22 марта 1943 года бандеровцы сожгли вместе с жителями белорусскую деревню Хатынь.
Бежит, устремляясь вперед, лента шоссе, убегают вдаль белоствольные березки. И вдруг, на 54-м километре, возникает указатель в виде шести огромных букв, от которых ёкает сердце — Хатынь.
Впрочем, до нее еще пять километров, каждый из которых «отсчитывают» беломраморные глыбы — первая, вторая, третья, четвертая, пятая. И вот она, за поворотом, Хатынь.
Теперь это уже не та деревушка, которая жила обычной жизнью, пока не наступило то страшное утро. А случилось вот что…
22 марта 1943 года недалеко от Хатыни партизанами была обстреляна автоколонна фашистов и при этом убит немецкий офицер.
В ответ карательные отряды СС окружили деревню, согнали всех жителей в сарай и подожгли. Тех, кто пытался бежать, расстреливали из автоматов и пулеметов. Погибли 149 человек, половина из которых — дети в возрасте от нескольких недель до 16 лет. Деревня была разграблена и сожжена дотла.
В память о тысячах деревень, уничтоженных немецко-фашистскими оккупантами, 60 лет назад здесь, в Хатыни, и был создан мемориальный комплекс с одноименным названием.
…Осторожно ступаю на каменные плиты у входа в мемориал. И первое, что бросается в глаза — цифра. Астрономическая.
Но запоминающаяся на всю жизнь, ибо обозначает она не тонны или килограммы, не сантиметры или километры, а жизни. 2.230.000 — именно столько жизней унесла война на территории Белоруссии.
И вдруг — дзинь, дзинь… Клещами сжимает сердце. Звон несется оттуда, где когда-то стояло 26 домов деревни. А сегодня на месте каждого из них лежит первый венец сруба. Только венец этот не из дерева, а из бетона. И цвет его не радует глаз — он серый, пепельный.
Внутри каждого сруба — каменная стела, на которой установлен колокол. Звонят колокола через каждые тридцать секунд, напоминая нам, живущим, о хатынской трагедии. На стелах — мраморные плиты с фамилиями и именами заживо сожженных хатынцев. Тех, кто до страшного мартовского дня 43-го жил в этих домах.
Перед каждым домом — открытая калитка, тоже серая, тоже из бетона. И — калитка, приглашающая войти в дом, которого нет. Никогда не заскрипит эта калитка, никогда не потянет дымом из печных труб-обелисков, никто не напьется воды из четырех деревенских колодцев.
И снова — дзинь, дзинь… Медленно идем к центру, где высится гигантская скульптура Непокоренного Человека, вынесшего на плечах все тяготы войны.
А руки, натруженные крестьянские руки, бережно держат тело замученного ребенка. И кажется, бронзовые уста непокоренного говорят: «Будь проклят, фашизм!»
Человек этот — Иосиф Иосифович Каминский, один из трех жителей деревни, чудом спасшихся в то треклятое утро. А мальчик — его сын Адась, которого Иосиф Иосифович нашел среди трупов односельчан, но он умер у него на руках.
Рядом с памятником братская могила, где покоятся останки хатынских женщин, детей, стариков. Над могильным холмом — Венец Памяти из белого мрамора.
На нем обращение вставших из пепла хатынцев к нам, живущим:
«Люди добрые, помните: любили мы жизнь, и Родину нашу, и вас, дорогие. Мы сгорели живыми в огне. Наша просьба ко всем: пусть скорбь и печаль обернутся в мужество ваше и силу, чтобы смогли вы утвердить навечно мир и покой на земле. Чтобы отныне нигде и никогда в вихре пожаров жизнь не умирала!»
Вот уже 60 лет каждый день приезжают сюда люди. Из ближних городов и дальних стран, на склоне лет и на пороге зрелости. Побывав здесь, сердцем осознаешь, какой страшный опустошительный след оставил на белорусской земле (и не только на ней) фашизм.
Гитлеровские захватчики сожгли, разрушили и разграбили 209 из 270 городов и районных центров, уничтожили 9200 деревень, в том числе 628 вместе с жителями.
Общий ущерб — 35 бюджетов 1940 года. Республика, потерявшая половину своего национального богатства, лежала в руинах и пепелище.
Единственное в мире «Кладбище деревень», на котором символически похоронены 185 белорусских деревень, разделивших судьбу Хатыни
Вместе с сынами Белоруссии ее после войны возрождали украинцы, русские, казахи, жители всего великого Советского Союза. Они не просто закладывали первые кирпичи и корпуса будущих гигантов белорусской индустрии, бросали первые зерна в очищенные от мин поля — они закладывали фундамент для счастья и созидания будущих поколений.
В каждом белорусском богатыре — БЕЛАЗе и тракторе «Белорус», в живописных очертаниях городов, в каждом гектаре отвоеванной у болот щедрой нивы, счастливой улыбке ребенка — жизнь тех, кто с войны не пришел. Помнить об этом призывает Хатынь.
И еще одну истину постигаешь здесь, на маленьком острове горя среди цветущей земли: участь сотен сожженных вместе с жителями белорусских деревень была уготована всему миру, спасенному советским солдатом от коричневой чумы.
Она может быть уготована и нам, нынешнему поколению, если забудем о тех, по ком звонят колокола мемориала — дзинь, дзинь…
Только этот звон и нарушает царящую здесь удивительную тишину, несмотря на обилие посетителей мемориала.
В скорби застыли люди. По щекам скатываются слезы. Вместе с людьми стоят в постоянном карауле три березы. Только три. А на месте четвертой горит Вечный огонь — как напоминание о том, что каждый четвертый житель Белоруссии пал на полях сражений или был замучен фашистами. Стоят березы в почетном карауле — они живут. Как живем мы — трое из четверых.
… Мы покидали Хатынь вечером. Пошел дождь — весенний, но тяжелый. Он бился о бетонные плиты дорожек, струился, словно остужая их через семьдесят лет, по черным трубам печей. Слезами стекал по бронзовому лицу Иосифа Каминского и безжизненной руке мальчика Адася…
Не прячась от ливня, шли по хатынской земле люди. Клали под дождь цветы — к Вечному огню у трех березок, к плитам с именами жителей сожженной деревни, к памятнику Непокоренному Человеку, к могильному холму, увенчанному беломраморным Венцом Памяти.
А у меня в висках, как метроном, стучали строчки из знаменитого стихотворения Роберта Рождественского:
Помните! Через века, через года, — помните!
О тех, кто уже не придет никогда, — помните!
Памяти павших будьте достойны! Вечно достойны!
Каждой секундой, каждым дыханьем будьте достойны!
P. S.
В Белоруссии до сих пор считается по-человечески невозможным сказать вслух, кто сжег Хатынь.
Но последние события на Украине вынуждают поставить все точки над i в трагедии 43-го года. Еще в 1986 году появилась информация, что Хатынь сжег 118-й специальный полицейский батальон, сформированный из украинцев.
Одним из тех, кто командовал расправой над мирным населением, был бывший старший лейтенант Красной Армии, попавший в плен и перешедший на службу к немцам, к тому времени — начальник штаба 118-го украинского полицейского батальона Григорий Васюра. Его судили в Минске в 1986 году на закрытом процессе.
Первый секретарь ЦК КПУ Владимир Щербицкий специально обратился в ЦК КПСС с просьбой не разглашать информацию об участии украинских полицаев в зверском убийстве мирных жителей белорусской деревни. К просьбе тогда отнеслись с «пониманием».
Зверства в Хатыни были не единственными в послужном списке батальона. Григорий Васюра возглавлял боевые действия против партизан в районе села Дальковичи, проводил карательную операцию в селе Осови, где было расстреляно 78 человек.
Далее последовали операция «Коттбус» на территории Минской и Витебской областей, расправа над жителями села Вилейки, уничтожение жителей сел Маковье и Уборок, расстрел 50 евреев у села Каминская Слобода. За эти «заслуги» гитлеровцы присвоили Васюре звание лейтенанта и наградили двумя медалями.
Вот список и других исполнителей преступления:
«118-й шуцманшафт-батальон»:
командиры:майор Эрих Кёрнер, майор Константин Смовский, майор Иван Шудря;
командиры рот:обер-лейтенант Герман, Николай Франчук, Иосиф Винницкий, Иван Нарадько;
взводные:лейтенант Василий Мелешко, лейтенант Пасичнык, Дмитрий Гнатенко, Михаил Славутенко;
рядовой состав:капрал-пулемётчик Иван Козынченко, рядовые Василий Лещенко, Григорий Спивак, Степан Сахно, Остап Кнап, Тимофей Топчий, Иван Петричук, Владимир Катрюк, Григорий Лакуста, Степан Лукович, Иван Иванкив, Иван Слижук, Семён Щербань, Георгий Субботин, Жора Ильчук, Василий Филиппов, Иван Строкач, Михаил Курка, Иван Лозинский, Юрий Швейко, Павел Поляков, Николай Савченко, Пётр Билык, Павел Кремлев, Сергей Солоп, Сергей Мышак, Савелий Хренов, Николай Гурский, Андрей Власенко, Василий Заяц, Николай Звирь, Павел Ваврин, Михаил Дякун, Михаил Темечко, Дмитрий Ныкля, Николай Каленчук и его брат, Григорий Думыч, Иван Кушнир, Григорий Титоренко, Николай Пыпа, Пётр Дзеба, Иван Василенко, Савко, Почапский, Михаил Бардыш, Павел Вус, Иван Варламов, Панкив, Кмит, Харченко, Лютык, Шумейко, Котов, Кипран, Пинчук, Шульга, Юращук, Сторожук, Унгурян, Абдуллаев, Набережный, Семенюк, Бескандеров, Литвин, Горецкий, Егоров, Погорецкий, Полевский, Дедовский.
Батальон СС «Дирлевангер»:
командир ротыИван Мельниченко
рядовой состав:Алексей Стопченко, Василий Зайвый, Феодосий Грабаровский, Иван Пугачёв, Иван Тупига, Алексей Юрченко, Леонид Сахно, Василий Ялынский, Михаил Майданов, Александр Радковский, Степан Шинкевич, Мефодий Багрий, Пётр Терещук, Иван Терещенко, Пётр Уманец, Пётр Гудков, Николай Шаповалов, Николай Рожков, Андрей Садон, Степан Слободяник, Афанасий Иванов, Иван Голтвяник, Иван Петренко, Павел Романенко, Г. А. Кириенко, М. А. Мироненков, Слынько, Долоко, Непоп, Хлань, Евчик, Мохнач, Сурков, Сотник, Примак, Макеев, Коваленко, Зозуля, Бакута, Годинов, Рогико.
Валерий Громак, специально для«Русской Весны»
Свежие комментарии