«Шторм-333» или как штурмовали дворец Амина

Операция по захвату дворца Тадж-Бек, проведенная в декабре 1979 года в Кабуле, не знает аналогов в новейшей истории.



Силы для проведения этой акции формировались постепенно. В середине сентября сразу же после захвата власти Хафизуллой Амином в Кабул прибыли 17 офицеров из спецподразделения КГБ СССР во главе с майором Яковом Семеновым. Они разместились на одной из вилл советского посольства и до поры до времени работали в различных ведомствах.

4 декабря на заседании Политбюро ЦК КПСС было принято решение о направлении в Афганистан подготовленного отряда ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек. Это был так называемый «мусульманский» батальон под командованием майора X. Т. Халбаева, состоявший из представителей коренных национальностей среднеазиатских республик. 9 и 12 декабря с аэродромов Чирчика и Ташкента его перебросили на авиабазу Баграм. Все офицеры и солдаты были одеты в афганскую военную форму, сшитую по образцам, присланным по линии военной разведки. В начале декабря в Баграм прибыли еще две подгруппы специальной группы КГБ «Зенит» (по 30 человек в каждой), а 23 декабря – спецгруппа «Гром» (30 человек). Такие кодовые названия у них были в Афганистане, в Центре они назывались по-другому: группа «Гром» – подразделение «А», или, по версии журналистов, «Альфа», а «Зенит» – «Вымпел». Численность «зенитовцев» в Афганистане вместе с ранее прибывшими достигла более 100 человек. Общее руководство ими осуществлял А. К. Поляков.

Примерно с середины декабря началась форсированная переброска мелких армейских подразделений в Афганистан. С одним из них нелегально прибыл Бабрак Кармаль, который обосновался в Баграме под охраной сотрудников 9-го управления КГБ во главе с В. И. Шергиным. Здесь же находились и А. Ватанджар, С. Гулябзой и А. Сарвари, сподвижники бывшего генсека НДПА Н.М.Тараки. В середине декабря планировалось убрать Амина, и новое руководство к моменту переворота обязано было находиться в Афганистане.

11 декабря заместитель командующего ВДВ генерал-лейтенант Н. Гуськов поставил задачу захватить «объект Дуб» – резиденцию Амина в центре Кабула. Ни плана дворца, ни системы его охраны не было. Известно было только, что дворец охраняют примерно две тысячи гвардейцев. Штурм поручался всего двадцати двум «зенитовцам» и роте «мусульманского» батальона. 13 декабря в 15.30 личный состав получил приказ на боевые действия. Бойцы должны были за час выдвинуться из Баграма в Кабул и штурмом овладеть резиденцией Амина. Неизвестно, чем бы закончилась эта авантюра, но, к счастью, в 16 часов последовала команда «отбой!».

Сотрудники «Зенита» В.Цветков и Ф.Ерохов пристреляли снайперские винтовки на 450 метров – именно с такого расстояния они намеревались стрелять в афганского лидера. Выбрав позиции на маршруте обычного следования Амина в Кабуле, они установили дежурство, но помешала усиленная охрана вдоль всей трассы.

Окончилось неудачей и покушение на Амина 16 декабря. Он был легко ранен, а его племянник Асадулла Амин, шеф афганской контрразведки, получил серьезное ранение и после операции, сделанной советским хирургом А.Алексеевым, самолетом был отправлен на лечение в Советский Союз. За находившимися в Баграме оппозиционерами во главе с Б. Кармалем из Ферганы прилетел самолет Ан-12, и они снова улетели в СССР.

Только поздно вечером 17 декабря «зенитовцам» и «мусульманскому» батальону поставили задачу выдвинуться из Баграма в Кабул в район Дар-уль-Амана, куда перемещалась новая резиденция главы ДРА. 18 декабря полковник В. В. Колесник, ранее руководивший подготовкой «мусульманского» батальона, получил приказ от начальника ГРУ генерала армии П.И.Ивашутина вылететь в Афганистан для выполнения специального правительственного задания. Вместе с ним направили подполковника О. У. Швеца. В 6.30 19 декабря они отправились с аэродрома Чкаловский через Баку и Термез в Баграм. Из Термеза летели еще с двумя попутчиками – сотрудниками КГБ генерал-майором Ю.И.Дроздовым и капитаном 2 ранга Э.Г.Козловым.

Колесник и Швец поехали в расположение батальона, который разместился примерно в километре от дворца Тадж-Бек, в недостроенном здании, с окнами без стекол. Вместо них натянули плащ-палатки, поставили печки-«буржуйки». В тот год зима в Кабуле была суровая, ночью температура воздуха опускалась до 20 градусов мороза.

Накануне Амин перебрался во дворец Тадж-Бек и оказался под «крылышком» «мусульманского» батальона.

Система охраны дворца была организована тщательно и продуманно. Внутри несла службу личная охрана Амина, состоявшая из его родственников и особо доверенных людей. Они и форму носили специальную, отличную от других афганских военнослужащих: на фуражках белые околыши, белые ремни и кобуры, белые манжеты на рукавах. Вторую линию составляли семь постов, на каждом из которых располагалось по четыре часовых, вооруженных пулеметом, гранатометом и автоматами. Смена их производилась через два часа. Внешнее кольцо охраны образовывали пункты дислокации батальонов бригады охраны (трех мотопехотных и танкового). Они располагались вокруг Тадж-Бека на небольшом удалении. На одной из господствующих высот были закопаны два танка Т-54, которые могли простреливать прямой наводкой местность, прилегающую ко дворцу. Всего в бригаде охраны насчитывалось около 2,5 тысяч человек. Кроме того, неподалеку располагался зенитный полк, на вооружении которого было двенадцать 100-мм зенитных пушек и шестнадцать зенитных пулеметных установок. В Кабуле были и другие армейские части: две пехотные дивизии и танковая бригада.

21 декабря Колесника и Халбаева вызвал главный военный советник генерал-полковник С. К. Магометов и приказал усилить охрану дворца подразделениями «мусульманского» батальона. Им предписывалось занять оборону между постами охраны и линией расположения афганских батальонов.

22 и 23 декабря советский посол проинформировал Амина, что в Москве удовлетворили его просьбу о направлении советских войск в Афганистан и готовы начать их ввод 25 декабря. Афганский лидер выразил благодарность советскому руководству и отдал распоряжение Генеральному штабу ВС ДРА об оказании содействия вводимым войскам.

По свидетельству Магометова, когда он разговаривал по спецсвязи с Д. Ф. Устиновым, министр обороны спросил его: «Как идет подготовка к выполнению плана по отстранению от власти Амина?» Но Магометов не знал об этом ровным счетом ничего. Через некоторое время представитель КГБ СССР генерал-лейтенант Б. Иванов, видимо, переговорив с Ю.В.Андроповым, пригласил к себе Магометова и показал ему разработанный сотрудниками КГБ план. Главный военный советник возмущался потом, говоря, что это был не план, а «филькина грамота». Пришлось разрабатывать операцию по захвату дворца заново.

В директиве № 312/12/001, подписанной Устиновым и начальником Генерального штаба Н.В.Огарковым 24 декабря, определялись конкретные задачи на ввод и размещение войск на афганской территории. Участие в боевых действиях не предусматривалось. Конкретные боевые задачи соединениям и частям на подавление сопротивления мятежников были поставлены чуть позже, в директиве министра обороны СССР от 27 декабря № 312/12/002.
На проведение всех мероприятий, связанных с вводом войск в ДРА, отводилось менее суток. Такая поспешность закономерно повлекла за собой дополнительные потери.

…Магометов и Колесник приехали на полевой переговорный пункт, который был развернут на стадионе «Клуб-э-Аскари» недалеко от американского посольства, вечером 24 декабря. По правительственной связи позвонили генералу армии С.Ф.Ахромееву (он находился в Термезе в составе Оперативной группы Министерства обороны СССР). Первый заместитель начальника Генерального штаба приказал им к утру 25 декабря шифром доложить решение за двумя подписями. Тут же на узле связи написали доклад, и к двум часам ночи шифровка была отправлена. Колесник был назначен Министерством обороны СССР руководителем операции, которая получила кодовое название «Шторм-333». Руководить действиями спецподразделений КГБ было поручено Ю.Дроздову. Ставя ему задачу по ВЧ, Ю.В.Андропов и В.А.Крючков указали на необходимость продумать все до мелочей, а главное – максимально обеспечить безопасность участников операции.

Амин, несмотря на то, что сам в сентябре обманул Брежнева и Андропова (обещал сохранить Н.М.Тараки жизнь, когда последний был уже задушен. В итоге советское руководство два-три дня «торговалось» с X.Амином из-за уже мертвого к тому моменту лидера апрельской революции), как ни странно, доверял советским руководителям. Он окружил себя советскими военными советниками, консультировался с высокопоставленными представителями КГБ и МО СССР при соответствующих органах ДРА, полностью доверял лишь врачам из СССР и надеялся в конечном итоге на наши войска. Не доверял же парчамистам, ждал нападения или от них, или от моджахедов. Однако стал жертвой политической интриги совсем с другой стороны.

Планом операции предусматривалось не допустить выдвижения ко дворцу Тадж-Бек афганских батальонов (трех мотопехотных и танкового). Против каждого батальона должна была действовать рота спецназа или десантников. Командиром приданной парашютно-десантной роты был старший лейтенант Валерий Востротин. По свидетельству Дроздова, десантники выделялись своей выправкой, подтянутостью и организованностью. О Востротине хотелось бы сказать особо. В Афганистане он воевал трижды. Сначала командиром роты. Был тяжело ранен в одном из боев в июле 80-го. Затем командовал батальоном. Еще одно ранение. На завершающем этапе войны командовал 345-м отдельным парашютно-десантным полком и стал Героем Советского Союза.

Одной из важнейших задач был захват двух закопанных танков. Для этого выделили 15 человек во главе с заместителем командира «мусульманского» батальона капитаном Сатаровым, а также четырех снайперов из КГБ. От действий этой группы во многом зависел успех всей операции. Они начинали первыми. Чтобы приучить афганцев и раньше времени не вызвать подозрения, начали проводить демонстрационные действия: стрельба, выход по тревоге и занятие установленных участков обороны. В ночное время пускали осветительные ракеты. Так как ночью были сильные морозы, по графику прогревали моторы бронетранспортеров и боевых машин пехоты, чтобы можно было их по сигналу сразу завести. Сначала это вызывало беспокойство. Когда первый раз запустили ракеты, расположение батальона мгновенно осветили прожекторы зенитного полка и приехал начальник охраны дворца майор Джандад.

Постепенно афганцы привыкли и перестали настороженно реагировать на подобные «маневры» батальона. Новую задачу в батальоне знали только Колесник, Швец и Халбаев.

Советские военные советники и специалисты, работавшие в войсках ПВО ДРА, установили контроль над всеми зенитными средствами и местами хранения боеприпасов, а также временно вывели из строя некоторые зенитные установки (сняли прицелы, замки). Таким образом была обеспечена беспрепятственная посадка самолетов с десантниками.

Ночью 24 декабря командующий войсками Туркестанского округа генерал-полковник Ю.П.Максимов по телефону доложил министру обороны и начальнику Генерального штаба о готовности войск к выполнению поставленной задачи, а затем направил в их адрес шифротелеграмму с докладом о готовности.
В 12.00 25 декабря 1979 года в войска поступило распоряжение, подписанное министром обороны СССР Д.Ф.Устиновым, о том, чтобы переход и перелет государственной границы Демократической Республики Афганистан войсками 40-й армии и авиации ВВС начать в 15.00 25 декабря (время московское).
Первыми переправились разведчики и десантно-штурмовой батальон капитана Л.В.Хабарова, которому предстояло занять перевал Саланг, а затем по понтонному мосту под руководством генерала К. Кузьмина пошли остальные части 108-й мотострелковой дивизии.

Одновременно самолетами воднотранспортной авиации началась переброска по воздуху и высадка основных сил 103-й воздушно-десантной дивизии и остатков 345-го отдельного парашютно-десантного полка на аэродромы столицы и Баграма. К сожалению, не обошлось без жертв – в 19.33 25 декабря при заходе на посадку в Кабуле врезался в гору и взорвался Ил-76 (командир – капитан В.В.Головчин), на борту которого находилось 37 десантников. Все десантники и 7 членов экипажа самолета погибли.

27 декабря воздушно-десантные подразделения 103-й дивизии генерал-майора И. Ф. Рябченко и выделенные силы от КГБ СССР согласно плану вышли к важным административным и специальным объектам в столице и «усилили» их охрану.

Части 108-й мотострелковой дивизии к утру 28 декабря сосредоточились в районе северо-восточнее Кабула.

Для широкой общественности долго оставалось тайной, что же произошло тогда в Кабуле. Об этой операции высказывалось много различных суждений, ходили самые невероятные слухи. Мне довелось встречаться и беседовать со многими участниками тех событий, они по-разному воспринимают их даже сейчас. Их рассказы субъективны и часто противоречат друг другу. Обобщая различные версии и факты, я попытался восстановить хотя бы примерную картину того дня.

26 декабря советники при личной охране Амина – сотрудники 9-го управления КГБ СССР – смогли провести разведчиков-диверсантов во дворец, где они все внимательно осмотрели, после чего генерал Дроздов составил поэтажный план Тадж-Бека. Офицеры «Грома» и «Зенита» М.Романов, Я.Семенов, В.Федосеев и Ж.Мазаев провели рекогносцировку местности и разведку огневых точек, расположенных на ближайших высотах. Неподалеку от дворца на возвышении находился ресторан, где обычно собирались высшие офицеры афганской армии. Под предлогом того, что советским офицерам якобы требуется заказать места для встречи Нового года, спецназовцы побывали в ресторане, откуда Тадж-Бек был виден как на ладони.
С утра 27-го началась непосредственная подготовка к штурму.

Дворец Тадж-Бек располагался на окраине Кабула в Дар-уль-Амане, на высоком, поросшем деревьями и кустарником крутом холме, который был к тому же еще оборудован террасами, а все подступы к нему заминированы. К нему вела одна-единственная дорога, усиленно охраняемая круглосуточно. Его толстые стены были способны сдержать удар артиллерии. Если к этому добавить, что местность вокруг дворца простреливалась, то станет понятным, какая нелегкая задача стояла перед армейским спецназом и спецгруппами КГБ СССР.

Наши военные советники получили разные задачи: некоторые 27 декабря должны были остаться в частях на ночь, организовать ужин с подопечными афганцами (для этого им было выдано спиртное и закуска) и ни при каких обстоятельствах не допустить выступления афганских частей против советских войск. Другим, наоборот, было приказано долго в подразделениях не задерживаться, и они раньше, чем обычно, уехали домой. Остались только специально назначенные люди, которые были соответственно проинструктированы.

Утром 27 декабря Дроздов и Колесник по старому русскому обычаю перед боем помылись в бане.

В середине дня они еще раз обошли позиции батальона, проинформировали офицеров о плане операции и объявили порядок действий. Командир «мусульманского» батальона майор Халбаев, командиры спецгрупп М. Романов и Я. Семенов поставили боевые задачи командирам подразделений и подгрупп, организовали подготовку к штурму.

В это время Хафизулла Амин находился в эйфории: наконец-то ему удалось добиться заветной цели – советские войска вошли в Афганистан. Днем 27 декабря он устроил пышный обед, принимая в своем роскошном дворце членов Политбюро, министров с семьями. Формальным поводом для торжества стало возвращение из Москвы секретаря ЦК НДПА Панджшири. Он заверил Амина: советское руководство удовлетворено изложенной им версией смерти Тараки и сменой лидера страны. СССР окажет Афганистану военную помощь.

Амин торжественно произнес: «Советские дивизии уже на пути сюда. Все идет прекрасно. Я постоянно связываюсь по телефону с товарищем Громыко, и мы сообща обсуждаем вопрос, как лучше сформулировать для мира информацию об оказании нам советской военной помощи».

Днем ожидалось выступление генсека по афганскому телевидению. На съемки во дворец Тадж-Бек были приглашены высшие военные чины и начальники политорганов. Однако во время обеда многие гости почувствовали себя плохо. Некоторые потеряли сознание. Полностью «отключился» и Амин. Его супруга немедленно вызвала командира президентской гвардии Джандада, который позвонил в Центральный военный госпиталь (Чарсад Бистар) и в поликлинику советского посольства. Продукты и гранатовый сок были немедленно направлены на экспертизу, подозреваемые повара задержаны. Усилен режим охраны.

Когда советские врачи – терапевт Виктор Кузнеченков и хирург Анатолий Алексеев – подъехали к внешнему посту охраны и, как обычно, стали сдавать оружие, их дополнительно еще и обыскали, чего раньше никогда не было. Что-то случилось? Наши врачи определили сразу:массовое отравление. Амин лежал раздетый до трусов, с отвисшей челюстью и закатившимися глазами. Он был без сознания, в тяжелой коме. Умер? Прощупали пульс – еле уловимое биение.

Полковники Кузнеченков и Алексеев, не задумываясь, что нарушают чьи-то планы, приступили к спасению главы «дружественной СССР страны». Сначала вставили на место челюсть, затем восстановили дыхание. Отнесли его в ванную комнату, вымыли и стали делать промывание желудка, форсированный диурез… Когда челюсть перестала опадать и пошла моча, врачи поняли, что Амина удалось спасти.

Около шести часов вечера Колесника вызвал на связь Магометов и сообщил, что время штурма перенесено и начинать нужно как можно скорее. Спустя 15-20 минут группа захвата во главе с капитаном Сатаровым выехала на машине ГАЗ-66 в направлении высоты, где были закопаны танки. Танки охранялись часовыми, а их экипажи находились в казарме, расположенной на расстоянии 150-200 метров от них. В часовых должны были стрелять В.Цветков из «Зенита» или Д.Волков из «Грома».

Находившийся на командной пункте полковник Григорий Бояринов, который входил в состав «Зенита», заметно волновался, так как прибыл в Кабул лишь накануне и еще не освоился в новой обстановке. Видя это, капитан 2 ранга Эвальд Козлов решил помочь ему, хотя и не должен был находиться в составе штурмовых групп. Ни Козлов, ни Бояринов не могли предположить, что после штурма дворца станут Героями Советского Союза, причем полковнику не суждено было вернуться из этого боя.

Когда машина Сатарова подъехала к расположению третьего батальона, оттуда вдруг послышалась стрельба из стрелкового оружия. Полковник Колесник немедленно скомандовал: «Огонь!» и «Вперед!»

Первыми по дворцу прямой наводкой по команде капитана Паутова открыли огонь зенитные самоходные установки («Шилки»), обрушив на него море снарядов. Автоматические гранатометы ударили по расположению танкового батальона, не давая экипажам подойти к танкам. Первой ко дворцу по плану должна была выдвигаться рота старшего лейтенанта Владимира Шарипова, на десяти БМП которой в качестве десанта находились подгруппы «Грома» во главе с О. Балашовым, В.Емышевым, С. Годовым и В. Карпухиным. Общее руководство ими осуществлял майор Михаил Романов. Майор Яков Семенов со своим «Зенитом» на четырех БТРах получил задачу прорваться к торцовой части дворца, а затем совершить бросок по пешеходной лестнице, которая вела вверх к Тадж-Беку. У фасада обе группы должны были соединиться.

Однако в последний момент план изменили, и первыми к зданию дворца на трех БТРах выдвинулись подгруппы «Зенита», старшими которых были А.Карелин, Б.Суворов и В.Фатеев. Четвертая подгруппа «Зенита» во главе с В.Щиголевым оказалась в колонне «Грома». Боевые машины сбили внешние посты охраны и устремились по единственной дороге, ведущей на площадку перед дворцом. Едва первая машина миновала поворот, из здания ударили крупнокалиберные пулеметы. У шедшего первым БТРа были повреждены все колеса, а машина Бориса Суворова сразу же загорелась. Сам командир подгруппы погиб, а его люди получили ранения.

«Зенитовцы» вынуждены были залечь и стрелять по окнам дворца, некоторые из них при помощи штурмовых лестниц стали взбираться вверх в гору.
В четверть восьмого вечера в Кабуле прогремели сильные взрывы. Это подгруппа КГБ из «Зенита» (старший Борис Плешкунов) подорвала «колодец» связи, отключив афганскую столицу от внешнего мира.

Спецназовцы быстро выскочили на площадку перед Тадж-Беком. Командиру первой подгруппы «Грома» О. Балашову осколками пробило бронежилет; в горячке он сначала не почувствовал боли и бросился вместе со всеми ко дворцу, но затем все же был отправлен в медсанбат.

Первые минуты боя были самыми тяжелыми. На штурм Тадж-Бека пошли спецгруппы КГБ, а основные силы роты В. Шарипова прикрывали внешние подступы ко дворцу. Другие подразделения «мусульманского» батальона обеспечивали внешнее кольцо прикрытия. Ураганный огонь из дворца прижал спецназовцев к земле. Поднялись они лишь тогда, когда «Шилка» подавила пулемет в одном из окон. Продолжалось это недолго – может быть, минут пять, но бойцам показалось, что прошла целая вечность.

Самым сложным оказалось ворваться в само здание. Когда бойцы выдвинулись к главному входу, огонь еще более усилился. Творилось нечто невообразимое. Еще на подступах ко дворцу был убит Г.Зудин, ранены С.Кувылин и Н.Швачко. В первые же минуты боя у майора М.Романова было ранено 13 человек. Самого командира группы контузило. Не лучше обстояло дело и в «Зените». В. Рязанов, получив сквозное ранение в бедро, сам сделал перевязку ноги и пошел в атаку. В числе первых в здание ворвались А. Якушев и В. Емышев. Афганцы со второго этажа бросали гранаты. Едва начав подниматься по лестнице, ведущей к Тадж-Беку, Якушев упал, сраженный осколками гранаты, а бросившийся к нему Емышев был тяжело ранен в правую руку. Позже ее пришлось ампутировать.

Э.Козлов, М.Романов, С.Голов, М.Соболев, В.Карпухин, А.Плюснин, В.Гришин и В.Филимонов, а также Я.Семенов с бойцами из «Зенита» В.Рязанцевым, В.Быковским, В.Макаровым и В.Поддубным первыми ворвались в здание дворца. А.Карелин, В.Щиголев и Н.Курбанов штурмовали дворец с торца. Спецназовцы действовали отчаянно и решительно. Если из помещений не выходили с поднятыми руками, то выламывались двери, в комнату бросали гранаты, а затем без разбору стреляли из автоматов.

Офицеры и солдаты личной охраны Амина, его телохранители (их было около 100-150 человек) сопротивлялись отчаянно и в плен не сдавались. От ударов «Шилок» на втором этаже дворца начался пожар. Это оказало сильное моральное воздействие на обороняющихся. Солдаты из охраны Амина, услышав русскую речь и мат, стали сдаваться высшей и справедливой силе. Как потом выяснилось, многие из них учились в десантной школе в Рязани, где, видимо, и запомнили русский мат на всю жизнь. Я.Семенов, Э.Козлов, В.Анисимов, С.Голов, В.Карпухин и А.Плюснин бросились на второй этаж. М.Романову из-за сильной контузии пришлось остаться внизу.

Находившиеся во дворце советские врачи попрятались кто куда мог. Сначала думали, что напали моджахеды, затем – сторонники Н.М.Тараки. Только позднее, услышав русский мат, они поняли, что атакуют свои. Алексеев и Кузнеченков, которые должны были помогать дочери Амина (у нее был грудной ребенок), нашли «убежище» у стойки бара. Вскоре они увидели Амина, который шел по коридору в белых адидасовских трусах, держа в высоко поднятых, обвитых трубками руках, словно гранаты, флаконы с физраствором. Можно было только представить, каких это усилий ему стоило и как кололи вдетые в кубитальные вены иглы.

Алексеев, выбежав из укрытия, первым делом вытащил иглы, прижал пальцами вены, чтобы не сочилась кровь, а затем довел генсека до бара. Амин прислонился к стене, но тут послышался детский плач – откуда-то из боковой комнаты шел, размазывая кулачками слезы, его пятилетний сынишка. Увидев отца, бросился к нему, обхватил за ноги, Амин прижал его к себе, и они вдвоем присели у стены.

Амин приказал своему адъютанту позвонить и предупредить советских военных советников о нападении на дворец. При этом он сказал: «Советские помогут». Но адъютант доложил, что стреляют именно советские. Эти слова вывели генсека из себя, он схватил пепельницу и бросил ее в адъютанта: «Врешь, не может быть!» Затем сам попытался позвонить начальнику Генштаба, командиру 4-й танковой бригады, но связи не было.
После этого Амин тихо проговорил: «Я об этом догадывался, все верно».

В то время, когда штурмовые группы ворвались в Тадж-Бек, бойцы «мусульманского» батальона создали жесткое огневое кольцо вокруг дворца, уничтожая все, что оказывало сопротивление, и отсекая приток новых сил.

Когда спецназовцы прорывались по второму этажу, раздался женский крик: «Амин, Амин…» Кричала, видимо, его жена. Н.Курбанов из «Зенита», единственный из бойцов, кто знал местный язык, стал переводить Семенову. Вскоре спецназовцы увидели Амина, лежащего возле стойки бара.
Бой во дворце продолжался недолго (43 минуты). «Внезапно стрельба прекратилась, – вспоминал Яков Семенов, – я доложил по радиостанции «Уоки-Токи» руководству, что дворец взят, много убитых и раненых, главному конец». После того как оппозиционеры А.Сарвари и С.М.Гулябзой опознали труп, останки афганского лидера завернули в ковер… Основная задача была выполнена.

Колесник дал команду на прекращение огня и перенес свой командный пункт непосредственно во дворец. Когда они с Ю.Дроздовым поднялись к Тадж-Беку, к ним стали подходить командиры штурмовых групп и подразделений с докладами. В.Карпухин подошел к ним с каской в руках и показал застрявшую в триплексе пулю: «Смотрите, как повезло». Раненых и погибших эвакуировали на БМП и бронетранспортерах.

Всего в спецгруппах КГБ непосредственно при штурме дворца погибло пять человек, в том числе и полковник Бояринов.Почти все были ранены,но те, кто мог держать оружие в руках, продолжали сражаться. В «мусульманском» батальоне погибло 5 человек, ранено – 35. 23 бойца, получившие ранения, остались в строю. Например, раненный в ногу старший лейтенант В.Шарипов продолжал руководить вверенной ему ротой. Тяжелораненых медик батальона капитан Ибрагимов вывез на БМП в медсанбат и кабульский госпиталь. Мне не известна судьба сотрудников 9-го управления КГБ СССР, осуществлявших непосредственную охрану X.Амина. По некоторым данным, всех их удалось заранее эвакуировать.

Вполне вероятно, что кое-кто из наших соотечественников пострадал от своих же: в темноте личный состав «мусульманского» батальона и спецгруппы КГБ узнавали друг друга по белым повязкам на рукавах, паролю «Миша – Яша» и… мату. Но ведь все они были одеты в афганскую военную форму, а вести стрельбу и бросать гранаты приходилось часто с приличного расстояния. Вот и попробуй тут уследить ночью, в темноте, да еще в такой неразберихе, у кого на рукаве была повязка, а у кого нет?!

В течение ночи спецназовцы несли охрану дворца, так как опасались, что на его штурм пойдут дислоцированные в Кабуле дивизии и танковая бригада. Но этого не случилось. Советские военные советники и переброшенные в афганскую столицу части воздушно-десантных войск не позволили им этого сделать. К тому же спецслужбами заблаговременно было парализовано управление афганскими силами.

Захват остальных ключевых объектов в Кабуле прошел спокойно и с минимальными потерями.

Вечером 27 декабря на связь с находившимся на аэродроме в Баграме Бабраком Кармалем вышел Ю.В.Андропов. От себя и «лично» от Л.И.Брежнева он поздравил Кармаля с победой «второго этапа революции» и назначением его Председателем Революционного совета ДРА. Кармаль сразу же распорядился перевезти его в столицу.

В ночь на 28 декабря в Афганистан вошла еще одна мотострелковая дивизия, ранее развернутая в Кушке (командир генерал Ю.В.Шаталин). Она направилась в Герат и Шинданд. Один полк этой дивизии разместился на аэродроме Кандагара. Позже он был переформирован в 70-ю бригаду.

Убитых афганцев, в том числе и двух малолетних сыновей X.Амина, закопали в братской могиле неподалеку от дворца Тадж-Бек (впоследствии, с июля 1980 года, там располагался штаб 40-й армии). Труп Амина, завернутый в ковер, был погребен там же, но отдельно от остальных. Никакого надгробия ему поставлено не было. Оставшиеся в живых члены его семьи были посажены в тюрьму Пули-Чархи, сменив там семью Тараки. Даже дочь Амина, которой во время боя перебило ноги, оказалась в камере с холодным бетонным полом. Но милосердие было чуждо людям, у которых по приказу X.Амина были уничтожены близкие.

Вечером произошел случай, чуть было не стоивший жизни всем непосредственным руководителям операции «Шторм-333». Они возвращались в расположение батальона на правительственном «мерседесе» и хотя заранее согласовали сигналы с генерал-лейтенантом Н.Н.Гуськовым, возле здания Генштаба ВС ДРА были обстреляны своими же десантниками. Спустя годы генерал-майор Василий Васильевич Колесник вспоминал: «Раздалась автоматная очередь. Машина вдруг резко остановилась и заглохла. Мы стали кричать, что свои. И после обмена паролями стрельба прекратилась».

Когда вышли из машины и подняли капот, увидели, что там было пять пулеметных пробоин. «Чуть выше – и все бы погибли. Так бездарно», – сказал генерал Дроздов (он прошел Великую Отечественную фронтовым офицером, затем был резидентом в США, Китае и других странах).

Дроздов, Колесник и Швец пересели в бронетранспортер к Халбаеву, взяли на буксир «мерседес», в котором остались Козлов с Семеновым, и поехали в расположение батальона.

По прибытии на место решили «отметить» успех. «Впятером мы выпили шесть бутылок водки, – рассказывал мне Колесник, – а было такое впечатление, будто и не пили вовсе. И нервное напряжение было настолько велико, что, хотя мы не спали, наверное, более двух суток, заснуть никто из нас никак не мог. Некоторые аналитики оценили действия спецназа как вероломные. Но что было делать в такой обстановке? Вопрос стоял – или они нас, или мы их». И сколько бы лет ни прошло, у каждого спецназовца штурм дворца X.Амина останется в памяти навсегда. Это был кульминационный момент всей их жизни, и они с честью выполнили задание своего правительства.

Закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР большая группа сотрудников КГБ (около 400 человек) была награждена орденами и медалями. Полковнику Г.И.Бояринову было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Такого же звания были удостоены В.В.Колесник, Э.Г.Козлов и В.Ф.Карпухин. Ю.И.Дроздова наградили орденом Октябрьской Революции. Командир группы «Гром» М.М.Романов был награжден орденом Ленина. О.У.Швеца и Я.Ф.Семенова наградили орденом Боевого Красного Знамени. Получили правительственные награды также около 300 офицеров и солдат «мусульманского» батальона, из них 7 человек наградили орденом Ленина (в том числе Халбаева, Сатарова и Шарипова) и порядка 30 – орденом Боевого Красного Знамени (в том числе В.А.Востротина). «За штурм дворца Амина» полковник В.П.Кузнеченков, как воин-интернационалист, удостоен ордена Боевого Красного Знамени (посмертно). А.Алексееву же дали Почетную грамоту при его отъезде из Кабула на Родину.

Участники штурма дворца, выполняя приказ, рисковали жизнью (некоторые погибли и были ранены). Другое дело – ради чего? Ведь солдаты всегда являются пешками в чьей-то большой игре и сами войн никогда не начинают…