О феномене смешанной национальной самоидентификации
Представив самых знаменитых «кресовых поляков» «Не совсем паны — наши друзья и наши враги», попробуем разобраться, откуда они буквально свалились на голову русским. В мире масса людей смешанного национального происхождения, которые не знают, как им самоопределиться с собственной национальностью.
Но когда такой вопрос ставится на переписи населения или, упаси боже, во время этнических репрессий, приходится как-то выбирать однозначный ответ. И в ход идут самые различные факторы. Тут и место рождения, и родной язык, и антропологический тип, и то, какую национальность выбирают супруги и дети, ну и, наконец, социальное положение и безопасность декларируемой национальности.
Известно, что, когда одному из идеологов апартеида в ЮАР провели «карандашный тест», карандаш застрял в его кудрях. Это не помешало ему дальше проводить и пропагандировать ту же политику, и с государственной должности его не уволили.
Еще один весьма известный пример — криптоармяне и криптохристиане в Турции, где до сих пор декларировать публично армянское происхождение бывает попросту опасно. Многие из современных их потомков и не знают своего происхождения, например, певец Яшар Курт только в 40 лет узнал, что он происходит из армян Восточной Турции, принявших в целях спасения собственной жизни ислам.
Поставим польский вопрос
Но ходить особо далеко не надо. Пожалуй, ещё более опасный с геополитической точки зрения пример под боком. Это польская диаспора в бывших «Кресах Всходних» межвоенного периода. Причём в целом ряде регионов это даже не диаспора, а коренное население.
Таковы Вороновский район Беларуси, Шальчининкский район Литвы и ряд пригородов Вильнюса. Там поляки составляют большинство населения. Именно эта территория на школьных атласах географии советских времен выделена как область компактного расселения поляков.
Если на Западной Украине поляков практически не осталось, они были переселены в Польшу в ходе обмена населением, то в Беларуси и Литве существует и далеко за пределами обозначенной выше территории значительное количество людей, считающих себя поляками. Но вот незадача, у этой части «поляков» в Беларуси и Литве преимущественно белорусские фамилии, по данным переписей около 60–65% белорусских поляков в быту пользуется белорусским, а не польским языком.
Быт и традиции этих людей ближе к белорусским, чем к польским, католическое же вероисповедание – не индикатор, поскольку значительная часть белорусов северо-западного региона – тоже католики, среди же белорусов Литвы католиков вообще подавляющее большинство.
Поэтому, если Вороново и Шальчининкай, где говорят в быту по-польски и сохраняют с Польшей тесные связи, придерживаются бытовых и культурных традиций, принимают участие в национальных праздниках, можно считать польским эксклавом, то происхождение поляков на остальной территории неясное. Наиболее вероятный вариант — что это потомки местной мелкой шляхты, жившей преимущественно на хуторах и по быту, языку, одежде и социальному статусу от остальных белорусов не отличавшейся.
Просто им при их белорусском происхождении поколениями вбивали в голову, что они – поляки, причём не только поляки по политическим причинам вбивали ради процветания Речи Посполитой, но и сами же белорусы других сословий. Здесь уже срабатывала идентификация свой-чужой, мужик-пан.
Поляком можешь ты не быть, но паном быть обязан
Несмотря на то, что значительная часть таких шляхтичей не имела финансовой возможности не то что батраков нанять, а имела единственные целые ботинки и нормальный выходной костюм исключительно для посещения костёла или собрания шляхты, правовой статус шляхтичей любого уровня достатка был неизмеримо выше даже зажиточных крестьян, не имевших шляхетского звания.
Мелкая шляхта по многим показателям в Российской империи приравнивалась к русскому дворянству, они не имели тех теоретических возможностей, что их «бесстатусные» односельчане, например, отправлять детей в кадетские училища и, имея право голосовать в различных государственных органах, верша крестьянские судьбы.
После отмены крепостного права юридические различия шляхтичей и бывших крепостных ничем не изменились. В Литве отношение к шляхте было еще более жестким, поскольку литовцы до XX века фактически не имели своей элиты и жили почти исключительно в деревнях.
И в Виленском крае, и на территории современной Западной Беларуси правовое расслоение еще больше усилилось в межвоенный период при «панской Польше». Существование белорусской шляхты не признавалось до XX века, пока историки не вспомнили вдруг, что было такое Великое Княжество Литовское.
До этого по умолчанию католическая белорусская шляхта считалась польской, а православная — русскими дворянами. Униатской шляхты в силу ликвидации униатства тогда уже, естественно, не было, часть приняла предложенное добровольно-принудительно православие, часть перешла в католицизм.
При СССР вообще, как известно, дворянство было ликвидировано, а подавляющее большинство потомков такой «хуторской элиты» продолжало считать себя поляками, видимо, с целью отгородить себя от «быдла», хотя какой-нибудь внук шляхтича мог работать на одном тракторе со сменщиком-«быдлом».
О диаспорах и геополитике
Первым апогеем скорее социального, чем национального противостояния явилось организованное при Н.С. Хрущёве переселение людей, идентифицирующих себя как поляки, из Беларуси и Литвы в Польшу. К тому времени на Галичине уже поляков не осталось, переселять было некого.
Это был не обмен населением, хотя в Белостоке значительное белорусское население, а в северо-восточных регионах Польши есть литовская диаспора, а именно добровольное переселение. Кто переселялся — именно этнические поляки или ополяченные белорусы, в каких пропорциях, не очень ясно, видимо, и те, и другие.
По крайней мере, один из переселенцев, родители которого натурализовались в Польше, когда он был еще детсадовского возраста, стал известен как одна из культовых фигур мировой психоделической музыки под псевдонимом Чеслав Немэн. А Немэн, как известно, польское название реки Нёман, протекающей по территории Беларуси и Литвы, но никак не по территории Польши.
Уже то, что он взял этот псевдоним вместо полонизированного варианта Выджыцкий белорусской фамилии Выдрицкий, достаточно показательно, поскольку, будучи воспитанным в Польше, он пел только на польском и английском.
Предъявите карту поляка
Второй апогей случился в нулевые, когда варшавские власти ввели для белорусов так называемую «карту поляка». Для жителей Литвы — постеснялись, потому что они и так, как граждане Евросоюза, могут по Польше перемещаться как угодно и свободно трудоустраиваться.
Карта поляка позволяет ее владельцу, доказавшему всего лишь, что его предки жили на территории Польши в межвоенный период, знающему польский язык хотя бы на бытовом уровне, основы польской истории, культуры и традиций, на льготной основе пересекать белорусско-польскую границу, трудоустраиваться, получать польское гражданство.
Таких людей в Беларуси прозвали «картополяками». Вопрос в том, что на поверку «картополяков» оказалось гораздо больше, чем тех граждан Беларуси, которые на переписях писались поляками. Т.е., кроме поляков-криптобелорусов, есть еще белорусы-криптополяки.
Или другое… Можно понять тех людей, которые эмигрировали из Беларуси после событий 2020 года, основная масса их участников была явно не политическими сторонниками подозрительной дамочки Тихановской, а простыми работягами, добивавшимися социальной справедливости.
Они в дальнейшем столкнулись с постоянными проблемами с правоохранительными органами и готовы были назваться хоть неграми преклонных годов, лишь бы обеспечить безопасность себе и своим семьям. Но основная масса карт поляка была выдана ещё задолго до этого.
О «квартирном» вопросе
Понятно, что официальная Варшава не может аннексировать Виленский край (Дзукию), поскольку Литва тоже состоит в Евросоюзе, который по уставу запрещает любые пересмотры границ. Отжать у Беларуси бывшие территории «крэсув всходних» у Польши не хватит душка. Потому об этом там заявляют только ультраправые на своих митингах и футбольных матчах.
В Литве подобные настроения, если и возникнут, то столкнутся с ещё более мощной и агрессивной обраткой литовских правоконсервативных структур, особенно скинхедов, которые на каждый День независимости на шествии скандируют кричалку «Мы разгромим Шальчининкай».
Тем не менее вести подрывную деятельность и каким-то образом влиять на власти Беларуси и Литвы Варшава таким образом вполне может. Речь здесь скорее не о перспективах аннексии определенных территорий, а об экономическом влиянии посредством польской диаспоры в Беларуси и Литве, которые по развитию ряда отраслей экономически более слабые и имеют более низкий уровень жизни, чем Польша.
Дешёвая рабочая сила из Беларуси Польше никогда не помешает, из Литвы в Польше она и так в силу прозрачности границ есть. Ну и, конечно, в случае с Беларусью — создать внутри неё лояльную Варшаве силу, которая представляла бы противовес милитаристскому Минску против рвущейся стать не менее милитаристской Варшавы.
В своё время советские власти Литвы сделали всё, чтобы польско-еврейский Вильнюс стал литовским. Советские власти Беларуси сделали невозможное возможным: они вбили такие идеологические гвозди западным полешукам и части русских старообрядцев, что те в переписях стали записываться белорусами, хоть и не перешли со своих архаичных диалектов на белорусский язык.
Особенности местного патриотизма
Но это — верные граждане своей страны. С живущими в Беларуси этническими русскими и небольшой частью отрицающих суверенитет и существование белорусской нации белорусов ситуация сложнее. Но тут дело, скорее всего, в том, что официальная Москва не делает никаких шагов, чтобы создать в Беларуси среди этой категории свою «пятую колонну».
Это просто не нужно. Только если с целью подготовки почвы для аннексии ряда территорий или деструктивного влияния, или вообще ликвидации суверенитета Беларуси. Но этому препятствуют уже не только и не столько двусторонние соглашения в рамках Союзного государства и ОДКБ. Этому препятствует сама жизнь.
Русскоязычие как минимум 65–70% белорусов и существование такого лингвистического явления, как трасянка, — скорее культурная и бытовая проблема общества, которой власти уделяют крайне мало внимания. Тогда как карта поляка — это уже первая ступенька к двойному гражданству, которое белорусским законодательством категорически запрещено.
В Литве поляки добились расширения своих этнических прав, что несколько успокоило ситуацию и активность агрессивных польских структур. Так, в частности, ещё до вступления в ЕС было запрещено перевирать польские имена и фамилии в документах на литовский манер.
Но в Беларуси в первую очередь стоит вопрос культурно-языковой гармонии русскоязычного большинства и белорусскоязычного и трасянкоязычного меньшинств. Большинство поляков входит во вторую категорию, тем более что преподавание польского как было в школах в некоторых районах, так и осталось, отсюда возможные выводы.
Свежие комментарии