Афганистан рискует вновь стать жертвой американской игры

Несколько дней назад официальное, хоть и до сих пор не признанное международным сообществом правительство талибов (запрещено в РФ), обратилось к ряду стран, в частности к Саудовской Аравии, вернуть сотрудников дипломатических ведомств в Кабул. В феврале многие страны вывезли свои представительства на родину или в соседний Пакистан по причине, с одной стороны, угрозы террористических актов, а с другой – ввиду принятия неоднозначного закона, регламентирующего права женщин в области образования и права на занятия определенными видами деятельности.

Афганистан многолетними усилиями американцев давно превратился в мировую проблему, решение которой осложняется его уникальным географическим положением – об Афганистане невозможно забыть, поскольку он о себе обязательно напомнит. Также осложняется решение и тем, что регион исторически существует вне традиционных согласительных механизмов Ближнего Востока.

Родовые и семейные линии там не работают, племенные общности сформированы на стыке Индо-Пакистанского региона и Средней Азии, понимание норм ислама также имеет глубокое своеобразие. В общем, это не персидский мир, не арабский, не османо-турецкий, а свой собственный, отдельный.

В этом плане США еще во времена противостояния с СССР удалось стать своего рода стыковочным мостом между самыми различными группами интересов, посредством разведывательных структур накопить связи и опыт, а позже, войдя непосредственно в Афганистан, и оседлать де-факто производство опиатов, поставив под контроль (вкупе с официальными дотациями) торговую и финансовую систему, а значит и политические возможности любой внутренней силы.

Выйдя из региона, даже с таким феерическим треском в 2021 году, Вашингтон сохранил за собой роль основного финансового крана, тем более что группы ИГИЛ (запрещено в РФ) никуда не делись. А там проросли во время активной фазы сирийской войны для сдерживания как самих талибов, так и ограничения возможностей Ирана в плане пополнения своих отрядов NDF в Сирии. И продолжают кошмарить политическую и командную верхушку Талибана (запрещено в РФ), а также дипломатические представительства.

Забыть или просто отодвинуть решение проблем региона не удастся никому, в том числе и России, даже несмотря на то, что сегодня все внимание приковано к борьбе на Украине. Так, одной из главных бед Афганистана и соответственно связанных с этим стран является пресловутый наркотрафик. Как его снизить? Очевидно, развитием нормальных форм сельского хозяйства. Вот Талибан начинает свою «стройку века», отводя воды р. Амударья в новую оросительную систему, однако в Средней Азии серьезный дефицит и воды, и электрогенерации.

Как компенсировать объемы отводимой воды? Это же целая система международных проектов по наращиванию мощностей электроэнергии, потребление которой с каждым годом растет, программы по рациональному использованию каналов. А как может отразиться этот вопрос на жизни Средней Азии, весьма наглядно показали прошедшие осень и зима.

Попробовать каким-то особым (пусть и пока неизвестным способом) заблокировать афганское строительство, но тогда возникает встречный вопрос из Кабула об альтернативных направлениях борьбы с выращиванием мака и вообще о плане создания в стране нормальной производственно-торговой системы. И это только один аспект из многих.

С одной стороны, Кандагар (как неформальный центр талибов как движения), конечно, больше всего желает обрести какой-то приемлемый международный статус, чтобы иметь возможность хотя бы предметно и официально обсуждать крупные проекты, с другой стороны, текущая ситуация требует некой финансовой опоры.

Проблемы с опорой

А с опорой есть вполне понятные проблемы. Из потенциальных инвесторов Китай занимает откровенно выжидательную позицию, тем более что его позиции после смены власти в Пакистане ослабли. Пекин санкционировал несколько крупных проектов, например, XCA Petroleum and Gas будет добывать в северных провинциях нефть, TBEA договаривается о добыче лития, работает дорога из Кашкара в Китай, плюс открывается еще несколько десятков совместных предприятий поменьше масштабом. Но в целом это даже и близко не уровень инвестиций в той же Центральной Африке, да и ту же нефть еще надо добывать не номинально, а в существенном объеме, чтобы доля Афганистана в 20 % начала работать.

Попытки же талибов опереться на инвесторов из большой арабской тройки (Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ) часто наталкивалась на внутреннее противоборство между ними. Саудовская Аравия с ОАЭ и Доха выбрали себе соперничающие группы уже внутри самого Талибана. Собственно самих основных военно-политических групп в Афганистане три, и их «лицами» являются заместители верховного лидера Х. Ахундзада: М. Якуб (армия), С. Хаккани (внутренняя безопасность и разведка) и наиболее медийно известный А. Барадар (внешние связи). Из представленной тройки М. Якуб и С. Хаккани являются относительно молодыми лидерами, сыновьями тех, кто стоял у основания движения, а А. Барадар – сподвижником муллы Омара, долгое время возглавлявшего Талибан, и отца М. Якуба.

Если верховный лидер и двое его первых заместителей стараются особо не появляться в публичном пространстве, и это вполне оправдано тем, что на них и их соратников довольно часты покушения, то А. Барадар, наоборот, довольно активно выступает вместе со своим офисом на различных переговорных площадках, прежде всего в катарской Дохе, где проходили и проходят основные встречи с американской стороной.

А. Барадар имеет негласный статус лица, которое является проводником катарско-турецких интересов. Но важнее другое, именно связку А. Барадара и бывшего спецпредставителя США по Афганистану З. Халилзада члены смещенного в 2021 году правительства А. Гани (да и Х. Карзая тоже) прямо обвиняют в том, что это правительство потеряло влияние в Вашингтоне. Т. е. ни много ни мало в скоординированной политике фракции талибов и властной группы в США, которая и привела к падению режима в Кабуле и бегству США из региона, сопряженному с репутационными и материальными потерями.

М. Якуб традиционно считается наиболее взвешенным политиком, если вообще не «умеренным прогрессистом», практически официальным преемником верховного лидера и человеком, который может взаимодействовать со всеми внешними игроками из арабского мира и не только. Проблема в том, что в Саудовской Аравии и ОАЭ ориентировались преимущественно на другую фракцию – С. Хаккани и его большой семейный клан, который представляет собой не просто военную полицию, но и разведку, и надзор за исполнением шариатских предписаний, вопросами беженцев, а еще фактически смог аккумулировать структуры и ячейки, завязанные в том числе на бывшую Аль-Каиду и вообще ретроградные и радикальные элементы.

Это сильная, агрессивная и разветвленная сеть («сеть Хаккани»), которая вдобавок ко всему имеет влияние в Пакистане. Одно время сеть Хаккани прямо отождествляли с филиалом пакистанской разведки ISI. Другое дело, что сами члены клана большей частью официально находятся в статусе международных террористов в США, за голову которых и информацию о них назначены награды, поэтому на переговорах в той же Дохе от них часто присутствовал брат Анас Хаккани.

Анас сам наполовину араб (его мать из Эмиратов), и вместе с частью молодежного крыла Хаккани обучался через программы, спонсируемые Саудовской Аравией. Его риторику можно было бы назвать чуть ли не модернистской, особенно в части отношений с хазарейцами, если не учитывать то, членом какой партии в Талибане он является. Впрочем, и ему приходится ездить на некоторые встречи и конференции формально под другими именами и с измененными документами.

Чем могут помочь мигранты?

Такой расклад сил и интересов создавал почву если не для открытого конфликта, то для перманентного противостояния и борьбы за лидерство, а интересы арабских монархий идут значительно дальше самого Афганистана. Во-первых, афганская диаспора в Евросоюзе насчитывает свыше 1 млн человек, и даже в самих ОАЭ афганцев насчитывается не менее 300 тыс. на 9,9 млн человек всего населения Эмиратов.

Это не просто некая группа влияния, но еще и источник поступлений денежных средств. Казалось бы, чем могут финансово помочь мигранты, живущие в Евросоюзе, богатым Катару, Саудовской Аравии и ОАЭ? Однако, когда речь заходит о финансировании региональных проектов, в том числе военно-политических, этот источник работает довольно активно, поскольку практически каждый такой мигрант что-то жертвует общине, община в свою очередь – материнским религиозным организациям страны, ее окормляющей.

Так, те же Братья-мусульмане покрывают до 60 % своих расходов за счет таких пожертвований. Из 4,45 млрд долларов в год, которые в 2015–2016 гг. пожирала военная кампания в Сирии, для антиасадовской коалиции не менее четверти покрывалось из подобных источников. Это серьезное подспорье для работы в тех регионах и на тех проектах, куда не желательно направлять государственное официальное финансирование, да еще и на регулярной основе.

Не стоит списывать и сам будущий рынок Афганистана, который при условии стабильности имеет почти бесконечный резерв роста при 40-миллионном населении, а инфраструктуру необходимо создавать практически с нулевой базы.

Но любая выгода от такой борьбы между группами в Афганистане оставалась для спонсоров и потенциальных инвесторов призрачной, гипотетической, без факта международного признания, которого достичь нормальным путем, понимая позиции США, а следовательно и сателлитов в ЕС (значит и в СБ ООН), невозможно. Однако тут интересно рассмотреть последовательность событий.

Последовательность событий

В конце декабря прошлого года появляется законодательный акт о новых нормах женского образования, запрещающий женщинам обучаться в высших учебных заведениях, а девочкам предписывающий учиться не выше шестого класса. Вряд ли глава образовательного ведомства Н. Надин рассматривал это с точки зрения неких «реформ» – это вполне определенная линия для Талибана, которая прослеживалась еще с 90-х годов, и очевидно, что «реформа» была согласована с лидером Афганистана заранее. Также вводились ограничения на работу женщин в ряде сфер деятельности.

Сказать, что это была какая-то совсем уж неожиданность, значило бы погрешить против истины. Ограничения для женщин на Ближнем Востоке, увы, не редкость, просто степень их жесткости разнится. За два года они вводились в Афганистане вполне последовательно. Однако здесь законопроект осудили весьма дружно вообще все, не только «западные партнеры», но и весь Ближний Восток. Но закон не отменили, даже не отложили на согласование – его еще усилили.

В январе в Афганистане активизируются ячейки ИГИЛ, и в начале февраля талибы уведомляют, что в посольский квартал в Кабуле могла проникнуть заминированная машина. Многие страны эвакуируют персонал, однако арабы идут намного дальше – они начинают распродавать имущество, чем крайне озадачивают представителей талибов. Посольство не возвращается, более того, поскольку женщинам теперь в посольствах работать в Афганистане не полагается, то и посольство возвращать Эр-Рияд отказывается.

К марту месяцу становятся понятны контуры будущей конференции в ООН по Афганистану, на разных площадках запускаются переговоры по «афганскому урегулированию», это московский формат, китайский формат. Все это время ведомства в США и пресса буквально нагнетают обстановку вокруг того, что талибы перестали сдерживать ИГИЛ. Называются цифры формирований свыше 20 тыс. «штыков», в Пентагоне (доклад ген. М. Куриллы) заявляют, что через полгода ИГИЛ сможет начать атаки на инфраструктуру США и т. п.

А это прямой камень в огород как М. Якуба, так и клана Хаккани. Но это не только камень в старых противников – т. н. «утечки секретных документов» содержат и материалы по Афганистану, из которых следует, что Кабул координировал действия ИГИЛ в период выхода США из Афганистана и после него – т. е. в то время, когда в Дохе пытались придти к совместному решению.

Если еще в марте о возможной конференции ООН прямо писали как о «конференции по теме признания Талибана», то в апреле даже намек на это встречал дружный отпор со стороны Госдепартамента, бывшего правительства Афганистана в многочисленных интервью, афганской оппозиции, которая писала коллективные заявления, а А. Масуд даже выбрался в Вену. Но вишенкой на торте, вне всякого сомнения, стал норматив уже в самом Афганистане о том, что женщинам запрещается работать в структурах ООН в стране.

Перед конференцией, которая раньше оценивалась как рассмотрение вопроса о признании, в Афганистане обсуждают еще одну норму о закрытии работы в ООН для женщин, а ООН в ответ объявляет, что организация с 5 мая прекращает работу в Афганистане, при этом сама конференция по плану идет 1 мая! Т. е. ситуация – настоящий нонсенс, а инициаторам (инициатору) все окружение может только дружно сказать «браво». Упоминать о том, что конференция (даже в плане гипотетического обсуждения) может быть посвящена вопросам признания талибов, за последние дни отказались все крупные международные игроки. И это вполне логично объяснимо.

И С. Хаккани и М. Якуб объявляют, что поедут в Кандагар к верховному лидеру просить отменить «нормы о женщинах», поскольку тут уже речь идет не о внешнем давлении, а о чем-то большем.

Нечто большее заключается в том, что тот, кто протолкнул закон о женском образовании и работе, очевидно, нарушил очень долго и мучительно рождавшийся консенсус вокруг признания правительства в Афганистане. Этот процесс перешел в такую стадию, что даже традиционные арабские антагонисты на этом направлении отложили трения ради основного результата. Эр-Рияд четко дал понять, что полумер в данном случае не будет – отменяйте закон, как хотите, потому что по всему региону идет процесс согласования, все уступают всем, не для этого тратилось столько времени и стороны шли на уступки.

США же «секретными утечками» и нагнетанием истерии вокруг масштабов деятельности ИГИЛ в Афганистане не просто дискредитировали талибов перед конференцией, но дискредитировали все те группы, которые в 2020–2021 гг. отвечали за афганское направление – ту самую связку Госдеп (Халилзад) – Катар – мулла Барадар и переговорная группа. Ведь не зря на днях в Конгрессе озвучили доклад (доклад Дж. Сопко), где черным по белому было сказано, что Талибан буквально вымогает 15 % из каждого пакета финансовой помощи.

Сам же З. Халилзад довольно едко высказался по поводу заявлений верховного лидера Талибана в том ключе, что если в Афганистане, по словам лидера, «нет места противоречиям шариату», то раз женское образование ему (шариату) не противоречит, значит и за права женщин на образование он (Халилзад) не беспокоится. И едкость понятна, учитывая, сколько времени было потрачено его офисом на победу и раскрутку Талибана. Ведь на конференцию почти удалось в кои-то веки пригласить Индию, которая до этого вообще отказывалась участвовать в таких форматах.

Другое дело, что в самих США вполне решительно настроены через утечки и скандалы, где недалеко и до коррупционных схем относительно офиса бывшего представителя США по Афганистану, ликвидировать любые попытки ввода Талибана в международно-правовое русло. Заодно и вбить клин в процесс примирения основных групп интересов внутри Талибана и среди их спонсоров и инвесторов.