В годы правления Николая I Россия снова перестала быть Европой
Царствование Николая I, которое продлилось почти три десятилетия, часто называют апогеем самодержавия: Россия, спасающая европейские троны от революций, впервые систематизировавшая собственные законы и придавшая административному управлению вид четкой системы, казалось, была образцовым государством — доказательством того, что монархия прекрасно может обойтись без конституции. Но за блестящим фасадом прятался ряд нерешенных проблем, которые дорого обойдутся как самому Николаю, так и его наследникам — отложенный в долгий ящик вопрос об отмене крепостного права, растущее экономическое и технологическое отставание России от Европы, отсутствие гражданских свобод. Как известно, итогом правления Николая стало поражение России в Крымской войне. Вопреки бравурным заявлениям, в которые сам царь вполне искренне верил: «Где раз поднят русский флаг, там он уже спускаться не должен», — в конечном счете Российская империя показала свою слабость и в той сфере, которую император считал одной из важнейших — в военной. Что думали современники о николаевской эпохе и самом императоре?
Николай I известен своим желанием входить в мельчайшие детали государственных дел — личность императора, его представления и здравый смысл не могли не отражаться на курсе, которым двигалось государство. «Когда говорят о России, то при этом говорят об императоре Николае», — заметил как-то австрийский канцлер Меттерних в одном из писем к австрийскому посланнику в Петербурге графу Фикельмону. Вот почему для понимания его эпохи и созданной им государственной системы нужно сперва получить представление о личности самого императора.
Николая не следует считать бездушным, ограниченным человеком, каким его часто пытались представить в советское время. Его письма свидетельствуют о том, что он искренне скорбел, что его правление началось с подавления восстания декабристов. «Ваша воля исполнена: я — император, но какою ценою, Боже мой! Ценою крови моих подданных!» — пишет монарх своему брату Константину Павловичу. Вместе с тем Николая нельзя считать глубоким, духовным человеком. Известны неприязненные описания императора, сделанные многими его современниками, — в них часто подчеркивается жестокое, холодное и надменное выражение лица государя. «Он был красив, но красота его обдавала холодом; нет лица, которое так беспощадно обличало характер человека, как его лицо. Лоб, быстро бегущий назад, нижняя челюсть, развитая за счет черепа, выражали непреклонную волю и слабую мысль, больше жестокости, нежели чувственности. Но главное — глаза, без всякой теплоты, без всякого милосердия, зимние глаза», — писал о внешности Николая Герцен. Вместе с тем Николая характеризует с хорошей стороны ряд черт, о которых свидетельствовало его ближайшее окружение: он был прекрасным отцом семейства, добропорядочным и верным супругом. Император был набожен — утром и вечером он всегда долго молился, стоя на коленях.
Любивший военные порядки император в жизни придерживался спартанских обычаев. Так, баронесса Мария Фредерикс вспоминала: «К себе самому император Николай I в высшей степени был строг, вел жизнь самую воздержанную, кушал он значительно мало, большею частью овощи, ничего не пил, кроме воды, разве иногда рюмку вина и то, право, не знаю, когда это случалось; за ужином кушал всякий вечер тарелку одного и того же супа из протертого картофеля, никогда не курил, но и не любил, чтоб и другие курили. Прохаживался два раза в день пешком обязательно — рано утром перед завтраком и занятиями и после обеда, днем никогда не отдыхал». Если императору нездоровилось, что, впрочем, случалось весьма редко, он надевал старенькую шинель и спал по-солдатски — на тоненьком тюфячке, набитом сеном. За работой император проводил 18 часов в сутки.
Крупным недостатком этого государственного деятеля было то, что, в отличие от братьев, Николай не получил воспитания и систематического образования, подобающего настоящему императору. Как признавался сам царь, он «в учении видел одно принуждение и учился без охоты». По собственным интеллектуальным склонностям он не был гуманитарием, как сказали бы сегодня: превыше прочих наук ценил технические и военные науки. Для государственного деятеля этого багажа было очевидно недостаточно. Некоторые практические знания о своей стране и о жизни за рубежом могли дать две поездки, которые он совершил в 20-летнем возрасте: проехавшись по ряду российских губерний, Николай своими глазами увидел многие из бед своей страны, а в Великобритании он познакомился с плодами цивилизации, созданными в самом передовом на тот момент государстве.
Николай сам признавал свой недостаток образования и даже старался восполнить этот пробел — однако он не был создан для кабинетных занятий. Не была эта черта его личности тайной и для европейских монархов: так, королева Виктория писала о русском царе: «Ум его не обработан, воспитание его было небрежно». Этот недостаток образования и определенная узость кругозора в дальнейшем сыграют свою печальную роль.
Суета сует
Надо отметить, что первые шаги нового императора вызвали в обществе энтузиазм: был возвращен из ссылки Пушкин, наставником наследника — будущего Александра II — назначен Василий Жуковский, сторонник либеральных взглядов. Судя по всему, изначально Николай был намерен править в духе покойного Александра Павловича. «Он вступил на престол с очень скромным запасом политических идей, которых так много принес сюда его старший брат», — справедливо напишет о Николае историк Василий Ключевский. Например, Николай склонялся к мысли о необходимости отмены крепостного права — эту мысль он почерпнул из лекций академика Шторха, который преподавал ему политическую экономию; разумеется, он знал о намерении своего брата уничтожить этот архаичный институт. Кроме того, процесс над декабристами показал ему, что одной из главных причин недовольства самодержавием является неспособность царского правительства провести освобождение крестьян.
Портрет русского историка В. О. Ключевского (1844-1911)
Однако у Николая было еще меньше представлений о том, как это сделать, чем у его брата. Несмотря на то что новый император предпринимал некоторые шаги для обсуждения проблемы — например, в 1839 году учредил секретный комитет, который должен был заниматься вопросом об изменении быта крепостных крестьян, с годами император потерял интерес к этой проблеме, вероятно, не видя способа решить ее без того, чтобы пошатнуть устои государства. Уже скоро стала ясна разница характеров двух братьев — Николай по инерции придерживался курса на реформы, но не обладал сколько-нибудь определенным планом, как их проводить.
Одной из особенностей его царствования стал «крестовый поход» против коррупции: император инициировал регулярные ревизии государственных учреждений и даже сам участвовал в некоторых из них. «В первое время, может быть, под свежим впечатлением недавно пережитых событий новый император был близок к мысли о реформах, но он поставил себе ближайшей задачей предварительно войти в положение дел и принялся усердно изучать самые грязные подробности. Он сам лично ревизовал ближайшие столичные учреждения: бывало, налетит в какую-нибудь казенную палату, напугает чиновников и уедет, дав всем почувствовать, что он знает не только их дела, но и их проделки», — ехидно пишет о Николае Ключевский. Борьба оказалась на редкость безуспешной. «В результате, — пишет фрейлина Анна Тютчева, — он лишь нагромоздил вокруг своей бесконтрольной власти груду колоссальных злоупотреблений, тем более пагубных, что извне они прикрывались официальной законностью, и что ни общественное мнение, ни частная инициатива не имели права на них указывать, ни возможности с ними бороться».
Эйфория по поводу воцарения нового императора исчезала на глазах — стало очевидно стремление Николая к борьбе с инакомыслием. Из крупнейших мер, предпринятых им в этих целях, можно отметить учреждение в июне 1826 года в составе императорской канцелярии Третьего отделения, превратившегося в орган политической полиции. Другим способом борьбы с инакомыслием стала цензура — он предоставил свободу действий министру народного просвещения консерватору Александру Шишкову, разработавшему новый цензурный устав, который в обществе прозвали «чугунным». Будучи слишком объемистым и запутанным, документ был вскоре пересмотрен, однако и следующий устав оказался чрезвычайно жестким. Более того, со временем число учреждений, которые могли цензурировать литературные произведения и журнальные статьи, росло.
Борьба со свободомыслием не была чем-то случайным в политике Николая — она проистекала от его взглядов на российское государство как не нуждающееся в коренных реформах, в чем с течением лет он лишь сильнее укреплялся. «Николай поставил себе задачей ничего не переменять, не вводить ничего нового в основаниях, а только поддерживать существующий порядок, восполнять пробелы, чинить обнаружившиеся ветхости помощью практического законодательства и все это делать без всякого участия общества, даже с подавлением общественной самостоятельности, одними правительственными средствами; но он не снял с очереди тех жгучих вопросов, которые были поставлены в прежнее царствование, и, кажется, понимал их жгучесть еще сильнее, чем его предшественник. Итак, консервативный и бюрократический образ действия — вот характеристика нового царствования; поддержать существующее помощью чиновников — еще так можно обозначить этот характер», — подводит итог царствованию Николая Ключевский.
Министр народного просвещения консерватор Александр Шишков. Художник Джордж Доу.
Прапорщик и Петр Великий
Прапорщик и Петр Великий
Многие из тех, кто поверил в благие начинания Николая, очень скоро в нем разочаровались. «В нем много прапорщика и немного Петра Великого», — написал об императоре Пушкин в 1834 году. В том году император ограничил выезд жителей империи за границу, а через 10 лет совершенно запретил юношеству младше 25 лет ездить в Европу — чтобы не нахватались революционных идей. «Чему там учиться? — с деланным удивлением спрашивал царь. — Наше несовершенство во многом лучше их совершенства». В том же духе были его суждения о европейской культуре. «Гете! Эта ваша гнусная философия, ваш гнусный Гете, ни во что не верующий, — вот причина несчастий Германии! — восклицал император, говоря о немецкой литературе. — Это ваши отечественные головы — Шиллер, Гете и подобные подлецы, которые подготовили теперешнюю кутерьму».
Общий консерватизм николаевской эпохи проявлялся и в экономике страны. Экономическое развитие России в николаевскую эпоху шло чрезвычайно медленно. Если в Англии за 30 лет объемы производства железа выросли в 30 раз, то в России — всего в 2. Экономист Николай Бунге, который при Александре III станет министром финансов, объяснял причины промышленного отставания России от Европы тем, что правительство Николая создавало неблагоприятные условия для деятельности частного капитала: «Правительство неохотно допускало общественную инициативу в делах промышленности и торговли, предпочитая им предприятия государственные или казенные». В конце царствования императора Николая I было всего 30 акционерных компаний.
При Николае постоянно рос дефицит — в 1850 году он превысил 38 млн рублей при бюджете в 200 млн. Значительная часть бюджета (до 42%) тратилась не на развитие хозяйства страны, а на военные нужды. При этом вооружение на момент начала Крымской войны было архаичным: флот состоял в основном из парусных кораблей, в то время как у англичан и французов он был уже паровым. В царствование Николая было построено 963 версты железных дорог, однако для столь огромной страны это было немного — например, в США, которые в середине XIX века были далеко не передовой державой, их общая протяженность была почти в девять раз больше. С началом Крымской войны дефицит стал расти еще быстрее.
Страшный удар николаевская эпоха нанесла по образованию. «Все пошло назад, кровь бросилась к сердцу, деятельность, скрытая наружи, закипала, таясь внутри, — не жалея красок, живописует Герцен состояние дел в культуре. — Московский университет устоял и начал первый вырезываться из-за всеобщего тумана. Государь его возненавидел с полежаевской истории. Он… велел студентов одеть в мундирные сертуки, велел им носить шпагу, потом запретил носить шпагу; отдал Полежаева в солдаты за стихи, Костенецкого с товарищами за прозу, уничтожил Критских за бюст, отправил нас в ссылку за сен-симонизм, посадил князя Сергея Михайловича Голицына попечителем и не занимался больше "этим рассадником разврата", благочестиво советуя молодым людям, окончившим курс в лицее и в школе правоведения, не вступать в него». В словах Герцена об императоре есть некая толика предвзятости — издатель «Колокола» был склонен демонизировать эту, по его выражению, «взлызлую медузу». Но не следует считать, что подобного мнения о николаевской эпохе придерживались лишь те, кто склонялся к либеральной или западнической точке зрения — за год до смерти царя славянофил Алексей Хомяков писал о своей стране:
В судах черна неправдой черной
И игом рабства клеймена;
Безбожной лести, лжи тлетворной,
И лени мертвой и позорной,
И всякой мерзости полна.
Портрет Николая I Фото: wikipedia.org
Несмотря на все это, следует отметить, что император не был жестоким человеком: так, казнь пяти декабристов была единственной казнью за все 30 лет царствования Николая. «Глубоко искренний в своих убеждениях, часто героический и великий в своей преданности тому делу, в котором он видел миссию, возложенную на него провидением, можно сказать, что Николай I был донкихотом самодержавия, донкихотом страшным и зловредным, потому что обладал всемогуществом, позволившим ему подчинять все своей фанатической и устарелой теории и попирать ногами самые законные стремления и права своего века», — писала Тютчева.
Конец «калмыцкого полубога»
Смерть императора, без преувеличения, вызвала у интеллигенции вздох облегчения. Так, историк Константин Кавелин в письме своему коллеге профессору Тимофею Грановскому не мог скрыть радости: «Калмыцкий полубог, прошедший ураганом, и мечом, и катком, и терпугом по русскому государству в течение 30 лет, вырезавший лица у мысли, погубивший тысячи характеров и умов, истративший беспутно на побрякушки самовластия и тщеславия больше денег, чем все предыдущие царствования, начиная с Петра I, — это исчадие мундирного просвещения и гнуснейшей стороны русской натуры — околел наконец, и это сущая правда». Письмо переходило из рук в руки и вызывало всеобщее сочувствие.
Отсутствие свободы, перешедшая грань разумного охранительная политика императора осуждались даже противоположно мыслящими представителями общественности. Близкая к славянофильским кругам Вера Аксакова написала: «Все говорят о государе Николае Павловиче не только без раздражения, но даже с участием, желая даже извинить его во многом. Но между тем все невольно чувствуют, что какой-то камень, какой-то пресс снят с каждого, как-то легче стало дышать; вдруг возродились небывалые надежды, безвыходное положение, к сознанию которого почти с отчаянием пришли наконец все, вдруг представилось доступным изменению».
Царствование Николая, вначале пробудившее в обществе смутные надежды, к концу своему превратилось в пример того, «как не надо». Разгребать завалы нерешенных проблем пришлось сыну и преемнику императора — Александру II.
Автор Илья Носырев
Свежие комментарии