В конце января и в первых днях февраля 1943 года в штабе Новороссийской ВМБ, что располагалась в Геленджике, творилось существенное оживление. И пока майор Куников натаскивал своих десантников как только мог, чтобы, как говорится, в бою легко, командование всё раздумывало с датой начала операции. Молодой 27-летний флагарт базы капитан-лейтенант Георгий Терновский, которому судьба уготовила роль пророка в своём Отечестве, обивал пороги высших чинов со своей «реактивной» инициативой.
Георгий Терновский по праву считается одним из самых ярых энтузиастов применения ракетных систем на флоте. Видимо, это и повлияло на его назначение в Управление вооружения и снабжения боеприпасами ВМФ. Его «реактивная мания» была всем хорошо известна – различные проекты и планы сыпались из офицера как из рога изобилия. Но, несмотря на, в общем, положительные отзывы начальства о его изысканиях и даже рекомендации практических испытаний реактивной артиллерии на флоте, было немало и противников реактивных установок. В итоге до войны исследования в данной области хоть и велись, и даже дошло до практических стрельб, широкого применения они не нашли, просто не успели.
Георгий Терновский (довоенное фото)
После начала Великой Отечественной Терновский, поглощённый своими артиллерийскими заботами теперь уж флагарта Одесской базы, а после отступления и Новороссийской ВМБ, и времени-то на свои проекты не было. Но старая любовь не ржавеет, а главное наступило некоторое «отрезвление» скептиков после удачного использования БМ-13 «Катюша». К тому же ради усиления артиллерийской мощи в сложных военных условиях начальство стало более податливым к новым идеям. И эти идеи, кстати, реализовывались не только на Чёрном море.
Страсть Терновского к «эрэсам» была известна в штабе НВМБ ещё до планирования десанта 43-го года. Так, к примеру, по инициативе Георгия установки для использования РС уже успешно монтировались на «малых охотниках». Две направляющие для РС крепились непосредственно к 45-мм орудиям, а наводка на цель осуществлялась с помощью механизмов этого самого орудия. При этом для стрельбы непосредственно из 45-ки ничего не мешало. Сначала эти нововведения были рассчитаны для борьбы против авиации противника – в тех условиях, главной угрозы для кораблей ЧФ. Но Терновский считал это просто способом для внедрения реактивной артиллерии на флоте. Он был убеждён, что в скором будущем ракетам покорятся и наземные, и морские, и воздушные цели. И был прав.
Контр-адмирал Холостяков на борту бронекатера Дунайской флотилии осматривает установку для 132-мм РС
К чести высших офицеров Черноморского флота они были благосклонны к начинаниям Терновского и других энтузиастов, а многие становились ярыми защитниками применения «эрэсов». Так, после испытаний установок с борта МО-084 лейтенанта Кривоносова, который входил в армию защитников реактивной идеи, командир НВМБ Георгий Холостяков и генерал авиации Василий Ермаченков поздравили Терновского и всеми силами способствовали монтированию подобных установок на как можно большем количестве «малых охотников».
Не заставило себя ждать и боевое крещение. 2 апреля 1942 года из Новороссийска в Керчь вышел небольшой конвой, в составе которого находился уже указанный мною «охотник» Кривоносова. Вскоре на горизонте появился торпедоносец нацистов и начал заходить на боевой курс. Вдруг «охотник» окутался дымом, а небо расчертили огненные стрелы. Немецкий торпедоносец внезапно для себя самого погрузился в облака близких разрывов. Машину заметно тряхнуло, а растерянный от такого «здрасьте» лётчик немедленно отказался от атаки и драпанул прочь от такой строптивой и загадочной цели.
Через несколько дней из Новороссийска в Анапу вышел очередной конвой, также охраняемый, но уже тремя катерами с реактивными установками. На одном из них находился и Георгий Терновский. На этот раз залп реактивными снарядами рассеял уже целую стаю пикирующих бомбардировщиков Ю-87 в восемь машин.
Г-5 с установкой для РС
Черноморские офицеры, прослышав об успешном боевом крещении черноморских «катюш», все как один загорелись желанием получить такое вооружение и на свои корабли. С благословления начальника штаба Черноморского флота контр-адмирала Ивана Елисеева монтаж «эрэсов» производили даже на малютках Г-5, условия службы на которых и без того напоминали удобства шпротов в жестяной банке.
Естественным продолжением внедрения реактивной артиллерии на флоте стало использование её по наземным целям. Вооружённые «эрэсами» катера Д-3, СМ-3 и, конечно, МО-4 совершали молниеносные и неожиданные набеги на береговые цели в Ялте, Феодосии, Анапе и т.д. Порой немцы даже не могли понять, откуда по ним ведут огонь, настолько непредсказуемой была ставка на реактивную артиллерию на флоте. Так, в самом конце 1942 года «охотники» СКА-044 и СКА-084 в районе мыса Железный Рог залпами «эрэсов» подавили целую немецкую артиллерийскую батарею.
При этом Терновский отнюдь не оставлял работу по совершенствованию реактивных систем на флоте, к тому же, теперь он был не один. Боевое применение установок дало толчок для проявления энтузиазма и среди других офицеров флота. Относительная простота монтажа установок породила различные кустарные вариации со всевозможными способами крепления и нацеливания. Менялись и тактические особенности применения реактивной артиллерии.
Но, несмотря на достаточно обширный опыт боевых стрельб «эрэсами», получить «добро» на огневую поддержку десанта было не так-то просто. Законные сомнения всё-таки терзали командование. Одно дело «резать» небо над открытым морем или накрыть целый квадрат, располагавшийся на территории занятой противником. И совсем другое в непроглядной темноте ночи поддержать огнём десант и при этом не накрыть своих же. Однако, вера в реактивную артиллерию взяла верх. Для этой цели выделили 3 катера, которые до этого отработали стрельбу по берегу в учебных целях.
Но этого неистовому Терновскому было мало. А тут ещё и подоспела новость, что 100-мм батарея Андрея Зубкова должна сначала сосредоточить огонь в районе Южной Озерейки для поддержки основного десанта. Поэтому Георгий поспешил в штаб с головокружительной идеей вооружить установками для запуска РС хоть сейнер, хоть шхуну. Но вооружить по-взрослому, чтобы залп «эрэсов» был более чем сопоставим с их славой на берегу. Так сказать, чтобы «орган Сталина» предсмертной музыкой заиграл в нацистских головах. Это должно было восполнить потерю поддержки батареи №394 в первые часы десанта. В итоге и Холостяков, и контр-адмирал Сергей Горшков, и генерал-майор Алексей Нестеренко, возглавлявший гвардейские миномётные части и внёсший значительный вклад в модификацию «эрэсов» в условиях войны в горах, дали «добро».
Конечно, даже в самых смелых мечтах Терновский и не думал, что ему для реализации столь дерзкого плана сразу позволят подработать, к примеру, канлодку «Красная Грузия». Но выделенный КТЩ-606 «Скумбрия» был уж очень далеко не подарком. «Скумбрия» представляла собой мобилизованный рыболовецкий сейнер со скоростью хода в 7 узлов. Всё вооружение скромного трудяги состояло в одном 7,62-мм пулемёте и одном катерном трале. Корпус неуклюжего сейнера, конечно, был деревянным. Вскоре стараниями флотских инженеров на палубе «Скумбрии» установили, по различным данным, до 12 пусковых устройств для 82-мм реактивных снарядов.
Примерная модель КТЩ-606 "Скумбрия" (из фондов Новороссийского музея-заповедника)
Тёмной ночью с 3 на 4 февраля командир «Скумбрии» главстаршина Владимир Жолудов, который совсем недавно спокойно себе удил рыбку на таком же деревянном и тихоходном корытце в этих же водах, а потому знавший все глубины и изгибы берега, вывел тральщик из Геленджикской бухты. Старшим на борту был флагманский артиллерист базы капитан-лейтенант Георгий Терновский. Сейнер, ныне тральщик, был битком набит 82-мм снарядами. Тяжело переваливаясь с волны на волну, «Скумбрия» взяла курс на Цемесскую бухту. Пусковые установки были тщательно зачехлены, экипаж сохранял гробовое молчание, а в темноте только грохотал судовой двигатель, да со свистом налетал зимний морской ветер.
Наконец прибыв ко входу в бухту, «Скумбрия» легла в дрейф в ожидании сил десанта. Все прекрасно понимали, что стоит одному снаряду пробить корпус сейнера с такой начинкой, как весь экипаж во главе с флагартом отправится на небеса под аккомпанемент потрясающего фейерверка. Наконец, до начала операции осталось менее получаса. Георгий собрал комендоров для последнего инструктажа и дал команду расчехлить установки.
Поступил приказ командира отряда высадки капитан-лейтенанта Николая Сипягина выходить на условленную точку открытия огня, корабли десанта рванули в сторону Станички. Одновременно с этим приказом рядом с тральщиком пронеслись катера-дымзавесчики. Всё, теперь всё пойдёт веселее. В мгновенье ока оскалились огненными вспышками передвижные и стационарные артиллерийские батареи базы, и у береговой полосы в небо взмыли бурые порой рыжеватые гейзеры разрывов, медленно уходя всё дальше вглубь суши, расчищая насколько это возможно дорогу десантникам.
До поры до времени притаившаяся вражеская артиллерия ощетинилась в ночную темноту. Главстаршина Жолудов, сам стоявший за штурвалом, повёл «Скумбрию» к точке открытия огня. Терновский мигом наметил цели, последовал залп, и «орган Сталина» заговорил своим оглушающим голосом. «Скумбрия» полностью погрузилась в сизое облако. 96 РС отправились сказать свой «привет» гитлеровцам, окопавшимся вместе с орудиями в местечке с романтическим названием Мыс Любви. Наконец тральщик выскочил из дымовой завесы, и экипаж смог увидеть плоды своего рискового труда. На берегу, куда легли их РС, вырос целый лес дышащих огнём земляных столбов, начались пожары. Залп «Скумбрии» стал командой и для катеров, вооружённых «эрэсами».
Экипаж хищной «Скумбрии» уже подготовился дать следующий залп. Тральщик стал бортом к берегу и снова исчез в сизом дыму. Сдувая это артиллерийское облако, мимо проносились корабли десанта, буквально врезаясь в берег. Разгорелся бой на суше, медленно распадаясь на отдельные очаги.
Терновский и Жолудов так увлеклись, что даже не заметили как сами чуть ли не вплотную подошли к берегу и в итоге угодили под миномётный и пулемётный обстрел. Тральщик накрыло осколками. Появились первые раненые среди комендоров, посекло и голову буйного флагарта. «Скумбрия» стала медленно уходить от опасной близости, как вдруг потеряла ход – пробило маслопровод. Но Терновский уже выбрал цель, так сказать, если накроют, то хлопнем дверью. К счастью, следующий залп накрыл немецких миномётчиков. Мотористы живо подлатали пробитие, и «Скумбрия», отстреляв РС, теперь уже с чувством собственного достоинства размеренно пошла в сторону базы.
Вскоре Куников писал командиру отряда кораблей высадки Сипягину о Терновском: «Здорово нам помог! Доложите Горшкову и Холостякову… Такое нововведение в морском десанте всегда будет иметь успех… Поддержите моё ходатайство. Надо наградить этого неутомимого новатора…»
Георгий Терновский (фото 1943 года)
Тяжело было переоценить и психологический эффект от залпов реактивной артиллерии. К примеру, оказавшиеся в зоне поражения РС румыны и вовсе драпанули в первые же минуты атаки. Некоторые гордые сыны Бухареста неслись с такой скоростью, что уже на следующий день их вылавливали свои же севернее Абрау. А один из пленных так описал картину накрытия их позиций черноморскими «катюшами»: «Мы знали об этом ужасном сухопутном оружии, но никто даже не предполагал, что оно уже есть на русских кораблях. Лучше сразу смерть, чем увидеть такое!»
Владимир Жолудов за дебют реактивной артиллерии при поддержке десанта был награждён Орденом Красной Звезды, а уже после Дня Победы его наградили Орденом Отечественной войны II степени. Для Георгия Терновского же вроде бы небольшая, но первая и знаковая, операция тральщика «Скумбрия» стала только началом славного пути русского военмора. Его война закончится в далёкой Северной Корее, за которую ему будет присвоено звание Героя Советского Союза.
Страсть Терновского к «эрэсам» была известна в штабе НВМБ ещё до планирования десанта 43-го года. Так, к примеру, по инициативе Георгия установки для использования РС уже успешно монтировались на «малых охотниках». Две направляющие для РС крепились непосредственно к 45-мм орудиям, а наводка на цель осуществлялась с помощью механизмов этого самого орудия. При этом для стрельбы непосредственно из 45-ки ничего не мешало. Сначала эти нововведения были рассчитаны для борьбы против авиации противника – в тех условиях, главной угрозы для кораблей ЧФ. Но Терновский считал это просто способом для внедрения реактивной артиллерии на флоте. Он был убеждён, что в скором будущем ракетам покорятся и наземные, и морские, и воздушные цели. И был прав.
Контр-адмирал Холостяков на борту бронекатера Дунайской флотилии осматривает установку для 132-мм РС
К чести высших офицеров Черноморского флота они были благосклонны к начинаниям Терновского и других энтузиастов, а многие становились ярыми защитниками применения «эрэсов». Так, после испытаний установок с борта МО-084 лейтенанта Кривоносова, который входил в армию защитников реактивной идеи, командир НВМБ Георгий Холостяков и генерал авиации Василий Ермаченков поздравили Терновского и всеми силами способствовали монтированию подобных установок на как можно большем количестве «малых охотников».
Не заставило себя ждать и боевое крещение. 2 апреля 1942 года из Новороссийска в Керчь вышел небольшой конвой, в составе которого находился уже указанный мною «охотник» Кривоносова. Вскоре на горизонте появился торпедоносец нацистов и начал заходить на боевой курс. Вдруг «охотник» окутался дымом, а небо расчертили огненные стрелы. Немецкий торпедоносец внезапно для себя самого погрузился в облака близких разрывов. Машину заметно тряхнуло, а растерянный от такого «здрасьте» лётчик немедленно отказался от атаки и драпанул прочь от такой строптивой и загадочной цели.
Через несколько дней из Новороссийска в Анапу вышел очередной конвой, также охраняемый, но уже тремя катерами с реактивными установками. На одном из них находился и Георгий Терновский. На этот раз залп реактивными снарядами рассеял уже целую стаю пикирующих бомбардировщиков Ю-87 в восемь машин.
Г-5 с установкой для РС
Черноморские офицеры, прослышав об успешном боевом крещении черноморских «катюш», все как один загорелись желанием получить такое вооружение и на свои корабли. С благословления начальника штаба Черноморского флота контр-адмирала Ивана Елисеева монтаж «эрэсов» производили даже на малютках Г-5, условия службы на которых и без того напоминали удобства шпротов в жестяной банке.
Естественным продолжением внедрения реактивной артиллерии на флоте стало использование её по наземным целям. Вооружённые «эрэсами» катера Д-3, СМ-3 и, конечно, МО-4 совершали молниеносные и неожиданные набеги на береговые цели в Ялте, Феодосии, Анапе и т.д. Порой немцы даже не могли понять, откуда по ним ведут огонь, настолько непредсказуемой была ставка на реактивную артиллерию на флоте. Так, в самом конце 1942 года «охотники» СКА-044 и СКА-084 в районе мыса Железный Рог залпами «эрэсов» подавили целую немецкую артиллерийскую батарею.
При этом Терновский отнюдь не оставлял работу по совершенствованию реактивных систем на флоте, к тому же, теперь он был не один. Боевое применение установок дало толчок для проявления энтузиазма и среди других офицеров флота. Относительная простота монтажа установок породила различные кустарные вариации со всевозможными способами крепления и нацеливания. Менялись и тактические особенности применения реактивной артиллерии.
Но, несмотря на достаточно обширный опыт боевых стрельб «эрэсами», получить «добро» на огневую поддержку десанта было не так-то просто. Законные сомнения всё-таки терзали командование. Одно дело «резать» небо над открытым морем или накрыть целый квадрат, располагавшийся на территории занятой противником. И совсем другое в непроглядной темноте ночи поддержать огнём десант и при этом не накрыть своих же. Однако, вера в реактивную артиллерию взяла верх. Для этой цели выделили 3 катера, которые до этого отработали стрельбу по берегу в учебных целях.
Но этого неистовому Терновскому было мало. А тут ещё и подоспела новость, что 100-мм батарея Андрея Зубкова должна сначала сосредоточить огонь в районе Южной Озерейки для поддержки основного десанта. Поэтому Георгий поспешил в штаб с головокружительной идеей вооружить установками для запуска РС хоть сейнер, хоть шхуну. Но вооружить по-взрослому, чтобы залп «эрэсов» был более чем сопоставим с их славой на берегу. Так сказать, чтобы «орган Сталина» предсмертной музыкой заиграл в нацистских головах. Это должно было восполнить потерю поддержки батареи №394 в первые часы десанта. В итоге и Холостяков, и контр-адмирал Сергей Горшков, и генерал-майор Алексей Нестеренко, возглавлявший гвардейские миномётные части и внёсший значительный вклад в модификацию «эрэсов» в условиях войны в горах, дали «добро».
Конечно, даже в самых смелых мечтах Терновский и не думал, что ему для реализации столь дерзкого плана сразу позволят подработать, к примеру, канлодку «Красная Грузия». Но выделенный КТЩ-606 «Скумбрия» был уж очень далеко не подарком. «Скумбрия» представляла собой мобилизованный рыболовецкий сейнер со скоростью хода в 7 узлов. Всё вооружение скромного трудяги состояло в одном 7,62-мм пулемёте и одном катерном трале. Корпус неуклюжего сейнера, конечно, был деревянным. Вскоре стараниями флотских инженеров на палубе «Скумбрии» установили, по различным данным, до 12 пусковых устройств для 82-мм реактивных снарядов.
Примерная модель КТЩ-606 "Скумбрия" (из фондов Новороссийского музея-заповедника)
Тёмной ночью с 3 на 4 февраля командир «Скумбрии» главстаршина Владимир Жолудов, который совсем недавно спокойно себе удил рыбку на таком же деревянном и тихоходном корытце в этих же водах, а потому знавший все глубины и изгибы берега, вывел тральщик из Геленджикской бухты. Старшим на борту был флагманский артиллерист базы капитан-лейтенант Георгий Терновский. Сейнер, ныне тральщик, был битком набит 82-мм снарядами. Тяжело переваливаясь с волны на волну, «Скумбрия» взяла курс на Цемесскую бухту. Пусковые установки были тщательно зачехлены, экипаж сохранял гробовое молчание, а в темноте только грохотал судовой двигатель, да со свистом налетал зимний морской ветер.
Наконец прибыв ко входу в бухту, «Скумбрия» легла в дрейф в ожидании сил десанта. Все прекрасно понимали, что стоит одному снаряду пробить корпус сейнера с такой начинкой, как весь экипаж во главе с флагартом отправится на небеса под аккомпанемент потрясающего фейерверка. Наконец, до начала операции осталось менее получаса. Георгий собрал комендоров для последнего инструктажа и дал команду расчехлить установки.
Поступил приказ командира отряда высадки капитан-лейтенанта Николая Сипягина выходить на условленную точку открытия огня, корабли десанта рванули в сторону Станички. Одновременно с этим приказом рядом с тральщиком пронеслись катера-дымзавесчики. Всё, теперь всё пойдёт веселее. В мгновенье ока оскалились огненными вспышками передвижные и стационарные артиллерийские батареи базы, и у береговой полосы в небо взмыли бурые порой рыжеватые гейзеры разрывов, медленно уходя всё дальше вглубь суши, расчищая насколько это возможно дорогу десантникам.
До поры до времени притаившаяся вражеская артиллерия ощетинилась в ночную темноту. Главстаршина Жолудов, сам стоявший за штурвалом, повёл «Скумбрию» к точке открытия огня. Терновский мигом наметил цели, последовал залп, и «орган Сталина» заговорил своим оглушающим голосом. «Скумбрия» полностью погрузилась в сизое облако. 96 РС отправились сказать свой «привет» гитлеровцам, окопавшимся вместе с орудиями в местечке с романтическим названием Мыс Любви. Наконец тральщик выскочил из дымовой завесы, и экипаж смог увидеть плоды своего рискового труда. На берегу, куда легли их РС, вырос целый лес дышащих огнём земляных столбов, начались пожары. Залп «Скумбрии» стал командой и для катеров, вооружённых «эрэсами».
Экипаж хищной «Скумбрии» уже подготовился дать следующий залп. Тральщик стал бортом к берегу и снова исчез в сизом дыму. Сдувая это артиллерийское облако, мимо проносились корабли десанта, буквально врезаясь в берег. Разгорелся бой на суше, медленно распадаясь на отдельные очаги.
Терновский и Жолудов так увлеклись, что даже не заметили как сами чуть ли не вплотную подошли к берегу и в итоге угодили под миномётный и пулемётный обстрел. Тральщик накрыло осколками. Появились первые раненые среди комендоров, посекло и голову буйного флагарта. «Скумбрия» стала медленно уходить от опасной близости, как вдруг потеряла ход – пробило маслопровод. Но Терновский уже выбрал цель, так сказать, если накроют, то хлопнем дверью. К счастью, следующий залп накрыл немецких миномётчиков. Мотористы живо подлатали пробитие, и «Скумбрия», отстреляв РС, теперь уже с чувством собственного достоинства размеренно пошла в сторону базы.
Вскоре Куников писал командиру отряда кораблей высадки Сипягину о Терновском: «Здорово нам помог! Доложите Горшкову и Холостякову… Такое нововведение в морском десанте всегда будет иметь успех… Поддержите моё ходатайство. Надо наградить этого неутомимого новатора…»
Георгий Терновский (фото 1943 года)
Тяжело было переоценить и психологический эффект от залпов реактивной артиллерии. К примеру, оказавшиеся в зоне поражения РС румыны и вовсе драпанули в первые же минуты атаки. Некоторые гордые сыны Бухареста неслись с такой скоростью, что уже на следующий день их вылавливали свои же севернее Абрау. А один из пленных так описал картину накрытия их позиций черноморскими «катюшами»: «Мы знали об этом ужасном сухопутном оружии, но никто даже не предполагал, что оно уже есть на русских кораблях. Лучше сразу смерть, чем увидеть такое!»
Владимир Жолудов за дебют реактивной артиллерии при поддержке десанта был награждён Орденом Красной Звезды, а уже после Дня Победы его наградили Орденом Отечественной войны II степени. Для Георгия Терновского же вроде бы небольшая, но первая и знаковая, операция тральщика «Скумбрия» стала только началом славного пути русского военмора. Его война закончится в далёкой Северной Корее, за которую ему будет присвоено звание Героя Советского Союза.
Автор: Восточный ветер
Свежие комментарии