«Русский поход» Карла XII

В 1706 году международный авторитет Карла XII был непререкаем. Папский нунций, упрекнувший Иосифа I, императора Священной Римской империи германской нации, в том то, что он по требованию Карла в 1707 г. дал гарантии религиозных свобод протестантам Силезии, услышал удивительные слова:


Следует сказать, что этот император, подобно многим другим монархам, был истинным «хозяином своего слова»: забрал своё обещание религиозных свобод сразу же после получения известия о поражении Карла XII под Полтавой.

Самоуверенность Карла дошла до того, что 6 сентября он в одиночку заехал в Дрезден, где явился к своему смертельному врагу Августу Сильному, заставив того показать ему крепостные укрепления. Даже любовница курфюрста графиня Козел требовала арестовать шведского короля, но Август не решился, и Карл благополучно возвратился к ожидавшей его свите.

«Я положился на мою счастливую судьбу» – так объяснил он своё поведение через несколько дней.

13 (24) сентября 1706 года шведский король принудил саксонского курфюрста Августа подписать Альтранштедтский мирный договор, согласно которому тот, помимо сдачи Кракова и некоторых других крепостей и выплаты огромной контрибуции, согласился разместить шведские гарнизоны в саксонских городах, а также отрекался от польской короны. 


Новым королём Польши Карл назначил Станислава Лещинского. 


Во время одной из бесед со своим ставленником Карл назвал Петра I «несправедливым царём» и заявил о необходимости сместить его с престола.

В армии самого Карла в это время насчитывалось 44 тысяч человек, причём 25 тысячи из них были драгунами, которые, в случае необходимости, могли сражаться и в пешем строю. Армия была в прекрасном состоянии, полки были полностью укомплектованы, солдаты успели отдохнуть, и, казалось, ничто не предвещало беды. 


В сентябре 1707 года шведский король выступил в поход, названный историками Русским. Ожидалось, что в пути к нему примкнёт Курляндская армия шведов, командовал которой генерал Левенгаупт. 

Начало Русского похода Карла XII

На военном совете в Жолкве (близ Львова) русскими было принято решение «баталии в Польше не давать», а «оголожением провианта и фуража, томить неприятеля».

Эта тактика практически сразу же начала приносить плоды: поход шведской армии был тяжёлым, а осенняя распутица, из-за которой Карл вынужден был задержаться в разорённой войной Польше, усугубила ситуацию. К тому же шведы шли по северу Польши – лесистой и болотистой Мазурии, где приходилось рубить просеки в лесах и мостить дороги, а местные крестьяне не желали делиться своими и без того скудными припасами. Карлу приходилось посылать по окрестностям фуражиров, которые с поляками не церемонились: требуя указать тайники с продовольствием, они пытали мужчин и женщин, и мучили детей на глазах у родителей.

27 января 1708 года шведы достигли Немана и Карл, узнав, что Пётр I находится в Гродно, без раздумий, всего лишь с 800 кавалеристами, ворвался на мост, который, вопреки приказу, не уничтожил перешедший на сторону шведов бригадир Мюленфельд. На этом мосту Карл XII лично сражался с русскими и убил двух офицеров. Следуя своему плану «скифской войны», русские отступили: последние русские части вышли из Гродно через северные ворота в тот момент, когда через южные в город уже входили первые отряды шведской армии.

Перешедшие на сторону шведов наёмники россиян – капитаны Сакс и Фок, предложили захватить Петра I, который часто находился без охраны, но Карл сам едва не погиб, когда той же ночью русские кавалеристы, уничтожив шведские посты, ворвались в город. Король, разумеется, не смог отказать себе в удовольствие подраться на улицах города, и лишь осечка направленного на него мушкета спасла его тогда.



В начале февраля армия Карла достигла Сморгони и на месяц остановилась там для отдыха. В середине марта шведы возобновили своё движение, и дошли до Радошковичей, где оставались на протяжении трёх месяцев, разорив все окрестные деревни и городки. Шведы к тому времени научились находить крестьянские тайники: метод оказался прост и эффективен – они просто раскапывали места с проталинами. 

6 июня Карл снова двинул свою армию на восток. «Теперь мы идем по дороге на Москву, и если только будем продолжать, то, конечно, дойдем», – сказал он.

Своему «карманному» королю Станиславу для защиты Польши он оставил 8 тысяч новобранцев, которыми назначил командовать генерала Крассау – потому что коронный гетман Сенявский держал сторону России, только разбив его, Лещинский мог оставить Польшу и придти на помощь к Карлу XII.

Перед расставанием шведский король спросил мнение Станислава о князе Якубе Людвике Собесском (сын польского короля Яна III, претендент на польский престол, находившийся в плену у Августа Сильного с 1704 по 1706 г.г.), который, по его мнению, мог стать «отличным царем России». Так что настроен был Карл XII очень серьёзно. 


В июне 1708 г. армия Карла XII переправилась через Березину, а 3 июля при Головчине шведы в последний раз одержали победу в бою против русских. При этом у них было некоторое превосходство в силах: 30 тысяч шведов под командованием самого Карла против 28 тысяч, которыми распоряжались Шереметев и Меньшиков. 


Удар шведов по левому флангу русских привёл к бегству дивизии Репнина, который за это был разжалован и вынужден был возместить стоимость оставленных пушек (после битвы при Лесной Репнина восстановили в чине). 

Потери сторон в этом сражении оказались примерно равными, что должно было бы насторожить Карла, но шведский король упорно не замечал очевидных вещей, продолжая считать русскую армию столь же, слабой, что и в памятной битве под Нарвой. 

В этом бою Карл снова чуть не погиб, но не от русской сабли либо пули – он едва не утонул в болоте. Но судьба хранила короля для Полтавского позора и «цирковых выступлений» в Османской империи (о которых рассказано в статье «Викинги» против янычар. Невероятные приключения Карла XII в Османской империи).

Следующим боевым столкновений русских и шведских войск стало сражение у села Доброго, которое произошло 29 августа 1708 г. Здесь авангардные части генерала Рооса были разбиты отрядом князя Голицына. Соотношение потерь для шведов было просто удручающим: они потеряли около 3000 человек, в то время, как русские – всего 375. Об этом бое Пётр I писал:


Наконец, 10 сентября 1708 г. шведский Остготландский кавалерийский полк вступил в бой с отрядом русских драгун у деревни Раевка. Этот бой примечателен тем, что в нём приняли участие и Карл XII, и Пётр I, который говорил, что смог разглядеть лицо шведского короля. 




Под Карлом была убита лошадь, и рядом с ним в решающий момент оказалось всего 5 драбантов, но свежие кавалерийские части шведов успели выручить своего короля.

Между тем трудности в снабжении шведской армии лишь возрастали. Французский поверенный в делах Польши при Станиславе Лещинском де Безанваль сообщал в Версаль, ссылаясь на своего осведомителя в армии Карла XII, что шведы используют селитру вместо соли, не имеют вина даже для причащения умирающих, а раненые говорят, что у них всего три лекарства: вода, чеснок и смерть. 


Корпус Левенгаупта в это время находился всего в 5 переходах от основной армии, но голод вынудил Карла XII повернуть свои войска на юг – это решение стало очередной и весьма крупной ошибкой короля. 

В ночь на 15 сентября первым на юг, к городу Мглин, двинулся отряд генерала Лагеркроны (2000 пехотинцев и 1000 кавалеристов с четырьмя орудиями), но шведы заблудились и вышли к Стародубу. Но даже и этот город генерал-бюрократ отказался брать, заявив, что не имеет на то приказа короля. А к Мглину пришла лишь кавалерия генерала Коскуля – без пушек и без пехоты. А 1 октября до Карла дошли известия о сражении, которое, поистине, стало для шведов роковым, и оказало огромное влияние на ход их боевой кампании в России.

Сражение при Лесной

В сентябре 1708 года у Лесной (деревня в современной Могилёвской области) русскими был разбит корпус генерала Левенгаупта. 


Это сражение Пётр I называл «матерью» Полтавской «виктории» (от 28 сентября 1708 года до 27 июля 1709 – ровно 9 месяцев) и до конца жизни отмечал годовщину этой битвы. Значение его для русской и шведской армий было столь велико, что Карл XII отказывался верить известиям о нём. 

Идущий на соединение с основной армией Левенгаупт, должен был привести с собой обоз с продовольствием и боеприпасами, количество которых было рассчитано на три месяца. Другими командирами шведского корпуса были генералы Шлиппенбах и Стакельберг, которые попадут в плен во время сражения у Полтавы (Сам Левенгаупт сдастся у Переволочной). В распоряжении Левенгаупта было 16 тысяч лучших воинов Европы – «природных» шведов, и 16 артиллерийских орудий. Пётр I ошибся, считая, что их вдвое меньше, может быть, именно потому русские (которых было около 18 тысяч человек, но в сражении принимали участие 12 тысяч) действовали столь смело и решительно. Вначале шведов атаковали авангардные части, численностью всего 4 тысячи человек. Они были отбиты, но следующая атака, в которой приняли участие 12 батальонов пехоты и 12 эскадронов конницы, к которым позже присоединились драгуны генерал-поручика Р.Боура, вынудила Левенгаупта отступить, бросив половину обоза. На следующий день шведы были настигнуты у Пропойска отрядом генерала Германа Флуга и бежали, не слушая приказов командиров. Левенгаупт, приказав утопить пушки и поджечь подводы обоза, отступил, приведя к своему королю лишь 6700 усталых и морально подавленных солдат. 


Разгром шведов был невиданным: около 6000 человек были убиты или ранены, 2673 солдата и 703 офицера попали в плен. К тому же удалось потушить и спасти большую часть повозок с продовольствием и снаряжением: всего трофеями русских стали 5000 повозок из 8000. 

Потери русских составили 1100 человек убитыми и 2856 ранеными.


В этом сражении получил тяжёлое ранение генерал-поручик русской армии Р. Боур, у него была парализована правая сторона тела, но к лету 1709 года он выздоровел и принял участие в Полтавской битве. 




Пленные шведские генералы после Полтавы сообщили Петру о предупреждении Левенгаупта, явившемуся к Карлу после битвы у Лесной: «Россия пред всеми имеет лучшее войско».

Но, по их словам, ни они, ни король тогда не поверили ему, продолжая считать, что российская армия не лучше той, что была знакома им по сражению у Нарвы.

Карл XII объявил это очевидное всем поражение победой, отправив в Стокгольм бюллетень, в котором говорилось что Левенгаупт «успешно отбил атаки 40 тысяч московитов». Но генерал-квартирмейстер шведской армии Аксель Гилленкрок (Юлленкрук) писал, что король напрасно «старался скрыть свою скорбь о том, что все его планы разрушены».

Шведская армия голодала, Северская земля перед ней была опустошена, в тылах действовал корпус Меньшикова, и Карл был вынужден продолжать движение на юг, надеясь получить продовольствие и фураж от гетмана Ивана Мазепы. 

Гетман Мазепа

Иван Степанович Мазепа-Колединский визиту «союзника» совсем не обрадовался. По тогдашним понятиям он был уже глубоким стариком (родился в 1639 году, гетманом стал ещё при царевне Софье), и жить ему оставалось около года. А старики обычно не склонны рисковать, ставя на кон «синицу в руках» против «журавля в небе». 

В молодости Мазепа находился на службе у польского короля Яна II Казимира. Об этом периоде его жизни Байрон в 1818 году написал поэму «Mazeppa», в которой пересказал принадлежащую перу Вольтера легенду о том, как молодого «казачка», пажа польского короля Яна II Казимира, за постыдную связь с женой пфальцграфа Фальбовского привязали к лошади, которую отпустили в дикое поле. Но лошадь оказалась «украинкой», и потому привезла его в родные степи.



На Украине Мазепа служил гетманам Дорошенко и Самойловичу, а в 1687 г. и сам получил гетманскую булаву. В одном из писем Мазепа сообщает, что за 12 лет своего гетманства он совершил 11 летних и 12 зимних походов в интересах России. На Украине Мазепа был не очень популярен именно из-за подозрений в том, что он «делает всё по воле московской», и потому, не слишком полагаясь на лояльность своего окружения и запорожцев, гетман вынужден был держать при себе целых три полка сердюков (наёмники, жалованье которым платилось из гетманской казны). 


У него сложились прекрасные отношения с Петром I, который подарил ему город Янполь. В 1705 году Мазепа отклонил предложения Станислава Лещинского, но позже он, всё же, вступил в переписку, пообещав не вредить, ни в чем интересам Станислава и шведским войскам. От польской «протекции» он отказался по причине «природной антипатии» к полякам всего населения Украины. 

Но в 1706 году на пиру захмелевший Меньшиков в присутствии казацких полковников, указав на них, завёл с Мазепой разговор о необходимости искоренения «внутренней» крамолы. Пётр I осадил его, но впечатление слова Меньшикова на всех произвели самое неблагоприятное. К тому же появились слухи, что Александр Данилыч и сам желает стать гетманом – а это уже очень не нравилось самому Мазепе.

Кроме того, гетман и казацкие старшины знали, что Пётр I вёл переговоры с Августом и был готов оплатить украинскими землями участие Польши в войне против Карла. Оказаться под властью католиков-поляков и снова стать людьми второго сорта никому на Украине не хотелось, а богатые старшины вполне обоснованно опасались перераспределения уже полученных ими земель. И шёл глухой ропот, что русский царь «даёт полякам не то, что сам взял… не саблей нас взяли».

Запорожцы (люди, которые не почувствовали бы себя чужими и лишними ни в Порт-Ройале, ни на Тортуге) тоже волновались: они были недовольны, что московские власти ограничивают их свободу «ходить за зипунами», а работать на земле эти «лыцари», в отличие от казаков Донского войска, считали ниже своего достоинства. 

Мазепа был совсем не прочь стать «самостийным» правителем Украины, но вёл двойную игру, надеясь, что всё обойдется без его участия. Польша уже была ослаблена и разорена войной, России, в случае поражения, тоже будет не до него, а Швеция далеко и с королём Карлом можно будет поторговаться о короне вассального царька. А в случае победы Петра, он, в сущности, ничего не теряет: верноподданнически поздравит его с успехом и присоединится к победителю. Поэтому, узнав, что Карл XII повернул на Украину, Мазепа не смог скрыть своего страха:


Теперь Мазепа оказался перед тяжелейшим выбором: следовало либо сохранять верность России и Петру, либо окончательно встать на путь прямой и явной измены, со всеми вытекающими последствиями. 

Воинский авторитет шведского короля был ещё высок, и потому Мазепа, выбрал измену: послал Карлу XII письмо, в котором нижайше просил «протекции себе, Войску Запорожскому и всему народу освобождения от тяжкого ига московского». Но от активных действий уклонился, притворившись больным (даже причастился) и ничего более не предпринимая. 

Однако 23 октября к нему явился бежавший от Меньшикова полковник Войнаровский, который передал ему какие-то слухи («один немецкий офицер говорил другому»), что Александру Данилычу известно об измене гетмана, и, завтра же, он (Мазепа) «будет в кандалах». Вот тут нервы у гетмана и не выдержали: он бежал в Батурин, а оттуда – дальше, за Десну. 29 октября Мазепа встретился с Карлом XII. За ним последовало всего 4 тысячи казаков (из обещанных 20 тысяч), остальные отнеслись к шведам крайне враждебно. Чему, кстати, изрядно поспособствовали сами шведы, с презрением относящиеся и к унтерменшам-союзникам, и к местному населению, которому за продовольствие они, обычно, платили следующим образом: останавливаясь в какой-нибудь деревне или городке, покупали провизию, но когда уходили – отбирали заплаченные деньги, угрожая сжечь дом и даже убить его обитателей. Украинцам такое поведение «освободителей от московского ига» очень не нравилось. 

Меньшикову тогда доносили:


Густав Адлерфельд, камергер Карла XII, оставил такие записи в своём дневнике: 


2 ноября войсками Меньшикова был взят Батурин, и, вместе с его стенами, рухнули надежды Карла захватить склады, находившиеся в этом городе. Мазепа, узнав о падении своей столицы, сказал:


А когда полковник Бурляй без боя сдал Д.М.Голицыну Белую Церковь с гетманской казной, Мазепа окончательно впал в уныние, проклиная и шведского короля, и своё решение примкнуть к нему. 

Отношение к Мазепе казаков, пошедших было за ним, характеризует такой факт: в ноябре 1708 года Пётр I получил письмо от миргородского полковника Д.Апостола, который предлагал доставить к царю гетмана. Ответа от Петра он так и не дождался, но позже ушел от Мазепы и получил прощение. 


Полковник Апостол привёз письмо Мазепы, который, в свою очередь, обращался к Петру с предложением выдать короля Карла и его генералов. Вот такие союзнички встретили шведского короля на Украине – лучших для него здесь не нашлось. 

Предложение Мазепы было очень заманчивым, и Пётр согласился простить его, но гетман продолжал вести двойную игру: он написал также письмо к Станиславу Лещинскому, в котором призывал того придти на Украину, называя её «отчиной» (наследственным владением) польских королей. Он уже не думал ни о своих соратниках, ни о казаках, ни о простых людях Малороссии, единственное, о чём просил – сохранение имущества и поста гетмана. Русские драгуны перехватили это письмо Мазепы, и Пётр отказался от дальнейших переговоров с ним. 

Путь к Полтаве

Теперь русские и шведы параллельными курсами двинулись на юг. Оставшиеся верными России казаки и калмыки в степях Украины чувствовала себя так уверенно, что к 16 ноября 1708 года Карл XII остался без генерал-адьютантов: пять были убиты, один попал в плен. В одной из стычек с казаками чуть не погиб «брат по оружию» Карла – «Маленький Принц» Максимилиан (о нём было рассказано в статье Карл XII и его армия).

17 ноября шведы заняли городок Ромны, и это неожиданно вызвало пересуды в королевских войсках. Дело в том, что в армии Карла XII уже давно распространилось неведомо откуда взявшееся пророчество о том, что «король и его армия будут непобедимы до тех пор, пока не захватят Рим». Созвучие названий «Вечного города» и ничтожной малороссийской крепости произвело на шведских солдат неприятное впечатление. 

Зима в том году по всей Европе была необычайно суровой (замёрзли Рона и каналы Венеции), но морозы ударили по русским не менее сильно, чем по их противникам: сами же шведы сообщают, что по дороге на Лебедин они насчитали больше 2 тысяч трупов замёрзших русских солдат. При этом Пётр I, как говорили, «берёг людей меньше, чем лошадей», а Карл XII – «не берёг ни тех, ни других». Утверждают, что в городе Гадяч за одну только ночь на 28 декабря замёрзло 4 тысячи шведов. Всего же, по шведским данным, в декабре обморожения в их армии получили от четверти до трети солдат. Голодные каролинеры требовали от Карла «хлеба или смерти». 

В начале января 1709 года Карл привёл свою армию к укреплённой лишь валом маленькой крепости Веприк, гарнизон которой насчитывал около 1100 человек. 


Шведский король, не став ожидать подхода артиллерии, бросил на штурм 4 полка, потеряв 1200 солдат. Фельдмаршал Рёншильд тогда получил ранение, от последствий которого до конца так и не оправился. Отразив 3 атаки, гарнизон крепости покинул её.

Своей сестре Ульрике Элеоноре Карл писал: 


Это «молодечество» имело свою цену: в начале похода у Карла XII была 35-тысячная армия, к которой присоединились остатки корпуса Левенгаупта. Всего 41 тысяча человек. В апреле 1709 года к Полтаве он привел всего 30 тысяч.

Об осаде Полтавы и великой битве у этого города будет рассказано в следующей статье.