Часть третья
Первая часть здесь
Вторая часть здесь
Эпизод 11. Мост и часовой Игорь Ч.
На задворках территории части стоял склад, где хранились всякие тряпки: шинели, комплекты нижнего белья и прочее. Ну а раз есть склад – его положено охранять.
Сразу за складом стоял забор, а за забором – насыпь железнодорожного моста через Волгу. На дореволюционном фото, снятом с точки, где в наше время проходил забор, хорошо видно высоту и крутизну насыпи. Взобраться на неё и летом-то проблема, а уж в марте, когда днём подтаивало, а ночью замерзало – насыпь превращалась в великолепную горку для скатывания. Чем и пользовались возвращающиеся из самоволки солдаты: съехал на пятой точке, перелез через забор, помахал другану-часовому ручкой – и он дома. Но в ночь со среды на четверг, как уже говорилось, в караул заступили студенты…
Середина ночи. Часовой Игорь Ч. спокойно двигался по караульной тропе, но был настороже: начальник склада прапорщик Крючков предупредил, что портянки и подштанники, ежели сопрут, конечно, жаль; но гораздо опаснее злодеи, желающие завладеть оружием часового. Место тихое, до караулки далеко – часовой, держи ухо востро! Скорее всего, Крючков заботился именно о целостности склада, повышая такими рассказами бдительность студентов…
И вдруг Игорь услышал скрип снега – на вершине насыпи умащивался солдат, явно собираясь съехать вниз. Общаться с ним вблизи Игорю нисколько не хотелось, поэтому он крикнул:
– Стой, кто идёт?
– Свои, друг, свои – успокаивающе ответил солдатик и, набирая скорость, поехал вниз.
– Стой, стрелять буду! – рявкнул Игорь и в подтверждение своих слов передёрнул затвор автомата.
Самовольщик вспомнил, видимо, что в карауле студенты (об этом чуть ли не неделю предупреждали всех и каждого), затормозил и каким-то чудом в том же положении, в каком ехал вниз – двинулся наверх. «Как паук по стенке!» – рассказывал потом Игорь. Достигнув вершины, самоходчик продемонстрировал знание матерного лексикона и скрылся.
Игорю не поверили ни товарищи-студенты, ни приехавший менять караул капитан Востряков. Последний не поленился с сильным фонарём лично осмотреть место происшествия и, вернувшись, с уважением похлопал Игоря по плечу.
Эпизод 12. Цветы.
Наконец-то и нашим ребятам дали увольнительную! Из каких-то своих соображений руководcтво сборов поощрило десяток курсантов «увольнением в город до 21-00». Счастливчикам давали многочисленные заказы типа сигарет с фильтром. Ну и, натурально, – все просили водки. Это потом мы отработали систему передачи горячительного на территорию части, а в первое увольнение... Наши «отпускники» купить-то купили, а как пронести? Все прекрасно понимали, что шмон на КПП будет по-взрослому, и ни в кармане шинели, ни за поясом поллитру не пронесёшь.
Но недаром МИСиС гордился своими выпускниками! (кинорежиссёр Юрий Кара, востоковед Евгений Сатановский, телеведущий Владимир Соловьёв, да мало ли ещё!)
Где-то ребята нашли магазин дешевых цветов, и каждый соорудил нехитрую конструкцию: кулёк из крафт-бумаги, в нём бутылка водки горлышком вниз. Прикрывают конструкцию три гвоздички (как щас помню – по 35 копеек штука), внешне конструкция выглядит как небогатый букетик. Возвращались не толпой, по одному. Я, как замполит роты, напросился на КПП под предлогом – вдруг кто пьяный из увольнения вернется (на самом деле чтобы защищать своих – замполитов в армии не любили, но предпочитали не связываться). Наши все прошли, дежуривший на КПП прапорщик охлопал каждого по карманам и вокруг пояса и с неудовольствием сказал мне:
– Какие-то у тебя трёхнутые студенты: нет чтобы бутылку нести – все цветочки несут. На кой ляд вам цветочки в казарме?
Эпизод 13. Подполковник Перчик и самоходчики.
В пятницу, ближе к вечеру, товарищи офицеры, служившие на военной кафедре, оставляли одного дежурного и дружно сматывались на субботу-воскресенье в Москву. Следующей электричкой (где-то через час) вслед за ними устремлялись «самоходчики» – те, кто по каким-то причинам оставаться в располаге не хотел. В один далеко не прекрасный день свинтило в самоход чуть ли не треть курсантов – и именно в этот день приехала проверять какая-то комиссия. Досталось и «самоходчикам», и дежурному офицеру…
На следующий уикенд дежурным офицером был п-п-к Перчик. Человек, как выяснилось, весьма креативный.
Увидев в окно казармы, что товарищи офицеры прошли КПП, народ, намылившийся в самоволку в Москву, начал переодеваться в штатское. И в это время вдруг появился подполковник Перчик. Ну, дневальный на входе проорал положенное «Рота, смирно!». А дальше начались непонятки: Перчик не стал проходить в расположение роты и чего-то там проверять – хотя, казалось бы, что ещё дежурному офицеру делать в казарме? Вместо этого подполковник начал что-то смешное рассказывать дневальному, подтянулись слушатели из тех, кто не собирался в Москву и был в военной форме. Самоходчики тосковали за стеной – выход из казармы был единственный. Подполковник был великолепный рассказчик, народ просто умирал от смеха, а п-п-к плавно переходил от одной истории к другой. И вдруг – даже не на середине очередной истории, а просто на середине фразы – глянул на висящие на стене часы и со словами: «Ну всё, на последнюю электричку уже никто не успеет» повернулся и вышел.
Нет, особо нуждающиеся поехали утром в субботу (молодожёны там, и им подобные), но их было двое-трое, а никак не планировавшийся «массовый забег».
А мы с тех пор подобный «театр одного актёра» называли «Перчиковый компот».
Эпизод 14. Прапорщик Неживой и Гоша К.
У всех у нас есть маленькие слабости. У старшины роты – прапорщика Неживого – их было две. Про первую (любил человек в меру выпить) я уже рассказывал. Другая, гораздо более невинная (нас о ней предупредили те, кто проходил сборы годом раньше): собираясь домой и приняв на грудь некоторое количество горячительного, Неживой приходил в расположение роты студентов. Дневальный в нарушение требований «Устава внутренней службы»:
«по прибытии в роту прямых начальников от командира роты и выше; дежурного по полку – подавать команду "Смирно"; по прибытии в роту других офицеров роты, а также старшины роты и военнослужащих не своей роты вызывать дежурного по роте»
никакого дежурного не вызывал, а просто орал что было мочи: «Рота, смирно!» Прапорщик расплывался в улыбке, махал на дневального рукой типа «ой да ладно!», осведомлялся: «Всё в порядке?» и, не дожидаясь ответа, отбывал домой. Повышал, так сказать, «среди себя» собственную самооценку.
Но в тот вечер «на тумбочке» стоял Гоша К. Считался лучшим в роте знатоком уставов, наставлений, инструкций. А вот «солдатской смекалки» ему в то дневальство как раз и не хватило: несмотря на предупреждение, ничего он орать не стал, а как-то лениво вызвал дежурного: «Вить, выйди…» Дежурным был я, но когда выскочил – Неживой, не получив, видимо, ожидаемого кусочка уважения, уже «вошёл в раскрутку»:
– Что вы себе позволяете, товарищ курсант?! Бабе своей под окошком будете шептать «Манька, выйди!» Щас навешу пяток нарядов вне очереди – труд, он и из обезьяны человека сделал!
Гоше промолчать бы, но и он в дурь попёр:
– Пять нарядов не имеете права, товарищ старшина! Согласно пункту в) статьи 54 Дисциплинарного устава – не более трёх!
Лично я ждал, что прапор озвереет ещё больше, но Неживой вдруг сказал почти ласково, с некоторым даже уважением в голосе:
– А ведь ты прав, курсант: больше трёх не имею права. Но один-то наряд вне очереди имею право?
Гоша начал понимать, что его сейчас будут бить. Морально. Поэтому подтянулся и, как положено, ответил:
– Так точно, товарищ прапорщик! До трёх нарядов!
– Ну так вот, товарищ курсант, – ласково-уважительно продолжал Неживой – Головной убор у вас надет со звёздочкой не по центру лба – наряд вне очереди! Не слышу?!
Деваться Гоше было некуда:
– Есть наряд вне очереди!
Прапорщик полез в карман шинели, вытащил потрёпанный блокнот, что-то пометил в нём и снова посмотрел на Гошу:
– И вот сама звёздочка на головном уборе у вас криво прицеплена – наряд вне очереди!
И снова Гоше пришлось отвечать:
– Есть наряд вне очереди!
В общем, «избиение младенца» продолжалось недолго, но продуктивно: не дойдя ещё до поясного ремня, прапор с удовлетворением сказал, глядя в блокнот:
– Очко – двадцать один! Или желаете продолжить?
Гоша жалобно промямлил: «Не надо!» Прапорщик повернулся и ушел.
Неживой заставил Гошу отработать весь комплект в 21 наряд, хотя обычно, объявив кому-то из наших два или три «наряда вне очереди», удовлетворялся отработкой одного.
Эпизод 15. Саша К. и сдача нормативов в танке.
Если судить о действиях танков в бою только по фильмам – документальным, а ещё лучше художественным – то танк неудержимо несётся в атаку, стреляя из пушки и пулеметов, давя супостатов гусеницами… И экипаж чаще побеждает и выходит из танка усталый, но улыбающийся. А уж ежели не повезет – то выносят их на руках и снимают шлемофоны. Или – или.
В реалии от «всех победили» до «не повезло» дистанция достаточно большая, и склонить судьбу на свою сторону можно только одним – тренировками. А все тренировки обязательно с нормативами по времени. И существуют эти нормативы не для того, чтобы отцы-командиры имели формальное право поиздеваться над солдатами. Уложился в нормативное время – живи, не уложился – ну извини…
Так нас учили наши преподы-офицеры, воевавшие в Сирии (да-да, в середине 70-х!) и по ранению переведенные служить на военную кафедру МИСиС.
И второй момент. Танкист должен не только хорошо стрелять и водить боевую машину – он должен умело действовать в нестандартных ситуациях. Ну например: в башне пожар, верхние люки заклинило (или обстреливает противник). Единственный выход – через люк механика-водителя. Успел до взрыва боекомплекта выскочить – будешь жить, не успел – товарищи шлемофоны снимут.
Поэтому первое упражнение, которому нас обучали: с места командира (№ 1 на схеме) пробраться через место наводчика (№ 2 на схеме) и выбраться через люк мехвода (№ 3 на схеме). Норматив был (если память не изменяет) «отлично» – 5 секунд; «хорошо» – 6; больше 8 – незачёт. Вёл занятия прапорщик Недорезанюк, и, поскольку «лучший результат дня» был где-то в районе секунд 20 – в выражениях прапор не стеснялся.
На следующий день отрабатывали второе упражнение: типа наш танк окружила вражеская пехота, для таких гостей в боекомплекте танка было 10 гранат Ф-1. Из люка заряжающего (№ 4 на схеме) определённым образом эта граната выкидывалась наружу и – «смерть врагам, победа нашим!». Недорезанюк был то ли с похмелья, то ли просто москвичей не любил, но занятия он начал с того, чем закончил накануне – с ругани. Сквозь трёхэтажные конструкции прорывалась основная мысль: научить нас можно только кнутом, поэтому вместо муляжа с запалом кидать будем кидать боевые гранаты. И если какой разгильдяй уронит гранату внутрь танка – похороны за свой счёт. «Показываю один раз!» заявил прапорщик и, ткнув пальцем почему-то в Сашу К., добавил: «Пойдем, посмотришь, как надо. Потом всем расскажешь».
Загрузились в танк: прапорщик в люк заряжающего, Саша на место командира. Люки закрылись, потом открылся люк заряжающего, но никакой гранаты из него не вылетело. Вместо этого из люка мехвода выскочил Саша К. и упал на землю. И только потом в танке что-то негромко хлопнуло и раздался дикий ржач прапорщика. Оказалось, что прапор уронил муляж гранаты внутрь танка, а Саша не стал проверять – муляж это или боевая, и покинул танк, как вчера учили.
А суть прикола заключалась в том, что запал гранаты срабатывает через 3,5÷4,5 секунды, а Саша выпрыгнул из танка раньше. Поэтому в ведомости у Саши за первое упражнение появилась заслуженная «пятёрка», а у всех остальных стоял «незачёт».
Свежие комментарии