Знаете, что я вам скажу? Никогда за свои 65 лет жизни в Украине я не видела столько тепла и уважения, как за этот месяц в Калининграде.

До года примерно 1988-1989 мой Харьков был вполне русским городом. Точнее, можно сказать, что он был многонациональным городом, где основным языком был, конечно же, русский язык.

Да, были вывески на украинском, их было много. Да, были передачи украинского радио, была газета «Вечернiй Харкiв», но это было так, как будто понарошку.

На украинском языке в быту почти, почти никто не разговаривал. В выходные дни из области приезжало много семей с детьми, экскурсии с Полтавы, вот они много разговаривали на суржике, который все харьковчане прекрасно понимали.

Лично я изучала украинский язык и литературу в 70-е годы в школе и прекрасно говорила и читала. Могу сказать совершенно точно, что никаких проблем, вообще никаких между людьми в общении и отношении никогда не возникало.

Всё начало меняться в конце 90-го года. В Харькове появились люди в вышиванках которых люди всегда называли «запиднянцами». Они бывали тут и раньше, но к ним всегда относились как к полусумасшедшим.

Теперь я понимаю. Всех нас здорово обманули. Сначала в 1990 году в Конституцию Украины внесли пункт о том, что каждый имеет право на сохранение гражданства СССР.
В июле приняли декларацию о государственной независимости Украины. Но о выходе из состава СССР никто и никогда тогда не говорил.

Массово прошла пропаганда из Киева. Говорили, что Украина кормит остальные республики.

В 1991 году, весной был референдум о сохранении Союза Я и все, кого я только знала, проголосовали «за». Одновременно проводился чисто украинский опрос. Насколько я помню, там спрашивали, согласны ли мы, чтобы Украина осталась в составе Союза суверенных государств на основе декларации о независимости?

Потом путч в Москве, ещё один референдум о «незалежности» Украины. Вот так искусно и по-иезуитски нас обманули.

Но даже после Беловежской пущи огромное большинство харьковчан продолжали осознавать себя русскими. Родственники в России, особенно в Белгороде, Воронеже, Курске были у очень многих. Внезапно возникшие границы все воспринимали как временную дурь правителей, до которых было далеко.

Нас с Россией разделяли медленно и постепенно. Сужу по моему сыну, которого я воспитывала одна. Он закончил школу в 1998 году. Ему и его одноклассникам в школе начали уже тогда внушали, что Россия постоянно строит козни и желает возродить империю, поработить Украину.

Происходящее в Киеве и первый Майдан в Харькове многие восприняли несерьёзно, а многие одобрили, потому что никому наша жизнь не нравилась. Закрывались предприятия, народ нищал, и никаких перспектив.

В 2004 году сын закончил Харьковский политехнический институт и уехал работать в Донецк. Он не обращал внимания на политику. Женился на хорошей девочке, у меня появилась внучка. Я часто ездила к ним, они приезжали ко мне.

Так прошли 10 лет. А летом 2014 года они все исчезли. Ушли в небытие. Погибли при обстреле Донецка. Так я осталась одна. И ни разу не смогла побывать на их могиле.

После Майдана Харьков стал стремительно превращаться в филиал Западной Украины.

Галичан становилось всё больше. Над русскими начали всё больше издеваться. Названия станций метрополитена стали на английском языке. И объявлять их стали только на украинском. Названия улиц на английском и украинском.

В 2020 году всех продавцов обязали отвечать на вопросы, заданные на русском, только на украинском. И только потом по их желанию переходить на русский. Многие продавцы просто боялись так делать, и продолжали общаться на украинском.

Рядом со мной жили соседи, старики далеко за семьдесят. После Майдана их сын сначала, хоть и с трудом, мог приезжать к ним из Курска. А после того, как Порошенко в 2018 году запретил въезд россиянам-мужчинам до шестидесяти лет, он не смог приезжать. Дочка с двумя внуками живёт в Омске, сама с детьми ехать боится, а зятя тоже не пустили бы.

Я задаю себе вопрос, как мы дошли до жизни такой. И ответа не нахожу. Агрессивные галичане задавили всё, а народ молчит. Боятся и заняты только выживанием. У меня пенсия была 2300 гривен, из них я за квартиру отдавала без отопления каждый месяц около 1000. Зимой приходилось сидеть почти впроголодь, потому что за 2 комнатную квартиру приходилось отдавать только за тепло около 1800.

Ждали ли мы, что Россия придёт и поможет? Ещё как ждали. Но она не приходила.

Когда в конце февраля в Харькове появились русские войска, я, как и многие, не то чтобы обрадовались, то ждали, что этот нищий кошмар закончится. Но он только начинался.

Украинская армия начала обстрелы. Причём все харьковцы, так теперь принято нас, харьковчан, обозначать на галицком недоделанном новоязе, знали, что они очень часто стреляют по самому городу, а потом списывают всё на русских. Украинцы ставили орудия прямо во дворах и оттуда били в сторону русской армии. Та, конечно, отвечала.

А мы страдали от и тех, и других. Сначала наш микрорайон на Салтовке от этого не пострадал. А потом попало в соседний дом. Мы сидели в подвале. Выходили днём.

Прихожу как-то утром к себе на этаж, вижу, дверь вскрыта, а дома кавардак, все разбито, много чего унесли. Прибегает соседка, у них то же самое. И предложили мне уехать к её брату в Полтавскую область.Перед отъездом прошлась по городу. Вот памятник советскогому солдату-освободителю. Эти идиоты водрузили на него свой "жовто-блакитний прапор". В него регулярно попадают молнии. Бог всё видит.

А это мой любимый дом с башенкой на улице Рымарской. Почему любимый? Потому что сюда меня привезли  из родильного дома.

Но что делать? Пришлось ехать. Так выглядело харьковское метро в день отъезда.


Добрались на электричке до Полтавы, потом на маршрутке доехали до брата соседки. Тот оказался ярым нациком, на этой почве у него с моим соседом каждый день доходило чуть не до драки. Меня так вообще он приживалкой и нищенкой называл. Смогли мы так выдержать недели две. Потом как-то позвонил сын соседки из Курска и стал настаивать, чтобы мы уезжали через Польшу в Калининград, а он нас там встретит.

Жить так мы больше не могли и поехали. Добрались до границы с Польшей, там двое суток были в очереди. На границе никаких проблем не возникло. Саму Польшу проехали быстро, на российской стороне пограничники и таможенники встречали дружелюбно.

Соседский сын нас встретил. Но тут получилась большая неприятность. Сосед всю дорогу плохо себя чувствовал, на сердце жаловался. А после границы ему совсем плохо стало. Сын вызвал «Скорую», оказалось, инфаркт. Его положили в больницу без всяких проблем, отнеслись очень тепло. Положили в 4-местную палату. Я, конечно, была в полном шоке от больницы. Чисто, опрятно, персонал очень вежливый и не требует денег. Все-всё бесплатно. У нас в Украине всё не так, везде нужно платить.

На следующий день мы с соседкой пошли оформлять документы на получение российского гражданства. Пришлось переводить все документы с украинского языка на русский, но никаких проблем не возникло, нам везде помогали. Оказалось, что всем нам положено по десять тысяч рублей, это примерно около четырёх с половиной тысяч гривен. Мы завели себе карты российского Сбербанка и деньги дней через пять поступили. Ждём теперь паспорта. Как получим, будем получать российскую пенсию, это чуть больше одиннадцати тысяч рублей.

Сыну соседки нужно было на работу в Курск, а его отец нетранспортабелен. Деваться некуда. Соседка решила пока остаться, и я с ней. Мы приехали уже в конце сентября, холодно, а из вещей почти ничего. Нам бесплатно дали все вещи, одели-обули с головы до ног. Поселили в санатории, номер двоих. Кормят прекрасно.

Знаете, что я вам скажу? Никогда за свои 65 лет жизни в Украине я не видела столько тепла и уважения, как за этот месяц в Калининграде. К беженцам из Украины отношение как к самым родным и близким людям.

Пока сосед лежит в больнице, я немного гуляла по городу, увидела много красивого и интересного. Нашла много мест, которые в чём-то похожи на Харьков. Транспорт общественный чистый и работает прекрасно. Была в Музее янтаря, посмотрела калининградские форты.

Вот так пока и живём. Жаль только очень Украину, очень жаль людей. Будь проклят Зеленский и все бандеровцы, которые лишили нас Родины.

P.S. Мы в редакции долго обсуждали, стоит ли публиковать это письмо. Потом решили, стоит. Пусть все знают мнение  простых людей о происходящем.

Автор: Анна М., бывшая харьковчанка

Источник: The world and we