Борьба за новую модель глобализации теперь затронет всех

В России не любят США, ибо они — жадный гегемон и вообще помесь василиска с библейской ехидной. Поэтому у нас традиционно желают США всего самого наилучшего, прямо согласно пророку Исайе (34:11): «И завладеют ею пеликан и еж; и филин и ворон поселятся в ней; и протянут по ней вервь разорения и отвес уничтожения».

Новости СМИ2

Тем не менее нельзя не признать, что выборное шоу злокозненные гегемонисты устраивать умеют. Чтобы ни говорили, мол, разницы нет, какая сторона победит, а все равно весь мир бдит и смотрит на их табло с результатами голосования. Конечно, США — это демократия молодая, неразвитая, раз вместо простых и ясных результатов устраивается такое шоу в стиле «мильон терзаний», а все равно интересно.

Если отвлечься от сарказма, то круги от этого события отразятся не только и не столько на украинском направлении, даже не на противоборстве по другим известным узловым точкам: Израиль, Тайвань и т. д. Важно, что начинается реальная конкуренция за само видение глобализации как таковой.

От недовольства к консолидации элит

Вряд ли случайно на Валдайском форуме В. Путин сказал:


Кстати, он обозначил примерный срок такой борьбы и трансформации — двадцать лет.

Прежде ни одна администрация США, за исключением лично Д. Трампа, не оспаривала открыто и столь громогласно саму модель глобализации, которая формализована в рамках многочисленных институтов и программ ООН, а также ряда других структур.

Недовольство ей было в США очевидным и являлось консенсусом, подходы же к реализации этого недовольства на практике для каждого американского политического и интеллектуального крыла были различны.

Споры вокруг этой модели велись постоянно. Автор называет ее «римской» (по имени «Римского клуба»), кто-то — «швабовской» или «давосской» (от имени одиозного К. Шваба), кто-то — «международной финансовой системой», что-то искажает восприятие, поскольку скорее финансовая система является уже лет двадцать пять производной от модели глобализации.

Именно эти трения являются в значительной степени предпосылками нынешних конфликтов и столкновений. Модель, с одной стороны, пока безальтернативна, с другой же стороны, никому не приносит результата: как гегемонам, так и странам поскромнее, и богатым, и откровенно бедным.

Чтобы вступить на путь открытой борьбы за изменение глобальной модели для США, требуется глубокая консолидация всей элитной верхушки. Ведь не секрет, что часть ее на лидерстве США и позиции силы умудряется периодически зарабатывать больше остальных. Противоречия должны быть либо сняты, либо отставлены в сторону.

Нынешние выборы — это главный пример такой консолидации. Поэтому не лишним будет посмотреть, как и почему в итоге «опрокинулась» команда К. Харрис. Это интересный и очень важный маркер в последующем изложении.

Куда ушел американский избиратель и был ли он вообще

Совсем еще недавно в американской (и не только) экспертизе бытовало простое, но вполне рациональное суждение о том, что если команда К. Харрис не будет применять манипуляции, то она проиграет. Если манипуляций не будет, то Д. Трамп выиграет. На самом деле, назывались еще многие факторы, каждый из которых также был важен, имел значение и вес, но общая конструкция примерно была такой, как приведено выше.

То, что в американской элите сложилось общее мнение на плавный переход к новой политике, без разрывания гражданского общества на части, было видно по тому, как между «синими» и «красными» выстроились арбитрами киты из IT-отрасли, финансовые гиганты вроде JP Morgan и даже владельцы СМИ. Это означало, что манипулировать в стиле выборов в Молдове «синим» не разрешено, но манипуляции в определенных пределах допустимы.

То, что «синие»-демократы готовятся использовать этот уже проверенный инструмент, было понятно по таким вводным, как 43% досрочных бюллетеней было зарегистрировано от «синих», 30% от «красных» и 27% от иных политических сил и вообще личных предпочтений. Всего на 68 млн. голосов.

Однако за несколько дней досрочных голосов стало аж 80 млн, «синие» и «красные» сравнялись (40% и 39%), а за «иных» стало 21%. В первом случае «ступеньку Байдена» делать относительно легко, а вот во втором уже довольно сложно — надо как-то крутить с голосами «иных».

Когда начались подсчеты, то СМИ из красного и синего угла упражнялись кто во что горазд. Автор смотрел от красного угла — NBC. Те ставили Д. Трампу в актив еще не выигранные штаты, оппоненты от угла синего делали то же самое. На четыре часа дня по Москве данные стали зависать и медленно вводиться в систему, пошел подсчет дистанционных голосов. Но преимущество в основном висело на всех табло у Д. Трампа.

Шутка юмора заключалась в том, что реальные таблицы отражали уже к 20:00 следующее: Д. Трамп — 263 голоса, К. Харрис — 226. В розыгрыше оставалось еще 49 голосов. Д. Трамп с командой, конечно, демонстрировали неплохую динамику, но это не была безусловная победа, это не 290+ голосов и т.п. Ввод данных в систему прекратился фактически вечером 6 ноября по московскому времени. За ночь стало ясно, что необходимо было решить вопрос о «ступеньке»..

Что к вечеру сразу бросалось в глаза, так это какой-то уникальный разрыв в фактических голосах в целом. 168 млн зарегистрировано заранее, но факт голосования — это только 143,12 млн, а где же остальные почти 25 млн?

За иных кандидатов и политические силы зарегистрировали себя 17,6 млн (10,5%) человек, но фактура на 6-е показывала участие только … 2,35 млн (1,6%). Итого, от заранее зарегистрировавшихся 29,9 млн в минус, из них 15,2 млн потерялись на дистанционных голосах за иные политические силы, а еще 9,65 млн не пришли на участки ногами.

Ногами у Д. Трампа тоже пришли не все, но большинство не явилось от синего угла. Где ресурс делать «ступеньку Байдена»? Его уже не было, тем более что надо было соблюсти приличия при распределении голосов в Конгресс.

Дальше уже оказалось, что, дескать, «зумеры» не умеют писать и ставить подписи, напечатаны бюллетени с ошибками и т. д., и т. п., и прочее. Дескать, эвтаназия всеми любимого бельчонка Арахиса повлияла, солнце зашло не вовремя, но факт остается фактом — ресурса у синих под рукой не оказалось.

Вечер переставал быть томным, поскольку Д. Трампа СМИ уже огласили безусловным победителем с разгромным счетом (смотрим пример того же NBC), а у команды Харрис-Обама выяснилось только к позднему вечеру, что ресурс куда-то растворился.

Своеобразная даже гениальность операции в том, что «синие» не могут протестовать, потому что за что они будут протестовать, что голоса «за иные политические силы» растворились? Так почему демократов это волнует — вот пусть иные политические силы и похлопочут за себя. Ночью К. Харрис со штабом сдается и признает поражение.

Ввод итогов в систему не был завершен и на конец 7-го ноября по Москве. Восемь штатов с 49 голосами еще не финализированы, Д. Трамп формально не победитель с его все теми же фактическими 263 голосами. Но уже представляется немыслимым обратный кульбит после признания поражения самими «синими» и поздравлений Д. Трампу от Индии, России, Китая и ЕС.

Демократам дали право на ошибку в определенных рамках, республиканцам гарантировали победу, если за эти рамки демократы выйдут. Условия были соблюдены, но важно то, что это были общие условия. Собственно, поэтому «синим» и не дают в свою очередь проиграть Палату представителей — во избежание избыточных перекосов.

Элиты США теперь как единое целое

Такое прямое вмешательство «элитного консенсуса» в процесс означает, что бизнес-верхушка просто отметает многолетние дрязги на политическом поле (а это огромная кормушка для элит пониже, трамплины и социальные лифты для чиновников в штатах и в центре).

Подобной консолидации главных «бенефициаров» не было очень давно, но именно так обозначатся приоритеты и сверхзадачи над всем остальным. Всё, что мы увидели на этих выборах, — маркеры такой консолидации. Это означает, что США впервые за много лет выходят в борьбу за новую глобальную модель как единое целое.

Д. Трамп — это не лучший выбор на первое место в американской политике, и это тоже является своего рода консенсусом. Но счет получился действительно гамбургский, одним дали использовать сильные стороны (даже такие неформальные), другим дали возможность их обыграть. Встав между политическими лагерями, элита обеспечила для США гражданское спокойствие.

Также понятно, что теперь у Д. Трампа есть прямые и косвенные обязательства по исключению из практики излюбленных волюнтаристских методов. Персонал как кегли больше летать не будет, если в программных документах написано, что надо делать, то именно это делаться и будет. Не исключено, что Д. Трамп их будет даже читать и даже с карандашом.

В этом плане уже не стоит особо рассчитывать на ошибки и экспрессивные шаги с его стороны, как это было в на его первом сроке. С одной стороны, меньше будет влияние «неоконов» и прочих коллективных Джонов Болтонов, с другой стороны, это может быть гораздо опаснее, поскольку снижает тенденциозность решений. Не Д. Трамп будет определять команду, а команда будет определять Д. Трампа, и ему придется с этим смириться.

Сверхзадача для США — это не миграция с юга, даже не государственный долг. Сверхзадача внутри — воссоздание внепартийной бюрократии. Вовне — новая модель глобализации вместо неработающей нынешней, под себя и на своих условиях.

Д. Трамп во время прошлого президентского срока просто топтал ее в своем фирменном стиле, отказываясь платить «налог на климат» в ООН, финансировать ее подразделения. Однако взамен он ничего не предлагал.

При Б. Обаме и Дж. Байдене это делалось иначе — без топанья ногами, разорванных договоров и ярких речевых оборотов. Были попытки за счет влияния выкрутить из модели профит. Но каждая такая попытка — работа в рамках интересов только «своих бенефициаров», а сейчас задачи ставит консолидированная элита. Играть для одних за счет интересов других уже не вариант.

Мы по понятным причинам сосредоточены на Украине. Но ведь с чего начиналась эта трагедия? Не только с «ультиматума Рябкова». Это отражение требования вернуться к изначальным параметрам глобализации, под которую подписывались все еще в 1990-х — начале 2000-х. С уставной работой глобальных институтов вроде ВТО-МВФ, уставной работой в ООН и рамках ее программ.

Мы упорно удерживаем старое, но зачем

Российский лидер говорит, что «прежнее устройство мира безвозвратно уходит». Сложно не согласиться. Однако силовой гегемонизм США по принципу «мне 90%, остальным 10%» — это только часть проблемы. Если мы возьмем Казанскую декларацию БРИКС+, то она вся пронизана требованиями возврата к старой модели, формально выраженной в существующих институтах и правилах, но работающей не как сейчас, а «как надо», правильно. Все предложенные реформы касаются не смены модели, а ее мягкой реформации.

Но в том-то и дело, что с прежними США, пусть и теоретически, договориться о такой трансформации было можно. С нынешними же договориться ни теоретически, ни практически не получится.

Это на первый взгляд покажется удивительным, но, имея теперь все шансы каким-то сложным образом договориться по украинскому направлению, Россия с США становятся действительно непримиримыми антагонистами в главном вопросе. Ведь именно Россия сегодня выступает фронтменом и знаменосцем в вопросе возврата к «правильным старым правилам». С рядом стран наши интересы синергичны, но можем ли мы эту синергию конвертировать в союзы и коалиции, как это давно делают США?

Наша главная ахиллесова пята не во внешней политике или военном потенциале, а во внутренней политике, которая как раз и является во многом следствием изначального видения России в старой модели глобализации как часть «Большой четверки» (изначальный БРИКС), пристыкованной к экономической системе Европы, и часть «Большой семерки» как формат «7+1». Мы, собственно, так яростно и прорываемся обратно в Европу, корим ее, одновременно стараемся помягче, потому это изначально было заложено в модели 1990-2000-х, выйти за рамки почему-то не получается или не ставится принципиальной задачи.

Как ни крути, но это сырьевая парадигма — сырье в обмен на товары и технологии. Да и действовала она до тех пор, пока не выяснилось, что общей мировой стоимости не создается, она распадется на отдельные самостоятельные кластеры. В этом плане изначальная идея о зонах разделения труда: сырьевая, трудовая, промышленная, постиндустриальная, перестает работать. А ведь именно доли от такого распределения и записаны разными методами до сих пор как голосующие пакеты в том же МВФ, ВТО, взносах на «устойчивое развитие ООН».

Идеи всеобщей цифровизации как информационной сети, связывающей всё воедино, и «борьбы за климат» как формальной наднациональной точки сборки имеют право на жизнь, но базового противоречия они решить не могут. Если в цифровизации один участник продает патенты и решения за 133 цены, обкладывая остальных санкционной рентой, то это симулякр. Если же каждый стоимостной кластер делает свою модель «цифры», то при чем тут единство в рамках «устойчивого развития»?

Было бы еще понятно, если б Россия, аналогично США, выступила с предложением сменить «Римскую модель» на что-то принципиально иное. Но, судя по Казанской декларации, речи об этом не идет. Возникает вопрос, насколько реалистична такая реформа, если у модели уже нет прежней базы, а главный игрок в ней с наибольшим весом столь же принципиально декларирует выход из нее. По большому счету, нас в модели устраивает все, кроме санкций.

Вот возьмем такой столь «любимый» в России международный институт, как МВФ. Это методологический центр по оценке национальных экономик с точки зрения их вклада в мировую (в общий экономический рост) и центр управления корзиной резервных валют, связанной с долговой нагрузкой, ее распределением и перераспределением. Методика едина, даже по-своему объективна, но что практического толку конкретно для России от этой «объективности»?

У США голосующий пакет в 16,5%, у Китая — 6%, у России общий пакет с Сирией в 2,7%. У нас вроде бы есть ЕАЭС, посмотрим, где же находятся союзники по евразийской интеграции. Белоруссия в одном пакете голосующем с Австрией, Венгрией, Чехией, Турцией и, кстати, Косово (особый случай, естественно). Киргизия, Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, Казахстан в одном голосующем пакете со Швейцарией, Польшей, но, что характерно, и с Азербайджаном. Их общая доля невелика — около 1%, но почему объединение не голосует сообща, даже просто Россия с Белоруссией? А почему отдельно Иран и Пакистан в одном пакете?

Голосов, может, и немного, но любая консолидированная позиция — это сила. Вот США поэтому везде строят союзы, союзники, коалиции, объединения. Но кто в них голосует порознь? А потом мы слышим от прошлого представителя России в МВФ А. Можина, который там работал несколько десятилетий, дескать, хамят, оскорбляют, «приходится огрызаться в ответ, но всё это глубоко противно». Хорошая модель, может, после реформ перестанут хамить или К. Юдаевой постесняются.

Или вот другой вариант, раз уж в исходной модели мы сырьевики, то почему не объединить голоса с другими вроде валютного ОПЕК? Между прочим, там под 10% уже потянет, Индия не очень умеет рассчитываться за сырье — тоже голоса +-5%. Или такие комбинации — это из разряда «не положено», «не предусмотрено», «не договорено раньше»?

В Банке международных расчетов у России доля голосующая — 0,52%, что означает приехать, посидеть на приставном стуле, прилежно записать все рекомендации и, подкрепившись канапе, уехать. А чего, с другой стороны, мы хотим при нашей доле в международных расчетах, да и считается там ВВП не по ППС, как у нас любят, а в нормальном номинале.

Принято критиковать Э. Набиуллину, и часто за дело, а еще, дескать, за то, что «получает указания от МВФ». Но что она должна делать с 2,7% в МВФ и 0,52% в БМР? Революцию устраивать, приковать себя к табурету, отказаться от кофе и обеда, устроить пикет?

Ну и ВВП по ППС. Радостно, что он растет больше всех и быстрее всех. Но что это означает в рамках модели — платить больше от ВВП на программы устойчивого развития ООН. Например, на ту же миграцию — параметр, понятный каждому. Все снижают его на фоне кризиса, мы отчитываемся о росте. Бухгалтер на предприятии старается снизить налоговое бремя, но мы не «эти». США здесь поступали всегда проще — не будем платить, не хотим и всё. Стратегически это тоже не подход, но в моменте понять их можно.

Биться за старую модель, даже с разными ее реформами, становится бесполезным еще и потому, что с противодействием ей со стороны США резко проседает и участие ЕС. Ведь в чем парадокс ситуации — либеральный политикум Евросоюза тоже антагонист этой модели. Хоть она и от Римского клуба, европейского изначально, но нынешние либералы ЕС, расставленные во многом благодаря американским же «синим» и с подпиткой из Великобритании, тоже не жалуют эту модель. «Мир, основанный на правилах», это не сама «римская модель», а надстройка над ней, где ЕС долгое время давали вкусить плоды такого пребывания частью надстройки. Но Д. Трамп ЕС никуда не отпустит, просто делать рынок под себя будет несколько в иной манере.

Мы привыкли к тезисам, что мы боремся с бездушной гидрой глобалистов-гегемонистов, за многополярность, инклюзивность, транспарентность и т. п. Нам конспирологи намекают, что глобалисты хотят довести население до 1 млрд., отобрать у всех газ и нефть, землю и деньги, чипировать людей и ежей, согласно «заветам К. Шваба» сделать цифровых роботов вместо свободолюбивых человеков, заселить всё мигрантами и т. д. и т. п.

Увы, это тоже ассоциируется с «римской моделью» и Римским клубом. Ирония в том, что это не столько эта модель, а надстройка над ней из аллюзий К. Шваба и одного из основных нынешних авторов — алармиста Дж. Крибба, не очень вменяемого графомана с идеями о «Совете по будущему человечества», всемирном парламенте вместо ООН, тезисами о том, что из-за климата нас всех ждет катастрофа и поэтому почему-то надо меньше есть, больше бояться и вообще предпочесть эвтаназию. У К. Шваба и Т. Маллере работы «Четвертая промышленная революция» и «Ковид-19: Великая перезагрузка», которые так пугают конспирологов, это по сути довольно бледные по качеству исследования, отражающие скорее искаженный внутренний мир авторов.

Римский клуб сегодня превратился в сборище из журналистов от «повестки» и политологов от «повестки», это только тень от довольно мощной концептуальной машины 1970-2000-х. Но ведь модель в виде ООН, институтов и программ жива, а из идей нынешних «римлян» и «швабианцев» в любом случае хоть часть, но станет элементом общей системы. Если мы принимаем базу, то неизбежно возьмем что-то и из надстройки, даже такой. Так за что и против чего мы собираемся бороться?

Итог

Так что пока политологи и политтехнологи спорят о нюансах выборной кампании в США, безусловно, кампании интересной и познавательной, главный вызов нас все-таки ждет по линии противостояния за базовую модель глобализации. Мы пока выступаем атлантами, которые держат старую модель, консолидированная элита США выступит теперь против нее.

В России, наоборот, утверждают, что это США удерживает старое. Но что под этим понимается? То, что США паразитирует на модели глобализации, однако сама модель нас устраивает. А вот США говорят иначе: нас не устраивает сама модель, и именно поэтому мы будем на ней паразитировать. Вот два подхода, но ведь глобальные институты и в самом деле не отвечают реалиям.

И это противостояние будет более глубоким, чем всё остальное. А еще системным, поскольку на противоречиях интересов сыграть нам будет очень сложно. Да и есть ли у нас самих в элитах такая консолидация? Раньше было много взаимных претензий и столкновений, тем не менее для США, если исключить отдельные особо одаренные группы, все-таки мы больше были «проблемой». Столкновение о модели глобализации — это гораздо больше понятия «проблема». Это даже больше, чем трения вокруг идеи «Мир, основанный на правилах». При этом какое-то время может даже возобновиться диалог с США, на время и по предельно конкретным поводам.

Самое же печальное, что рано или поздно от этой базы откажутся и Китай, и другие крупные страны, просто потому, что она все больше становится виртуальной. Пока посмотрят, поторгуются, но это временно.

И если уж рано или поздно придется вступить в реальное противостояние по поводу модели будущего мироустройства и ее принципов с США, то не лучше ли объединять или пробовать объединять глобальный Юг или Восток на по-настоящему новой альтернативной базе, чем держаться руками и ногами за прошлую? Тем более что в прошлом нам кроме почетного места сырьевого гиганта никто и не предлагал.