Контрудар танковой армии Ротмистрова в районе Прохоровки, несмотря на неудачи в предыдущие два дня, был нанесен утром 12 июля. Одновременно наносились два танковых удара на флангах: танковой армией Катукова в направлении обоянского шоссе и с другого фланга в излучине реки Псел. Эти удары требуют отдельного рассмотрения.
Перед нанесением контрудара у всех, от высшего командования до рядовых бойцов, была вера в его успешном проведении. Впервые с начала войны был сосредоточен такой мощный танковый кулак, почти тысяча танков на узком участке фронта. Все видели эту мощь и рвались в бой.
В танковой армии Ротмистрова для многих офицеров и бойцов это был первый бой, они были готовы достойно его провести. В первые же часы контрудара они попали в страшную мясорубку и испытывали шок от происходящего, но, оправившись, мужественно сражались. Примеров личного и массового героизма было более чем достаточно.
Контрудар танковых корпусов начался в 8.30 сразу же после атрподготовки, которая не выполнила своей задачи по нарушению управления в передовых частях противника и подавлению его противотанковых средства для успешных действий танков первого эшелона.
В связи с тем, что передний край обороны противника сформировался только ночью перед контрударом, установить наличие и дислокацию его огневых средств разведка не смогла, поэтому эффективность огня была низкой. Стрельба велась по площадям и в ходе артподготовки серьезно нарушить систему огня противника и уничтожить его противотанковые средства не удалось.
При планировании контрудара командование делало упор на стремительный рывок танков в глубь обороны противника с первых минут атаки. Главный удар был направлен на совхоз «Октябрьский» и высоту 252.2, они должны был попасть в «вилку» между двумя наступающими танковыми корпусами.
Один танковый корпус атаковал двумя эшелонами вдоль железной дороги, второй вдоль реки Псел, его боевой порядок был построен в три эшелона. Таким образом, в первом атакующем эшелоне двух корпусов в полосе шириной около 6 км находилось четыре бригады, один танковый полк, всего 234 танка и 19 САУ.
Никакой сплошной лавины утром 12 июля не было. Если бы 368 боевых машин двух корпусов действительно одновременно на этом узком участке обороны немцев, то, несомненно, они прорвали бы его. Но «бронированной лавины» организовать не удалось.
Плацдарм, с которого планировалось нанести контрудар, немцы накануне захватили, и исходные позиции бригад были отодвинуты от передовой на несколько километров.
Значительное расстояние и изрезанная балками местность заметно увеличивали интервал между вводом в бой первого и второго эшелонов корпусов.
Танковые батальоны из района сосредоточения на исходные двигались несколькими колоннами и потом через позиции пехоты и узкие проходы в минных полях ротными колоннами начинали разворачиваться в боевой порядок на глазах у противника. Таким образом, враг имел возможность наблюдать построение танкового клина и приготовиться к отражению удара.
Участок перед совхозом и высотой, где под огнем противника разворачивались и начинали атаку танковые соединения, также был очень узким, всего около 900 м. На нем полностью в одну линию не могла развернуться даже бригада, только батальон. Это привело к серьезным осложнениям с первых минут атаки.
Во-первых, корпус не смог бросить в бой сразу значительное количество бронетехники, а вводил ее частями, со значительными интервалами между ними. Во-вторых, использовать скорость танков как один из главных элементов прорыва, тоже не удалось. Бригады шли в атаку не широким фронтом, а скученно, большими группами, в этих условиях их экипажам было трудно маневрировать.
В первый удар всегда вкладывается максимальная сила, поэтому было крайне важно в начале атаки соблюсти синхронность и непрерывность ввода в бой, как батальонов, так и бригад. Интервал между вводом в бой батальонов в бригаде был определен в 10 минут, а бригад – 30 минут. Но выполнить это было невозможно.
Существенное расстояние от места, где находились бригады второго эшелона, до переднего края и сложная местность на их пути привели к увеличению интервала между вводом в бой бригад не только первого и второго эшелона, но и внутри первого эшелона.
Таким образом, соединения корпусов шли не сплошным широким потоком, а волнами, бригада за бригадой, а интервал между ними для динамичного танкового боя был значительный, от 30–40 минут до 1–1,2 часа. Это дало возможность противнику уничтожать их по очереди.
В связи с этим по двум направлениям вдоль железной дороги и из района Петровки вдоль реки двумя группами, не связанными между собой, к совхозу и высоте эшелонированно в боевом порядке двигались только две танковые бригады и три батареи САУ, общей численностью не более 115 танков и САУ. То есть в начале контрудара главных сил организовать лавину танков было просто невозможно.
Помимо неудачного выбора местности для ввода крупных танковых сил, командование неверно оценило и мощь противотанковой обороны противника на этом участке. Оно не рассчитывало, что неприятель сможет создать за короткую летнюю ночь устойчивую оборону, способную остановить несколько сотен наших боевых машин.
Как только наши танкисты подошли на расстояние прямого выстрела к позициям противника, сразу же вспыхнули факелами и задымились около двух десятков машин первой линии. Было ощущение, что броневой клин бригад резко остановился перед большим, но невидимым препятствием.
Боевое построение нарушилось, экипажи начали маневрировать на поле боя, расползаться, стремясь использовать складки местности, чтобы выйти из-под губительного огня. Значительная часть первой линии сгорела за считанные минуты. Сразу стало ясно, что ударный клин обоих корпусов встретил хорошо организованную противотанковую оборону.
Таким образом, первого решительного удара двух танковых корпусов не получилось.
Противник не позволил первой линии танков подойти на дистанцию, с которой Т-34, уже не говоря о Т-70, могли бы вести эффективный огонь. Враг просто расстрелял первую линию, а остальные танки остановились и начинали вести огневой бой с места.
Командование понимало, что, нанесение двумя корпусами лобового удара, как ни цинично это звучит, изначально на бригадах первого эшелона ставило крест. Сгорев, они должны были проложить дорогу для дальнейшего движения танков второго эшелона. Бригады второго эшелона втягивались в бой лишь тогда, когда бригады первого эшелона были остановлены и половина их машин уже подбита.
Танки не смогли пробиться между железной дорогой и совхозом через гребень высоты 252.2, противник эффективно использовал возможности своей противотанковой обороны. В результате местность в 1 км севернее и северо-восточнее высоты оказалась настоящим кладбищем для танковых батальонов, здесь в начале атаки они понесли наибольшие потери.
После вступления второго и третьего эшелонов количество танков на направлении главного удара двух корпусов увеличилось почти в два раза, вражеские артиллеристы и танкисты не смогли остановить натиск наших танкистов. Это помогло группе боевых машин прорваться на гребень высоты и в район совхоза.
С первого часа бой за совхоз «Октябрьский» и высоту 252.2 напоминал морской прибой. Четыре танковые бригады, три батареи САУ и два стрелковых полка волнами накатывались на этот район, но, встретив ожесточенное сопротивление врага, вновь отходили. Так продолжалось почти пять часов, пока танкисты не выбили противника из этого района, понеся при этом колоссальные потери.
Трудно понять логику командования. Зачем столь продолжительное время значительные силы бронетехники бросались на мощный противотанковый опорный пункт, если уже после первого часа боя было ясно — надо менять тактику?
В 10.30–11.00 продвижение четырех танковых бригад уже было остановлено, начался тяжелый огневой бой с хорошо организованной противотанковой обороной. Имел только место локальный прорыв наших танкистов на глубину 5 км у совхоза «Комсомолец», но немцы смогли его ликвидировать. Это был наиболее массовый и глубокий прорыв наших танков, но он оказался последним. Для его развития у советского командования сил больше не оставалось.
Версия о массовых лобовых столкновениях советских и немецких танков в этом сражении ничем не подтверждается. Выдвигать немецкие танки навстречу несущимся на полном ходу советским танкам не было никакой необходимости. У немцев была хорошо организованная оборона, их задачей было отражение огнем всех имеющихся средств наступающих советских танков, что они и делали.
Имели место только отдельные встречные бои советских и немецких танков. В районе высоты 252.2 было несколько таких боев между группами боевых машин, но это происходило уже во второй половине дня, когда немцы перешли в контрнаступление. В этот момент инициатива исходила уже от их танковых подразделений. Общее число танков с обеих сторон, участвовавших в таких поединках, не превышало 50–60 единиц.
При поддержке контрнаступления довольно неудачно действовала и наша авиация. Ей не удалось в полной мере обеспечить прикрытие контрударной группировки, а также нанести чувствительный урон войскам противника. Мало того, летчики, особенно штурмовики, систематически наносили бомбо-штурмовые удары по войскам почти всех армий, перешедших в наступление.
Нередко летчики не обращали внимания на подававшиеся сигналы своими войсками. Дело доходило до того, что на отдельных участках стрелковые подразделения специально не указывали ракетами и полотнищами линию фронта, опасаясь попасть под собственные бомбы. Доведенные до отчаяния, отдельные соединения «отгоняли» свои самолеты огнем стрелкового оружия.
Таким образом, ударному клину танковой армии при поддержке двух стрелковых дивизий, несмотря на все усилия, так и не удалось преодолеть упорное сопротивление противника. Основные силы нашей группировки, взяв высоту 252.2, по-прежнему находились в ее окрестностях западнее и юго-западнее от нее.
После непрерывных атак силы обоих танковых корпусов к 15.00 были на исходе. В бригадах осталось в строю по 10–15 машин, а в некоторых и еще меньше – по 5–7. Но контрудар продолжался, командование на всех уровнях получало распоряжения ни в коем случае не останавливаться, а продолжать нажим на неприятеля. Но сил уже не было, возможности соединений таяли с каждым часом.
Уже после полудня стало очевидно, что общая оперативная обстановка складывается далеко не так, как рассчитывало командование. Хотя оно еще не теряло надежды переломить ситуацию в свою пользу. Но враг оказывал упорное сопротивление по всему фронту. Стало ясно, что контрудар двух гвардейских армий надежд не оправдал, при этом войска несли большие потери.
Первый удар бригад двух советских корпусов, выглядевший как одна единая атака, продолжался примерно до 11.00 и закончился переходом к обороне после освобождения совхоза «Октябрьский» примерно 13.30–14.00. Совхоз «Октябрьский» и высота 252,2 в процессе боя несколько раз переходили из рук в руки и только после 17.00 противник в последний раз был выбит с высоты 252.2 и она осталась за советскими войсками.
Между 14.00 и 14.30 немцы практически полностью приостановили наступление танковых корпусов и их бригады после понесенных потерь в основном утратили свою боеспособность. После 15.00 советское командование уже не сомневалось, что план контрудара провалился. Кроме того, стало очевидным, что противник не только остановил основную группировку войск, но и пытается теснить ее. Боевые действия по нанесению контрудара между 20.00 и 21.00 были полностью приостановлены, и стрелковые дивизии заняли рубеж обороны.
Так закончился контрудар советских танкистов, на который возлагалось столько надежд. Несмотря на колоссальные усилия высшего командования, офицеров и рядовых бойцов, поставленной цели (прорыва обороны противника) достичь не удалось. Наступление немецких войск было только остановлено. Для полноты картины наверно стоит изложить, как немецкая и советская сторона оценивали результаты этого сражения и какие потери понесли стороны.
Окончание следует…
Свежие комментарии