К концу 1916 года в России обострились экономические трудности, в стране и армии стало не хватать продовольствия, обуви и одежды. Истоки этого экономического кризиса уходят в 1914 год. Из-за войны для России были закрыты черноморские и датские проливы, через которые шло до 90% внешней торговли страны. Россия была лишена возможности в прежних объёмах экспортировать продовольствие и импортировать оборудование, вооружение и боеприпасы. Резкое сокращение военного импорта привело на фронте к неудачам 1915 года (снарядный голод, великое отступление). Но в результате принятых мер военное производство многократно возросло, и нехватка боеприпасов и вооружения была ликвидирована. Об этом более подробно было написано в статьях «Казаки и первая мировая война. Часть I,II,III,IV,V». Гораздо драматичнее было положение с продукцией сельского хозяйства. Труд на селе был преимущественно ручным и уход в армию миллионов молодых и здоровых мужчин неизбежно приводил к сокращению производства. Но резкое сокращение продовольственного экспорта с началом войны положительно сказалось на внутреннем рынке и поначалу компенсировало убыль производства. Кроме того, оставшиеся труженики села, как могли, пытались компенсировать убыль рабочей силы. Помимо людей, основной рабочей силой в деревне были лошади. Статистика показывает, что, несмотря на привлечение миллионов лошадей в армию, их количество в гражданском секторе за 1914-1917 годы не только не уменьшилось, а возросло. Всё это позволяло иметь удовлетворительное продовольственное снабжение армии и тыла вплоть до осени 1916 года. Для сравнения, основные воюющие державы Европы ввели карточную систему уже в первый год войны.
Рис. 1 Английская продовольственная карточка на сахар от 22 сентября 1914 годаНадо сказать, что дисциплинированные европейские крестьяне, будь то Жак, Джон или Фриц, несмотря на все трудности, продолжали исправно платить драконовские продналоги. Иное продемонстрировали наши Остап и Иван. Урожай 1916 года был хорошим, но сельские производители, в условиях военной инфляции, начали массово придерживать продовольствие, ожидая ещё большего повышения цен. Уход от налогов - это многовековая беда нашего товаропроизводителя. В лихую годину эта «народная забава» непременно провоцирует государство на репрессивные меры, о которых собственнику приходится потом сильно сожалеть. В нашей истории эта «забава» привела к множеству неурядиц, не только к введению продразвёрстки в 1916 году, но и стала решительным моментом к проведению насильственной коллективизации после срыва крестьянами (а не только кулаками) налоговой хлебосдачи в 1928 и 1929 годах. Чем закончатся для малого и среднего бизнеса их нынешние «забавы» с государственными налоговыми органами пока неизвестно, но скорее всего, аналогично. Но это лирическое отступление.
А в ту пору для стабилизации снабжения городов и армии продовольствием царское правительство весной 1916 года также стало вводить карточную систему на некоторые продукты, а осенью было вынуждено ввести продразвёрстку (некоторые «просвещённые» антикоммунисты до сих пор считают, что её ввели большевики). В итоге, из-за повышения цен, произошло заметное снижение уровня жизни и в городе, и в деревне. На продовольственный кризис наложились неразберихи на транспорте и в государственном управлении. Из-за многих неудач, обильно сдобренных ехидными слухами и анекдотами, произошло невиданное и неслыханное со времён Смуты падение морального авторитета царской власти и царской семьи, когда не только перестают бояться влас¬ти, но начинают даже презирать её и от¬крыто смеяться над нею. В России сложилась «революционная ситуация». В этих условиях часть царедворцев, государственных и политических деятелей, ради собственного спасения и удовлетворения своих амбиций, инспирировала государственный переворот, который привёл к свержению самодержавия. Потом, как положено, этот переворот назвали Февральской революцией. Произошло это, прямо скажем, в очень неподходящий момент. Генерал Брусилов вспоминал: «…что касается меня, то я хорошо сознавал, что революция 1905 года была лишь первым актом, за которым неизбежно должен был последовать второй. Но я молил бога, чтобы революция началась по окончанию войны, ибо одновременно воевать и революционировать невозможно. Для меня было совершенно ясно, что если революция начнётся до окончания войны, то войну мы неизбежно должны проиграть, что повлечёт за собой то, что Россия рассыплется».
Каким образом возбуждалось стремле¬ние общества, аристократии, чиновников и высшего командования к изменению государственного строя и отречению государя? На этот вопрос спустя почти век, по существу, почти никто объективно не ответил. Причины этого явления кроются в том, что всё написанное непосредственными участниками событий не только не отражает истины, а чаще искажает её. Надо принять во внимание, что пишущие (например Керенский, Милюков или Деникин) спустя время отлично понимали, какую ужасную роль отвела им судьба и история. На них ложилась большая доля вины за происшедшее, и они, естественно, описывали события, изображая их так, чтобы найти оправдание и объяснение своим действиям, в результате которых государственная власть была разрушена, а страна и армия повержены в анархию. В результате их действий в стране к октябрю 1917 года не осталось никакой власти, а игравшие роль правителей делали всё для того, чтобы не возникла не только какая-либо власть, но даже видимость таковой. Но обо всём по порядку.
Фундамент революции для свержения самодержавия начал закладываться довольно давно. Начиная с XVIII, и вплоть до XX века происходило бурное развитие науки и просвещения в России. Страна переживала серебряный век расцвета философии, просвещения, литературы и естественных наук. Вместе с просвещением в умах и душах образованных россиян стали культивироваться материалистические, социальные и атеистические взгляды, зачастую в самой извращённой идейно-политической форме. Революционные идеи проникали в Россию с Запада и принимали в русских условиях своеобразные формы. Экономическая борьба трудящихся на Западе носила характер борьбы против бесчеловечности капитализма и за улучшение экономических условий труда. А в России революционеры требовали коренной ломки всего существующего общественного порядка, полного разрушения основ государственного и народного быта и устройства нового общественного порядка на основе импортированных идей, преломленных через призму их собственного воображения и безудержной социально-политической фантазии. Главным свойством русских революционных вождей было полное отсутствие в их идеях конструктивных общественных начал. Главные их идеи стремились к одной цели – разрушению общественных, экономических, социальных основ и полному отрицанию "предрассудков", а именно морали, нравственности и религии. Эта идейная извращённость была довольно подробно описана классиками русской литературы, а гениальный аналитик и безжалостный препаратор российской действительности Ф.М. Достоевский окрестил её «бесовщиной». Но особенно много неверов-атеистов и нигилистов-социалистов появилось в конце XIX и в начале XX веков среди учащихся, студентов и рабочей молодёжи. Всё это совпало с демографическим взрывом. Рождаемость по-прежнему оставалась высокой, но с развитием системы земского здравоохранения детская смертность уменьшилась в разы (хотя по нынешним меркам оставалась всё-таки огромной).
Результатом стало то, что к 1917 году ¾ населения страны было моложе 25 лет, что и определяло чудовищную незрелость и легковесность деяний и суждений этой массы и не менее чудовищное презрение к опыту и традициям предшествующих поколений. Вдобавок к 1917 году около 15 миллионов из этих молодых людей прошли через войну, приобретя там не по возрасту солидный опыт и авторитет, а часто ещё почёт и славу. Но приобретя зрелость в статусе, они не могли за это короткое время приобрести зрелость ума и житейского опыта, оставаясь фактически юнцами. Но упрямо гнули свою линию, надутую им в уши расхристанными революционерами, не считаясь с многоопытными и премудрыми стариками. С гениальной простотой эту проблему, в казачьем обществе, обнажил М. Шолохов в «Тихом Доне». Мелехов-отец, вернувшись с хуторского Круга, ворчал и ругался на вернувшихся сильно «покрасневших» горластых фронтовиков. «Взять бы нагайку, да выпороть этих горлопанов. Ну да куда уж, где уж нам. Они же теперь офицера, урядники, крестоносцы…. Как их пороть?». О диктатуре «самодержавия ума» над душой, духовностью, опытом и верой говорил в начале ХХ века Иоанн Кронштадский: «Вера в Бога и в истину исчезла и заменена верой в разум человеческий, печать изолгалась, для неё не стало ничего святого и досточтимого, кроме лукавого пера, пропитанного ядом клеветы и насмешки. Не стало у интеллигенции любви к Родине, она готова продать её инородцам. Враги готовят разложение государства. Правды нигде не стало, Отечество на краю гибели».
Расхристанным прогрессистам-атеистам удалось довольно быстро развратить и разуверить молодёжь и образованные классы, затем эти идеи через учителей стали проникать в народно-крестьянские и казачьи массы. Разброд и шатания, нигилистические и атеистические настроения охватили не только образованные классы и студенчество, но проникли и в среду семинаристов и священнослужителей. В школах и семинариях пускает корни атеизм: из 2148 выпускников семинарий 1911 года в священники рукоположились всего 574 человека. В среде самих священников буйным цветом расцветает ересь и сектанство. Через священников, учителей и прессу в головах многих людей прочно поселяется великий и ужасный бедлам, этот непременный предвестник и спутник любой великой Смуты или Революции. Не случайно один из лидеров Французской революции Камил Демулен сказал: «Революцию начинают священник и учитель, а заканчивает палач». Но такое состояние умов не является для русской действительности чем-то экзотическим или экстраординарным, такое положение может существовать на Руси веками и оно совсем не обязательно приводит к Смуте, а лишь творит идейный блуд в головах образованных классов. Но только если во главе Руси стоит царь (вождь, генсек, президент – не важно, как он называется), который способен на базе здорового государственного инстинкта консолидировать большую часть элиты и народа. Русь и её армия способны в этом случае вынести несоизмеримо большие трудности и испытания, нежели уменьшение солдатского мясного пайка на полфунта или замену у части войск сапогов на ботинки с обмотками. Но это был не тот случай.
Затянувшаяся война и отсутствие у страны настоящего вождя катализировала все негативные процессы. Ещё в 1916 году на боевых позициях 97% солдат и казаков приняли святое причастие, а в конце 1917 года только 3%. Постепенное охлаждение к вере и царской власти, антиправительственные настроения, отсутствие нравственного и идеологического стержня в головах и душах людей были главными причинами всех трёх Русских революций. Антицаристские настроения распространялись и в казачьих посёлках, хотя и не так успешно как в других местах. Так в пос. Кидышевском в 1909 году местный священник Данилевский в доме казака сбросил два портрета царя, о чём было заведено уголовное дело. В ОКВ (Оренбургском казачьем войске) обильную пищу для духовного разврата давали местные либеральные газеты типа «Копейка», «Троичанин», «Степь», «Казак» и прочие. Но в казачьих станицах и посёлках разрушительному влиянию атеистов, нигилистов и социалистов противостояли старики-бородачи, атаманы и местные священники. Они вели нелёгкую многолетнюю борьбу за умы и души простых казаков. Во все времена наиболее духовно стойкими были сословия священников и казаков. Однако социально-экономические причины меняли положение не в лучшую сторону. Многие казацкие семьи, проводив в армию 2-3 сыновей, впадали в нужду и разорение. Число бедняков в казачьих селениях умножалось и за счёт безземельных дворов проживавших среди казаков иногородних. Только в ОКВ проживало более 100 тысяч лиц невойскового сословия. Не имея земли, они вынуждены были её арендовать у станиц, у состоятельных и безлошадных казаков и вносить за это арендную плату от 0,5 до 3 руб. за десятину. Только в 1912 году в казну ОКВ поступило 233548 рублей арендной платы за землю, более 100 тысяч рублей «посаженной платы» за постройку иногородними домов и хозяйственных построек на войсковых землях. Платили иногородние за право пользования пастбищами, лесами и водными ресурсами. Чтобы свести концы с концами иногородняя и казачья беднота батрачила на состоятельных казаков, что способствовало консолидации и сплочению бедноты, что позже, в период революции и гражданской войны, принесло свои горькие плоды, помогло расколоть казачество на противоборствующие лагеря и столкнуть в кровавой братоубийственной войне.
Всё это создавало благоприятные условия для антиправительственных и антирелигиозных настроений, чем пользовались социалисты и атеисты–интеллигенты, студенты, учащиеся. Среди казачьей интеллигенции появляются проповедники идей безбожия, социализма, классовой борьбы и «буревестники революции». Причём, как это обычно бывает на Руси, главными зачинщиками, нигилистами и ниспровергателями устоев выступают отпрыски весьма состоятельных классов. Одним из первых казачьих революционеров ОКВ был выходец из богатейшей золотодобывающей Уйской станицы, сын богатого купца-золотопромышленника Пётр Павлович Мальцев. С 14 летнего возраста гимназист Троицкой гимназии приобщается к протестному движению, выпускает журнал «Бродяга». Исключённый из многих ВУЗов, после трёх лет отсидки в тюрьме, он в эмиграции налаживает связь и переписку с Ульяновым и с тех пор выступает у него главным оппонентом и консультантом по аграрному вопросу. Не далеко от него ушёл его сводный брат, богатый золотопромышленник Степан Семёнович Выдрин, наплодивший целый род будущих революционеров. В столь же юном возрасте вступили на скользкий путь революционеров братья Николай и Иван Каширины из станицы Верхнеуральской, будущие красные командармы. Сыновья станичного учителя, а затем атамана получили хорошее светское и военное образование, оба весьма успешно окончили Оренбургское казачье училище. Но в 1911 году суд офицерской чести установил, что «сотник Николай Каширин склонен усваивать дурные идеи и проводить их в жизнь» и офицер был отчислен из полка. Лишь в 1914 году его снова призвали в полк, он храбро воевал и за короткий срок удостоился 6 царских наград. Но офицер по-прежнему вёл революционную работу среди казаков, его арестовали. После очередного суда офицерской чести его удалили из дивизии, понизили в звании и отправили на родину. Здесь в должности начальника полковой учебной команды подъесаул Н.Д. Каширин и встретил революцию. Такой же трудный путь революционера прошёл в те годы и его младший брат Иван Каширин: суд чести, изгнание из дивизии, борьба с атаманом А.И. Дутовым в родной станице. Но, несмотря на гиперактивность некоторых неугомонных карбонариев, как писал историк И.В. Нарский «просвещённое общество явно преувеличивало бедствия населения, самодержавный гнёт и степень тайного внедрения государства в жизнь подданных…». Как следствие «уровень политизации населения оставался довольно низким».
Но всё меняла война. Первые изменения в настроениях казачьего общества были вызваны ещё неудачами в русско-японской войне. После подписания Портсмутского мира, для усмирения бунтовавшей России казачьи полки второй очереди отправляются из Маньчжурии в города России. Большевики и социалисты-революционеры уже тогда призывали народ к оружию и к жестокой расправе с «врагами революции» - казаками. Московский комитет РСДРП ещё в декабре 1905 года направил «Советы восставшим рабочим» в низовые организации. Там было написано: «…казаков не жалейте. На них много народной крови, они всегда враги рабочих. …смотрите на них как на злейших врагов и уничтожайте их без пощады…». И хотя в усмирении восставшего люда использовались солдаты, матросы, жандармы, драгуны и казаки, особенный гнев и ненависть «потрясателей государственных устоев» вызывали казаки. По сути дела, казаков считали главными виновниками поражения рабочих и крестьян в первой русской революции. Их называли «царскими опричниками, сатрапами, нагаечниками», высмеивали на страницах либеральной и радикальной печати. Но на самом деле, революционное движение, руководимое либеральной печатью и интеллигенцией, направляло народы России на путь всеобщего хаоса и ещё большего порабощения. И народ тогда сумел прозреть, самоорганизоваться и проявить чувство самосохранения. Сам царь писал по этому поводу своей матери: «Результат случился непонятный и обыкновенный у нас. Народ возмутился наглостью и дерзостью революционеров и социалистов, а так как 9/10 из них жиды, то вся злость обрушилась на тех, - отсюда еврейские погромы. Поразительно, с каким единодушием и сразу это случилось во всех городах России и Сибири». Царь призывал к объединению русского народа, но этого не случилось. В последующие десятилетия народ не только не объединился, а окончательно разделился на враждебные политические партии. По выражению князя Жевахова: «…с 1905 года Россия превратилась в сумасшедший дом, где не было больных, а были только сумасшедшие доктора, забрасывавшие её своими безумными рецептами и универсальными средствами от воображаемых болезней». Однако большого успеха революционная пропаганда среди казаков не имела и, несмотря на отдельные колебания казаков, казачество осталось верным царскому правительству, выполняло его приказы по охране общественного порядка и подавлению революционных выступлений.
В период подготовки к выборам в I Государственную думу казаки выразили свои требования в наказе из 23 пунктов. В составе Думы были депутаты-казаки, которые выступали за улучшение жизни и расширение прав казаков. Правительство пошло на удовлетворение части их требований. Казаки стали получать 100 рублей (вместо 50 рублей) на приобретение коня и снаряжения, были сняты жёсткие ограничения на передвижения казаков, были разрешены отлучки до 1 года с разрешения станицы, упростился порядок поступления в войсковые учебные заведения, улучшилось пенсионное обеспечение офицеров, ряд льгот казаки получили в экономической и предпринимательской деятельности. Всё это позволило улучшить благосостояние семей и приумножить станичный капитал.
Великую войну казаки, как и всё русское общество, встретило с энтузиазмом. Казаки самоотверженно и храбро дрались на всех фронтах, о чём более подробно описано в статьях «Казаки и первая мировая война. Часть I,II,III,IV,V». Однако усталость от войны к концу 1916 года широко охватила народные массы. Люди скорбели о потерях, о бесперспективности войны, которой не видно конца. Это создавало раздражение против власти. В армии стали происходить эксцессы, ранее просто немыслимые. В октябре 1916 года на Гомельском распределительном пункте на почве недовольства офицерами и войной восстали около 4 тысяч солдат и казаков. Восстание жестоко подавили. Дело усугублялось упорными слухами, что Императрица и её окружение является главной причиной всех неурядиц, что ей, немецкой принцессе, ближе интересы Германии чем России, и что она искренне радуется любому успеху германского оружия. От подозрений не спасала даже неутомимая благотворительная деятельность Государыни и её дочерей.
Рис.2 Госпиталь в Зимнем дворце
Действительно, в придворном окружении царя, в гражданской и военной администрации была сильная прослойка лиц германско¬го происхождения. На 15 апреля 1914 года среди 169 «полных генералов» было 48 немцев (28,4%), среди 371 генерал-лейтенанта - 73 немца (19,7%), среди 1034 генерал-майоров — 196 немцев (19%). В среднем третья часть командных должностей в русской гвардии к 1914 году занималась немцами. Что касается Императорской Свиты, вершины государственной власти в России тех лет, то среди 53 генерал-адъютантов русского царя немцев было 13 человек (24,5%). Из 68 генерал-майоров и контр-адмиралов царской Свиты немцами было 16 (23,5 %). Из 56 флигель-адъютантов немцев насчитывалось 8 (17%). Всего же в «Свите Его Величества» из 177 человек немцами являлись 37, то есть, каждый пятый (20,9 %).
Из высших должностей - корпусные командиры и начальники штабов, командующие войсками военных округов - немцы занимали третью часть. Во флоте соотношение было еще больше. Даже атаманами Терского, Сибирского, Забайкальского и Семиреченского казачьих войск в начале XX века являлись генералы немецкого происхождения. Так, терских казаков накануне 1914 года возглавлял наказной атаман Флейшер, забайкальских казаков - атаман Эверт, семиреченских - атаман Фольбаум. Все они были русскими генералами немецкого происхождения, назначенными на атаманские посты русским царём из династии Романовых-Гольштейн-Готторпских.
Доля «немцев» среди гражданской бюрократии Российской империи была несколько меньшей, но тоже значительной. Ко всему вышесказанному необходимо добавить и тесные, разветвлённые русско-германские династические связи. При этом немцы в Российской Империи составляли менее 1,5 % от всего населения. Следует сказать, что среди лиц германского происхождения было большинство, ко¬торое гордилось своим происхождени¬ем, строго держалось в семейном кругу национальных обычаев, но не менее че¬стно служило России, которая для них была, бесспорно, Родиной. Тяжелый опыт войны показал, что начальники с германскими фамилиями, занимавшие ответственные посты ко¬мандующих армиями, корпусами и ди¬визиями, были по профессиональным качествам не только не ниже начальников с рус¬скими фамилиями, а часто значительно выше их. Однако в интересах не совсем почтенного патриотизма началось гонение на все германское. Началось с переиме¬нования столицы Санкт-Петербурга в Петроград. Командующий 1-й армией генерал Ренненкампф, показавший в начале войны способность проявлять инициативу в трудных условиях, как и другой командующий Шейдеман, под Лодзью спасший от вторичного разгро¬ма 2-ю армию, были отстранены от ко¬мандования. Со¬здавалась нездоровая психология квасного патри¬отизма, поднимавшаяся до самого верха и ставшая потом причиной обвинения царствую¬щей семьи в национальной измене.
Николай II с осени 1915 года, после убытия в Ставку, уже значительно меньше принимал участия в управлении страной, зато резко возросла роль его жены, императрицы Александры Фёдоровны, крайне непопулярной из-за своего характера и немецкого происхождения. Власть, по существу, оказалась в руках императрицы, царских министров и председателя Госу¬дарственной Думы.
Царские министры, из-за многочисленных ошибок, просчётов и скандалов, быстро теряли авторитет. Их безжалостно критиковали, вызывали «на ковёр» в Думу и Ставку, беспрерывно меняли. За 2,5 года войны в России сменились 4 председателя Совета министров, 6 министров внутренних дел, 4 военных министра, 4 министра юстиции и земледелия, что получило название «министерской чехарды». Особое раздражение либеральной думской оппозиции вызывало назначение премьер-министром во время войны с Германией этнического немца Б. В. Штюрмера,
Действовавшая на тот момент Госдума IV созыва фактически превратилась в основной центр оппозиции царскому правительству. Умеренное либеральное большинство Думы ещё в 1915 году объединилось в Прогрессивный блок, открыто противостоявший царю. Ядром парламентской коалиции стали партии кадетов (лидер П. Н. Милюков) и октябристов. За рамками блока остались как отстаивавшие идею самодержавия правомонархистские депутаты, так и резко оппозиционные левые радикалы (меньшевики и трудовики). Большевистская фракция ещё в ноябре 1914 года была арестована как не поддержавшая войну. Основным лозунгом и требованием Думы стало введение в России ответственного министерства, то есть правительства, назначаемого Думой и ответственного перед Думой. На практике это означало трансформацию государственного строя из самодержавия в конституционную монархию по образцу Великобритании.
Другим важным отрядом оппозиции стали российские промышленники. Крупные стратегические просчёты в военном строительстве перед войной привели к острой нехватке в армии вооружения и боеприпасов. Это потребовало массового перевода российской промышленности на военные рельсы. На фоне беспомощности режима повсеместно начали возникать различные общественные комитеты и союзы, бравшие на свои плечи повседневную работу, которой государство не могло должным образом заниматься: заботу о раненых и увечных, снабжение городов и фронта. В 1915 году крупные российские промышленники приступили к формированию военно-промышленных комитетов - независимых общественных организаций в поддержку военных усилий империи. Эти организации, во главе с Центральным военно-промышленным комитетом (ЦВПК) и Главным комитетом Всероссийского земского и городского союзов (Земгором), не только решили проблему снабжения фронта вооружением и боеприпасами, но и превратились в рупор близкой к Госдуме оппозиции. Уже II Съезд ВПК (25-29 июля 1915 года) выступил с лозунгом ответственного министерства. Председателем Московского ВПК был избран известный купец П. П. Рябушинский. Из ВПК выдвинулся ряд будущих деятелей Временного правительства. Председателем Центрального ВПК в 1915 году был избран лидер октябристов А. И. Гучков, председателем Земгора - князь Г. Е. Львов. Отношения царского правительства с движением ВПК были весьма прохладными. Особое раздражение вызывала близкая к меньшевикам Рабочая группа ЦВПК, которая во время Февральской революции фактически составила ядро Петросовета.
Начиная с осени 1916 года, в оппозицию к Николаю II встали уже не только левые радикалы, промышленники и либеральная Госдума, но даже ближайшие родственники самого царя - великие князья, которых на момент революции насчитывалось 15 человек. Их демарши вошли в историю как «великокняжеская фронда». Общим требованием великих князей стало отстранение от управления страной Распутина и царицы-немки и введение ответственного министерства. В оппозицию к царю встала даже его собственная мать, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. 28 октября в Киеве она прямо потребовала отставки Штюрмера. «Фронда», однако, была с лёгкостью пресечена царём, который к 22 января 1917 года под разными предлогами выслал из столицы великих князей Николая Михайловича, Дмитрия Павловича, Андрея и Кирилла Владимировичей. Таким образом, четыре великих князя оказались в царской опале.
Все эти возросшие госу¬дарственные силы постепенно сближались с высшим военным командованием, имея между собой императорскую власть и создавая условия дня полного её погло¬щения при слабом императоре. Так исподволь шла подготовка к великой драме России - революции.
История тлетворного влияния Распутина на Императрицу и её окружение и вовсе подорвала репутацию царской семьи. С точки зрения ущербной морали и цинизма общественность не останавливалась даже перед обвинением императрицы в ин¬тимных сношениях с Распутиным, а во внешней политике в связи с немецким правительством, которому она якобы пе¬редавала из Царского Села по радио секретные сведения, касавши¬еся войны.
1 ноября 1916 года лидер партии кадетов П.Н. Милюков произнёс в Государственной Думе свою «историческую речь», в которой обвинил Распутина и Вырубову (фрейлину императрицы) в измене в пользу врага, происходящей на глазах, а значит с ведома, императрицы. Следом со злобной речью выступил Пуришкевич. Речи в сотнях тысяч экземпляров разошлись по всей России. Как говорил в таких случаях дедушка Фрейд: «Народ верит лишь в то, во что хочется ему верить». Народ хотел верить в измену царицы-немки и получил «доказательства». Было ли это правдой, или ложью – это уже дело десятое. Как известно, после Февральской революции была создана Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства, которая с марта по октябрь 1917 года тщательно искала доказательства «измены», а также и коррупции в царском правительстве. Были допрошены сотни людей. Ничего найдено не было. Комиссия пришла к выводу, что ни о никакой измене России со стороны императрицы не могло быть и речи. Но как говорил тот же Фрейд: «Дебри сознания – дело тёмное». И не было в стране министерства, департамента, канцелярии или штаба в тылу и на фронте, в котором не переписывались и не размножались эти речи, разлетавшиеся по стране миллионами экземпляров. Общественное мнение признало настроение, которое было создано в Госдуме 1 ноября 1916 года. И это можно считать началом революции. В декабре 1916 года в гостинице «Франция» в Петрограде произошло совещание Земского городского союза (Земгора) под председательством князя Г.Е.Львова на предмет спасения Родины путём дворцового переворота. На нём обсуждались вопросы о высылке царя с семьёй за границу, о будущем государственном устройстве России, о составе нового правительства и о венчании на царство Николая III, бывшего Верховного Главнокомандующего. Член Государственной Думы лидер октябристов А.И. Гучков, используя свои связи среди военных, стал постепенно вовлекать в заговор видных военачальников: военного министра Поливанова, начальника штаба Ставки генерала Алексеева, генералов Рузского, Крымова, Теплова, Гурко. В истории человечества не было (нет, и не будет) революций, в которых не были бы густо намешаны правда, полуправда, вымысел, фантазии, кривда, ложь и клевета. Не исключение и русская революция. Тем более, что к делу тут подключилась русская либеральная интеллигенция, которая испокон веков жила и живёт в мире маниловщины и социального «фэнтези», густо замешанных на традиционных интеллигентских фишках: «неверии и сомнении, хуле и ябеде, осмеянии обычаев и нравов…» и т.д. Да и кто отличит в мутных водах предреволюционного бедлама фантазии и вымыслы от клеветы и лжи. Клевета сделала своё дело. В течение всего нескольких месяцев 1916 года под влиянием клеветнической пропаганды народ потерял всякое уважение к императрице.
Не лучше положение было и с авторитетом императора. Его представляли человеком, занятым исключительно вопросами интимной стороны жизни, прибегавшего к возбуждающим сред¬ствам, поставляемым ему тем же Распутиным. Характерно, что на-падки, направлявшиеся на честь импе¬ратора, шли не только от высшего командного слоя и передовой обще¬ственности, но и со стороны многочисленной императорской фамилии и бли¬жайших родственников царя. Личность государя, престиж династии и импера¬торского дома служили объектами никем не сдерживаемой лжи и провокации. К началу 1917 года мо¬ральное состояние русской обществен¬ности являло собой ярко выраженные признаки патологических состояний, неврастении и психоза. Идеей смены государственно¬го правления были заражены все слои политической общественности, большая часть правящей элиты и наиболее вид¬ные и авторитетные лица династии.
Приняв на себя звание Верховного Главнокомандующего, император не выказал талантов полководца, а, не имея характера, растерял последний авторитет. Генерал Брусилов писал про него: «Было общеизвестно, что Николай II в военном деле решительно ничего не понимал…, по свойству своего характера, царь был более склонен к положениям нерешительным и неопределённым. Никогда он не любил ставить точек над i…. Ни фигурой, ни умением говорить царь не трогал солдатской души и не производил того впечатления, которое необходимо, чтобы поднять дух и привлечь к себе солдатские сердца. Связь царя с фронтом состояла лишь в том, что он ежедневно вечером получал сводку сведений о происшествиях на фронте. Эта связь была чересчур малая и с очевидностью указывала, что царь фронтом интересовался мало и ни в какой мере не принимает участия в исполнении сложных обязанностей возложенных по закону на Верховного Главнокомандующего. В действительности царю в Ставке было скучно. Ежедневно в 11 часов утра он принимал доклад начальника штаба и генерал-квартирмейстера о положении на фронте и на этом заканчивалось его управление войсками. В остальное время ему делать было нечего, и он старался разъезжать то на фронт, то в Царское Село, то в разные места России. Принятие на себя должности Верховного Главнокомандующего было последним ударом, который нанёс себе Николай II и который повлёк за собой печальный конец его монархии».
В декабре 1916 года в Ставке проходило важнейшее совещание высшего военного и хозяйственного руководства по планированию кампании 1917 года. Император запомнился на нём тем, что в дискуссиях не участвовал, постоянно зевал, а на другой день, получив известие об убийстве Распутина, и вовсе покинул совещание до его окончания и отправился в Царское Село, где и находился до февраля. Авторитет царской власти в армии и в народе был окончательно подорван и упал, как говорится, ниже плинтуса. В результате русский народ и армия, в том числе и казачество, не встали на защиту не только своего Государя, но и своего государства, когда в февральские дни в Петрограде вспыхнуло восстание против самодержавия.
22 февраля, несмотря на тяжёлое состояние сына Алексея, болезнь дочери и политическое брожение в столице Николай II решил выехать из Царского Села в Ставку, чтобы своим присутствием удержать армию от анархии и пораженческих настроений. Его отъезд послужил сигналом для активизации всех врагов престола. На другой день, 23 февраля (8 марта по новому стилю) произошёл революционный взрыв, положивший начало февральской революции. Петроградские революционеры всех мастей использовали традиционно отмечавшийся Международный женский день для проведения митингов, собраний и манифестаций, чтобы выразить протест против войны, дороговизны, нехватки хлеба и общего тяжёлого положения работниц на фабриках. С хлебом в Петрограде действительно возникли перебои. Из-за снежных заносов на же¬лезных дорогах случился большой затор, и на станциях без движения стояли 150 ООО вагонов. В Сибири и на других окраинах страны были большие продовольственные склады, но в городах и армии ощущался недостаток продук¬тов питания.
Рис. 3 Очередь за хлебом в Петрограде
С рабочих окраин колонны возбуждённых революционными речами трудящихся направились в центр города, и на Невском проспекте образовался мощный революционный поток. В тот трагический для России день бастовало 128 тысяч рабочих и работниц. В центре города произошли первые стычки с казаками и полицией (участвовали 1-й, 4-й, 14-й Донские казачьи полки, Гвардейский сводно-казачий полк, 9-й запасной кавалерийский полк, запасной батальон Кексгольмского полка). Вместе с тем, надёжность самих казаков уже была под вопросом. Первый случай отказа казаков стрелять в толпу был отмечен ещё в мае 1916 года, а всего таких случаев за 1916 год было зафиксировано девять. 1-й Донской казачий полк при разгоне демонстрантов проявил странную пассивность, которую командир полка полковник Троилин объяснил отсутствием в полку нагаек. Приказом генерала Хабалова в полк было выделено по 50 копеек на казака на обзаведение нагайками. Но председатель Государственной думы Родзянко категорически запретил применять оружие против манифестантов, таким образом, военное командование было парализовано. На следующий день число стачечников достигло небывалой величины - 214 тысяч человек. Шли непрерывные массовые митинги на Знаменской площади, здесь казаки отказались разгонять демонстрантов. Были и другие случаи нелояльного поведения казаков. Во время одного из инцидентов казаки прогнали полицейского, ударившего женщину. К вечеру начались грабежи и погромы магазинов. 25 февраля началась всеобщая политическая стачка, парализовавшая экономическую жизнь столицы. На Знаменской площади был убит пристав Крылов. Он пытался протолкнуться через толпу, чтобы сорвать красный флаг, однако казак нанёс ему несколько ударов саблей, а демонстранты добили пристава лопатой. Разъезд 1-го Донского казачьего полка отказался стрелять в рабочих и обратил в бегство полицейский отряд. Одновременно велась пропаганда среди запасных частей. Толпой была открыта тюрьма и выпущены уголовные преступники, что дало для руководителей революции самую надежную опору. Начались погромы полицейских участков, было подожжено здание Окружного суда. Вечером этого дня царь своим указом распустил Государственную Думу. Думцы согласились, но не разъехались, а принялись за еще более энергичную революционную деятельность.
Также царь дал распоряжение командующему Петроградским военным округом генерал-лейтенанту Хабалову немедленно прекратить беспорядки. В столицу были введены дополнительные воинские части. 26 февраля в нескольких районах города произошли кровавые столкновения армии и полиции с демонстрантами. Самый кровавый инцидент имел место на Знаменской площади, где рота лейб-гвардии Волынского полка открыла огонь по демонстрантам (только здесь было 40 убитых и 40 раненых). Были произведены массовые аресты в общественных организациях и политических партиях. Уцелевшие от арестов лидеры оппозиции обратились к солдатам с воззванием и призвали солдат к союзу с рабочими и крестьянами. Уже вечером подняла восстание 4 рота запасного (учебного) батальона Павловского гвардейского полка. Армия стала переходить на сторону восставших. А 27 февраля всеобщая политическая стачка переросла в вооружённое восстание рабочих, солдат и матросов. Первыми выступили солдаты учебной команды лейб-гвардии Волынского полка. В ответ на приказ начальника учебной команды капитана Лашкевича выступить на патрулирование улиц Петрограда для наведения порядка, унтер-офицер полка Тимофей Кирпичников застрелил его. Это убийство послужило сигналом к началу яростной расправы солдат над офицерами. Новый командующий Петроградским военным округом Л.Г. Корнилов расценил поступок Кирпичникова как выдающийся подвиг во имя революции и наградил Георгиевским крестом.
Рис.4 Первый солдат революции Тимофей КирпичниковК исходу 27 февраля на сторону революции перешло около 67 тысяч солдат Петроградского гарнизона. Вечером в Таврическом дворце состоялось первое заседание Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Совет приступил к созданию рабочей милиции (ополчения) и формированию районных органов власти. С этого дня начиналась новая эра в истории России – Советская власть. 28 февраля государыня послала две телеграммы государю, сообщая ему о безнадежности положения и необходимости уступок. 1 марта Петросовет издал Приказ №1, в котором предусматривались меры по демократизации войск петроградского гарнизона, и переход к выборам явочным порядком ротных, полковых, дивизионных и армейских комитетов. На этой демократической волне начались эксцессы и в армейских частях, неподчинение приказам и изгнание из частей неугодных офицеров. Впоследствии, такая неуправляемая демократизация позволила врагам России окончательно разложить и развалить не только петроградский гарнизон, но и всю армию, а затем обнажить фронт. Казачье войско представляло собой мощный и хорошо организованный военный механизм. Поэтому, несмотря на приказ №1 Петросовета, спровоцировавший в армии массовое невыполнение приказов и дезертирство, воинская дисциплина в казачьих частях ещё достаточно долго поддерживалась на прежнем уровне.
Председатель правительства князь Голицын отказался от выполнения своих обязанностей, в результате чего страна осталась без правительства, а улицы во власти толпы и масс распущенных солдат запасных батальонов. Императору была представлена картина всеобщего бунта и недовольства его правлением. Очевидцы живописали Петроград, демонстрации на его улицах, лозунги «Долой войну!», объясняли, что страна стала неуправляемой и остановить анархию можно только в том случае, если государь отречется от престола. Государь находился в Ставке.
Царь Николай II, находясь в Могилёве, следил за событиями в Петрограде, хотя, по правде сказать, не совсем адекватно надвигавшимся событиям. Если судить по его дневникам, то записи за эти дни в основном такие: «пил чай, читал, гулял, долго спал, поиграл в домино…». Можно совершенно обоснованно утверждать, революцию император банально проспал в Могилёве. Лишь 27 февраля император забеспокоился и своим указом он вновь сместил командующего Петроградским военным округом и назначил на этот пост опытного и преданного генерала Иванова. Одновременно он объявил о своём немедленном отъезде в Царское Село, и для этого приказано было подготовить литерные поезда. К этому времени, для осуществления революционных целей, в Петрограде образовался Временный комитет Государственной Думы, к которому примкнул союз железнодорожников, большая часть высшего командного состава и высшая часть знати, в том числе и представители династии. Комитет отстранил от управления страной царский Совет Министров. Революция развивалась и побеждала. Генерал Иванов действовал нерешительно, да ему и не на кого было опереться. Многочисленный петроградский гарнизон, состоящий преимущественно из запасных и учебных команд, был крайне ненадёжен. Ещё менее надёжен был Балтийский флот. В довоенное время в военно-морском строительстве были допущены грубые стратегические ошибки. Именно поэтому в итоге оказалось, что крайне дорогостоящий линейный флот Балтийского моря практически всю Первую мировую войну простоял в Кронштадте у «стенки», накапливая революционный потенциал матросов. А в это время на севере, в бассейне Баренцева моря, поскольку там не оказалось ни одного значимого военного корабля, пришлось заново создавать флотилию, выкупая назад у Японии старые трофейные русские линкоры. Кроме того, ходили постоянные слухи о переводе части матросов и офицеров Балтфлота для формирования экипажей бронепоездов и бронеотрядов с последующей отправкой на фронт. Эти слухи будоражили экипажи и возбуждали протестные настроения.
Генерал Иванов, находясь около Царского Села, поддерживал связь со Ставкой и ждал подхода надёжных частей из фронтовой полосы. Лидеры заговора, князь Львов и председатель Государственной Думы Родзянко, делали всё, чтобы царь не вернулся в Петроград, прекрасно понимая, что его приезд мог коренным образом изменить ситуацию. Царский поезд, из-за саботажа железнодорожников и Думы не смог проехать в Царское Село и, изменив маршрут, прибыл в Псков, где находился штаб командующего Северным фронтом генерала Рузского. По прибытии в Псков поезд государя не был встречен никем со стороны штаба, после некоторого времени на перроне появился Рузский. Он прошел в вагон императора, где оставался недолго, и, перейдя в вагон свиты, заявил о безнадежном положении и невозможности подавления мятежа силою. По его мнению, остается одно: сдаться на милость победителей. Рузский говорил по телефону с Родзянко, и они пришли к заключению, что выход из положения один - отречение государя. В ночь на 1 марта генерал Алексеев послал телеграмму генералу Иванову и всем командующим фронтами с приказанием остановить движение войск на Петроград, после чего все войска, назначенные для подавления мятежа, были возвращены обратно.
1 марта из авторитетных членов Думы и Временного комитета было сформировано Временное правительство во главе с князем Львовым, контуры которого ещё в декабре были обозначены в фешенебельном номере гостиницы «Франция». Членами правительства стали также представители крупного капитала (министры-капиталисты), пост министра юстиции занял социалист Керенский. Одновременно он являлся товарищем (заместителем) председателя Петросовета, образованного двумя днями раньше. Новое правительство, через председателя Государственной Думы Родзянко, по телеграфу передало царю требование об отречении от престола. Одновременно начальник штаба Верховного Главнокомандования генерал Алексеев организовал опрос по телеграфу на эту же тему всех командующих фронтов и флотов. Все командующие, за исключением командующего Черноморским флотом адмирала Колчака, отбили телеграммы о желательности отречения царя в пользу сына-наследника. С учётом неизлечимой болезни наследника и отказа от регенства Великих Князей Михаила Александровича и Николая Николаевича, эти телеграммы означали приговор самодержавию и династии. Особое давление на царя оказывали генералы Рузский и Алексеев. Из всего генералитета лишь командир 3-го казачьего конного корпуса граф Келлер изъявил готовность двинуть корпус на защиту царя и сообщил об этом телеграммой в Ставку, но его тут же сняли с должности.
Рис. 5 Казаки корпуса Келлера
В штаб Рузского явились члены Думы Шульгин и Гучков с требованием отречения. Под давлением окружающих государь подписал акт об отречении за себя и за наследника. Это произошло в ночь на 2 марта 1917 года. Таким образом, для подготовки и выполнения плана свержения верховной власти потребовалась сложная и длительная многолетняя подготовка, но на выполнение сего потребовалось всего несколько дней, не больше недели.
Власть передавалась Временному правительству, образовавшемуся преимущественно из членов Государственной Думы. Для армии, как и для провинции, отречение государя было «громом при ясном небе». Но манифест отречения и указ о присяге Временному правительству показывали на законность перехода власти от государя к вновь образовавшемуся правительству, и требовал повиновения. Все происходящее было спокойно принято и армией, и народом, и интеллигенцией, которым так давно и так настойчиво обещали новое, лучшее устройство общества. Предполагалось, что к власти пришли люди, знающие, как устроить последнее. Однако скоро обнаружилось, что новые властители страны оказались не государственными людьми, а мелкими авантюристами, совершенно не пригодными не только управлять обширной страной, но не способными даже обеспечить спокойную работу в Таврическом дворце, оказавшемся заполненным наплывом черни. Россия вступала на путь бесправия и анархии. Революция выдвинула к власти людей совершенно никчёмных, и очень быстро это стало совершенно ясно. К сожалению, на общественную арену в ходе Смут почти всегда выдвигаются люди, не очень пригодные к эффективной деятельности и не способные проявить себя в личной работе. Именно эта часть и устремляется, по обыкновению, в лихое время в сторону политики. Не много примеров, когда хороший врач, инженер, архитектор или талантливые люди других профессий оставят свою деятельность и предпочтут занятие политическими делами.
Казаки, как и остальной народ, также спокойно, даже равнодушно, встретили отречение императора. Помимо вышеперечисленных причин, у казаков были и свои основания относиться к императору без должного пиетета. Перед войной в стране были проведены столыпинские реформы. Они фактически ликвидировали привилегированное хозяйственное положение казаков, нисколько не ослабив их военные обязанности, которые в разы превышали военные повинности крестьян и других сословий. Это, а также военные неудачи и бестолковое использование казачьей конницы в войне, породило равнодушие казаков к царской власти, которое имело большие отрицательные последствия не только для самодержавия, но и для государства. Это равнодушие казаков позволило антирусским и антинародным силам практически безнаказанно свергнуть сначала царя, а потом и Временное правительство, ликвидировав русское государство. Не сразу казаки поняли, что к чему. Это дало антирусской власти большевиков передышку и возможность закрепиться у власти, а затем дало возможность и выиграть гражданскую войну. Но именно в казачьих областях большевики встретили самое сильное и организованное сопротивление.
Уже вскоре после Февральской революции в стране происходит поляризация и размежевание политических сил. Крайне левые, во главе с Лениным и Троцким стремились буржуазно-демократическую революцию перевести на рельсы социалистической и установить диктатуру пролетариата. Правые силы хотели установить военную диктатуру и железной рукой навести порядок в стране. Главным претендентом на роль диктатора выдвинулся генерал Л.Г. Корнилов, но он оказался совершенно непригодным для этой роли. Самая многочисленная середина политического спектра представляла из себя просто великое скопище безответственных болтунов-интеллигентов, вообще непригодных для какого-либо эффективного действия. Но это уже совсем другая история.
Использованы материалы:
Гордеев А.А. - История казачества
Мамонов В.Ф. и др. - История казачества Урала. Оренбург-Челябинск 1992
Шибанов Н.С. – Оренбургское казачество XX века
Рыжкова Н.В. - Донское Казачество в войнах начала ХХ века-2008
Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы. М., Вече, 2011
Оськин М.В. - Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне. М., Яуза, 2009.
Брусилов А.А. Мои воспоминания. Воениздат. М.1983
Автор Сергей Волгин
Свежие комментарии