«И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым - победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных богатство… но время и случай для всех их».

(Екклесиаст 8.11)

От авторов. Публикация первой главы предполагаемой монографии «Отравленное перо» вызвала живой отклик среди читателей ВО. Правда, многим захотелось «добраться до конца» поскорее. Но в том-то как раз и интерес, что данная работа посвящена рассказу о содержимом газет, которые в наше «электронное время» уже просто никто не читает. Хотя в их публикациях подчас скрываются ответы на многие злободневные вопросы современности!

Будущее, по мнению де Баранта, принадлежало в России новым поколениям. Он считал, что у этих «мужественных торговцев» будут потомки, и вот уж они не будут так скромны, как их отцы. Родители дадут им образование, будут их обучать разным иностранным языкам, научат носить фраки и брить бороды. Потом они станут путешествовать по Европе, читать книги, и не только русские, но и иностранные, а также газеты. Например, дочь хозяина квартиры, где жил де Барант, прекрасно говорила по-французски, рисовала, играла на фортепиано, имела приятные манеры, словно она закончила парижский пансион. Затем, став образованной, считал де Барант, буржуазия кроме богатства, потребует себе еще и власти, чтобы стать еще богаче, и на этом пути дорога России сойдется с дорогой Европы целиком и полностью. Как в воду глядел человек, не так ли? Все это повторилось, причем даже дважды: сначала в царской России, потом… в СССР!

Как видите, уже в 1877 год многие местные газеты имели вполне современный вид!

А вот что касается информированности российского общества, то… и она не сильно уступала тогда той же «просвещенной» Европе. Правда, размеры страны порождали определенные особенности, европейцам того времени неведомые. Телеграф уже был пусть даже и оптический, и четко действовала фельдъегерская связь. Но бывало так, хотя и редко, что в отдаленные районы страны сообщение о смерти государя и о восшествии на престол нового прибывали спустя месяц, а то даже и больше. Для нас вроде бы это мелочь, но в то время это повергало местных священнослужителей в шок. Получалось, что они целый месяц молились «за здравие» государя, а нужно было молиться-то «за упокой», что являлось страшным грехом. Но почта, тем не менее, действовала. Типографии и государственные, и частные, и синодальные были в каждой губернии, издавались многочисленные газеты и журналы. Все, как в Европе, не так ли? Ну, а оптический телеграф… да, нередко передавал совсем не то, что нужно, как это описал А. Дюма в своем романе «Граф Монте-Кристо».

А потом Россия сделала важный шаг и в области обеспечения свободы информации. Вскоре после своего воцарения Александр II отменил цензурный комитет своего батюшки. Ну и потом, в марте 1856 года он и вовсе сказал, что «лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться, пока оно само собой не начнет отменяться снизу». И так как произнес он эти слова перед московским дворянством, то понятно, что сделал он это совсем не случайно. Потому, что информация о словах российского государя распространилась по стране самым молниеносным образом, и не только в дворянской среде!

Еще до отмены крепостного права в России в стране выходила, например, вот такая газета, имевшая своей целью поднять культуру земледелия в стране. Конечно, рассчитана она была не на крестьян, но она была.

При этом самое удивительное заключается в том, что сказать-то он это сказал, но ни один из официальных каналов распространения информации в обществе, как-то телеграф и периодическая печать, в ходе подготовки крестьянской реформы в России не использовал! Не использовались эти каналы и 19 февраля 1861 года. Понятно, что всю работа по ее подготовке проводили в глубокой тайне, на чем настаивал и сам Александр II. Понятно, что и не сразу, и далеко не везде были созданы и губернские комитеты, которые должны были разработать проекты положения о крестьянской реформе. Но чтобы показать их деятельность в печати никому даже в голову не пришло. А ведь можно было бы сообщить, что «царь-батюшка в неизреченной своей милости указать соизволил собрать выборных со всея Великие, Малыя и Белыя Руси и указал им подумать, как решить вопрос о дальнейшем владении душами по справедливости!»

Очень многие газеты в России были ежедневными. Вы представляете объем материала, который журналисты должны были собирать для каждого номера? И это при отсутствии Интернета. Правда, электрический телеграф уже был!

Тем более, что «шила в мешке не утаишь», и информация о предстоящей реформе конечно же распространялась на всех уровнях, включая и через всепроникающую народную молву. Говоря языком современности, была организована «утечка информации», чтобы кое о чем сказать, ничего, однако же, не сообщая! Так, 28 декабря 1857 году в Москве во время торжественного обеда в купеческом собрании среди 180 представителей как творческой интеллигенции, так и купечества, о предстоящей отмене крепостного права говорилось в выступлениях вполне открыто, а ведь слушала эти речи также и прислуга, имевшая «сродственников» по деревням. Но это и все! Никакого воздействия на общественное мнение организовано не было!

Между тем В.О. Ключевский писал, что результатом такой неподготовленности умов к общественным изменениям стало, прежде всего, недоверие и даже самая прямая и лютая ненависть к властям. Ведь определяющей чертой российского общества многие века была его принудительная законность. Закон в России навязывался народу государством, хотел он того или нет. Отстаивать же свои права и свободы россияне не могли, потому что любое их выступление против законной власти рассматривалось как покушение на государство, Родину и все общество в целом (как мало изменилось, однако, с тех времен, а? – прим. автора). Такое положение дел создавало самую благоприятную основу для поистине безграничного произвола со стороны властей. Ведь реальный общественный контроль в государстве при царизме отсутствовал. Традиционно слабым было правосознание, нормы общественного права и личной свободы неразвиты (интересно, что понятия права и свободы в том же французском языке обозначаются одним словом), а в результате народ легче выносил, как писал об этом А. Герцен, бремя насильственного рабства, нежели дары излишней свободы. Да, менталитет россиян всегда отличали сильные общественные начала, но большая часть населения не относилась к классу собственников, была отчуждена и от земли, и от средств производства. А это отнюдь не способствовало воспитанию таких качеств, как индивидуализм, уважение к собственности и собственникам, и естественным образом подталкивало значительную часть россиян к социальному нигилизму и множеству скрытых форм сопротивления своему государству. В то же время институт государства всегда играл в России очень важную роль, поэтому в социальной психологии россиян очень глубоко укоренился обычай легко подчиняться любому диктату властей, лишь бы они брали на себя решение самых сложных вопросов обеспечения общей жизнедеятельности. «Народ безмолвствует!» – писал А.С. Пушкин в своей трагедии «Борис Годунов», то есть он не поддерживал власть. Но… он же одновременно ее и не укорял.

В дореволюционной России были очень популярны иллюстрированные приложения к основному изданию. И почему – тоже понятно.

Характерным примером отношения тогдашнего русского человека к государственной власти, по мнению американского историка Ричарда Роббинса, был случай с самарским губернатором И.Л. Блоком, когда в 1906 году в одной из бунтующих деревень он попытался своим авторитетом успокоить толпу угрюмых и агрессивных крестьян. На его увещевания они не реагировали, а окружили его тесным кольцом, и оно сжималось все теснее. Если бы кто-то крикнул: «Бей его!» губернатора бы разорвали на куски. Но тут он, весь трепеща от внутреннего страха, но внешне спокойный, шагнул прямо в толпу и громко сказал: «Дорогу русскому губернатору!» Крестьяне, привыкшие повиноваться власти, а власть – это сила, расступились, и Блок свободно подошел к своей карете и спокойно уехал.

То есть, зная наших людей, ими вполне можно было управлять и без крови. И вот тут возникает вопрос, а что нашим властям разве не были известны тайные «пружины» человеческих поступков и мотивация их действий? Конечно, они были известны, описаны в литературе, обсуждались еще со времен Вольтера и Монтескье. Более того с эпохи Петра I Россия постоянно встречалась с проявлениями информационной враждебности со стороны сопредельных государств и отвечала на них, применяя целый ряд специфических приемов по работе с общественностью. Ведь Россию того времени за границей позиционировали как варварскую, жестокую и невежественную страну. А уж после Полтавской битвы в зарубежной прессе было напечатано немало сообщений о поистине невероятных зверствах со стороны россиян в отношении к пленным шведам*, и это ведь именно тогда в глазах европейцев символом России стал бурый медведь, которого, как сказал прусский король Фридрих Вильгельм I, следовало бы держать на крепкой цепи. Так что известие о смерти Петра I там восприняли с радостью, о чем с большим негодованием сообщал в Россию наш посланник в Дании, и будущий российский канцлер А.П. Бестужев-Рюмин.

Масса изданий печатали рассказы, повести, стихи. Грамотный человек всегда мог найти себе чтение по душе!

Позднее, во время русско-шведской войны 1741–1743 гг. шведы применяли листовки, содержащие воззвание Левенгаупта к российским солдатам, вступившим на территорию Швеции. В них говорилось, что сами шведы желали бы спасти русский народ от… притеснений со стороны немцев. Ну, а появлению на престоле Елизаветы Петровны сопутствовала не только хвалебная ода Михайлы Ломоносова, но и самая настоящая информационная война, поскольку западные «газетиры» все происходившее в России единодушно осуждали, и призвать их к порядку оказалось невозможно: «У нас свобода слова!» – отвечали российским посланникам западные министры.

И вот тогда-то российский посланник в Голландии А.Г. Головкин и предложил правительству выплачивать «предерзостным газетирам» некие «денежные дачи» и маленькие годовые пенсии «ко удержанию их от таких предосудительностей». Правда, сначала правительство испугалось расходов, мол, всех нам не купить, денег не хватит, а если купить часть, то «обиженные» будут писать еще пуще. Но, подумав, выплаты и «дачи» решили все-таки применить! Первым, кому российский МИД начал платить «пенсион для удержания от предосудительностей», стал некий голландский публицист Жан Руссе де Мисси. И хотя он немало досадит империи своими «пашквилями», к «дотациям» с русской стороны отнесся с полным пониманием, отчего и содержание, и тон его статей изменились кардинально! Голландской прессе из России присылали по 500 червонцев в год, зато нужные для укрепления имиджа страны публикации в ней появились сразу же! До этого Елизавету Петровну газетчики именовали не иначе, как «парвеню на троне», а тут сразу оказалось, что никогда ранее в России не было столь достойной монархини и такого благолепия, какое наступило под благостным правлением дочери императора Петра. Вот даже как… Похоже на современность, не так ли? И если похоже, то – возникает вопрос, чего же тогда не хватает нам для этого же самого: знаний (вот они), опыта (его не занимать), денег (деньги всегда есть!), желания… или все так оно и задумано, то есть в том, что нас европейцы поливают грязью, а мы им «вяло» отвечаем, заложен некий глубокий смысл изначально?

Как и в СССР в 1941-1945 гг., в царской армии в годы Первой мировой войны выходили свои армейские газеты.

Кстати, как русское, так и советское правительство – да-да, этот метод использовало с успехом, и оно делало все то же самое, начиная от оплаты статей, написанных «своими» иностранными журналистам, и до организации специальных поездок по СССР известных по своим прогрессивным взглядам писателей из Европы и США. Причем, понятно, что показывали им только то, что власти хотелось им показать.

То есть об эффективности денежного стимулирования журналистов было хорошо известно в России задолго до Александра II, да и он должен был бы об этом знать! То есть ему следовало всего лишь отдать команду журналистам начать писать в своих газетах о грядущей реформе так, чтобы ее все ждали словно манну небесную. И все свои чаяния, надежды и помыслы связывали с его, царя-батюшки, именем! Но… ничего этого сделано не было. Вроде бы умный и просвещенный царь был, но творил свою волю в тиши кабинета, довольствуясь распусканием слухов, а прессу не задействовал для поддержки реформы в умах совершенно! Увы, не понимал, видно, значения печатного слова. И не видел в России того, что увидел француз де Барант…что люди, даже извозчики, уже читают!

Хотя, как не понимал? Написать так, значит, написать неправду! Должен он был понимать! Дело в том, что именно в России еще в 1847 году начал выходить специальный журнал для солдат, который так и назывался «Чтение для солдат», который издавался таким образом, чтобы их воспитывать и просвещать! Офицерам вменялось в обязанность читать его солдатам (их, кстати, в армии учили читать и писать!), а судя по содержанию, он был посвящен не только их военной профессии, но и рассказывал о плотницком и столярном деле, как стать кожевником и сыроделом, то есть этот журнал готовил солдат к будущей мирной жизни!

Интересно, что журналы в дореволюционной России были… популярнее газет. Последние рассматривались как источник сплетен и новостей. Над содержанием журналов можно было подумать! Правда, не у всех хватало на них денег, но интеллигенция, безусловно, читала все самые популярные журналы.

О самом этом журнале и ему подобных изданиях в русской императорской армии мы здесь еще расскажем, однако и так ясно – воздействие силой слов правительство Российской империи отнюдь не пренебрегало. И только в случае с отменой крепостного права имевшую в его руках губернскую прессу почему-то не задействовало совсем. Ну, а о том, чем это для него обернулось, мы расскажем в следующий раз…

Посмотрите – война–войной, но на сколько и какие книги предлагалось подписываться россиянам?! Страна была «читающей» уже тогда, при более 70% неграмотных среди населения.

Продолжение следует...