След оставили «Серые волки»
Агенты турецких спецслужб пытались войти в российский бизнес. Это давало им хорошую возможность действовать под прикрытием и позволяло оправдывать свое появление в различных российских регионах и осуществлять там финансовые операции.
Так, проходила информация о причастности к пантюркистской обработке в России сотрудников некоторых турецких строительных фирм. Под этой маской, согласно ряду источников, действовали агенты MIT Несрин Услу и Хаккы Мутлудоган. Втягивание российского юга в их бизнес-проекты должно было способствовать автоматическому расширению здесь влияния Анкары.
Одновременно наблюдались попытки выстраивания тесных отношений её представителей не только с представителями местного бизнеса, но и политических элит. В связи с этим сложная ситуация сложилась с представителями турок-месхетинцев, значительная часть которых находилась тогда в Краснодарском крае и с руководством которых турецкие спецслужбы наладили особенно продуктивное взаимодействие. Не случайно эту тему 25 декабря 2001 г. лично затронул глава РФ Владимир Путин на расширенной коллегии МВД, на которой решался вопрос о дальнейшем нахождении турецких представителей в этом субъекте федерации.
В частности, тогда же было заявлено, что МIТ практически открыто дает лидерам месхетинской общины инструкции для действий. По данным тогдашнего губернатора Краснодарского края Александра Ткачева, эта работа через организацию «Серые волки» распространялась и на вербовку местных криминальных авторитетов с целью получения контроля над местными портами, передела собственности, финансирования терроризма и вхождения во власть.
Благодаря наличию широкой агентурной сети MIT получила хорошую возможность для сбора разведданных о местных военных объектах и экономике. Ее же представители распространяли изданную в Турции подрывную литературу в духе идей «Великого Турана», согласно которым весь российский Северный Кавказ, а также область Дона и Астраханская область должны «вернуться» под турецкую власть.
И хотя открыто в этой стране данную идеологию проповедуют, казалось бы, политические маргиналы, неофициально она имеет достаточно большую популярность. Параллельно усилилась конфликтность представителей турецко-месхетинской общины с местным населением. Ситуация усугублялась появлением с мест данных о наличии у них автоматического огнестрельного оружия под предлогом «самозащиты», а также о проведении ими учебных стрельб для совершенствования имеющихся навыков.
И хотя сейчас многие члены общины покинули территорию РФ, отбыв в США, в различных российских регионах продолжают проживать их соплеменники общей численностью в десятки тысяч человек, к которым традиционно тяготеют турецкие спецслужбы.
Прочие направления возможной подрывной работы турецких спецслужб
Говоря о возможных ответных действиях Турции на российские санкции, также необходимо учитывать наличие ее исторических связей с Абхазией. Сможет ли последняя отказаться от них в угоду России?
Да, Москва в значительной степени определяет состояние абхазской экономики. Например, она предоставляла льготный режим проезда туристов в эту республику и сбыта фруктов в России, а также выделяет Сухуму нефтепродукты и топливо по льготным ценам. Однако разорвать тесные исторические связи между абхазами и турками (в том числе забыть о мухаджирстве и прежнем сопротивлении российской власти) невозможно. Любые попытки ограничения их контактов чреваты возможным серьезным расколом абхазов, что дополнительно ухудшит ситуацию на всем Северном Кавказе.
И дело тут не только в культурно-родственных связях. В последние годы в Абхазии заметно усилилось турецкое как экономическое, так и пусть менее заметное политическое влияние.
Наконец, Москве нельзя недооценивать и возможности Анкары по «раскачке» черкесского вопроса. Перед Сочинской олимпиадой его активно пытался поднимать Запад, однако это нашло лишь ограниченную турецкую поддержку. Сейчас же, ввиду резкого обострения российско-турецких отношений, ситуация может измениться. Учитывая наличие на территории Турции многомиллионной массы «потомков черкесов», Анкара способна сделать их серьезным рычагом раскачивания ситуации в восточной части российского Северного Кавказа в дополнение к не самому здоровому положению в его западной части (особенно в Дагестане).
Кроме того, при рассмотрении возможных ответных мер Анкары на санкции Москвы нельзя забывать и о турецком влиянии на крымских татар, которых она активно и всесторонне опекает еще со времен позднего СССР, предоставляя им не только образовательную, но и серьезную финансовую поддержку.
Необходимо напомнить, что за постсоветское время турецкие власти строили на свои средства для представителей крымско-татарской общины жильё, отправляли на учебу многих представителей ее молодежи и даже создавали для ее нужд специальные банки. Причем, по данным как российских, так и турецких источников, часть из них получала даже военную и идеологическую подготовку в самой Турции, нацеленную в перспективе на сопротивление властям.
Возможности военизированной части крымских татар, ориентированных на тесное сотрудничество с Анкарой, были наглядно продемонстрированы в ходе неоднократно возникавших волнений в Крыму в 1990-е гг., когда они успешно блокировали транспортное сообщение в целом ряде районов полуострова. Не случайно Киеву для сохранения своего влияния приходилось вводить туда не только усиленные части спецназа «Беркут», но и армейские подразделения, включая бронетанковые.
Все это препятствовало размыванию идентичности общины и более тесной интеграции с населением Украины, а теперь и России. По сути, благодаря этой «патерналистской» заботе Анкара все заметнее вовлекала крымских татар в свою орбиту с дальней перспективой восстановления через них своего влияния в Северном Причерноморье.
Учитывая наличие в Турции крупной (до 2,5 млн человек) массы потомков уехавших в XVIII-XIX веках крымских татар и «туркотатар», это также способно стать серьезным инструментом воздействия на Россию (в том числе через Украину).
Соответственно сейчас некоторые представители крымских татар, особенно ориентирующиеся на «меджлис» Джемилева и Чубарова, демонстрируют готовность перейти к транспортной (морской) блокаде Крыма. Подобные провокационные действия в случае их реализации могут нанести России, в первую очередь, имиджевый ущерб.
Чего можно ждать от турецких спецслужб дальше?
Важно заметить, что причина нынешнего обострения во многом обусловлена историческим интересом Турции к Северному Кавказу, откуда ее выдавила Россия в конце XVIII – XIX веках. Возвращение здесь влияния рассматривалось турецкой политической элитой как естественный ход событий еще задолго до прихода в 2003 г. к власти Реджепа Эрдогана, который в 2011 г. в результате резкого обострения отношений с сирийскими властями фактически отошел от объявленного при нем принципа «ноль проблем с соседями».
Однако, судя по всему, переход к активности на кавказском направлении в планах турецкого руководства не был перспективой ближайшего времени. Учитывая экономическую привязку к России, в том числе и по газу, это явно не стояло на повестке дня Анкары. Но попытка срыва турецких усилий в Сирии автоматически ставит её противодействие России на первый план. Не случайно Анкара активно пытается (в том числе с помощью Катара) заметно ослабить газовую зависимость от Москвы, что развяжет ей руки для более активных действий.
Соответственно, учитывая многолетний опыт работы в России под разными «личинами», спецслужбы Турции имеют немало рычагов для деструктивной работы против России. Причем этот вызов может быть более серьезным, чем в 1990-2000 гг., поскольку сейчас эти действия вполне может финансово поддержать Катар – главный конкурент России по газу и один из «модераторов» радикального ислама.
Станет ли реальностью новая активизация подрывной работы турецких спецслужб на болезненных для России направлениях? Есть основания надеяться, что такой поворот событий не застанет Россию врасплох. Наглядным тому подтверждением служат заявления представителей российского руководства. Примечательно, что в последние дни и недели глава РФ Владимир Путин дважды обращался к теме подрывной работы против России, связанной с Турцией. Так, по его заявлению, сделанному в Париже на последнем климатическом саммите, террористы, в том числе сражающиеся против федеральных сил на Северном Кавказе, пользуются безвизовым режимом между Анкарой и Москвой для своих перемещений. По его словам, «фиксируем, что они находятся на территории Турецкой республики, проживают в охраняемых спецслужбами и полицией регионах, а потом, используя безвизовый режим, "всплывают" опять на нашей территории, и мы продолжаем с ними бороться».
Причем, по его же информации, власти Турции никак не реагировали на просьбы «прекратить подобную практику» ни по неофициальным каналам спецслужб, ни по официальным каналам МИД.
Соответственно удары по турецкому бизнесу в России могут носить превентивный характер, нацеленный на массовую ликвидацию агентуры турецких спецслужб и предотвращение активизации ее работы в условиях резкого обострения двусторонних отношений.
Однако таким способом всю агентуру Анкары «вычистить» будет довольно сложно, учитывая тот факт, что за постсоветское время различные протурецкие учебные заведения успели выпустить большую массу соответствующих специалистов, являющихся проводниками ее влияния во многих российских регионах.
В то же время за постсоветский период российские спецслужбы накопили достаточно успешный опыт в противодействии турецким оппонентам. И инструменты их действий, как и списки вышеупомянутых выпускников, не являются такой уж большой тайной. Поэтому у Москвы есть все шансы парировать их происки в любом из регионов, к которым Анкара проявляет явно избыточное внимание.
____________________
Свежие комментарии