11 июля исполнилось 120 лет со дня рождения знаменитого советского разведчика Вильяма Фишера, больше известного под псевдонимом Рудольф Абель, всю свою жизнь посвятившего неизвестной широкой публике борьбе за безопасность СССР…
С самого начала биография будущего бойца невидимого фронта была довольно незаурядной.
Родился он 11 июля 1903 года в семье вынужденных эмигрировать из-за преследований царской полиции в Англию семье российских революционеров социал-демократов. Отцом Вильяма, лично знакомым с Лениным еще на заре создания РСДРП, был обрусевший немец Генрих Фишер, мамой – акушерка из Саратовской губернии Любовь Корнеева.Собственно, уже отец героя этой статьи в немалой степени выбивался из образа тогдашнего среднестатического рабочего, которым Генрих был по роду своих основных занятий. Так и не получив полноценного среднего образования, он обладал обширной эрудицией в самых разных областях науки и культуры – даже сына назвал в честь очень любимого им английского драматурга Вильяма Шекспира.
Можно заметить, что и Вильям Фишер в юности во многом проявил таланты, поочередно побывав студентом целых трех высших учебных заведений: Лондонского университета (еще во время проживания в Англии), а после переезда семьи в Советскую Россию в 1920 году – Московской художественной школы и Института востоковедения. Попутно юноша очень интересовался естественными науками, был хорошим чертежником, музыкантом, знал несколько иностранных языков.
Впрочем, несмотря на явную склонность к овладеванию почти что «энциклопедическими» знаниями, дальнейшая судьба молодого комсомольца сложилась не на научном или производственном поприще – после службы в рядах Красной Армии его рекомендовали для работы в советской разведке.
Тем более что служил он в радиотехническом полку. Кстати, вместе с будущим гением полярной радиосвязи и одним из членов «папанинской четверки» на дрейфующей станции «Северный полюс-1» Эрнстом Кренкелем. А для разведчика-нелегала умелое владение радиопередатчиком имело огромное значение – ведь с учетом этого навыка ему не нужен был в помощниках радист, а это здорово повышало шансы не попасться на крючок вражеским контрразведчикам.
***
Впрочем, во время выполнения своих первых зарубежных заданий в Норвегии и Англии в 30-е гг., пока еще в качестве радиста при тамошних резидентах, нелегалом Фишер был не совсем в полном смысле этого слова. Поскольку после отъезда из Англии в Советскую Россию от британского паспорта он не отказался, то и в Европе он жил под своим именем. Ну а что его деятельность радиста проходила в тайне от местных спецслужб, так в любой стране можно найти граждан, имеющих не самые афишируемые аспекты своей жизни.
Впрочем, с такой полулегальной разведдеятельностью Вильяму Фишеру пришлось навсегда покончить уже с конца 30-х годов, когда советский резидент во Франции, Италии, Австрии и Испании, Александр Орлов (он же Лейба Лейзерович Фельдбин) в 1938 году вдруг резко решил заделаться «разоблачителем преступлений сталинизма» и предал Родину, перебежав на сторону ее врагов. В конце концов даже пережив Фишера на два года и окончив свою «иудину карьеру» в 1973 году в американском Огайо под крылышком ФБР и ЦРУ.
И хотя, по некоторым данным, Орлов-Фельдбин прямым начальником молодого радиста и не был, в Москве решили не рисковать, и отозвали Фишера в СССР. Не только из соображений его личной безопасности – что греха таить, после такого крупного предательства руководство советской разведки закономерно занялось серьезной проверкой благонадежности практически всех своих сотрудников, которые хоть как-то могли контактировать с предателем...
С началом Великой Отечественной войны Вильям Фишер опять в рядах наших разведывательных органов. В это время его имя тесно связано с двумя важнейшими операциями советской госбезопасности – «Монастырь» и «Березина».
В ходе первой, как стало известно десятилетия спустя, сотрудники наших спецслужб под общим руководством гения советской разведки Павла Судоплатова, успешно морочили голову абверу, обильно снабжая его дезинформацией от якобы участников белогвардейского подполья со штаб-квартирой на территории одного из московских монастырей.
Самым крупным успехом «Монастыря» стала дезинформация Берлина относительно места главного удара РККА в начале 1943 года – якобы на Ржевском выступе, куда даже направили командовать будущего «маршала Победы» Жукова. Хотя на самом деле решающее наступление планировалось под Сталинградом, и неготовые к нему гитлеровцы оказались в итоге в грандиозном котле, где была полностью разгромлена 300-тысячная группировка фельдмаршала Паулюса.
Но если роль Фишера в операции «Монастырь» была больше технической – обеспечение виртуозной работы радистов по связи с их берлинскими якобы «кураторами», – то в ходе операции «Березина» он уже выступал в качестве настоящего «полевого бойца», в форме немецкого офицера. Встречавшего все новых и новых эмиссаров от гитлеровского командования, забрасываемых в белорусские леса вместе с кучей ценных грузов – с целью помощи якобы «героически сражающейся с большевиками окруженной группировки Вермахта».
Отличное владение немецким, который был для Вильяма Генриховича родным, помогало держать таких гостей в благостном неведении очень и очень долго, пока перед ними не ставился вопрос ребром: сотрудничество с нашей разведкой для участия в «радиоигре» с Берлином или, как говорится, «по законам военного времени…»
***
После Победы Вильям Генрихович вновь вернулся на трудную стезю разведчика-нелегала за рубежом – по легенде уже латвийского эмигранта. До 1948 года работал во Франции, этот период его деятельности, по понятным причинам, остается практически неизвестным доселе.
С 1948 года Фишер становится советским резидентом в США – вначале под оперативным псевдонимом «Арач», затем – «Марк». Во многих источниках по этому периоду обычно сообщается, что «ему пришлось воссоздавать советскую разведсеть после ряда крупных провалов в предшествующее время».
Печальная же правда состоит в том, что действительно серьезные неудачи нашей разведки к началу работы нового резидента не то, что еще не закончились, но, наоборот, лишь набирали обороты! Справедливости ради надо заметить, что их первопричиной было не предательство советских агентов и не какой-то проникший в самое сердце МГБ иностранный шпион. Британской и американской разведке повезло «взломать» многие коды, использовавшиеся Москвой для связи с зарубежными информаторами. Последние же, как, например, известный английский физик Клаус Фукс, сделавший немало для передачи СССР ценнейших сведений о разработке американцами ядерного оружия, после задержания не проявляли той же несгибаемой стойкости на допросах, которую проявил после своего ареста ФБР сам Фишер. По этой причине с 1947 по 1953 гг. был раскрыт ряд ценнейших информаторов советской разведки.
Апофеозом этого процесса стала казнь на электрическом стуле в 1953 году супругов Розенберг, также участвовавших в передаче Москве американских атомных секретов. Впрочем, они как раз проявили во время следствия настоящее мужество и не выдали свои контакты, среди которых был в том числе и лично Вильям Генрихович. Тем не менее, несложно понять, что в то время он ходил, что называется, «по лезвию ножа».
Несмотря на это, новый советский резидент едва ли не «с нуля» сумел создать не только в США, но и в ряде стран Латинской Америки новую полноценную разведсеть. Правда, о деятельности последней, опять же, доподлинно мало что известно, в отличии от ее предшественниц по тем же «атомным секретам» – американцам разоблачить ее так и не удалось; ни советская, ни российская разведки, по понятным причинам, никогда не делились подробностями своих успехов…
Так что и поныне о работе Фишера в США даже лично знавшие его люди из числа ветеранов Первого главного управления КГБ СССР обычно ограничиваются общими фразами: «Сообщал о планах атомных бомбардировок Советского Союза (информацию о которых ныне можно найти даже в Википедии), движении военных кораблей и грузов в американских портах» и т.д.
***
Ирония судьбы, но «сдал» опытного разведчика не его раскрытый агент, а радист Фишера – подполковник МГБ Рейно Хейханен, которого по просьбе самого же Фишера Москва направила ему в помощь в 1952 году, чтобы разгрузить от не требующей высокой квалификации работы.
Увы, Хейханен был слишком неравнодушен к выпивке и женщинам, любил сорить деньгами, так что по просьбе резидента его решили отозвать в Москву. Но туда «любитель красивой жизни» не долетел, предпочтя обратиться в американское посольство во Франции, где его тут же привлекли к сотрудничеству с ФБР.
Стоит заметить, что абсолютной неотвратимости ареста Вильяма Генриховича не было – из Москвы его сразу предупредили о предательстве бывшего помощника, тот перешел уже на полностью нелегальное положение, ожидая изготовления новых документов, чтобы покинуть американскую территорию.
Но перед этим все же рискнул попытаться навестить свою квартиру (об адресе которой не знал ни Хейханен, ни, соответственно, ФБР), чтобы уничтожить улики. Увы, в это время его, практически случайно, засекла американская «наружка», после чего последовал арест в номере отеля «Латэм»…
Во время следствия Фишер не отрицал свое советское гражданство (американцы все равно узнали это от предателя, как и о том, что его шеф имел звание полковника), но при этом он назвался именем своего уже умершего к этому времени друга, тоже разведчика Рудольфа Абеля. Тем самым дав знать Центру о своем аресте, когда США официально обратились к Москве с протестом относительно «шпионского скандала». На что, впрочем, Москва официально (при этом формально абсолютно честно) ответила, что офицеров с таким именем в штатах советской разведки не числится.
Предложения любых сделок со следствием Фишер отверг несмотря на то, что ему грозили вынесением смертного приговора. Да, собственно, первоначально его и вынесли, лишь позже заменив «всего лишь» 32 годами тюрьмы, что для 54-летнего разведчика означало практически пожизненное заключение.
Но Вильям Генрихович остался верен своему долгу до конца и на сотрудничество с врагами своей страны не пошел. Недаром много позже один из основателей ЦРУ Аллен Даллес в своей книге «Искусство разведки» с нескрываемым уважением писал: «Все, что Абель делал, он совершал по убеждению, а не за деньги. Я бы хотел, чтобы мы имели трех-четырех таких человек, как Абель, в Москве».
Можно предположить, что вряд ли разведчик был бы казнён. Ведь согласно неписанным договоренностям спецслужб, как минимум, крупных держав, задержанных на их территории агентов, граждан иностранных государств, обычно не казнят, а приговаривают к длительным срокам заключения, чтобы иметь под рукой «обменный фонд» на случай провала у противника уже своего агента.
Абелю пришлось ждать в тюрьме почти целых 5 лет, пока в феврале 1962 года его не обменяли на сбитого 1 мая 1960 года близ Свердловска полота американского самолета-шпиона «U-2» Френсиса Пауэрса и парочки задержанных американских агентов помельче.
Обмен происходили на Глиникском мосту между Западным Берлином и Потсдамом и стал впоследствии ключевой сценой целого ряда популярных «шпионских триллеров». Начиная с советской ленты «Мертвый сезон» (в начале которой в качестве консультанта с речью к зрителям обратился сам Рудольф Абель) и заканчивая голливудским фильмом «Шпионский мост» 2015 года, который завоевал почетную американскую кинонаграду «Оскар» – ее получил актер, сыгравший советского разведчика.
Но даже и без этого личность Абеля-Фишера стала легендарной. Недаром главного героя романа, а затем и фильма, «Щит и меч» звали Александр Белов – первая буква фамилии Абель используется для имени героя, а три следующие – для фамилии. Александр Белов действовал в сердце Третьего Рейха под именем Иоганна Вайса.
После освобождения Вильям Фишер продолжал работать в советской разведке, помогая готовить будущих нелегалов до самой своей смерти 15 ноября 1971 года. Он остался в истории примером незаурядного и умнейшего человека, гениального разведчика и несгибаемого патриота своей Советской Родины, в любой момент готового отдать за нее жизнь…
Художник: Б. Сильвермен.
Свежие комментарии