Могучий Самсон. Как русский дезертир стал опорой персидского шаха

Кавказская война с ее стремительными рейдами, постоянным риском выработала в русской армии особый тип солдата. Смелые, инициативные, решительные. Такими были бойцы Кавказского корпуса, закаленные в боях с горцами, турками, персами. Это отмечали не только русские публицисты, но и иностранные наблюдатели. прежде всего англичане. Иногда получалось, что солдаты становились дезертирами. И на то были свои причины.

 

Лейб-гвардии Московского полка штабс-капитан князь Кудашев доносил графу Паскевичу из Нахичевани от 26-го сентября 1828 года: «Побеги из Тифлисского полка, сколько я мог узнать, происходили от того, что

• 1) полк. Волжинский не весьма может дать хороший дух полку и заботливо распоряжаться о выгодах солдата;
• 2) полк весьма обижается, что ваше сиятельство не взяли его в поход против турок;
• 3) полк некоторое время получал дурной хлеб, ибо сухари, оставшиеся в магазине, выдавались ему взамен муки;
• 4) полк не получил некоторых денег вовремя, а за разработку Кавказской дороги, где работы проводились в 1825 и 1826 годах, вовсе не получал;
• 5) во все лето в полку не отпускалась мясная и винная порции, отчегго солдаты почти все страдали жестокими недугами;
• 6) что когда пленные русские проходили из Тавриза, а особливо 42-го егерского полка, солдаты представили Тифлисского полка людям жизнь в Персию бежавших в обворожительном виде для солдата, и
• 7) некоторые солдаты мне открыли, что подсылаемые из Персии шпионы подговаривают их тайно побег прямо к Аббас-мирзе». 

Неудивительно поэтому, что русский солдат, попавший волею судьбы за границу, вынужденный бежать от произвола начальства, спасая свою жизнь, не только выживал, но приобретал силу, влияние. Тому подтверждением может послужить история Самсона Яковлевича Макинцева. В официальных документах числилось, что вахмистр Нижегородского драгунского полка был родом из Малороссии, а отправился за границу еще в 1802 году  в командование на Кавказе князя Павла Дмитриевича Цицианова (1802-1806).

 

В Персии Макинцев сумел показать свои военные навыки на шахской службе. Персидское правительство всегда охотно принимало в свои войска русских дезертиров, далеко превосходивших иранцев знанием военного дела и дисциплиной. Представленный наследнику престола Аббас-мирзе, он, по приказанию его, был зачислен наибом (прапорщик) в Эриванский полк, состоявший тогда под командою сартиба (генерал-майор) Мамед-хана. Недолго спустя, он был пожалован в чин султана (капитан).

 

 Сарбазы персидского шаха в 1820-х годах

 

Персы стали называть беглого дезертира Самсон-хан. А он решил подобрать группу русских, чтобы укрепить и свое влияние, и шахское войско заодно. Аббас-мирза охотно покровительствовал такому начинанию, ему нужна была боеспособная часть. Вскоре дезертиров собралось достаточно, чтобы сформировать из них целую персидскую боевую часть, выгодно отличавшуюся от местных сарбазов выправкой, исправностью обмундирования, умением стрелять и колоть штыком. Среди о дезертиров оказалось также несколько русских офицеров  из закавказских народов: Соломон Ениколопов, Давид и Заал Сагиновы (Сагиновы бежали в Персию во время командования на Кавказе генерала Тормасова (1809-1811).

 

При полку Самсона была создана не только команда отличных стрелков, но и целый оркестр из трех десятков музыкантов. Затем полк Самсона пополнили рекруты из числа персидских армян, несториан. Своих солдат командир старался как можно теснее привязать к части, поощрял создание солдатами семей. Полк специально дислоцировался в районе, где было много христианских семей, откуда и можно было высватать невест для бойцов. Самсон нередко лично исполнял обязанности свата. Самсон-хан не упустил из виду найти средство к предоставлению солдатским детям первоначального образования, приказывая отдавать их в армянские школы. Как отмечали потом русские военные писатели, "… такая заботливость Самсон-хана о своих единоверцах много содействовала к увеличению личного состава полка новыми беглецами, хотя он в этих случаях не пренебрегал и некоторого рода насилием".

 

 Аббаса-мирза -- покровитель Самсон-хана

 

«Причины побегов из Хойского отряда солдат, - писал князь Кудашев к графу Паскевичу, от 5-го октября 1828 года, - те, что бывший драгунского полка вахмистр и теперь находящийся при Аббас-мирзе при большой доверенности Самсон, стараясь сколько можно увеличить число русских беглых, посылает уговаривать солдат и, напаивая их вином, когда солдаты бывают в командировке, захватывает оных. Наши же солдаты, зная в какой доверенности у Аббас-мирзы сей, носящий генеральские эполеты Самсон и о выгодах бежавших к нему, соглашаются на сие при удобных случаях»

 

В боях солдаты бывшего вахмистра показали себя героями. Особенно отличились они в боях за Курдистан в 1820 и 1821 гг. во время войны с Турцией, благодаря их героизму во многом была одержана победа над сераскиром Чопан-оглы при Топрак-кале.

 

К 1829 г. Багадеран насчитывал уже 1400 человек и фактически представлял собой 2-х батальонный полк. Перед началом второй русско-иранской войны 1826 – 1828 гг. Макинцев отказался сражаться против соотечественников, ссылаясь на старую, еще на Евангелии, клятву. Тем не менее, Аббас-Мирза взял Самсон-хана с собой в поход с условием “оставить полк в резерве”. Однако Багадеран участвовал в осаде Шуши, сражался при Елизаветполе, отличился при Аштараке 17 августа 1827 г. Рассказывают, что в этом деле беглый, прежде чем схватиться в рукопашную с российским солдатом, начинал окликом: “Ты какой губернии?”

 

Самсон-хан, возможно, использовал  вот такую драгунскую  экипировку в начале 19-го века

 

В 1832 году полк Самсон-хана сопровождал Аббас-мирзу в походе против афганцев в Герат. В одной из происшедших там вылазок афганцы потерпели сильное поражение, заставившее их укрыться в цитадель Роузэ-гах, известную гробницею чтимого ими святого. Взятие этого укрепленного места было поручено Самсон-хану. Его солдаты ударили в штыковую. Такая бешеная атака произвела  неизгладимое впечатление на гарнизон противника. Правда, героизм солдат Макинцова кампанию не выиграл. Персы отступили от Герата, города так и не взяв. На обратном пути из-под Герата, Аббас-мирза скончался в Мешхеде, 10-го октября 1833 года. В следующем году не стало и Фетх-Али-шаха: он умер в Испагани 8-го октября. В Персии началась смута.

 

Главным претендентом на трон стал Али-шах Зилли-султан. Он смог завладеть в Тегеране всеми сокровищами. Самсон-хан со своим полком поддержал молодого шаха. Фактически тот взошел на престол под надежной охраной штыков самсоновской пехоты. Ходили даже слухи, что он разбил под Зенганом Сейф-уль-мульк-мирзу, выступившего с войском против Мамед-мирзы.

 

В 1837 году о существовании русского формирования в Персии стало известно императору Николаю I (1825-1855). Царь  приказал, чтобы русских солдат непременно вернули в Россию. До сведения шаха была доведена воля русского царя, в случае несогласия шаху пригрозили полным разрывом отношений, а может быть, и войной. Шах согласился не препятствовать возвращению русских воинов.

 

 

Русские дезертиры в Персии

 

Для выполнения этого сложного предприятия направили капитана Нижегородского драгунского полка Альбрандт, воина исключительной храбрости. Уроженец Херсонской губернии, он в 1832 году прибыл на Кавказ волонтером. В первом же бою самым первым Альбрандт бросился на вражеский завал, где был прострелен тремя пулями. За этот подвиг его произвели из коллежских асессоров прямо в штаб-ротмистры. Во время высадки десанта 7 июня 1837 года на мыс Адлер во главе  охотников (разведчиков) он попал в окружение, но на штыках прорвался к своим. В бою погибли все офицеры отряда, в том числе пал и  поэт-декабрист Александр Бестужев (Марлинский). За этот бой капитана наградили орденом Владимира 4-й степени. В помощь капитану Альбрандту был направлен поручик того же полка Яневич, который должен был влиять на дезертиров из числа поляков.

 

19 июня 1838 года оба прибыли в Тавриз. Часть батальона сражалась под Гератом, часть была расквартирована по ближайшим деревням, которую с трудом удалось собрать. Дезертиры явились в персидской одежде, большинство пьяные, озлобленные, небритые, более похожие на разбойников, чем на воинов. Находившийся здесь же шахский чиновник заявил, что в случае ухода солдат в Россию их жены и дети останутся в Персии. Это не смутило капитана, который стал говорить им о величии России, о милосердии государя, о том, что бесславно служить царю иноземному, служить в стране, в которой нет ни родных, ни друзей, где они гибнут в безверии, как Богом отверженные люди.

 

Его пламенное слово возымело такую силу, что 35 человек заявили о своей готовности вернуться. С остальными Альбрандт ежедневно беседовал и понял, что их удерживает нежелание расстаться с семьями. Капитан решил хитростью и вопреки воле шаха забрать в Россию жен и детей. После этого все дезертиры в количестве 100 человек выразили желание вернуться на родину. Ночью они вместе с семьями были тайно выведены к русской границе, где встретили радушный прием.

 

Капитан Альбрандт нашел подход и к уже старому бывшему вахмистру-нижегородцу. Самсон обещал не мешать выводу батальона. Упорствовала польская рота, но постепенно поручику Яневичу удалось уговорить и ее. Через несколько дней весь батальон в составе 385 человек во главе со своим командиром полковником персидской службы Скрыплевым (бывшим прапорщиком Нашебургского пехотного полка) был в распоряжении капитана Альбрандта. Тихо выступили солдаты Самсона из Тегерана и в 16-ти верстах от города соединился с солдатскими семьями. Дальнейшее продвижение было благополучным, и 13 февраля 1839 года батальон перешел пограничную реку Аракс.

 

Капитан Альбрандт за свой подвиг Николаем I был произведен в майоры, через два месяца - в подполковники, а затем и в полковники. Позднее дослужился до звания генерала и умер в 1849 году в должности Эриванского военного губернатора. В том же 1849 году в Персии в славе и почете умер Самсон-хан, который был похоронен, согласно завещанию, в Сургюле под самым алтарем сооруженной им православной церкви.