1636 – год Корби

На следующий 1636 год кардинал Ришелье запланировал более ограниченные, как он считал, задачи. Основной удар планировалось нанести во Франш-Конте, т. к. кардинал был уверен, что эта франкоязычная провинция с малопонятной юрисдикцией может быть легко присоединена к Франции.

В дальнейшем выяснилось, что он был уверен абсолютно неправильно. Сравнительно немногочисленная армия Франш-Конте (10–13 тыс. человек) не мешала обеим сторонам проходить по территории провинции, но соединилась с имперцами, когда французы попытались ее, т. е. провинцию, оккупировать.

Более того, французам пришлось иметь дело и с местным ополчением, которое вело партизанскую войну вплоть до 1644 года, когда сменивший Ришелье кардинал Маццарини (более известный как Мазарини) за умеренные отступные не согласился оставить провинцию в покое.

Правда, эта война облегчила ее последующий захват Францией спустя примерно 20 лет. Из-за военных действий, голода и эпидемий население Франш-Конте сократилось более чем на две трети, и у выживших уже не было ни сил, ни желания сопротивляться.

Также планировался повторный удар по Миланскому герцогству, но Италия по-прежнему считалась второстепенным направлением. В Германии предполагалось закончить изгнание имперцев из Лотарингии и Эльзаса, чтобы затем содействовать атаке на Франш-Конте. На остальных участках предполагалось ограничиться обороной.

Разумеется, у Габсбургов были свои планы (у испанских – одни, у австрийских – другие). У Испании традиционно в приоритете были Нидерланды, и первоначально и в Мадриде, и в Брюсселе планировали наступление на Фландрию, используя в качестве плацдарма захваченную в прошлом году крепость Шенк (Шенкеншанс).

Конечно, штатгальтер (наместник) Испанских Нидерландов кардинал-инфант дон Фернандо предполагал, что голландцы постараются ее отбить, но не ожидал, что это произойдет так быстро – 30 апреля, т. е. до начала кампании. Тогда кардинал-инфант вспомнил о предложении своего союзника – баварского курфюрста, вторгнуться во Францию для осады Парижа. Только так, по мнению курфюрста, можно было заставить Ришелье выйти из войны. Поскольку инициатива наказуема, то кардинал-инфант попросил курфюрста прислать ему баварскую кавалерию во главе с Иоханном фон Вертом.

Что касается австрийских Габсбургов, то они в основном планировали ведение оборонительных действий. Помощь испанским союзникам предполагалась, но первоначально в очень неопределенной форме – на уровне «надо бы как-то помочь испанцам». Лишь в июне король Венгрии Фердинанд (т. е. сын и наследник императора Священной Римской империи) и генерал Галлас разработали план по наступлению на восточную провинцию Франции – Бургундию через Франш-Конте.

При этом Галлас имел секретный приказ императора не рисковать армией и далеко во Францию не углубляться. Это при том, что и сам генерал предпочитал воевать от обороны. Тем не менее такое двойное наступление – испанцев с союзниками с севера, через Пикардию и имперцев с востока, могло быть очень опасным для Франции, но только в случае согласованных действий.


Первыми начали боевые действия в 1636 году французы и их союзники, а именно принц Бернхард и кардинал Ла Валетт. Объединенная армия, предположительно, насчитывала около 15 тыс. человек. По всей вероятности, они начали кампанию в конце мая. О ее начале вообще мало что известно. Кардинал Ла Валетт снова отправил обоз с продовольствием в блокированный Хагенау (10 июня).

Города на севере Лотарингии и Эльзаса – Сент-Авольд, Сарбур (Саарбург), Фенетранж, Пфальцбург и Сент-Дье, были взяты без особых усилий, а вот Саверн союзники осаждали более месяца – с начала июня (возможно, и раньше) до 15 июля. Генерал Галлас оставил в городе большой гарнизон – более 7 тыс. человек во главе с энергичным командиром. Численность гарнизона выглядит сильно завышенной для маленького города, но в данном случае я, как акын – что читаю в источнике, то и пишу.

Обычно об осаде Саверна пишут в биографиях Тюренна. Именно он предложил после двух неудачных штурмов верхнего города (и практически непрерывного обстрела) вновь нанести удар там же, но лишь отвлекающий, а основной – по нижнему городу, где стены были не такими высокими. Однако, ворвавшись в город, французы и немцы Бернхарда обнаружили, что каждая улица перегорожена баррикадами и надо сражаться за любую из них.

В конце концов, оставшись без воды и почти без пороха, остатки гарнизона сдались, получив право свободного выхода на почетных условиях. Союзники потеряли более 2 тыс. человек убитыми, в т.ч. многих офицеров, Тюренн и сам принц Бернхард были ранены.

Один из французских офицеров в своих воспоминаниях утверждал, что из города вышла всего тысяча человек, присоединившихся к армии Галласа, который встретил их как героев. Опять-таки, трудно представить, что гарнизон капитулировал, только когда потерял 6 тыс. человек из 7–7,5 тыс. Обычно даже испанцы, упорство которых переходило в упрямство, все-таки сдавались раньше.

Например, в гарнизоне Шенкеншанса на момент капитуляции оставалось 600 человек из полутора тысяч, а гарнизон Корби (об этом несколько позднее) сдался, когда из 3,5 тыс. человек осталось немногим более 1 000. На всякий случай уточняю, что фраза «Извините, сеньор, но это испанская пехота» – относится исключительно к кинематографу. В любом случае потери имперцев были очень значительными.

Все это время Галлас пребывал в своем укрепленном лагере в Друзенхайме, не пытаясь помочь гарнизону. Он даже построил понтонный мост через Рейн для возможного отступления. Кроме постоянных проблем с продовольствием, появилась и достаточно неожиданная новая. Несколько тысяч легких кавалеристов, завербованных в Польше, не получая жалования, чуть не поубивали своих полковников и начали грабить окрестности.

Потребовалось немало усилий, чтобы отправить их восвояси. Не считая этих вояк, армия Галласа весной 1636 года насчитывала также около 15 тыс. человек – 12 тыс. пехоты, 2,5 тыс. кавалерии и 1 000 драгунов.

Почти в то же время, что и принц Бернхард с Ла Валеттом начал наступление на Франш-Конте и принц Конде-старший. 27 мая он перешел границу провинции и уже 29 начал осаду ее столицы города Доля. Армия Конде насчитывала более 20 тыс. человек, в т. ч. несколько старых полков; 15 тыс. из них осаждали город, а остальные их прикрывали, т. е. грабили близлежащие села и небольшие города.

Горожане неплохо подготовились к осаде, а принц выделялся только знатностью, но не военными талантами, поэтому особых успехов за два с половиной месяца у французов не было, в то время как потери составили до 5 тыс. человек.


Наконец, после долгих проволочек перешли в наступление испанцы (а точнее, испанцы, имперцы и баварцы). Численность их армии в разных источниках определялась от 25 (по Д. Пэрроту – 12 тыс. пехоты и 13 тыс. кавалерии) до 42 тыс. человек (по французским данным). В конце июня они перешли границу Пикардии и уже 2 июля заняли крепость Ла-Капель.

Их дальнейшее продвижение оказалось неожиданно легким для них самих. Если какие-то французские части, вроде Пьемонтского полка, оказывали упорное сопротивление, то их легко обходили. К концу июля союзники вышли к реке Сомма. Командующий французской армией граф Суассон имел в своем распоряжении всего около 10 тыс. пехотинцев; иногда еще добавляют – без пороха и фитилей, но в это верится очень слабо, т. к. такая армия вообще не могла бы воевать.

2 августа после нескольких дней боев условно испанцы переправились через Сомму и отправились осаждать город Корби, в 145 км от Парижа. Фон Верт настаивал на немедленном наступлении на Париж, но кардинал-инфант считал необходимым хоть как-то обеспечить тыл армии. С высоты нашего времени, можно сказать, что прав был фон Верт.

Попытка сравнительно небольшой армией захватить огромный город была авантюрой по определению, и к ней надо было относиться как к афере: если повезет (за счет паники или внезапности) – хорошо, если нет – значит, не судьба. Впрочем, задержка оказалась небольшой – Корби был сдан французами 15 августа, всего после недельной осады, хотя гарнизон насчитывал 1 800 человек, и испанцы не сделали ни одного приступа. Один из отрядов испанцев добрался до Понтуаза – городка всего в 28 км от Парижа.


Известие о падении Корби вызвало немалую панику в Париже, т. к. предполагалось, что крепость продержится хотя бы недели три, и одновременно – взрыв патриотизма. Не берусь судить, чего было больше – франкофилы больше пишут о втором, франкофобы – о первом.

Вероятно, ополчение в 50 тыс. человек, собранное королем Луи XIII в течение сентября, существовало только на бумаге, тем не менее какое-то их количество было собрано и, если для сражений и походов такое ополчение было малопригодно, то для обороны городов – вполне. Почти 50 лет назад именно горожане вполне успешно защищали Париж сначала от короля Анри III, а затем и от будущего короля Анри IV.

А тем временем просьбы о помощи со стороны парламента Франш-Конте наконец-то были услышаны в Брюсселе. С небольшой армией герцог Лотарингский вышел из Льежа в Бельгии (уж не знаю, как он там оказался) и к 9 августа появился во Франш-Конте. По дороге он присоединил небольшие отряды испанцев, имперцев и армии самой Франш-Конте, так что когда 14 августа он подошел к Долю, у него было 7–8 тыс. кавалерии и 5–6 тыс. пехоты.

В сочетании с гарнизоном Доля в 4 тыс. человек этого было достаточно, чтобы заставить принца Конде снять осаду. Что он и сделал к 15 августа, оставив артиллерию (вероятно – осадную, которую было трудно увезти) и большую часть обоза. 9 тыс. человек из его армии немедленно отправились к Парижу, остальные отошли к городку Осонн в Бургундии.

Наконец, в середине августа главная армия Галласа покинула лагерь в Друзенхайме, в начале сентября вступила во Франш-Конте и 12 сентября соединилась с ранее отправленным авангардом. 15 сентября Галлас форсировал Сону и занял город Шамплит, где начал строить очередной укрепленный лагерь. Объединенная армия Галласа и герцога Лотарингского насчитывала в это время 30–40 тыс. человек (вторая цифра – вероятно, с учетом армии Франш-Конте), практически вдвое больше, чем у французов – т. е. остатки армии Конде и срочно прибывших во Франш-Конте Бернхарда фон Заксен-Веймара и кардинала Ла Валетта.

Карл Лотарингский уверял, что необходимо немедленно идти к столице Бургундии городу Дижону и, скорее всего, был прав. Дело в том, что примерно в это же время, т. е. в десятых числах сентября испанцы начали отход от реки Уазы. Время работало против них – французы постепенно подтягивали резервы (хотя те 9 тыс. человек из армии Конде успели только к шапочному разбору).

На одном из сайтов перечислены ни много ни мало 30 полков, собранных королем Луи XIII для защиты Парижа. Нарастали проблемы со снабжением – французы сжигали запасы зерна и ломали мельницы. При этом не было никаких признаков скорого наступления Галласа. Кардиналу-инфанту пришлось уходить обратно во Фландрию, при этом основательно укрепив Корби – Луи XIII признавал, что испанцы за два месяца укрепили город лучше, чем королевские инженеры за два года.

Осада города началась 27 сентября, когда уже начались дожди. Фон Верт пытался отправить подкрепление гарнизону, но армия графа Суассона этого не допустила. Спустя 6 недель, 10 ноября остатки испанского гарнизона капитулировали. Ришелье возблагодарил Провидение Божье, а Луи XIII – свои старые полки, вынесшие всю тяжесть осады. Угроза Парижу была устранена, но крепости по ту сторону Соммы остались в руках испанцев.

В течение месяца с середины сентября во Франш-Конте шла малая война. Французы и веймарцы разбили лагерь в 20 км от Шамплитта, но в сражение не вступали. Происходили бои между небольшими отрядами, посланными добывать продовольствие и кавалерийские налеты. Отдельные отряды заходили и на территорию Бургундии.

Разумеется, такое положение дел устраивало французов и абсолютно не устраивало имперцев. Проблем с продовольствием у них было больше, а власти графства не могли оказать помощи, даже если бы очень захотели – провинция уже была основательно разорена; тем временем принц Конде укреплял Дижон.

В конце сентября в лагерь Галласа прибыл артиллерийский парк, а 7 октября – еще 6,5 тыс. человек подкрепления. Лишь после этого Галлас почувствовал себя достаточно сильным для наступления на французскую Бургундию. К этому времени кардинал-инфант уже вернулся во Фландрию, и самое опасное, что могли сделать имперцы – это устроиться на зимних квартирах в неразоренной французской провинции, по крайней мере, этого опасались в Париже.

10 октября армия Галласа вышла из лагеря, в ее составе было 22–25 тыс. пехоты, 5–8 тыс. конницы и 80 орудий (по другим данным – всего 40), т.е. около 30 тыс. человек – то ли сказались большие потери малой войны, то ли какую-то часть Галлас оставил в резерве во Франш-Конте. 22 октября армия пересекла границу Бургундии и двинулась в сторону Дижона, 24 октября был захвачен городок Мирбо, но его жители успели сжечь склады с продовольствием. Однако, немного не дойдя до Дижона, армия повернула на юго-восток и, пройдя мимо города, направилась к городку Сен-Жан-де-Лон.

О причинах можно только догадываться. С одной стороны, понятно, что за два месяца укрепления Дижона усилили настолько, что взять его с налета не представлялось возможным – это и так было понятно, разве что Галлас удостоверился лично. C другой – Сен-Жан-де-Лон контролировал переправу через реку Сона и линию снабжения с Долем. Также вероятно, что именно там Галлас планировал устроить зимние квартиры.

Передовые части имперцев достигли города 25–26 октября. В городе было всего 250 солдат, 400 ополченцев и 8 пушек. Насколько можно судить, осаду вела лишь часть армии Галласа под командованием Карла Лотарингского. Остальная расположилась лагерем между Сен-Жан-де-Лоном и Дижоном и прикрывала осаждающих от армии Ла Валетта и принца Бернхарда, расположившихся в Лонвике южнее Дижона. Пишут, что лагерь Галласа располагался в Монто, но это в 65 км северо-восточнее Дижона и еще дальше от Сен-Жан-де-Лона, поэтому это кажется маловероятным.

С 27 октября штурмы и обстрелы не прекращались, и 1 ноября бои шли уже на улицах города. На следующий день осажденные успели отбить два штурма, а третьего не произошло.

Во-первых, всю неделю шли дожди, еще более усилившиеся в ноябре, и наконец 2 ноября Сона разлилась и затопила лагерь осаждавших, которые в довершение всех своих бед остались без продовольствия. Кстати, позднее Галлас объяснял свою неудачу именно сложными метеоусловиями (действительно, кто бы мог подумать, что в середине осени зарядят проливные дожди, все равно что в России снег в декабре). На самом деле дожди были нормой для этого времени года, а ливни со снегом – вероятностью, с которой следовало считаться.

Во-вторых, осажденные получили подкрепление – еще один будущий французский маршал, а тогда марешаль-де-кан фон Ранцау вышел из Дижона и, сделав большой крюк, к вечеру вышел к городу со стороны Франш-Конте. С собой он привел 1 600 пехотинцев.


3 ноября имперцы сняли осаду и отошли к Монто. Непосредственно во время осады потери имперцев составили 700–800 человек, но при отступлении им пришлось бросить часть артиллерии (не менее 16 пушек, и скорее всего – тяжелых) и обоза. Дальнейшее отступление привело к новым потерям, хотя преследование велось не слишком энергично.

Граф де Гиш прямо пишет, что это принц Бернхард проявил чрезмерную осторожность, а когда его переубедили, уже было поздно. Тем не менее имперцы потеряли несколько тысяч человек из арьергарда, возможно, до 8 тыс., а де Гиш упоминает о 2 тысячах, сдавшихся без боя.

Затем Галлас продолжил отступление. Еще одним доводом для него было известие о победе шведского генерала Банера при Витштоке 4 ноября над имперцами и их новыми союзниками саксонцами. Из Монто Галлас отправился на восток, 12 ноября пересек Сону и продолжил движение во Франш-Конте. Там он оставил 5 пехотных и 3 кавалерийских полка и с оставшейся армией к концу декабря подошел к Брейзаху на Рейне.

Считается, что во время этого похода он потерял от трети до половины армии – по всем причинам, включая санитарные и дезертирство. Войска встали на зимние квартиры за Рейном между Шпейером и Карлсруэ. Французы получили подкрепление, которое привел из Нормандии герцог Лонгвиль, но оно прибыло слишком поздно. Отдельные стычки продолжались и после ухода Галласа, но особого значения они уже не имели.


Так закончился год Корби – самый тяжелый, как потом оказалось, год для Франции.

Блицкриг Габсбургов провалился так же, как и французский годом раньше – заставить Францию выйти из войны не удалось. Кардинал-инфант лишь провел удачный набег и захватил несколько крепостей в Пикардии. Имперцы провели гораздо менее удачный набег на Бургундию, понеся огромные потери при мизерных результатах, а французы, в свою очередь, провалили вторжение во Франш-Конте.

Что интересно, ни принц Конде, ни Галлас никакого наказания не понесли. Первого прикрыла его знатность и подчеркнутая лояльность к кардиналу Ришелье, второго – понимание, что за поражение ответственен не только он, но и планировщики в Вене. А еще в то время, т. е. после смерти Валленштейна и до появления Франца фон Мерси, в империи просто не было талантливых полководцев, были только крепкие профессионалы с боевым опытом.

Для полноты картины можно добавить, что положение дел на юге Франции не отличалось от общего. В минувшем 1635 году испанцы захватили Леринские острова и совершали набеги на французское побережье от Ниццы до Марселя; попытка отобрать острова провалилась. В Италии французская армия вместе с союзниками из Савойи одержала победу при Торнавенто, но отказалась от вторжения в Миланское герцогство, так что победа оказалась бесплодной.

В дальнейшем стороны ставили перед собой гораздо более скромные задачи, а окончание войны снова отодвигалось на отдаленное будущее.

Продолжилось бесконечное перетягивание каната.