Одним из мифов Первой мировой войны является миф о том, что объявлением всеобщей мобилизации вооруженных сил 18 (31) июля 1914 г. Россия делала войну неизбежной. Теперь-то мы знаем, что подлинной зачинщицей войны была не Россия, а Германия, имевшая все возможности отвести занесенный над Сербией меч Австро-Венгрии, но не сделавшая этого — ибо мирное разрешение конфликта не входило в планы Германии. Последнее — по простой причине: в период 1914 — 1917 гг., после окончания «Большой программы» строительства вооруженных сил, к 1917 г. в России подлежало сформированию 140 пехотных батальонов, 26 регулярных кавалерийских полков и более 500 артиллерийских батарей (тяжелых, мортирных и легких), причем число последних доводилось до 27 на корпус. И такое усиление артмощи уравнивало огневые возможности русских дивизий с дивизиями германскими. Намечалось формирование новых инженерных и технических частей (особенно авиационных), строительство новейших магистралей: Варшава – Тула — Рязань и Ковель — Гришино, сооружение двойных и даже четверных колей на рокадах, реформирование ряда военных заводов и арсеналов (и тогда дело боевого снабжения Действующей армии вставало на более прочную основу). Наличие этой программы во многом и объясняло факт отсутствия сговорчивости руководителей австро-германской политики, предпочитавших провести с Россией более просчитываемую «предупредительную войну» в 1914 г., нежели чем ввязаться в войну с неизвестными последствиями через 3 — 4 года — с русской армией, усиленной «Большой программой».
Как известно, основные мобилизационные вопросы Российской империи в тот момент, когда вспыхивала Первая мировая война, находились в руках начальника Генерального Штаба (чуть позднее – начальника Штаба Верховного главнокомандующего) генерала от инфантерии Н. Н. Янушкевича.
Контекст рассматриваемых событий был следующим.
15 (28) июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила войну Сербии и 16 (29) июля Н. Н. Янушкевич представил Государю императору на подпись два альтернативных указа: 1) о частной мобилизации 4-х военных округов, войска коих предназначались к боевым действиям против Австро-Венгрии (Московского, Одесского, Киевского и Казанского) 2) о всеобщей мобилизации.
Очевидно, что мобилизация австро-венгерской армии (и против Сербии, и против России) вынуждала Россию к соответствующим мерам предосторожности. Интересно, что Германия, которая отрицала за Россией право на эти меры, сама энергично реализовывала предмобилизационные мероприятия — причем в более серьезных масштабах. Например, немцы уже 8 (21) июля объявили предмобилизационное состояние для войск, сосредоточенных в Эльзасе (в России, для сравнения, такое положение было объявлено лишь 13 (26) июля). И уже с 11 (24) июля в Германии начались военные железнодорожные перевозки. Германская газета «Локаль Анцейгер» 17 (30) июля сообщает об объявлении всеобщей мобилизации. Это сообщение было затем опровергнуто германским правительством, но уже передано русской агентурой в Россию.
Исходя из вышесказанного, очевидно напряжение Петербурга, который должен был принимать меры, способные обеспечить защиту российских границ. Причем эти меры должны были не позволить Германии сомневаться в русском миролюбии.
Драматизм вставшей перед главой русского государства проблемы заключался в том, что, произведя частную мобилизацию, Россия уже не могла качественно произвести всеобщей мобилизации: 4 юго-восточных округа мобилизовались ценой расстройства 3-х (причем стратегически наиболее важных) северо-западных округов. Ведь мобилизационное расписание системы европейских военных округов России не предусматривало их частной мобилизации – то есть выборочной мобилизации отдельных округов.
Но надежда русского императора сохранить мир, а также надежда на миролюбие Вильгельма II были столь велики, что, несмотря ни на что, Николай II в тот день 16 (29) июля подписал указ о частной мобилизации.
Николай II и его министр иностранных дел С. Д. Сазонов, искренно стремившиеся к сохранению мира, не желали, чтобы меры, принимаемые Россией, были истолкованы как агрессивные и антигерманские. Именно поэтому принимается решение Государя о частной мобилизации лишь 4-х военных округов: Одесского, Киевского, Казанского и Московского – и это миролюбивое и половинчатое решение во многом шло в разрез с интересами государственной обороны. Очевидно, что раз император и министр не видели другого выхода как мобилизация, то начальник Генерального штаба генерал Н. Н. Янушкевич был просто обязан настаивать на мобилизации, причем всеобщей, а не частной.
Проблема заключалась в том, что последняя должна была смешать все расчеты по призыву запасных и реализации стратегических железнодорожных перевозок. Россия рисковала вступить в войну в стратегически разбалансированном и «колченогом» состоянии. Так, когда Н. Н. Янушкевич затребовал документы, предусматривающие проведение частной мобилизации против Австрии, начальник мобилизационного отдела Главного Управления Генерального штаба генерал-майор С. К. Добророльский доложил, что о частной мобилизации не может быть и речи — хотя бы потому, что ее план не был разработан в Главном Управлении Генштаба. Приказ был повторен — что заставило С. К. Добророльского срочно разрабатывать план частной мобилизации. Но, естественно, за 24 — 48 часов успешно проделать работу, которая требовала в условиях мирного времени недель и месяцев, было невозможно. Речь, таким образом, шла об опасной импровизации.
С другой стороны, смешав подготовленные расчеты, частная мобилизация неизбежно разрушала, с точки зрения мобтехники, возможность успешного осуществления всеобщей мобилизации – в том случае, если изменившаяся внешнеполитическая обстановка потребует объявления последней.
Стратегически мобилизация против Австрии (т. е. только 4 военных округов, при том, что Варшаский военный округ оставался неотмобилизованным) была бессмысленна – ведь, после сосредоточения, армии Двуединой империи переходили в наступление, направляя главные усилия как раз на район Варшавского военного округа. Междуречье между Вислой и Бугом являлось стратегически важнейшим – именно тут проходили операционные маршруты наступающих австрийских армий. К слову, после начала войны это полностью подтвердилось: австрийская 1-я армия действовала именно в том районе, который предполагавшаяся частная мобилизация обходила стороной — с целью уверить Германию в русском миролюбии.
Очевидно, что если обязанность начальника русского Генштаба заключалась в том, чтобы представить главе государства свои соображения о том, что частная мобилизация не соответствует целям обороны государства, то его долг перед Отечеством заключался в том, чтобы сделать все возможное для того, чтобы, несмотря на самые похвальные гуманитарные соображения, Россия не вступала в войну связанной по рукам и ногам непродуманными решениями.
Тем не менее, решение о частной мобилизации было принято, а днем ее осуществления было назначено 17 (30) июля.
В тот же день, 17-го июля, как мы отметили выше, издание германской официозной газеты «Локаль Анцейгер» сообщило о мобилизации немецкой армии. Это коренным образом изменяло обстановку — и в 19 часов последовал Высочайший указ о всеобщей мобилизации. Первым днем последней было назначено 18 (31) июля.
В то же время германское правительство опровергает сообщение «Локаль Анцейгер» и задерживает на почте телеграмму русского посла, сообщавшую о данном опровержении. В Петербурге об этом факте не знали, и указ о мобилизации уже был разослан в штабы военных округов. 18-го же июля Германия в ультимативной форме требует от России отмены мобилизации – угрожая в случае отклонения ультиматума войной.
Николай II предлагает Вильгельму II передать австро-сербский конфликт на рассмотрение третейского суда в Гааге. Ответом стало объявление Германией войны России — в 19 часов 19-го июля (1 августа).
После этого краткого экскурса в вопрос, переходим, наконец, к предмету статьи.
Мы хотим пролить свет на некоторые нюансы этих событий, приведя свидетельства сына Н. Н. Янушкевича — имеющие историческое значение и непосредственно связанные с жизнью его отца. Николай Янушкевич-младший получил эту информацию в 17-летнем возрасте из первых рук – от своего отца.
Первый интересный факт, приводимый сыном генерала, говорит о том, что весной 1914 г. тогда еще начальник Генерального штаба Н. Н. Янушкевич получил из Швейцарии письмо, адресованное непосредственно ему, написанное на французском языке и подписанное псевдонимом: «Caesar le Vainqueur». Таинственный автор этого письма предсказывал в недалеком будущем войну России с Германией, последствием чего будет революция и падение существующего в России режима — причем генералу советовалось не противиться этим событиям. Это письмо получатель немедленно довел до сведения сыскной полиции — для производства надлежащего расследования. Но впоследствии об этом странном предсказании он больше ничего не слышал.
Как мы отметили выше, Н. Н. Янушкевич был ответствен за приведение в исполнение всеобщей мобилизации. Как известно, российский император Николай II и германский император Вильгельм II перед самой войной вели личные переговоры, и русский Государь был убежден, что война может быть предотвращена этими переговорами. Вильгельм, в свою очередь, старался убедить Николая, что пока всеобщая мобилизация в России не начата — войны не будет.
С другой стороны, Н. Н. Янушкевич знал (благодаря работе русской разведки) что германский план войны основывался на внезапном нападении — без объявления войны. Этим сведениям Николай II не верил, и категорически запретил Янушкевичу начинать мобилизацию без его личного разрешения. Последний сознавал опасность создавшегося международного политического положения, а также свою огромную ответственность за успех мобилизации и, соответственно, за удачное начало войны. Он провел эти критические дни почти исключительно в своем кабинете, окруженный телефонами, один из которых был соединен прямым проводом с кабинетом Государя в Царском Селе. За эти несколько дней будущий Начальник Штаба Ставки буквально поседел (хотя до этого, как отмечает сын, не имел ни одного седого волоса).
Вечером, накануне мобилизации, Н. Н. Янушкевичу доложили, что по данным разведки, германский флот вышел из Киля и на всех парах направляется к русскому балтийскому побережью — с целью высадить войска, реализовывая план внезапного нападения. Единственным решением для спасения России был немедленный приказ о всеобщей мобилизации, первый шаг которой предполагал минирование Рижского и Финского заливов, а также побережья.
Последующие несколько часов были, по словам генерала, самыми критическими в его жизни. Он знал, что убедить Государя в правильности информации невозможно. С другой стороны, если германский флот высадит войска до объявления мобилизации, план ее будет настолько расстроен, что придется импровизировать. Кроме того, после приказа о мобилизации остановить ее уже нельзя и, если сообщения разведки неверны, приказ о мобилизации послужит официальным поводом для немцев к началу войны — и, следовательно, отдав приказ о мобилизации, Янушкевич станет зачинщиком войны.
Генерал взял на себя ответственность и, не доложив Государю, отдал приказ о всеобщей мобилизации. Он позднее рассказывал сыну, что с этого момента сидел за своим столом, имея под рукой револьвер — с намерением покончить с собой, если его решение окажется неверным. Около 2-х часов ночи ему доложили, что одно германское военное судно взорвалось на только что выставленных минах — и германский флот повернул.
Утром Н. Н. Янушкевич поехал к Государю и доложил о происшествиях ночи и о том, что мобилизация идет полным ходом. Император одобрил решение генерала, расцеловал его, сказал, что он спас Россию, и подписал указ о всеобщей мобилизации. Этот инцидент, как отмечает Н. Янушкевич-младший, остался личным секретом Государя и отца.
В своих мемуарах о войне Вильгельм, хоть и упоминает об инциденте, связанным с действиями германского флота, считает Н. Н. Янушкевича зачинщиком войны – имея в виду его личный приказ о начале мобилизации.
Ни Германия, ни Россия, как отмечал мемуарист, не имели в то время намерения оглашать этот инцидент, т. к. германский шаг, благодаря решению Н. Н. Янушкевича, потерпел неудачу, а с русской стороны это должно было держаться в секрете, ибо генерал, превысивший свою власть, подлежал суду. И последний взял с членов своей семьи слово строжайшим образом хранить эту тайну. Лишь позднее, после революции, он написал об этом в своих мемуарах, но, как отмечает сын, они были зарыты в имении в Черниговской губернии и их приходится считать утраченными.
Следует упомянуть о последних днях жизни лица, сыгравшего столь значимую роль в кризисных событиях июля 1914 г. После революции, как отмечает старший сын генерала, Н. Н. Янушкевисч жил вначале в имении в Черниговской губернии, а затем, после захвата имения крестьянами, в самом г. Чернигов – со всей семьей. В начале февраля 1918 года за ним приехали на специальном поезде (в один вагон) два комиссара, арестовали и повезли в штаб тогдашнего главнокомандующего Действующей армией Н. В. Крыленко. Последний предложил Н. Н. Янушкевичу стать его начальником штаба — и генерал категорически отказался. Тогда, этим же поездом, его отправили в Петроград в Петропавловскую крепость, но по дороге был отдан приказ — не привозить живым.
Генерал был убит спящим — выстрелом в упор, в голову. Его тело было выдано родственникам для погребения на Михайловском кладбище. Труп был в халате, с обожженным одним усом (от выстрела) и отрезанным пальцем на руке (на котором он носил кольцо с бриллиантом).
Позднее супруга убитого получила личную телеграмму от Л. Д. Троцкого, в которой отправитель говорил, что считает убийство генерала непоправимой ошибкой и большой потерей для России.
Генерал-квартирмейстер первой Ставки генерал от инфантерии Ю. Н. Данилов и начальник Штаба первой Ставки генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич
Контекст рассматриваемых событий был следующим.
Экскурс в суть проблемы
15 (28) июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила войну Сербии и 16 (29) июля Н. Н. Янушкевич представил Государю императору на подпись два альтернативных указа: 1) о частной мобилизации 4-х военных округов, войска коих предназначались к боевым действиям против Австро-Венгрии (Московского, Одесского, Киевского и Казанского) 2) о всеобщей мобилизации.
Очевидно, что мобилизация австро-венгерской армии (и против Сербии, и против России) вынуждала Россию к соответствующим мерам предосторожности. Интересно, что Германия, которая отрицала за Россией право на эти меры, сама энергично реализовывала предмобилизационные мероприятия — причем в более серьезных масштабах. Например, немцы уже 8 (21) июля объявили предмобилизационное состояние для войск, сосредоточенных в Эльзасе (в России, для сравнения, такое положение было объявлено лишь 13 (26) июля). И уже с 11 (24) июля в Германии начались военные железнодорожные перевозки. Германская газета «Локаль Анцейгер» 17 (30) июля сообщает об объявлении всеобщей мобилизации. Это сообщение было затем опровергнуто германским правительством, но уже передано русской агентурой в Россию.
Исходя из вышесказанного, очевидно напряжение Петербурга, который должен был принимать меры, способные обеспечить защиту российских границ. Причем эти меры должны были не позволить Германии сомневаться в русском миролюбии.
Драматизм вставшей перед главой русского государства проблемы заключался в том, что, произведя частную мобилизацию, Россия уже не могла качественно произвести всеобщей мобилизации: 4 юго-восточных округа мобилизовались ценой расстройства 3-х (причем стратегически наиболее важных) северо-западных округов. Ведь мобилизационное расписание системы европейских военных округов России не предусматривало их частной мобилизации – то есть выборочной мобилизации отдельных округов.
Но надежда русского императора сохранить мир, а также надежда на миролюбие Вильгельма II были столь велики, что, несмотря ни на что, Николай II в тот день 16 (29) июля подписал указ о частной мобилизации.
Николай II и его министр иностранных дел С. Д. Сазонов, искренно стремившиеся к сохранению мира, не желали, чтобы меры, принимаемые Россией, были истолкованы как агрессивные и антигерманские. Именно поэтому принимается решение Государя о частной мобилизации лишь 4-х военных округов: Одесского, Киевского, Казанского и Московского – и это миролюбивое и половинчатое решение во многом шло в разрез с интересами государственной обороны. Очевидно, что раз император и министр не видели другого выхода как мобилизация, то начальник Генерального штаба генерал Н. Н. Янушкевич был просто обязан настаивать на мобилизации, причем всеобщей, а не частной.
Н. Н. Янушкевич
Проблема заключалась в том, что последняя должна была смешать все расчеты по призыву запасных и реализации стратегических железнодорожных перевозок. Россия рисковала вступить в войну в стратегически разбалансированном и «колченогом» состоянии. Так, когда Н. Н. Янушкевич затребовал документы, предусматривающие проведение частной мобилизации против Австрии, начальник мобилизационного отдела Главного Управления Генерального штаба генерал-майор С. К. Добророльский доложил, что о частной мобилизации не может быть и речи — хотя бы потому, что ее план не был разработан в Главном Управлении Генштаба. Приказ был повторен — что заставило С. К. Добророльского срочно разрабатывать план частной мобилизации. Но, естественно, за 24 — 48 часов успешно проделать работу, которая требовала в условиях мирного времени недель и месяцев, было невозможно. Речь, таким образом, шла об опасной импровизации.
С. К. Добророльский
С другой стороны, смешав подготовленные расчеты, частная мобилизация неизбежно разрушала, с точки зрения мобтехники, возможность успешного осуществления всеобщей мобилизации – в том случае, если изменившаяся внешнеполитическая обстановка потребует объявления последней.
Стратегически мобилизация против Австрии (т. е. только 4 военных округов, при том, что Варшаский военный округ оставался неотмобилизованным) была бессмысленна – ведь, после сосредоточения, армии Двуединой империи переходили в наступление, направляя главные усилия как раз на район Варшавского военного округа. Междуречье между Вислой и Бугом являлось стратегически важнейшим – именно тут проходили операционные маршруты наступающих австрийских армий. К слову, после начала войны это полностью подтвердилось: австрийская 1-я армия действовала именно в том районе, который предполагавшаяся частная мобилизация обходила стороной — с целью уверить Германию в русском миролюбии.
Очевидно, что если обязанность начальника русского Генштаба заключалась в том, чтобы представить главе государства свои соображения о том, что частная мобилизация не соответствует целям обороны государства, то его долг перед Отечеством заключался в том, чтобы сделать все возможное для того, чтобы, несмотря на самые похвальные гуманитарные соображения, Россия не вступала в войну связанной по рукам и ногам непродуманными решениями.
Тем не менее, решение о частной мобилизации было принято, а днем ее осуществления было назначено 17 (30) июля.
В тот же день, 17-го июля, как мы отметили выше, издание германской официозной газеты «Локаль Анцейгер» сообщило о мобилизации немецкой армии. Это коренным образом изменяло обстановку — и в 19 часов последовал Высочайший указ о всеобщей мобилизации. Первым днем последней было назначено 18 (31) июля.
В то же время германское правительство опровергает сообщение «Локаль Анцейгер» и задерживает на почте телеграмму русского посла, сообщавшую о данном опровержении. В Петербурге об этом факте не знали, и указ о мобилизации уже был разослан в штабы военных округов. 18-го же июля Германия в ультимативной форме требует от России отмены мобилизации – угрожая в случае отклонения ультиматума войной.
Николай II предлагает Вильгельму II передать австро-сербский конфликт на рассмотрение третейского суда в Гааге. Ответом стало объявление Германией войны России — в 19 часов 19-го июля (1 августа).
После этого краткого экскурса в вопрос, переходим, наконец, к предмету статьи.
Янушкевич-младший об отце, Июльском кризисе и мобилизации
Мы хотим пролить свет на некоторые нюансы этих событий, приведя свидетельства сына Н. Н. Янушкевича — имеющие историческое значение и непосредственно связанные с жизнью его отца. Николай Янушкевич-младший получил эту информацию в 17-летнем возрасте из первых рук – от своего отца.
Первый интересный факт, приводимый сыном генерала, говорит о том, что весной 1914 г. тогда еще начальник Генерального штаба Н. Н. Янушкевич получил из Швейцарии письмо, адресованное непосредственно ему, написанное на французском языке и подписанное псевдонимом: «Caesar le Vainqueur». Таинственный автор этого письма предсказывал в недалеком будущем войну России с Германией, последствием чего будет революция и падение существующего в России режима — причем генералу советовалось не противиться этим событиям. Это письмо получатель немедленно довел до сведения сыскной полиции — для производства надлежащего расследования. Но впоследствии об этом странном предсказании он больше ничего не слышал.
Как мы отметили выше, Н. Н. Янушкевич был ответствен за приведение в исполнение всеобщей мобилизации. Как известно, российский император Николай II и германский император Вильгельм II перед самой войной вели личные переговоры, и русский Государь был убежден, что война может быть предотвращена этими переговорами. Вильгельм, в свою очередь, старался убедить Николая, что пока всеобщая мобилизация в России не начата — войны не будет.
С другой стороны, Н. Н. Янушкевич знал (благодаря работе русской разведки) что германский план войны основывался на внезапном нападении — без объявления войны. Этим сведениям Николай II не верил, и категорически запретил Янушкевичу начинать мобилизацию без его личного разрешения. Последний сознавал опасность создавшегося международного политического положения, а также свою огромную ответственность за успех мобилизации и, соответственно, за удачное начало войны. Он провел эти критические дни почти исключительно в своем кабинете, окруженный телефонами, один из которых был соединен прямым проводом с кабинетом Государя в Царском Селе. За эти несколько дней будущий Начальник Штаба Ставки буквально поседел (хотя до этого, как отмечает сын, не имел ни одного седого волоса).
Вечером, накануне мобилизации, Н. Н. Янушкевичу доложили, что по данным разведки, германский флот вышел из Киля и на всех парах направляется к русскому балтийскому побережью — с целью высадить войска, реализовывая план внезапного нападения. Единственным решением для спасения России был немедленный приказ о всеобщей мобилизации, первый шаг которой предполагал минирование Рижского и Финского заливов, а также побережья.
Последующие несколько часов были, по словам генерала, самыми критическими в его жизни. Он знал, что убедить Государя в правильности информации невозможно. С другой стороны, если германский флот высадит войска до объявления мобилизации, план ее будет настолько расстроен, что придется импровизировать. Кроме того, после приказа о мобилизации остановить ее уже нельзя и, если сообщения разведки неверны, приказ о мобилизации послужит официальным поводом для немцев к началу войны — и, следовательно, отдав приказ о мобилизации, Янушкевич станет зачинщиком войны.
Генерал взял на себя ответственность и, не доложив Государю, отдал приказ о всеобщей мобилизации. Он позднее рассказывал сыну, что с этого момента сидел за своим столом, имея под рукой револьвер — с намерением покончить с собой, если его решение окажется неверным. Около 2-х часов ночи ему доложили, что одно германское военное судно взорвалось на только что выставленных минах — и германский флот повернул.
Утром Н. Н. Янушкевич поехал к Государю и доложил о происшествиях ночи и о том, что мобилизация идет полным ходом. Император одобрил решение генерала, расцеловал его, сказал, что он спас Россию, и подписал указ о всеобщей мобилизации. Этот инцидент, как отмечает Н. Янушкевич-младший, остался личным секретом Государя и отца.
В своих мемуарах о войне Вильгельм, хоть и упоминает об инциденте, связанным с действиями германского флота, считает Н. Н. Янушкевича зачинщиком войны – имея в виду его личный приказ о начале мобилизации.
Ни Германия, ни Россия, как отмечал мемуарист, не имели в то время намерения оглашать этот инцидент, т. к. германский шаг, благодаря решению Н. Н. Янушкевича, потерпел неудачу, а с русской стороны это должно было держаться в секрете, ибо генерал, превысивший свою власть, подлежал суду. И последний взял с членов своей семьи слово строжайшим образом хранить эту тайну. Лишь позднее, после революции, он написал об этом в своих мемуарах, но, как отмечает сын, они были зарыты в имении в Черниговской губернии и их приходится считать утраченными.
Н. Н. Янушкевич
Следует упомянуть о последних днях жизни лица, сыгравшего столь значимую роль в кризисных событиях июля 1914 г. После революции, как отмечает старший сын генерала, Н. Н. Янушкевисч жил вначале в имении в Черниговской губернии, а затем, после захвата имения крестьянами, в самом г. Чернигов – со всей семьей. В начале февраля 1918 года за ним приехали на специальном поезде (в один вагон) два комиссара, арестовали и повезли в штаб тогдашнего главнокомандующего Действующей армией Н. В. Крыленко. Последний предложил Н. Н. Янушкевичу стать его начальником штаба — и генерал категорически отказался. Тогда, этим же поездом, его отправили в Петроград в Петропавловскую крепость, но по дороге был отдан приказ — не привозить живым.
Генерал был убит спящим — выстрелом в упор, в голову. Его тело было выдано родственникам для погребения на Михайловском кладбище. Труп был в халате, с обожженным одним усом (от выстрела) и отрезанным пальцем на руке (на котором он носил кольцо с бриллиантом).
Позднее супруга убитого получила личную телеграмму от Л. Д. Троцкого, в которой отправитель говорил, что считает убийство генерала непоправимой ошибкой и большой потерей для России.
- Автор:
- Олейников Алексей
Свежие комментарии