Западная пропаганда во время Кавказской войны. Старая традиция шельмования

Слёзы девочки Баны, вездесущие бронетанковые буряты, святая корова «Белых касок», русские хакеры, отравители вышедших в тираж Скрипалей, русский спецназ в Норвегии и так далее. Всё это нехитрые детали современной информационной войны, сотканной из так называемых фейков и смещения акцентов. При этом лавинообразный поток этой лжи в рамках пропаганды вызывает двойственную реакцию в обществе. Часть людей за бурным информационным потоком пропаганды не замечает — не важно, в корыстных целях или ввиду близорукости. Другие же громогласно заявляют, что такого накала инфовойны планета ещё не знала.

Не правы ни те, ни другие. Информационная война стара как мир. И её накал связан только с развитием технических средств доставки лжи и количеством каналов, по которым она проходит. В разгар Кавказской войны XIX века Европа воевала на информационном поле не менее низко, грязно и активно, нежели сейчас.

Кавказская война – приют для европейских авантюристов

Любой конфликт аккумулирует вокруг себя множество людей самого разного качества. А конфликты с наличием национального, религиозного, а в случае с Кавказом, где столкнулись интересы России, Персии и Порты, даже цивилизационного противостояния, – просто чернозём для разного рода авантюристов, искателей славы и просто проходимцев.

На Кавказе недостатка в провокаторах и искателях дешёвой славы не было. Одним из самых известных был, наверное, Джеймс Станислав Белл. Его имя общеизвестным сделала провокация со шхуной «Виксен» (автор уже описывал этот инцидент). Джеймс родился в состоятельной шотландской семье банкиров и сначала состоялся как средней руки коммерсант. Какого-либо военного образования Белл никогда не получал и даже официально не состоял на государственной службе. Но его склонность к острым ощущениям, отягощённая отсутствием необходимости поиска средств к существованию, привела его в ряды лазутчиков и провокаторов Её Величества.


Каких-либо сведений о храброй боевой деятельности Белла, по сути, нет. Зато как провокатор Джеймс поработал знатно. Сразу после краха провокации с «Виксеном» официальный Лондон открестился от Белла. Но ему удалось вернуться домой. И он снова пригодился короне. Буквально меньше чем за год Джеймс накропал целую книгу мемуаров под названием «Дневник пребывания в Черкесии в течение 1937, 1938 и 1939 годов». Книга с богатыми иллюстрациями вышла уже в 1840 году. В ней Белл сгладил все острые углы черкесской реальности в виде работорговли, междоусобных войн и прочего. Зато он отчаянно изобличал Россию.

Ещё одним примечательным провокатором того периода был Теофил Лапинский, родившийся в семье польского депутата Галицкого сейма. Теофил был патентованным ксенофобом, опиравшимся на «туранскую теорию», т.е. расовую теорию, утверждавшую, что русские не только не славяне, но и не европейцы. С юности Лапинский скитался из лагеря в лагерь, руководствуясь ненавистью к России. Александр Герцен так характеризовал Теофила:


А вот характеристика Лапинского, данная ему его же соратником по борьбе в одной из военных экспедиций Владиславом Марцинковским:



Естественно, периодически этот «командир» настолько утомлял своим поведением окружение, что ему приходилось сбегать в Европу, чтобы подштопать репутацию. И как в случае с Беллом, его встречали с распростёртыми объятиями. После того как предложенный им план английской интервенции Кавказа был отвергнут британским премьер-министром, он буквально за год написал книгу «Горцы Кавказа и их освободительная война против русских» и умудрился мгновенно ее издать. Про свои планы интервенции он, конечно, умолчал, но Россию основательно утвердил «оккупантом». В итоге все последние годы Лапинский посвятил агитационной работе и написанию мемуаров.

Одним из ведущих провокаторов и глашатаев антироссийской стороны на Кавказе, по моему скромному мнению, является Дэвид Уркварт. Британский дипломат с авантюристской жилкой уже в 30-х годах начал самую настоящую антироссийскую PR-кампанию в британских СМИ, направленную против утверждения России на Чёрном море. Кампания была столь успешной, что в 1833 году он вошёл в торговое представительство в Османской империи. На новом месте он не просто стал лучшим «другом» турок, но и продолжил пропагандистскую деятельность, прерванную публикацией довольно отвратного памфлета «Англия, Франция, Россия и Турция». Его опус заставил даже Лондон отозвать Уркварта с занимаемого поста.



В 1835-м году Дэвид основал целую газету под названием «Портфолио», в первом номере которого издал серию государственных документов, к коим имел доступ, с нужными комментариями. Когда же его вернули в Константинополь, за два года он раздул такой информационный антироссийский скандал, что его снова пришлось отозвать. В итоге всю жизнь он посвятил антироссийской пропаганде, стал своеобразным предтечей Геббельса и даже являлся автором флага Черкессии. Да-да, идея того самого зелёного стяга черкесам не принадлежит.

Белоснежные замки и грязная ложь

А теперь приступим к голой эмпирике. Одним из менее известных PR-менеджеров Кавказа 19-го века является Эдмунд Спенсер. В 1830-е годы этот английский чиновник совершил поездку в Черкессию. При этом всё это время он прикидывался итальянским врачом, эксплуатируя нейтральный образ ещё генуэзских торговцев времён средневековья. По прибытии в родную Британию Эдмунд мигом издал книгу под названием «Описание поездок в Черкессию».

Для наглядного примера автор решил привести несколько отрывков из описания Спенсером Суджук-Кале:



Для начала забудем, что все эти художественно оформленные гуманистические горести написаны официальным чиновником Британии – страны, колониализм которой за несколько столетий выкосил миллионы человек. Также оставим его пренебрежительное именование русских воинов («солдатня»), это ещё мягкий пример его исторического лексикона. Казаков, к примеру, он часто именует «пьяницами». Взвесим сухие данные.

Во-первых, сразу начинает хромать древность Суджук-Кале. Этот турецкий форпост был построен в начале 18-го века, т.е. за сто лет до визита автора. Попытки утверждать, что крепость возведена на останках, правдивы только отчасти, т. к. использование битого камня признаком наследственности сложно назвать.

Во-вторых, намеренное художественное сгущение красок со змеями и мириадами тарантулов не имеет под собой объективной биологической почвы. Никакие мириады тарантулов новороссийцам отродясь не докучали. Самыми противными насекомыми в данной местности являются летучие гады, разносящие малярию и обитающие на плавнях. Что же касается змей, то всего на Кавказском побережье обитает не более пяти ядовитых змей, одна из которых не спускается с гор ниже 2000 метров. Все они встречаются крайне редко, а вот непосредственно в районе Новороссийска из ядовитых змей обитает только степная гадюка. При этом из-за обывательского страха и банальной безграмотности среднестатистический гражданин уже поспособствовал настоящему геноциду безобидных ужей и безногих ящериц.

В-третьих, Суджук-Кале никогда не представлял собой величавый замок. В 1811-м году адъютант дюка де Ришелье Луи Виктор де Рошешуар был участником экспедиции к Суджук-Кале. Вот как он описал этот «замок»:




Более того, никогда русские войска непосредственно Суджук-Кале не штурмовали. Каждый раз они натыкались на руины укрепления, разграбленного и превращённого в развалины либо самими турками, либо местными черкесами. Нежелание гарнизона защищать этот форпост Османской империи вполне объяснимо. Назначение в состав гарнизона воспринималось как своеобразная ссылка. После потери Крыма турки оказались в Суджук-Кале в географической изоляции, без должного провианта и без источников свежей питьевой воды. Даже янычары, попавшие в гарнизон крепости, при любом удобном случае дезертировали. Плачевное состояние укрепления характеризует также тот факт, что черкесы, почуяв слабость осман-«союзников», принялись воровать их с целью перепродажи.

В-четвёртых, о каком сверкающем лагере ведёт речь Спенсер? Скорее всего, он искусно вуалирует банальный и грязный рынок работорговли, процветавший здесь вплоть до прихода русских войск. К примеру, именно в Суджукской бухте вышеозначенный Луи Виктор де Рошешуар задержал небольшой бриг, грузом которого были черкесские девочки для турецких гаремов. Впрочем, и без того известно, что Суджук-Кале, как и любая турецкая крепость на побережье Кавказа, в первую очередь была центром работорговли. Подтверждение этому легко можно найти, как у российских историков, так и у зарубежных: Морица Вагнера, Шарля де Пейсонеля и т.д. Непосредственно же из Суджукской (Цемесской) бухты ежегодно в Константинополь вывозили до 10 тысяч рабов.

Таким образом, Суджукский «замок», «героические «Белые каски» в Сирии или «небесная сотня», сколоченная из жертв аллергической реакции и автомобильных аварий, — звенья одной старой как мир цепи. И пора бы, основываясь на сотнях лет опыта, сделать соответствующие выводы.

Автор:

Восточный ветер