». За свою восьмисотлетнюю историю это государство теряло территории только трижды, указывает аналитик: так было в начале семнадцатого века во время Смутного времени, что привело к польской оккупации Москвы; так было после большевистского переворота 1917 года; наконец, так было с распадом СССР в 1991 году. И вот после распада СССР русские отказались от большинства своих былых военных достижений на Ближнем Востоке, хотя и торговали с теми, кто хотел приобретать их оружие. Быть империей оказалось «слишком дорого». И Сирия с её военно-морской базой «снабжения и ремонта» в Тартусе и авиабазой в Хмеймиме осталась, по сути, единственной страной, с которой Москва сохранила былые отношения.

С ростом цен на нефть после российско-грузинской войны 2008 года, а особенно «после вторжения Москвы в 2014 году в Украину и Крым» (и несмотря на последовавшее за этим падение цен на нефть) Россия «приступила к методической перебалансировке ситуации на Ближнем Востоке». Цель — бросить вызов Соединённым Штатам и их партнёрам.

Ослабление американского регионального присутствия на Ближнем Востоке и готовность России «заполнить пустоту» предполагают целый ряд устремлений, сочетающихся с аспектами национальной безопасности и глобальной стратегии Москвы:

1) создать плацдарм против джихадизма;

2) определить театр стратегического соревнования с Соединёнными Штатами;

3) вести борьбу за цены на нефть: в интересах России увеличить своё влияние на цены на нефть, поскольку этот энергоресурс «жизненно важен для российской экономики»;

4) расширить рынок вооружений: конфликт в Сирии продемонстрировал возможности российского военно-промышленного комплекса (от ракет «Калибр» до истребителей Су-35 и систем противоракетной обороны С-400);

4) продемонстрировать поддержку своих союзников.

Что до США, то американская реакция на этот вызов на Ближнем Востоке говорит о региональном вакууме власти, сложившемся после ослабления влияния при Обаме. Европейцы этот вакуум не заполнят, а Китаю ещё десять лет надо, чтобы добраться до этих краёв. Поэтому Кремль и выступил в Сирии. Это «фаустовская сделка Москвы», считает Коэн: Асад, которого осуждали Обама и Трамп, до сих пор в своём кресле; астанинский мирный процесс направляется Москвой и Тегераном, а не Вашингтоном; наконец, российские военные силы осуществили свою первую успешную операцию за границей после «поражения в Афганистане», которое несколько десятилетий назад потерпели советские силы. Москва даже восстановила свои отношения с Анкарой: турки, полные «антиамериканизма», уже покупают российские зенитные ракетные комплексы С-400.

Это привело к тому, что американский президент Дональд Трамп осудил «национал-идеологические крестовые походы» и теперь, по-видимому, ищет «партнёрства с Путиным». Правда, вашингтонский истеблишмент с этими идеями не согласен.

История учит: Соединённые Штаты являются глобальной державой, а раз так, значит, они будут вовлечены в будущую конкуренцию из-за энергоресурсов, и их соперниками будут те же Россия, Китай и Иран. Невнятная позиция Вашингтона и отсутствие согласованности между союзниками может осложнить поддержку Вашингтона союзниками США в Персидском заливе и Израилем и ещё больше подорвёт отношения с ключевым арабским союзником — Египтом, полагает эксперт. В конечном счёте глобальное положение Америки пострадает, и Россия с её относительно слабой, составляющей лишь одну четырнадцатую часть экономики США, получит преимущество над сверхдержавой США в глобальной геостратегии.

Другой эксперт, напротив, считает, что Россия утонет в стратегическом «болоте» на Ближнем Востоке, поскольку на самом деле Москва находится в военной и политической изоляции. И вообще, Кремлю пора бы… прощения попросить!

Москва должна признать ошибки и извиниться перед сирийцами, пишет политолог Бурхан Гальюн в издании «Al Araby Al Jadeed» (Великобритания; источник перевода с арабского — «ИноСМИ»).

В то время, когда Россия начинала военную операцию в Сирии, её вмешательство пробудило надежду среди широких слоёв сирийского населения, включая и тех, кто поддерживал «сирийскую революцию». Многие сирийцы полагали, что Россия — государство в прямом смысле слова, а значит, она придерживается минимальных международных принципов, уважает международные законы и обязательства, проявляет сдержанность и избегает «реваншистских действий», перечисляет автор. Кроме того, такие принципы заставляют это государство «держаться в стороне от преступной деятельности без рисков стать похожими на иррациональные племенные и сектантские банды, которые совершают политически и морально неприемлемые действия вроде убийств мирного населения, жертвуют целым народом ради достижения стратегических, политических и экономических интересов».

Россия же «ведёт к миру через кладбища», припечатывает господин Гальюн. «Москва участвует в крестовом походе Асада против сирийского народа, готова стоять за его сохранение у власти вплоть до гибели последнего сирийца и избавляет его от ответственности за продолжающиеся преступления», — приводит они свои аргументы. И такого рода действия подрывают и авторитет российского государства, и его позиции в борьбе за возвращение себе статуса мировой державы. Действия России в Сирии автор характеризует как стратегию, направленную на то, чтобы «сломить волю сирийского народа и лишить его права добиваться свободы в борьбе с режимом».

«Я уверен, что Россия выйдет из этого сирийского «костра» более слабой, чем она была до вмешательства в конфликт, и окажется в ещё большей политической и моральной изоляции», — делает вывод Гальюн.

«Москва демонстрирует силу против беззащитного сирийского народа, проводя испытания своего нового оружия и его огневой мощи на телах невинных сирийских детей и позиционируя себя в качестве сверхдержавы, и лишает поддержки слабых и бедных народов, которые нуждаются в силе, которая бы могла противостоять авторитарной политике Запада, господствующей в международных отношениях. Тем самым она ведёт себя бесчеловечно и безнравственно, способствуя ещё большей изоляции Сирии, заставляя народы усомниться в России и испытывать страх перед ней».

В итоге, наблюдая такую деятельность России, сирийцы могут «вновь обратиться за помощью к западным странам, выбирая меньшее из двух зол».

Россия, вероятно, не проиграла, да и не проиграет войну в Сирии в военном отношении, но она уже «потерпела поражение в политическом и моральном отношениях», уверен политолог. Москва «проиграла битву за торжественное возвращение» в международное сообщество в качестве государства-миротворца. Это случилось потому, подводит Гальюн черту, что Москва «испытывала жажду мести», считая, что Запад, унижавший страну в десятилетиями, по-прежнему стремится к блокаде России. И вот это унижение якобы и оправдывает всё, что Россия делает на Ближнем Востоке.

В результате Россия оказалась «в военной, политической и моральной трясине» и стала заложницей «дьявольских расчётов иранских мулл и их возрождённых средневековых проектов, а также кровожадного сирийского президента и его варварских служб безопасности», резюмирует аналитик. Итог такого поведения для России и Сирии печален: Сирия «стала жертвой безумия и кровопролития глупца у власти», а сама Россия оказалась «в ловушке». Сирийское проклятие «будет преследовать всех, кто участвовал, поддерживал, умалчивал преступления и решил избежать ответственности».

* * *

Пока один учёный (философ) пишет о возвращении России на Ближний Восток, о росте её геополитического влияния и заполнении «вакуума» в регионе, другой учёный (политолог) уверяет мировую общественность, что русские попали в Сирию в ловушку и завязли в политической и даже моральной трясине.

В связи с утверждениями последнего любопытно следующее: политолог ни разу не упоминает борьбу с террористами, которую ведут военные силы России в Сирии по просьбе законно действующего правительства. Складывается впечатление, что Москва действует в регионе исключительно ради уничтожения оппонентов Асада, сторонников «революции». Это впечатление подтверждают и нелицеприятные характеристики, данные Б. Гальюном самому Асаду: мол, этот «глупец у власти» ведёт крестовый поход «против сирийского народа». Такого рода несдержанность в оценках не делает чести политологу, которому следовало бы оперировать объективными оценками происходящего.

Что касается философа А. Коэна, то его теория «вакуума влияния» представляется довольно убедительной: там, где теряют влияние США и их союзники, у России намечается реальный потенциал. И было бы странно, если бы она его не использовала. Да, ради влияния цен на нефть. Да, ради продвижения на рынке своих вооружений. Да, ради успехов в геополитике.

Обозревал и комментировал Олег Чувакин
— специально для topwar.ru