"Длинная воля" Солбон Лыгденов. 2017 г.

"Длинная воля" Солбон Лыгденов. 2017 г.

Я совершил страшный грех – пренебрег заветами отца своего и теперь мне наказание за это – смерть. Я обманул моих сверстников и подставил их под удар. И за это мне смерть. За свои деяния надо платить. Передо мной огромное войско карательной экспедиции южан. Против нас, против маленькой горстки юнцов, которые искренне поверили мне, которые так же ослушались своих отцов и теперь, вместе со мной стоят и смотрят смерти в лицо. Со мной сотня молодых парней, таких же чистых и наивных, таких же сыновей своих родителей. Мы по своей наивности и горячности, не ведая последствий, сделали вызов судьбе. Я внимательно всматриваюсь в лица своих ребят, но не вижу в них ни тени страха и сомнений. Они готовы пойти на смерть вместе со мной. Эх! Как жаль, что мы так и не увидим эту жизнь, не познаем ласки милых девушек. И никогда не быть нам отцами. Вот жили бы себе спокойно и не тужили по заветам наших старших, наших отцов. Но теперь уже нет пути назад. Я готов принять удар тысяч стрел в свою грудь и только в грудь! И на полном скаку вперед! И только вперед…
С самого детства рос по наказам отца. Добротное было воспитание. Еще толком не ходил, а отец уже посадил в седло. К шестой весне своей жизни, я уже приручал жеребцов и в табуне подобрал для себя самого быстрого скакуна, на котором, в последующем, не раз побеждал на скачках. Маленькими детьми мы уже познали все «прелести» степной жизни кочевника. Для нас маленьких не составляло труда заниматься хозяйством целыми днями. Наша жизнь – это наша наука. Еще юнцом я научился читать природу, где лучшие травы для скота подыскать, в какие места кочевать, где охота будет знатной. Старшие нас всегда учили тому, как нам жить в огромной степи. С отрочества участвовали во всех облавных охотах, которые устраивали наши рода. Азарт охоты и вкус теплой крови пьянили нас с детства. К двенадцатой весне, отец, меня одного, отправил в степь для того, чтобы я отыскал новое кочевье. Хоть и мать причитала, пугаясь такого дела, но отец был не умолим, хлестанул моего жеребца в зад и будь здоров. Страшно было в степи одному – холодные ветры пронизывали насквозь, то волки завоют голодным стоном, но все же я справился, нашел добротные земли где в скором времени вырастут сочные травы. Три ночи провел в степи, пока наша семья не перекочевал сюда.
Было много скота у нас и табуны знатные. Во всей нашей округе считались мы семьей с достатком. Да и все кругом по всей степи в то время жили хорошо в общем. Вот только облагали нас большими налогами. Когда-то, наши предки сами всех облагали налогами, но теперь времена иные. Все старое стало для нас под запретом и наложили на них страшное табу. Отец всегда сердился, когда я справлялся о наших предках. Всегда говорил, что надо жить спокойно, не высовывая своей головы, не впереди, но и не сзади. Думай только о своей семье, о своей скотине и о своих кочевьях. Не убивают и ладно. Все бы так конечно, но я молодой и многих вещей не понимал. Наивен был. Почему, каждый год, наши рода отдают южанам самые лучшие отары овец, самых быстрых скакунов и ходили они по нашим землям, как хозяева и наводили на всех ужас. Брали что хотели и насиловали. Наш род держался по дальше от границ, не испытывая на себе такого произвола. И все же отец исправно платил налоги в виде лучших овец и лошадей.
Пора летнего солнцестояния и по всей степи начинались праздники, все рода и племена собирались в одном месте, совершали совместные тайлганы – обряды подношения нашим святым духам земли и неба. Затем начинались соревнования – скачки, борьба, стрельба из лука. Много народу собиралось в такой период. Все привозили всё самое лучшее, стараясь хвастануть друг перед другом и при удаче, очень выгодно обменять у купцов со всех сторон света. Приезжали важные чины с юга и все наши старшие становились в очередь, стараясь хорошо угодить южанам. Доходило до того, что начинали ссору между собой из-за ближнего места к знатному южанину. А эти ссоры потом доходили до серьезных конфликтов между родами. Не приятно было смотреть на это. Когда приходило время мне участвовать в соревнованиях, то я себя чувствовал, каким-то шутом, который развлекает публику, ведь наши предки были воинами, и они не развлекали публику простой борьбой, а наводили ужас своим боевым видом. В тени сидели южане, под ними все наши князья, каждый из которых угодливо кланялся и готов был, в любой момент услужить большому чину. Но народ весь наш особо не думал об этом, о политике, о князьях и южанах. Живут себе мирно и спокойно. Ну и что, что налоги такие большие! Степь нас выкормит, народит еще тучные стада и хороших жеребцов, все у нас не отнимут. Главное, чтобы не били. Все бы так конечно, но мои сверстники с южных окраин рассказывали, в отдыхе между соревнованиями, что южане все больше и глубже занимают наши земли, притесняя народ к северу. Многие стали перекочевывать в другие места, а там, другие рода, вынуждены их принимать, со спорами конечно, но перед большой властью не поспоришь. И вот вынуждены сжиматься, сокращая при этом свои стада и табуны. Снижается поголовье, а налоги все растут. Трудно стало. Даже волки степные чувствуют нашу слабость и стали нагло нападать на наши отары.
Как-то все тихо шло, а на душе скверно совсем от всего этого. А отец сразу затыкал, грозя своими большими кулачищами, когда разговор заходил про это. Нет нынче мужчин в наших родах, говорил он, влезешь куда-нибудь и никто тебе не поможет. Каждый сидит в своем улусе под теплыми ласками своих жен. Дошло до того, что, в некоторых княжествах, женщины стали суды вершить в народе. Куда дальше! Вот и не стало храбрецов у нас. Все они положили свои головы на полях былых сражений. Остались ныне потомки заезжих торгашей. И чем больше они торгуют, тем больше у них продажной власти. Скоро весь народ изведут и все земли отдадут чужакам. Много мне говорил отец, но это было тогда, когда он выпивал тарасуна курдюк. Но по утрам все так же напоминал мне, чтобы тихо жил и не лез никуда: тише едешь-дальше будешь. Думай о себе и о своем потомстве. После этих слов мне становилось совсем грустно. Одна лишь отрада оставалась – это моя избранница, это касаемо моего потомства.
Она была дочерью одного из знатных князей. Умна и хороша собой. Родители наши обменялись кушаками, когда мы еще были совсем детьми. И вот скоро настанет время моего сватовства. На больших игрищах я ее всегда встречал и всегда от волнения не мог ничего произнести. Терял дар речи и сердце колотилось так, что готово было вырваться через рот. Но одно то, что эта девушка здесь, вдохновляло меня на соревнованиях. И все победы свои посвящал только ей. Я думаю, что у нас с ней взаимно. Она мне всегда улыбалась. Когда-то, ее родители очень дружили с моими. Они считались добротными скотоводами, но позже, ее отец начал торговать мехами и всякими камнями и как-то отдалились от обычного уклада жизни кочевника. Стали купцами и нарядились в чужеземные наряды. Наши родители стали общаться все реже, а потом и вовсе отдалились. Но я все еще верил в наше избрание, которое было предрешено волей и желанием наших родителей. И мне кажется, что и она не против этого. Правда в последнее время ее семья сблизилась с другой богатой и знатной семьей, сын которого так же старался понравиться моей избраннице. Он был хорош, статен красив, благороден, не раз встречались с ним на игрищах. Достойный соперник. Но был он избалован, очень тщеславен и богат. Поэтому я для себя решил, что медлить нельзя – надо свататься.
И вот этот день настал. Я взял с собой своих близких друзей. Отец не стал по этому поводу возражать, просто молча нас проводил. Перед отправлением, я, заметил в глазах отца сомнение, но я был тверд в своем решении. В конце концов мне семнадцать вёсен уже.
Когда мы прибыли в улус, где жила моя избранница, было уже поздно. Ее отец, желая породниться со ставленником юга, силком выдал свою дочь за него. А тот, в свою очередь, пообещал ее отцу выгодную сделку и теплое местечко на юге. Свидетели рассказывали, как бедная страдала и громко плакала, когда ее увозил старый чиновник с юга. Но отцу было все равно, ведь он получит положение в обществе среди южан. Может такая жертва и стоит того, но это только для него лично.
Вскипело тогда у меня все внутри! Я немедля бросился в погоню. Хоть и отправлял своих друзей домой, но они помчались со мной. Я им говорил, что это мое и только мое дело и ради этого я готов умереть. Лучше достойная смерть, чем позор, кричал им, а они мне в ответ говорят, что дома скучно сидеть. Нету у нас оружия никакого, но друзья говорят, что есть стрелы и луки, сделанные по старым боевым канонам и надежно спрятаны. Убедили они меня и вдохновили. По пути забрали луки со стрелами, что в камнях были спрятаны. Больше я не стал никого просить идти со мной, хоть и знал, что охрана у чиновника с юга в количестве двадцати пяти человек, очень хорошо вооруженных, всегда при нем. Меня это не пугало и ни о чем другом я не думал.
Через две ночи нагнали колону южан. Решили устроить засаду в том месте дороге, где рядом густой кустарник. Из кустов решили по одному перестрелять охрану. Хорошее укрытие на возвышенности в кустах и обзор для обстрела благоприятен. Когда мы с друзьями заскочили в чащу, то тут же наткнулись на отряд из десяти человек, таких же молодых парней, как и мы. Это были ребята того парня, что тоже был влюблен в мою избранницу. Он сам руководил всеми, кто с ним был. Он из знатной и богатой семьи и поэтому все они были хорошо вооружены. Кроме десятерых парней, около красавца все время находились двое, более зрелых парней. Это его телохранители понял я. Положение было необычным. Я был абсолютно уверен в том, что это мое личное дело и только я один смогу доказать свою преданную любовь перед моей девушкой. А тут такое дело. Этот парень хорош, и так же горяч. Он так же, как и я, не раздумывая бросился в погоню. И в его глазах я увидел огонь и полную решимость. Мы не стали выяснять отношения в данной ситуации. Решили так, что наша избранница сама решит и сама сделает выбор между нами.
Мы с новоявленным отрядом быстро составили план захвата. Распределили все свои обязанности и расставили стрелков. Парни подобрались хорошие. Многих я знал по игрищам и каждый из них достойный воин, хотя, на самом деле, никто из нас не бывал в таких переделках. Но мы настроены и сердце бешено колотится в груди, не давая нашим горячим молодым головам шанса на здравый смысл. А соперник мой хорош! Благороден. И я ошибался на счет его тщеславия. Видел в нем твердость, разум и то, что все его уважают и слушают. Я мельком даже подумал: если она выберет его, то я нисколько не обижусь и даже порадуюсь за них. Но это потом видно будет, а пока готовимся к нашему первому в жизни бою. Как мы дошли до этого? Как нам себе объяснить? Любовь? Страсть? А могли бы все это пережить и жить себе спокойно дальше. Ведь девушек множество в степи, выбирай любую да живи себе, отъедай пузо, обласканный своей семьей…
Колона охраны, сопровождающая чиновника с юга, поравнялась с нашей засадой. Но, то ли от нахлынувшей горячки, то ли он безумного желания сражаться, а скорее всего от отсутствия опыта и не умения держать свои эмоции, наши парни рванули с места в атаку, хлестанув ничего не понимающих лошадей. Соперник мой вырвался вперед, его скакун был породист и очень быстр. Может он хотел хвастануть перед красавицей, а может и вовсе слыть героем перед нами всеми. Но он – хорош. Рванул вперед, пуская на ходу стрелы. Его телохранители едва поспевали за ним. Они не ожидали такого поворота событий. До девушки им все равно, но вот за парня головы им по отрывают. Я не стал отставать, хотя мы нарушили все условности нашей засады, раскрыли себя раньше времени и теперь оставалось только брать нахрапом, в прямой стычке. Я успел пустить две стрелы и увидел, как мой соперник с двумя телохранителями, получив стрелы в грудь, свисают со скачущих лошадей. Некоторые парни, которые были с ним, на ходу успевают подобрать раненных и уйти в кусты. Но нам остается только атаковать. Все произошло быстро. Обленившиеся и пополневшие от безделья охранники чиновника, быстро ретировались, побросав все свое оружие. Нескольких мы успели подстрелить. И это все произошло так быстро, что мы не сразу все поняли. Сердце колотилось так, что заглушало все вокруг. И мы совсем не понимали что натворили и что произошло. Южанин не был напуган. Он так же высокомерно посмотрел на нас, даже, мне показалось, хохотнул. Старое обрюзгшее тело он вальяжно спустил с повозки и очень небрежно смахнул в нашу сторону, мол, проваливайте от сюда и это все забудется. Это меня очень сильно разозлило. И я, молодой парень, привыкший к сдержанному тону и воспитанный в традициях чинопочитательства, не смог сдержать себя и хлестанул южанина плеткой по его зажиревшему лицу. Он упал и стал истерично верещать и был похож на раненного борова. Мы не стали его убивать. Посадили на старую клячу, что паслась неподалёку, и отправили восвояси. А девушка моя, увидев все это стала еще больше плакать и причитать. Что же теперь будет, ведь нас всех из-за неё убьют.
Действительно, наконец-то пришло трезвое осознание всего. Что мы натворили! В этот момент меня охватил ужас. Мало того, что мы своим безрассудством позволили случиться смертоубийству. Мы потеряли несколько парней и как нам теперь смотреть в глаза их родителей. И самое страшное то, что мы напали на представительство южан, которое защищено государственной пайцзой! Оскорбили чиновника и убили нескольких военных. И только сейчас я осознал весь масштаб последствий. В наказание за такую дерзость, с юга придет карательный отряд и жестоко будет наказывать нас. Нас всех ожидает жестокая казнь, и главное, никто не придет на помощь. Самое страшное – пострадают наши близкие, наш народ. Что мы натворили!
Ничего не поделаешь. Что сделано, то сделано. На фоне всего этого, все мои чувства к милой девушке куда-то испарились. Я как смог успокоил ее и отправил к своим. Так же всем ребятам объяснил, что им нет смысла из-за меня страдать и пусть уходят по своим домам. Но никто из ребят не ушел. Сказали, что они сами напросились и сами отвечать будут вместе со мной. Тогда мы решили идти на юг и самим, не скрываясь, понести суровое наказание. Возвращаться не было смысла. Наказание отца, мне казалось, страшнее смерти будет. Мы станем изгоями и нас позорно заклеймят все наши сородичи. Уж лучше погибнуть нежели сгнить в позорном забвении.
Молва быстро облетело все кочевья нашего народа. И пока мы шли к южным рубежам, к концу третьего дня, к нам присоединилась еще добрая сотня молодых парней со многих родов, которым стало скучно жить и которые устали от всяческих табу своих отцов. Нам всем хотелось славы наших далеких предков. Но реальность была такова, что мы просто погибнем в одном бою. Но никто из прибывших молодых парней не высказал сомнения и страха по этому поводу. И даже не мечтали о долгой жизни, и не сожалели что не попробовали прелести женской ласки. Всем наивным мальчикам хотелось в бой. В этом возрасте мы не часто думаем о смерти и даже не боимся ее. Славные парни пришли к нам - сыновья своих отцов, скотоводы, кузнецы, охотники-следопыты, ремесленники.
Мы шли вперед, чувствуя в себе прилив энергии воинственных предков. Старались делать все как нам доносили редкие и тайные рассказы о походах древности, которые мы с трепетом слушали с детства. Эти рассказы были запрещены и от этого они становились еще более привлекательными и будоражили наше детское воображение. И теперь это происходило в действительности. И я видел в глазах ребят огонь и отдавал себе отчет в том, что, действительно, мы еще играем в эту войну. Мы понятия не имели что будет с нами и каково это воевать, но я чувствовал, что в крови у нас многое сохранилось от предков и это, в свою очередь, проявится в трудную минуту.
Через семь ночей, наш дозор сообщил, что в двух днях пути, в нашу сторону движется отряд в пятьсот сабель. Хорошо вооружены и в крепких доспехах. У нас не было никакого преимущества перед врагом, только стрелы и луки. Но были быстрые скакуны. Что делать? Принять бой или же пойти сдаваться? Я еще раз попытался вразумить парням, что бы те возвращались. Но ответ был все тот же. Мы собрались и очень внимательно выслушали рассказы наших дозорных, которые дотошно, до мелочей описали врага. Да, прямого боя нам не выдержать. Я позвал парней кузнецов и спросил о возможности перековать наконечники стрел, сделать их как шила. Парни ответили, что успеют, но при условии, если все остальные помогут. Все принялись за работу, кроме вперед выставленных дозорных.
Успели перековать все наконечники стрел, и лезвия наших ножей, мы так же сточили до тонкости шила. Больше у нас не было ничего, ни сабель, ни мечей, не говоря уже о пиках, копьях и крепких доспехах. Но план битвы мы обсудили очень подробно.
На следующее утро наши дозоры встретились. Наши парни с горяча пустили несколько стрел, но их дозор не стал вступать бой, спокойно развернулся и ушел к своим. Мы все вышли на поле и выстроились в ряд. Нынче я был спокоен, расчетлив и чувствам не давал свободы. Я видел, как все парни настроены серьезно. Это уже не были юнцы, а зрелые мужи. Пусть многие и не видели сражений, но все же, настрой у них был боевой. Я спокойно проехался перед всеми и еще раз убедился в том, что этих ребят ничего уже не удержит от битвы. Глаза у всех были ясными и дух боевого азарта витал над нами, как будто мы на облавной охоте или на состязаниях. Наши лошади, не видавшие битв, так же полагали, что мы на скачках и готовы были пуститься вперед изо всех сил, лишь бы привезти своего наездника к победе.
Неприятель сходу принял боевые позиции, понимая, что это не страшная битва с войском, а всего лишь усмирение с последующим наказанием преступников, нарушивших закон юга. И тем не менее, их главный выдвинулся вперед, взяв собой толмача. Я поехал на встречу, в надежде что смогу все объяснить и тем самым спасти жизни своих парней. При встрече я попытался объяснить ситуацию и взять все на себя и одному понести наказание, и что молодые парни не в чем не виноваты. Высокомерный начальник отряда южан даже слушать не стал меня. Он смотрел сквозь меня, как будто меня и вовсе нет. Затем, толмач мне перевел его слова. Он сказал, что ничего знать не хочет и слушать никого не собирается. Они накажут нас самым жестоким образом, причем на глазах у всего народа, затем он разорит наши семьи, что бы впредь такого не повторялось и по приказу великого императора юга, увеличит налог для кочевников втрое. Я почувствовал как приливает кровь к голове. Снова тупая ярость охватывает мою юную голову. Я еле сдержался от того, чтобы не хлестануть это негодяя плетью. Я не стал дослушивать речь толмача. Спокойно развернулся и не торопясь двинул к своим. Лишь услышал возмущенные крики южанина. Но мне теперь было все равно. Все что было до этого момента – страх, сомнения, какая-то возможность все решить, мигом улетучилось. Теперь я точно готов драться.
Передовой отряд южан, выставив вперед копья, быстро двинулся в нашем направлении. У них не было сомнения перед горсткой сорванцов. Они шли ровно и уверенно. Когда они прошли половину пути, я дал команду «вперед». Парни лихо сорвались с места крича и улюлюкая диким воплем. Проскакав до возможности стрельбы из лука, мы пустили первые стрелы. Стрелы точно шли в цели и при попадании произвели для врага ошеломляющий эффект. Многие всадники со стонами попадали с лошадей. Они не сразу поняли что происходит. Наши шилообразные наконечники лихо проходили меж тяжелых лат и кольчуг и серьезно ранили воинов. Мы же воспользовавшись растерянностью южан, пустили еще по одной стреле и тут же, дразня их по мальчишески, нагло, прям перед авангардом, развернулись и пустились отступать. Разъяренные командиры южан пустили всех всадников в погоню за нами. Мы же, приблизившись к сопкам, разбились на несколько групп и разъехались в разные долины и ущелья. Противник, так же разбил свой отряд на не сколько групп в погоне за нами. Загнав отдельные отряды в ущелья и долины, где много кустарников и буреломов, мы открыли беглый огонь из наших луков. Стрелы с наконечниками как шила, легко входили в тела противников. У них сломался строй, началась паника. Потеряли много людей и лошадей. Их самоуверенность их же и подвела. Некоторые подразделения, командиры которых уцелели при обстреле, быстро спешились и выстроившись в боевые порядки, пошли вперед по склонам, выставив вперед тяжелые щиты. Наши парни, в пылу боевого азарта, бросились вперед. Первые, прям с лошадей прыгали на группы южан, сваливая их с ног, разбивая боевые порядки. И затем, пользуясь неразберихой, проворно орудовали ножами-шилами. Резкий проход в ноги и два удара шилом между ребер. Противник, получив уколы, от болевого шока столбенел, а потом и вовсе, от внутреннего кровоизлияния, терял возможность двигаться. Страшная и мучительная смерть настигала его. Наши парни легки, все обладают навыками борьбы. В тяжелые схватки не ввязываются, умело отходят, укрываясь одним противником от других и при выходе другого на прямую, меняя вектор атаки. И так парни изводили противника. Затем, один за одним, уставших, закалывали ножами-шилами. При близком контакте, тяжеловооруженному противнику было не удобно орудовать саблей или мечом и поэтому, наш парень навязывал вязкую борьбу, тем самым лишая противника на сильный амплитудный взмах сабли, практически прижимался к телу врага и наносил уколы. Как ни удивительно, но наш первый бой мы победили. Наглый враг был повержен и с позором изгнан восвояси. Они от страха побросали своих раненных, оставив их на произвол судьбы. Осталось много трофея от врага.
Нас победа вдохновила и придала уверенности. Потери были не значительные. Нынче нам очень повезло, а может в нашей крови начала проявляться та забытая сила наших воинствующих предков. Может и в правду дано нам быть воинами. Я видел глаза моих друзей, которые по праву, после нашего первого крещения, можно назвать настоящими воинами. Долго мы еще не могли успокоится, опьяненные от запаха крови. Всю ночь говорили только о битве.
На рассвете, стоя на берегу реки, я понял, что мы зашли очень далеко и теперь-то точно нету возврата. И то, что мы натворили называется началом войны. Юг этого не простит и скоро отправит войска. Но зато, они поняли, что мы можем сопротивляться и умело сражаться. Что будет если таких же как мы выйдет целое войско. Думаю, что южане крепко подумают теперь. Главное, чтобы поняли наши сородичи.
На этот раз молва разошлась еще быстрей, но молодых парней не прибывало, лишь отдельные слухи о том, что народ весь кочует на север убегая от страшной войны. А некоторые купцы да князья, и вовсе нас ругают, проклиная последними словами, мол, мы испортили всю им жизнь, лишили прибыли и всяческого блага. Так им хотелось рассказать, о том миге победы, о том яростном состоянии воина внутри, которая заставляет его взлетать на невообразимые высоты, дух от которого захватывает! Так хотелось им рассказать о том, что мы можем сами жить для себя и пусть все окружающие народы не угнетают нас, а наравне с нами живут в мире и согласии! Ведь этого можно добиться! Ведь можно показать вою правоту и пресечь беспредел, учиняемый одними народами над другими! Все это можно сделать! И тогда, в богатстве и достатке прибудут не только одни купцы да князья, а весь наш народ! Гордый и достойный! Как им это объяснить.
Я не стал отправляться в свои нутуги и просить отца помочь нам в нашем деле. Не стал просить и у других князей. Мои друзья так же отказались от возможности поговорить со старшим поколением. Слишком они прибиты этой жизнью, слишком они правильные и любят тепло и уют. Слишком сильно в них сидит табу. И плохо то, что враг об этом прознал и уже отправил войско целое для того, чтобы покарать нас и весь наш народ! Но я думаю, что мы примем бой и наша жертва хоть как-то вдохновит наш народ, ну хотя бы подрастающее поколение, что бы они в будущем не были рабами, как наши старшие. Мы должны прослужить примером для молодых, быть искрой для пламени сердец растущих поколений! Я все равно знаю, что мы останемся в легендах и потом, в тайне будут рассказывать маленьким детям. И знаю, что в нашей крови есть сила наших предков! Если это в нас, в этот миг жизни проявилось, то оно проявится и потом, в новых поколениях народа! Я знаю это и верую в это! И эта моя вера и есть наша длинная воля! Мы, молодые парни, не познавшие жизнь со всеми ее прелестями, говорим всем грядущим поколениям: мы жертвуем собой во имя того, чтобы народ наш не был рабом! Это наша длинная воля, это наша вера!
В последние теплые дни, на рубеже южных границ наших урочищ, на поле брани, стояли мы, совсем еще молодые юнцы, но уже воины, с крепким духом и с длинной волей. Мы готовы пойти в последний бой и принять в грудь, и только в грудь, тысячи стрел во имя свободы! Теперь, стоя перед огромным карательным войском южан, я не трепещу и не считаю себя виновным перед отцом и старшими моего народа. Я теперь ясно понимаю и осознаю все происходящее. Со мной мои верные друзья. Нас горсть, но наша сила духа заставит содрогнуться врага. После прошлой битвы, из трофея мы взяли лишь мечи и сабли. Все парни пренебрегли носить доспехи врага и на этот раз, в этот последний бой идем с обнаженными телами. Пусть враг видит силу нашего духа! Мы умрем и это не наказания за мои грехи и ошибки! Это судьба! Братья мои! За свободу! За длинную волю! На врага… Вперё-о-о-о-о-д!!!!
Наша сотня срывается с места прямо на врага! И не страшно, что их тысячи, что они в крепких доспехах и острыми клинками! Мы видим впереди сигнальные штандарты показывают «вперед». Они двинулись на нас! Мы стремительно летим над степью и кони наши, на это раз почувствовали нас и захмелели от вкуса яростной атаки! Мы слышим их яростные хрипы и отчаянные ржания! Мы неслись в вечность, внушая страх и ужас в наших врагов. Вот скоро, через несколько мгновений и… но что происходит! Мы видим, как над строем появились сигнальные штандарты о том, что надо отступать врагу! Да что это такое?! Вот оно! Эта тысяча испугалась горстки юнцов! А может мы уже мертвы и превратились в летящих демонов! Но нет, я все слышу, вижу и чувствую. Враг бежит в страхе. Что же происходит?! Я оглянулся на мгновение и тут, я увидел, как за нами несется тысячная лава наших соплеменников! Во главе каждого рода несутся наши отцы! И наши туги гордо извиваются на ветру. И черная туча стрел в раз вылетает из скачущей лавы! Усиленные быстрым скачем лошадей, стрелы пролетают три своих расстояния и обрушиваются на головы врага! Нашу сотню нагоняют другие молодые сотни на своих быстроногих скакунах! Все парни разом скидывают латы, оголяя свои тела, тем самым наводя невообразимый ужас на неприятеля! Каждый из парней громко свистит, пуская стрелу вперед, и врагу кажется, что на них обрушивается само небо, извергая страшный вой небесных волков! Страх и ужас охватывает недавних высокомерных южан. Противник падает, получив стрелы в свои спины! Нет в них длинной воли и то, что они в латах и саблях вовсе не значит, что они воины.
И было еще много битв и сражений, но мы свободу отстояли и детям своим мы смело рассказывали о своих победах и победах древних предков наших! Нет более запретов и табу. И растут наши дети сильными и смелыми, думающие только о лучшем будущем для своих детей, для своего народа! Длинная воля – это не вера в сверхестественное, а это, абсолютная вера в свое дело, которое ты задумал и начал делать! Это далекий горизонт, за который ты хочешь пойти и познать…
(C)