Эта странная и страшная война

ДВА РУССКИХ офицера — Юрий Лобанов и Владислав Глебов, как и сотни других ротных, взводных, комбатов, не сделали на чеченской войне карьеры. Не снискали по большому счету и славы. Бессчетное количество раз рискуя собой и теряя товарищей, они не знали, что все это окажется, по сути, напрасным. Нашей армии так и не дали тогда победить. Они были преданны, но были преданы, — кратко сказали бы в древней Лаконике. Но почему, вспоминая прожитое и находя слова для рассказа, они по-прежнему вопреки всему не считают ввод армии в Чечню ненужным, а сожалеют скорее о другом?

Первая беда

1994 год. В начале декабря 8-й армейский гвардейский корпус разгружался в Кизляре. Должность “замполита” разведбата корпуса тогда старший лейтенант, а ныне майор Владислав Глебов принял буквально за пять дней до сборов.

8 декабря, вспоминает Владислав, комкор построил офицеров. Сказал прямо: это война. И попросил определиться, кто идет с корпусом дальше. Немногочисленных отказников заменили и пошли вперед, к черту в пасть.

Переправились через Сунжу, провели боевое слаживание и наконец выдвинулись к станице Петропавловская.
Бронегруппа из двух БТРов и танка, в которой был и Глебов с комбатом майором Дмитрием Гребениченко, вышла на небольшую высоту невдалеке от станицы. До наших — километра четыре, до села — вдвое меньше. Окопались, стали наблюдать. Едва связались по рации со своими, боевики тут же влезли в эфир.
— Русские, убирайтесь домой, пока мы не отрезали вам... — посыпались изощренные угрозы.
Разведчики испытали шок. Никто и подумать не мог, что чеченцы будут работать на перехват.
Опустилась ночь. А с ней пришла и первая беда. От снайперской пули погиб сержант Антонов. Дыхание войны становилось все ближе.

В бинокли увидели, как более двух десятков чеченских танков, БМП, БТРов, переползая через мост, уходили в сторону Грозного. Именно этот мост и должна была во что бы то ни стало захватить и уберечь от подрыва корпусная разведка.

Вот пуля пролетела...

ПЕРЕГОВОРЫ заместителя комкора полковника Виктора Скопенко со старейшинами о беспрепятственном проходе войск по краю станицы успехом не увенчались. Более того, один из чеченцев попытался ударить полковника ножом. Удар принял на себя находившийся рядом капитан, клинок скользнул по его бронежилету. Столкновение стало неизбежным.

Разведчики, отправившиеся к мосту, вовремя заметили, как его минируют боевики. Потом, когда те уйдут, разведчикам удастся перекусить провод и спасти переправу.

Основные силы батальона — человек восемьдесят в белых маскхалатах, спешившись, под покровом ночи стали скрытно пробираться к селу. Метров за триста от станицы их обнаружили и обстреляли. Начался бой. Разведчиков поддержали огнем танки и БТРы. Чуть позже на прямую наводку вышли и несколько гаубиц. Окраина села покрылась густыми клубами дыма. Однако окончательно подавить боевиков удалось только к следующему утру.
— Конечно, можно было накрыть село “Градом” и разом решить все проблемы, — вспоминает Глебов, — но в селе-то мирные жители, которыми боевики, по сути, прикрывались как щитом. Вот и приходилось ювелирно вести огонь, только по огневым точкам...

Задача разведбатом была выполнена. Раненых в этом “гуманном” бою оказалось, конечно, немало. Погибший один. Старшина роты старший прапорщик Виктор Пономарев. Герой России посмертно. Когда в разгар боя по тылам разведбата вдруг пронесся невесть откуда взявшийся “уазик”, из которого полоснула автоматная очередь, Виктор Пономарев закрыл собой комкора...

С кем воюем?

31 декабря 1994-го, когда страна готовилась встречать Новый год, наши войска входили в Грозный.
— Расчет был на внезапность и темноту, — вспоминает “замполит” разведбата. — До этого столько тренировались ездить с выключенными фарами, не сбивая колонны.
Полтора десятка БТРов разведбата неслись к центру города. Параллельно шли и другие. Увидев метрах в шестистах впереди движущиеся навстречу танки, комбат принимает решение свернуть и идти соседней улицей — наших в Грозном тогда еще не было. Обнаружив, что ушли далеко от основных сил, окопались. В городе это выглядело так: БТРы прижались к двум предварительно прочесанным пятиэтажкам по обе стороны дороги. Разведчики рассредоточились по пустым квартирам и изготовились к бою.

...Больничный комплекс штурмовали отчаянно. Взяли, закрепились, перешли к обороне. А несколькими днями позже в штаб корпуса, располагавшийся тогда на консервном заводе, привезли около двух десятков побывавших в плену наших солдат. Их всех кастрировали и... отпустили — для устрашения.
Третьего января Глебова ранило. Ему повезло. Во-первых, чудом удалось сохранить ногу, во-вторых, не попал в самые жестокие бои с большими потерями. Приехав из госпиталя домой в Волгоград, Глебов, передвигаясь еще на костылях, похоронил не один десяток товарищей. Вместе с гробами и ранеными из Чечни в город потянулись беженцы. И каждый — со своей искалеченной судьбой. Женщина-беженка на похоронах начальника штаба полка разрыдалась: что ж вы, миленькие, раньше-то не приходили, мы вас так ждали! Ее вместе со старухой матерью боевики изнасиловали, а потом выкинули из квартиры. Схоронив не выдержавшую издевательств мать, она прибилась к военным. Куда ж ей было еще идти?!

Без стройных колонн и победных маршей

ДЛЯ МАЙОРА, а тогда старшего лейтенанта Юрия Лобанова война началась в середине января. Полк, в котором довелось воевать Лобанову, сначала сам доукомплектовывал своими людьми другие части, а когда пришла его очередь воевать, также собирал с миру по нитке.

Принял он должность замкомбата. Своих в батальоне оказалось аж два офицера. Солдаты и вовсе были из частей Дальневосточного военного округа. Первое и последнее боевое слаживание провели, как и многие тогда, под Толстым-Юртом.

...Середина января. Батальон получает задачу захватить несколько господствующих высот по горному хребту, что на южной окраине Грозного. Руководивший операцией замкомандира полка подполковник Кононов одну роту оставил в резерве. Остальные, дождавшись ночи, спешились и группами, маскируясь в густых зарослях горной колючки, выдвинулись к своим высоткам.

Группа старшего лейтенанта Лобанова, ведомая знавшими местность спецназовцами-десантниками, вышла к высоте 420.0. “Духовские” окопчики на ней были еще тепленькими — повсюду валялись окурки. Двадцать человек остаются с Лобановым, остальные идут дальше. Перед этим ротный по рации докладывает открытым текстом — дошли.

— “Ветер”, “Ветер”, повторите ваши координаты, — вдруг слышится в эфире.
— Не завидуем вам, ребята, “чехи” вас засекли, — кинули на прощание десантники.
Замкомбата Лобанов приказывает занять круговую оборону. Сам же со старшим лейтенантом-артиллеристом и одним солдатом решает пробраться на тригопункт — выше не бывает. Риск, конечно, но откуда лучше увидишь позиции боевиков? В окопах же с солдатами останутся два офицера.
...Тригопункт. Несмотря на ночь, все позиции — и свои, и чужие — как на ладони. Под горой невдалеке от села чеченские орудия, танки. Лобанов со старшим лейтенантом Савицким спешат нанести их на карту. Вскоре из “зеленки” по ним начинает бить автомат, затем еще несколько... Огонь такой плотный, что все трое кубарем катятся по крутому склону.

Оказавшись в спасительных зарослях, залегли. Чеченцы, их больше двадцати, ищут их.

Вот один из боевиков спускается в их сторону. Юрию Лобанову казалось, что чувствует его дыхание. Еще шаг, — молнией мелькнула мысль, — и стреляю. Но тут дудаевца окликают. Можно перевести дух.

— А у меня сегодня день рождения. Глупо погибать в такой день, правда? — прерывая тишину, шепчет лежащий слева от Лобанова солдат.
— Сколько?
— Двадцать три.
Юрий отсчитывает двадцать три патрона.
— Извини, больше подарить нечего...

Ожидание продолжается. Боевики, словно чувствуя их присутствие, не уходят. Издалека доносится стрельба. Не иначе, как приняла бой основная группа. Бой идет и где-то справа.

По тригопункту начинает молотить наша артиллерия. “Вот глупо будет, если от своих...” — думает Лобанов. Видит, как рядом с Савицким падает осколок и тот — сегодня об этом смешно вспоминать — прикрывает голову картой. И тут Лобанову показалось, что его ранило в ногу. Нет, слава Богу, это лишь ударил отброшенный взрывом камень.
...Уже потом выяснится, что той ночью боевики выбьют батальонные группы почти со всех занятых ими высоток. Наши, не выдержав напряжения первого боя, будут порой беспорядочно отступать вниз. От верной гибели всех спасет только оставленный подполковником Кононовым резерв. Когда все “бээмпэшки” и три приданных танка выйдут на прямую наводку и поддержат наших огнем, чеченцы, забыв про отступающих, попытаются поджечь бронетехнику. Наверное, им за нее больше платили...

Трусость и доблесть

СВЕТАЛО. Пролежав в ожидании своей участи несколько часов, все трое наконец решают: будь что будет — идем, а вернее, бежим в психическую атаку.

Рассредоточились метров на пятнадцать друг от друга — и бегом вверх, назад к тригопункту! Добежали. Но там никого. Пытаясь добраться до основной группы, прошли по тылам дудаевцев километров пятнадцать. Когда все-таки добрались до окопов, в них нашли лишь расщепленный автомат, окровавленные бинты, распотрошенные солдатские вещмешки да разбросанные галеты из сухпайков...

Позже они узнают, что едва начнется бой, два оставшихся офицера бросят солдат и позорно сбегут.
Командир полка в ярости пригрозит отдать их под суд, но дело замнут. У одного папа окажется генералом украинской армии. Короче, уволят их.

Трусость и доблесть на войне всегда рядом.

Их солдаты, не получив команды отходить, судя по обилию гильз, будут сражаться до последнего, около часа отстреливались от атакующих дудаевцев. Ранеными, они попадут в плен. Спустя еще два месяца уже другой полк наткнется на их трупы на окраине села. Все со следами пыток — поломанными ногами и руками и добитые в голову...

Лобанов же с Савицким и Лаврентьевым дойдут-таки до своих, в целости и сохранности доставив карту.
— Ты, наверное, пехота, напутал что-то, мои ребята все излазили, нет там никакой артиллерии, — скажет офицер-десантник, спешно передирая разведданные в свою карту.

— Да ладно выделываться, сам в десанте служил. А ребята твои, видно, плохо искали, — ответит Лобанов, получивший потом за эту вылазку медаль “За отвагу”.

Был у того боя и еще один герой, о котором нельзя не сказать. Рядовой Турчинский, солдат из той покинутой струсившими офицерами группы, все-таки уцелел. Трое суток блуждал он по тылам дудаевцев, многих положил из автомата, даже машину из гранатомета подбил. Когда же вышел наконец на одну из наших частей и обо всем рассказал, ему не поверили. Однако все в точности подтвердили местные жители.

Впрочем, свою победу в том первом бою батальон все-таки одержал. Оставленная в резерве рота, пойдя на выручку своим, атаковала дудаевцев на их позициях. И настолько неожиданно, что те даже не успели собрать игральные карты. Их партия была сыграна навсегда. Стремительный, перешедший в рукопашную бой закончился уничтожением боевиков. А победили, оказалось, не кого-нибудь, а группу чеченского спецназа “Борзс”. У одного из погибших были документы заместителя командира отряда. Бывший советский майор-”афганец”, на внутреннем кармане камуфляжа был привинчен орден Красной Звезды.

Все, что осталось от роты морпехов

В МАЕ 95-го 245-й полк стали готовить к боям в горах. Боевики к тому времени отдохнули, пополнили свои ряды наемниками и дождались, пока горы покроются зеленью.

Бои разгорались с новой силой.

Батальону Лобанова поставили задачу добраться по горной дороге до селения Элистанжи, закрепиться там и ждать подхода основных сил. По этой же дороге пойдет и рота морской пехоты.

— Нет, не пройдем мы по рокадной дороге, там наверняка засада, пожгут нас, — покачал головой комбат майор Владимир Васильев. — Поступим по-другому.

Второй вариант выхода на Элистанжи казался авантюрой — подняться по руслу горной реки. Еще неделей раньше это было бы невозможно: талые воды бурной горной реки погубили бы технику. Теперь же ее уровень заметно спал.

...Двинулись с рассветом. Шли по дну каньона, прямо как в американских вестернах. Сверху нависали берега, давила неизвестность. Ох, какие же подходящие места для засады! И к берегу-то, случись что, не прижмешься, обстреляют с другого. И пушку БМП так круто не поднимешь. Два часа дороги показались вечностью. Ощущение — словно по тому свету, по миру мертвых едешь.

Когда берег стал низким и пологим, навстречу им вдруг выбежали пять человек. Раздетые и босые, в разодранных тельниках вместо формы — они единственные остались от роты морпехов, что пошла по рокаде...
Их взяли на броню и не останавливаясь — вперед. Вот оно — Элистанжи. Слава Богу, дошли.

“Прима” на броне

РЕВЯ мотором, первая БМП вынырнула из реки прямо на окраину села. Напротив — несколько легковушек с боевиками. Сразу их обстреляли. Те, явно не ожидая русских, — бегом в спасительную “зеленку”. Пока вылез танк и ударил по горному лесу осколочно-фугасным, кто-то из боевиков успел шарахнуть из гранатомета. Граната попала в БМП ротного старшины. Тут бы всем в “коробочке” и конец, да выручила привязанная к броне картонная коробка с сигаретами “Прима”.

— Привязывать к броне танков и БМП ящики из-под снарядов и патронов стали с первых дней войны, — вспоминает Юрий, — хоть какое-то подобие активной противокумулятивной брони.
Вешали все, что хоть как-то могло защитить нашу неукомплектованную технику. Чеченская граната и распотрошила коробку сигарет. Без курева, правда, остались, зато живы.

Хуже гор могут быть только горы

ВЕТЕРАНЫ-“афганцы”, поползавшие по чеченским горам, были единодушны: в Афгане было проще. Чеченские покрытые лесом горы в отличие от лысых афганских таили в себе гораздо больше опасности.
Жестокий бой, в котором и без того обескровленный батальон понес большие потери и лишился половины оставшейся техники, разгорелся на дороге, ведущей в Ведено. Впереди — подъем по горной дороге. Там, пройдя несколько сотен метров вперед, завязала бой разведрота. Батальон был готов идти на подмогу. Позади — основные силы полка. Никто, конечно, не знал, что боевики спускаются горными тропами, чтобы обстрелять батальон сверху. От катастрофы спас, наверное, только случай. Минометчики поднялись на пару сотен метров вверх набрать воды из горного родника... Они-то и приняли на себя первый удар, не дав чеченцам расстрелять батальон в упор.

Открытый сверху огонь был настолько плотным, что прижал уже повидавших виды пехотинцев к земле. Колонну и успевших кое-как укрыться за машинами людей молотили из РПГ, автоматов и пулеметов. Работали и снайперы.
Находившийся в середине колонны Лобанов оглянулся и увидел далеко сзади подбитую БМП: горела машина комбата.

Лобанов побежал в голову колонны. В середине ее замер танк.
— Танкист, почему не стреляешь?! — кричал Юрий, перекрывая шум боя.
Танк стоял тихо, как на постаменте. Танкистов Лобанову удалось “разбудить” только автоматной очередью по машине.

Зато на следующих БМП продирающийся вперед замкомбата увидел совсем другую картину. Забыв о страхе, ребята-гранатометчики встали на броне к приваренным к башням БМП АГСам. В азарте боя, выпрямившись во весь рост, они отчаянно молотили “зеленку”. И никого из них, не прятавшихся за машинами, даже не зацепило.
В конце концов батальон или, вернее, то, что от него осталось, подавил-таки атаку боевиков. Потери, конечно, были тяжелые. В числе трофеев этой жестокой схватки оказался... и полковой АГС, захваченный дудаевцами полгода назад в том самом первом бою на высотках. И теперь вот АГС вернулся к своим.
Вскоре захватили и большой дудаевский склад вооружения и вещевого имущества. Вовремя, а то поизносились за полгода войны. Дружно переоделись в турецкий камуфляж и советскую песчанку.

Спасибо тебе, солдат!

СУДЬБА, послав майору Лобанову на той войне жестокие испытания, была все-таки к нему благосклонна. В самом деле — и из окружения выходил, и на БМП в двадцати сантиметрах от мины случайно останавливался. И, возвращаясь из разведки, уходя от наседающих чеченцев, сам того не зная, через минное поле перебегал. И ничего. Ранен, конечно. Так с кем не бывает...

Только вот в конце командировки на войну уготовила судьба Лобанову тяжелый камень на сердце, наверное, на многие годы.

Было это, когда уже взяли Ведено. Через несколько дней стали лагерем на горной площадке над селом. Замкомбата Лобанов с солдатами на трех БМП спустились в село пополнить запасы воды и продуктов. Внезапно из “зеленки” открыли огонь. Первая же граната сбросила Юрия с БМП, вторая рванула рядом — жизнь командиру спас успевший закрыть его от осколков солдат. Ценой собственной жизни.
...Я, конечно, не мог не спросить майора:
— А тот солдат...
— Нет, я так и не съездил к его родителям. Так и не смог решиться...

Вместо послесловия

НИ ГЛЕБОВ, ни Лобанов, как и тысячи таких же честных офицеров, от войны не прятались. Известна крылатая фраза из фильма “Офицеры”: “Есть такая профессия — Родину защищать”.

Да, они шли защищать Родину. Великую и неделимую Россию. Они шли на чеченскую землю защищать русские и чеченские народы — от бандитов. Войдя в Чечню и столкнувшись с врагом, они еще раз убедились, что пришли сюда не зря. Удивляло скорее другое — почему их не направили раньше?

Только потом они начали все понимать. Нет, их сюда послали не только для защиты целостности государства. Их сюда послали зачем-то еще. И может, вовсе не побеждать...

Такой страшной и странной останется в их памяти эта война. С блуждающими по полям боев матерями, с непостижимыми перемириями в разгар наших наступлений и славящими чеченских бандитов тележурналистами, с коробками сигарет вместо активной брони.

Сейчас и Глебов, и Лобанов, как и десятки других русских офицеров, прошедших огненными кавказскими дорогами, учатся в военных академиях в Москве. Надеемся, что их бесценный, оплаченный кровью опыт будет востребован в частях постоянной готовности. Мирная служба им вряд ли светит. Чеченское “самосознание” оставляет кровавые следы в Дагестане, Северной Осетии, Ставропольском крае...
И наша армия просто обязана держать порох сухим.