Предыдущие материалы на эту тему читателям ВО показались интересными. Сегодня мы ее продолжаем, тем более, что вышел очередной номер журнала японского «Армор моделлинг», а в нем продолжение рассказа о сисимоно и его креплении, а также прочих разновидностях японской айдентики – есть откуда, что взять.

Надо признать, что куда более привычные нам западноевропейские гербы и смотрятся подчас намного эффектнее, чем японские. Мы привыкли видеть на гербах изображения золотых или серебряных корон и башен, драконов и грифов, вставших на дыбы львов и двуглавых орлов, руки, сжимающие мечи и секиры, а внизу обязательно девиз, что-то вроде «Исполнить или умереть». Естественно, что все это дает глазу куда больше пищи, чем японские черно-белые «ромбы, круги и цветы разных фасонов». Но не надо забывать, что ни своим дизайном, ни по своему историческому значению их ка-моны, или же просто моны (в Японии именно так называют семейные гербы), ни в чем не уступают самым прославленным рыцарским гербам, характерным для Западной Европы. Они, правда, намного проще, но зато эстетически изящней и более утонченны.

Сегодня в качестве иллюстративного материала вы используем картинки с упаковок фигурок фирмы «Звезда», которая, как оказалось, выпускает целую армию японских самураев и асигару. На этой картинке с упаковки мы видим асигару за деревянными переносными щитами, на которых изображен мон Токугава. Но стреляют из-за них самурай (в шлеме с украшением) и асигару в простой каске дзингаса, принадлежащие к клану Ии, о чем говорит красный сасимоно с рисунком «золотой рот». Красной сасимоно с четырьмя белыми квадратами принадлежал воинам Кёгоку Тадацугу, подданного Токугава, а зеленый в черных точках – Хосино Масамицу. Синий сасимоно – с изображением шток-розы мог принадлежать кому-то из рода Хонда Тадакацу. Это один из вариантов мона Токугава, которому Тадакацу всегда верно служил.
Принято считать, что первым своей символикой решил обзавестись японский император Суйко (554–628), чьи военные флаги, как об этом сообщает «Нихон сёки» (720 г.), были украшены его эмблемой. Однако лишь только двести лет спустя, в период Хэйан (794–1185), когда национальная японская культура вступила в эпоху подъема, японские феодалы снова обратились к идее семейной айдентики. Соперничество среди знатных родов в это время выражалось в полные романтики любовных похождениях, галантных поэтических и художественных турнирах, в умении тонко чувствовать и уметь воспевать прекрасное. Так что неудивительно, что благородные придворные при императорском дворце предпочитали использовать для изображения семейных символов не луки и мечи, а изысканные рисунки цветов, насекомых и птиц. В этом-то и заключалось их главное отличие от гербов феодальной Европы, где изначально было принято изображать хищных зверей, детали доспехов, замковые башни и оружие. Одних только львов было придумано несколько видов: «просто лев», «леопардовый лев», «лев восстающий», «лев шествующий», «лев спящий» и даже… «лев трусливый». В этом плане японские моны были куда более миролюбивы, хотя при этом и много проще и, можно и так сказать, однообразнее. Просто японцы, в силу традиции и своего собственного понимания искусства и культуры, избегали кричащего снобизма, яркой палитры красок, ограничивая свои моны простым монохромным рисунком.

Мотив черного пятилепесткового цветка был очень популярен и встречался на белом, желтом, красном, а также в зеркальном отображении на белом. Возможно, что эти всадники имеют отношение к клану Ода.

Знатоки японской геральдики подсчитали, что было всего лишь шесть основных сюжетов изображений для монов: это – изображения различных растений, животных, природных явлений, предметов, сделанных людьми, а также абстрактные рисунки и надписи иероглифами либо отдельные иероглифы. Самыми популярными были моны, изображавшие цветы, деревья, листья, ягоды, фрукты, овощи и травы. Второй группой были предметы, сделанные человеком – всего их было около 120. Это были, чаще всего, орудия сельского труда. В третьей группе оказались животные и насекомые, начиная с диких гусей и журавлей и заканчивая черепахами и скорпионами. Попали в рисунки монов и природные объекты. Например, изображения гор, волн, песчаных дюн, солнца и луны. Нередко темой мона мог стать предмет вроде необычного дерева, горный поток или даже встретившийся на пути у самурая замшелый камень. Животное могло попасть в герб обычно в том случае, если с ним было связано какое-нибудь семейное событие либо предание. Мон мог стать напоминанием о каком-нибудь славном предке. Но бывало и так, что декоративная сторона мона доминировала.

Самураи с большими полевыми мечами но-дати и с красными сасимоно с моном в виде четырех ромбов принадлежал Такеда Сингену, и символизировал его девиз: «Скорый, как ветер; бесшумный, как лес; яростный, как пламя; надежный, как скала».

Не удивительно, что японские самураи подчас просто заимствовали тематику рисунков с приглянувшихся им тканей, включая свои кимоно, с орнамента, украшающего веер, или с украшений старинных шкатулок. Часто такое случалось с различными цветочными рисунками и орнаментами. Причем особенно популярными в Японии были такие цветы, как хризантема, пион, павлония и глициния. В этом случае их изображали на флагах данной семьи, тарелках, лакированных чашах, сундуках, паланкинах, на черепице крыши, бумажных фонариках, что в темное время суток вывешивались возле ворот у дома, и, разумеется, на оружии, конской упряжи и одежде. Первым японцем, который решил украсить семейным моном свое кимоно, стал сёгун Ёсимицу Асикага (1358–1408). Потом это сделалось модой, а в итоге превратилось в правило. Ка-моном японцы обязательно украшают свое черное шелковое кимоно для таких торжественных мероприятий, как свадьба, похороны и официальные встречи. Гербовые знаки имеют диаметр от 2 до 4 см и наносятся в пяти определенных местах – на груди (слева и справа), на спине, между лопаток, а еще на каждом из рукавов.

Лучники Такеда Сингена.

Самым известным моном в Японии стал цветок хризантемы с 16-ю лепестками. Он зарезервирован за императорским домом, и никто больше не смеет его использовать. Он же является и государственным гербом. Рисунок 16-лепестковой хризантемы можно увидеть на обложке японского паспорта и денежных купюрах. Лишь изредка императорский ка-мон разрешалось в качестве особой милости использовать лицам, которые к его семье не принадлежали. Так это было (и то посмертно) в XIV веке разрешено Масасигэ Кусуноки (?–1336) за его поистине беззаветную верность императору Го-Дайго, а еще такое же право получил и Сайго Такамори (1827–1877), активный участник Реставрации Мэйдзи и известный мятежник. Хризантемовый мон использовали и некоторые монастыри, и храмы — в знак покровительства со стороны императорской семьи.

На этом рисунке из журнала «Армор моделлинг» наконец-то показано, что из себя представляло хо-ро в виде плаща. Развеваясь за плечами всадника, хо-ро придавало его фигуре монументальность, тем он и отличался от других, что для гонцов было очень важно. Как всегда, находились модники, у которых хо-ро было слишком уж длинным и волочилось за ними по земле. Но тогда его подвертывали и подвязывали к поясу. Считается, что в таком положении хо-ро мог гасить стрелы, выпущенные всаднику в спину. Порыв ветра мог перевернуть хо-ро и накрыть им лицо всадника. Вот это было плохо!

Хотя тем японских монов вроде бы очень много, существует всего лишь 350 базовых рисунков. Но можно сколько угодно добавлять к ним детали и изменять их дизайн. Достаточно, например, добавить несколько жилок в рисунок листка растения, лишний лепесток в соцветие, поместить уже существующий мон в круг или квадрат, и даже просто продублировать его дважды и трижды, как получается совсем новый мон. Делать это можно было при наличии второго или третьего сыновей, поскольку первенец, обычно, наследовал мон отца. Два повторения в этом случае как раз и означали – «второй сын», а три – третий! В современной японской геральдике существует около 7500 семейных гербов-монов.

Очень интересный набор фигурок. Военачальник за занавесями маку принимает гонцов с хоро за плечами, в то время как асигару подносят ему отрубленные головы. Рядом сигнальный барабан, при помощи которого подавались команды, и эмблемы полководца – зонт. Судя по рисункам и эмблемам на дзингаса это мог быть Уэсуге Кэнсин. Правда, поле веера тогда должно быть синим. А вот зонт был эмблемой у многих…

Иметь собственный мон в прошлом разрешалось не каждому японскому клану. Сначала их получали лишь члены семьи императора, сёгуны, их самые близкие родственники и самые влиятельные их приближенные. Но со временем, как это бывает всегда, в ряды счастливых обладателей ка-монов стали попадать фавориты и тех, и других. Самураев, проявивших доблесть в бою, сёгун также стал награждать лично им составленным моном (и такая награда считалась очень почетной, а сёгуну ничего не стоила!) или даже разрешить взять свой — в знак особой близости к своему дому. Но по настоящему массовым использование ка-монов сделалось в Эпоху воюющих провинций (1467–1568). Тогда в вооруженном противостоянии участвовали все: даймё, монастыри и даже простые крестьяне. Униформы воины не носили, поэтому идентифицировать своих и чужих на поле боя можно было только по флагам у них за спиной с нарисованными на них монами. Хотя право на ка-мон все равно было только у придворных и самурайского сословие. Ни крестьянам, ни ремесленникам, ни купцам иметь его не разрешалось. Нарушить запрет могли только лишь известные актеры театра Кабуки и столь же известные… куртизанки. Только в XIX веке, к концу сёгунского правления, богатые купцы стали понемногу ставить собственные моны на своих лавках, складах и товарах. Разрешения они на это, конечно, не имели, но японские власти закрывали на это глаза, потому как многим из них чиновники этого времени сильно задолжали. Но зато после Реставрации Мэйдзи (1868), которая завершила феодальный период в развитии Японии, все сословные ограничения отменили и любой желающий получил право иметь ка-мон.

Наиболее известные японские кланы середины XVI в.

Века шли, и межсемейные узы все множились и ветвились, что естественным образом отражалось и на японских монах. Возникла, например, традиция передачи мона по женской линии. Женщина, выходя замуж, часто сохраняла мон своей матери. Хотя женский герб в новой семье по размеру должен был быть меньше, чем у мужа. Впрочем, обычно женщина принимала мон мужчины. Но были возможны и оригинальные сочетания монов — то есть в рисунке ка-моне объединялись геральдические символы как мужа, так и его жены. В итоге в некоторых родовитых семьях имеется до десяти ка-монов, ставших наглядным свидетельством древности рода.

А вот здесь хорошо видно поистине огромное сасимоно гонца, а также устройство флажков сасимоно разных типов. Наконец вверху показан самый простой способ его крепления при помощи веревки.

Нередко семейные моны превращались в торговые марки коммерческих предприятий. Так, изображение «трех бриллиантов» сначала был моном семьи, а теперь представляет собой торговый знак фирмы «Мицубиси». Собственные моны завели себе даже гангстерские группировки якудза.

Как всегда, находились люди, ни в чем меры не знавшие. На этих рисунках показаны опознавательные знаки, владельцы которых как раз ее не знали. Посмотрите на размеры и на количество. У асигару слева внизу опознавательных знаков пять, причем это только со спины. А еще мон сюзерена должен был быть у него на кирасе спереди и на шлеме! И одно дело небольшой значок на шлеме и на наплечниках. Но когда знак с моном закрывает весь наплечник, или к шлему сзади прикреплена целая простыня – то это уже явный перебор. Удивительно, но японцы все это терпели. Вот так и выработали свою знаменитую толерантность.

Сегодня для значительной части японцев родовые моны в значительной степени потеряли всякий геральдический смысл и, как это было в эпоху древнего Хэйана, являются скорее элементами эстетики, к которым в свою очередь очень часто обращаются художники и промышленные дизайнеры.