Утопия или реальность

Комментарии к предыдущей статье показали, что я был, вероятно, не так убедителен, как мне бы хотелось.

Ряд читателей сочли идеи утопией, кто-то счел их оскорбительным обдираловом. Эти моменты я счел нужным проработать в статье, которая является послесловием к циклу.

Для начала я хотел бы напомнить читателям, что в четвертой статье у меня не было замаха на всеобъемлемость – это трудновыполнимая задача для одного человека.

Мой интерес был в том, чтобы обрисовать концепт, внутри которого неизбежно будут более и менее проработанные детали, которые необходимо углубить в соответствии с общей направленностью проекта.

Таким образом, ряд комментаторов ушел от полезной критики и размышлений о возможностях в сторону бесконечного смакования невозможности и критиканской демагогии в стиле «этого не может быть потому, что этого не может быть никогда».

Суть задумки в том, как вытащить страну из застоя, в котором мы завязли.

Рассуждая же о невозможности выхода из этого состояния, вы фактически признаете, что вы сдались как патриотические, созидательные и интеллектуальные силы. В этом случае грош цена вашей ура-демагогии, господа!

1. «…автор цинично забирает 2 тысячи у работающих и 300 рублей у бедных пенсионеров…»

У нас достаточно большой разброс размера пенсий по регионам, так что мы будем исходить из размера пенсии в 12 000. Это значение приблизительно эквивалентное МРОТ.

В 2021 году по итогам года у нас была инфляция 8,4 %. Официальная, я это отдельно подчеркну.

Значительную часть истории современной России это значение было больше 7 % годовых (в статье № 2 указывается, что суммарная инфляция за 20 лет составила 550 %.

Это значит, что условная тысяча рублей образца 2000 года теперь является условными 170 рублями.

Теперь мы возьмем «бабушкину пенсию» в 12 000 и вычтем из нее инфляционный показатель – бабуля (или дедуля) за год при 7 % инфляции теряют 840 рублей ежемесячно. То есть фактически за 12 месяцев пенсионер теряет более 10 тысяч рублей при инфляции в 7 %.

При инфляции в 8 % пенсионер ежемесячно теряет 960 рублей. То есть в три раза больше, чем автор предлагает у него «забрать» для того, чтобы удерживать уровень этой инфляции хотя бы на 4-процентном значении.

При 4 % инфляции пенсионер ежемесячно теряет 480 рублей.

Мы прибавляем к 480 +300 (которые мы забираем у него) – и получаем 780 рублей потерь (тогда как при 7-процентной инфляции он теряет 840 рублей ежемесячно).

Вывод – в случае с пенсионерами граждане фактически ничего не теряют. Практически ничего они не утратят и в случае, если мы собираем с них 400 рублей, а не 300 – при условии, что государство держит инфляцию на показателе в 4 %. В РФ на данный момент 42 млн пенсионеров. Это годовой потенциал сбора (при 300 руб.) в 151 миллиард рублей.

Но рассмотрим, как этот маневр может сказаться на рабочем человеке.

Например, мы берем все ту же глубоко абстрактную зарплату в 25 000 рублей.

Ежемесячные инфляционные потери при 7 % инфляции – 1 750 рублей. При 4 % инфляции рабочий теряет 1 000 рублей ежемесячно. Таким образом, с зарплаты в 25 000, забирая 2 000 рублей, государство фактически забирает у рабочего 1 250 рублей, в случае удержания инфляции. Это по факту 5 % такой заработной платы.

Кто-то серьезно думает, что это «убийственно много»?

Но, допустим, мы рассмотрим зарплату в 40 000 рублей.

Ежемесячно ее инфляционные потери при 7 % – 2 800 рублей. При 4 % – это будет 1 600 рублей. Работник с зарплатой в 40 000 теряет от такого маневра всего 800 рублей ежемесячно. Это 0,5 % его заработной платы.

Вывод – говорить о каких-либо критических потерях не приходится. Граждане ежемесячно и без этого несут значительные «паразитные» потери, государство может стабилизировать эти утраты и использовать колоссальные средства на пользу и рост экономики.

2. «...зачем заселять ДВ, чем будут заниматься все эти люди...»

Мы смотрим на карту ресурсов Дальнего Востока.

Хорошо видно, что в данном регионе есть богатые залежи каменного и бурого угля, железа, олова, нефти и газа, а также золота. Относительно близкое расположение железа и угля дает нам ресурсы для развития в данном регионе как минимум производства проката металлических изделий – вместо того, чтобы вести это через всю страну. Эти ресурсы могут быть использованы в судостроительной и машиностроительной местной промышленности как минимум.

На ДВ значительные нефтегазовые ресурсы – это потенциал для нефтехимии.

Там же имеются значительные лесные ресурсы – это отличное подспорье для деревообрабатывающей, мебельной и целлюлозно-бумажной промышленности как минимум.

Все это также расположено в области добычи каменного угля – то есть имеется потенциал дешевой генерации для обеспечения всего этого электроэнергией, а жителей – теплом. В случае детальной проработки экологического аспекта подобной деятельности (на данный момент существуют эффективные очистные решения для ТЭС и металлопроизводств) мы имеем достаточно хороший логистический выигрыш.

Стоит отметить, что в регионе есть ряд оловянных месторождений, а также редкоземельных элементов. Это – потенциал под радиоэлектронную и полупроводниковую промышленность.

Отдельного упоминания достойны рыбные ресурсы региона.

Развертывание производства современных рыбных консервов и деликатесов в данном регионе достаточно перспективная ниша, так как рядом потенциально огромный потребительский рынок.

Для примера мы рассмотрим в качестве модельного объекта экспорт Швеции.

Швеция интересна по той причине, что это прибрежная территория примерно сопоставимая климатически и ресурсоемко, производства которой занимаются почти тем, чем может заниматься ДВ, население которой (10 млн человек) приблизительно соответствует тому, сколько желательно за период (20 лет) развернуть нам на ДВ.

Экспорт Швеции за 2020 год был:

15,2 % (24 млрд долл.) – реакторы ядерные, котлы, оборудование и механические устройства; их части.

14,2 % (22 млрд долл.) – средства наземного транспорта, кроме железнодорожного или трамвайного подвижного состава, и их части и принадлежности.

8,61 % (13,8 млрд долл.) – электрические машины и оборудование, их части; звукозаписывающая и звуковоспроизводящая аппаратура, аппаратура для записи и воспроизведения телевизионного изображения и звука, их части и принадлежности.

6,36 % (10,2 млрд долл.) – топливо минеральное, нефть и продукты их перегонки; битуминозные вещества; воски минеральные.

6,36 % (10,2 млрд долл.) – фармацевтическая продукция.

5,62 % (9,03 млрд долл.) – бумага и картон; изделия из бумажной массы, бумаги или картона.

4,8 % (6,56 млрд долл.) – черные металлы.

3,36 % (5,39 млрд долл.) – пластмассы и изделия из них.

2,7 % (4,33 млрд долл.) – рыба и ракообразные, моллюски и прочие водные беспозвоночные.

1,88 % (3,02 млрд долл.) – древесина и изделия из нее.

Экспорт Швеции очень хорошо указывает на то, какой экспортный потенциал по группам мог бы быть у нашего Дальнего Востока.

По соседним со Швецией странам мне также показались очень любопытными ряды цифр Финляндии и Норвегии.

Норвегия

12,9 % (10,6 млрд долл.) – рыба и ракообразные, моллюски и прочие водные беспозвоночные.

Финляндия

10,4 % (6,84 млрд долл.) – бумага и картон; изделия из бумажной массы, бумаги или картона.

4,28 % (2,8 млрд долл.) – древесина и изделия из нее; древесный уголь.

3,49 % (2,29 млрд долл.) – пластмассы и изделия из них.

1,65 % (1,08 млрд долл.) – суда круизные, экскурсионные, паромы, грузовые суда, баржи.

Также очень интересно в качестве примера привести ряд позиций экспорта Южной Кореи .

12,9 % (66 млрд долл.) – реакторы ядерные, котлы, оборудование и механические устройства.

6,15 % (31 млрд долл.) – пластмассы и изделия из них.

4,95 % (25 млрд долл.) – топливо минеральное, нефть и продукты их перегонки.

3,65 % (18,7 млрд долл.) – суда, лодки и плавучие конструкции.

1,54 % (7,92 млрд долл.) – изделия из черных металлов.

Что можно сказать по этому поводу в сумме?

Что на рыбе можно поднимать очень хорошие деньги – на ДВ у нас значительные рыбные ресурсы и минимум 3 огромных рынка по соседству.

Мы можем, подобно норвежцам и шведам, вложиться в качественную инфраструктуру по переработке этой продукции и гнать ее по совершенно иным ценам, нежели сейчас.

Видно, что на изделиях из проката, пластмассы и картона можно зарабатывать очень серьезные деньги – и у нас на ДВ есть предпосылки для этого.

Что продукты нефтепереработки – это потенциально огромный рынок в Азии, куда более интересный, чем сырая нефть.

Что, наконец, на строительстве судов мы могли бы как минимум хорошо заработать на нуждах внутреннего рынка.

Швеция, Финляндия и Норвегия показывают нам, что на этих отраслях экспорта население порядка 10+ миллионов может существовать вполне себе вольготно, даже в условиях суперконкурентного европейского рынка.

А у нас под боком находится огромный китайский рынок, часть потребности которого мы можем покрыть продукцией переработанных ресурсов как минимум, попутно заняв собственное население, благоустроив территорию, создав предпосылки для крупного научно-технического кластера на ДВ на этап плана 20–40 лет.

3. «...поглядите на Европу и Китай, их население стагнирует, почитайте про какой-то там демографический переход…»

В статьях № 1 и 2 очень четко обозначен прирост европейского населения за 20-летние циклы.

Это – совокупный прирост по ЕС, но на данный момент (и уже достаточно долго) ЕС можно рассматривать как супергосударство, внутри которого происходит свободная миграция рабочей силы и финансов – так что отдельная демография конкретных государств Европы не имеет значения.

ЕС прирастает в «плюс» как минимум на 20 миллионов за 20 лет.

КНР на данный момент жестко перенаселен, во-первых (первое государство по населенности на планете). Во-вторых, в КНР очень долго была политика «одна семья – один ребенок», и сейчас они в демографической яме, сочетающейся с текущим перенаселением и ужасающей экологией.

Нам с вами до демографии КНР пилить, даже по указанным в статье № 3 и № 4 темпам – порядка 200 лет. Так что, слава Богу, нам этого и не требуется. Не так давно была новость, что чистая убыль населения за 2021 год в РФ составила более 1 млн человек.

Нет, дамы и господа, «демографический переход» тут совершенно ни при чем.

В нашем случае рост демографии именно сдерживается упомянутыми в прошлых статьях факторами, которые можно и нужно сломить.

4. «...как государство сможет гарантировать незыблемую линию? Это свойство исключительно авторитарных систем...»

Мы возьмем пример Японии (я регулярно возвращаюсь и буду возвращаться к этой стране, так как ее опыт весьма интересен).

Япония – авторитарная страна?

Однако японская инфляция уже очень давно практически околонулевая. Это период больший, чем обозначенные 20–40 лет, больше, чем жизнь одного поколения.

Стабильность не входит ни в какую конфронтацию с политической сменяемостью.

Мы возьмем в пример Канаду – уровень жизни Канады неуклонно растет, ее социальная, экономическая и политическая линия незыблема на протяжении десятилетий. Можно ли ее назвать авторитарным государством?

Опыт Германии последних 30 лет показывает, что также вполне возможно создать устойчивую социальную систему на капиталистической базе.

Можно ли сказать, что Германия авторитарна?

Несмотря на ряд проблем, связанных с миграцией, немцы вполне уверенно смотрят в будущее – эта уверенность зиждется на росте их ВВП.

Какой можно сделать из этого вывод ?

Залог устойчивости политической линии – это эффективный рост прежде всего, во вторую очередь – это политическая сменяемость внутри системы, не замкнутой на какие-либо персоналии. Одни профессионалы сменяют других профессионалов – способствуя линии развития.

Составить качественный план и обеспечить пребывание у власти профессионалов – вот залог стабильности.

5. «...Большинство кредитов будут невозвратны. Все инфраструктурные проекты убыточны...»

Средства, выдающиеся из фонда – будут выдаваться не абы кому, а в соответствии с параметрами рискованности предприятия, кредитной историей и т. д. Работать с деньгами всегда должны профессионалы, а с большими деньгами – большие профессионалы.

Любой банк с мало-мальской историей вырабатывает достаточно эффективную прогностику по параметрам возвратности и невозвратности кредитов.

Тут же этим будут заниматься аналитики и государственные структуры. Средства будут выделяться на строительство жилья (множество типовых проектов в основном) и предприятий внутри страны. И на запуск бизнеса, также внутри страны.

Доступ к большим деньгам будет только у тех, кто эффективно освоил меньшие – это очень простой принцип.

Безусловно, ряд вложений не окупится – и это будет повод для аналитики и совершенствования системы. Однако любой венчурный фонд имеет дело с убыточными проектами и с проектами прибыльными, прибыль от которых зачастую компенсирует убыль от неудач.

Эффективные венчурные фонды – это опора на профессионалов, в данном случае мы говорим о возрастании профессиональной культуры внутри всей верхушки государства.

Относительно убыточности ряда инфраструктурных проектов.

Фонд за 20 лет накопит порядка 80 триллионов рублей. Это практически четырехкратное значение нашего бюджета за 2020 год. Огромные деньги. И эти деньги будут не востребованы для прямой цели (жилищные сертификаты) в течение 20 лет.

А потом ежегодно придется выделять на сертификаты по 7,2 трлн рублей. За этот период, если мы обеспечим троекратный рост бюджета (до 60 трлн рублей), сохранив при этом сборы (те же 2+2 трлн рублей ежегодно), нам придется ежегодно из самого фонда отстегивать на сертификаты по 3,2 трлн рублей.

Так что тут вопрос корректно сформулировать так – достаточно ли 80 триллионов рублей для того, чтобы за 20 лет утроить ВВП?

Нужно быть эпическим бездарем, чтобы не достичь этих параметров с такими деньгами!

Но мы зададимся вопросом – сколько и на какие деньги нам придется построить жилья, для поддержки демографических программ?

Очень приблизительно нам нужно расселить на ДВ порядка 10 млн человек. Допустим, это 5 млн семей. Это – около 70 000 домов.

Это – 24,5 трлн рублей.

Также у нас есть задача расселить под условия льготной ипотеки порядка 3–4 млн семей. Допустим – 4.

Это потребует еще 19,5 трлн рублей.

Итого на жилищные программы за 20 лет порядка 44 трлн рублей. На все прочее у нас остается еще 36 трлн рублей – то есть 2 бюджета 2020 года на бизнес, предприятия и т. д. Для увеличения бюджета втрое.

Реально ли это?

Это уже вопрос качества плана и администрирования.

В дальнейшем все эти люди будут платить налоги, работать, покупать, создавать рабочие места своей деловой активностью. Неважно, за какой период окупится возведенная инфраструктура – если мы увеличиваем бюджет втрое, сам проект будет успешен и прибылен настолько, что покроет дыры и затраты.

6. «...масштабное жилищное строительство неизбежно скажется на цене жилья...»

В статье № 4 я приводил ссылку на модельный объект – 17-этажный дом по ценам августа 2021 года.

В расчетах по ценам этого периода его цена фигурировала как 308 млн рублей. Уже с учетом маржи строительной кампании, аналогичной за тот период (по цене).

Как уже было упомянуто выше, инфляция в 2021 году составила 8,4 %. То есть на это значение цена дома дутая, и при инфляции в 4 % этот дом будет стоить меньше, чем 308 млн рублей.

Далее мы вспомним, что одним из ключевых моментов по удержанию и снижению инфляции у нас фигурировала фиксация цен на внутренние ресурсы. То есть в том числе на ресурсы строительные. Какие-то ресурсы, доступные государству через госкомпании, мы таким образом можем стабилизировать на стоимости меньше рыночной, существовавшей на август 2021 года, что несомненно снизит цену дома.

Также я напомню, что мы строим не 17-этажный, а 12-этажный дом. Итого фактическая цена его строительства будет намного меньше 308 млн рублей.

И тут мы вспомним, что по расчетам наш дом фигурирует как 350 млн рублей. То есть в расчет уже заложен жир на инфляции, невозвратные кредиты, форс-мажор, порядка 1/6 стоимости самого дома.

В случае если инфляционные факторы будут успешно контролироваться – у нас появляются лишние деньги, как минимум по 30 млн рублей с каждого возведенного дома по факту. При возведении 70 000 домов – это 2,1 триллиона рублей, которые могут быть использованы на иные нужды.

В случае если инфляционные факторы значительнее, чем предполагается, конкретно в строительстве мы не будем этого замечать до границы, примерно соответствующей 20 %.

Я считаю, что это более чем достаточная подушка безопасности для всего проекта.

7. «...не будет ли быстрое возрастание демографии деструктивным, с той точки зрения, что плодиться будут в значительной части маргинальные слои общества?»

В период с 1980 по 2000 в КНР «наросло» порядка 30 % населения. За период с 1950 по 1970 – порядка 40 % населения. Годы это были неважные, надо сказать. Очень большая часть населения КНР в тот период были как раз таки эти самые маргиналы.

Скажите, пожалуйста, мы за указанные периоды наблюдали рост и развитие мощи КНР или деградацию и упадок, в связи с нарастанием лишних ртов?

Если дать людям работу и возможность заниматься деловой активностью – они предпочтут это – деградации. Большинство, так точно. Всем хочется хорошо кушать и удобно жить. Эти механизмы двигают человека в развитии в том числе.

На протяжении столетий у нас в стране здорово употребляли и рожали много детей, в том числе в этой самой маргинальной среде – это ни в коей мере не сказалось на тех успехах, которые у нас были.

8. «...зачем бизнесу вовлекаться в план государства?»

Затем, что любой бизнес интересует прибыль. А прибыль – это в том числе путь уменьшения издержек, и издержек на прогнозируемость в том числе.

Государство берет на себя прогностическую и организующую функции (у государства есть для этого ресурсы – ведь любое государство собирает статистические данные, просто в данный момент эти ресурсы в значительной мере простаивают или пылятся на полках), удерживает инфляцию и цены на внутренние ресурсы, выдает дешевые кредиты, улучшает законы.

То есть государство создает высокопрогнозируемую, выгодную для ведения дел внутри страны среду. Это направление выгодно бизнесу потому, что это направление уменьшения издержек.

Бизнес, работающий в схеме, имеет больший потенциал стабильности, чем тот, который «сам по себе».

9. «...все торговые ниши уже заняты, нас там никто не ждет...»

Для примера мы возьмем уже экспорт Турции.

В 2000 году, как отмечалось в статье № 1, экспорт Турции был 53 млрд долл. А в 2020 он стал уже 169 млрд долл.

Давайте мы поглядим, что это за экспорт.

13 % (22 млрд долл.) – средства наземного транспорта, кроме железнодорожного или трамвайного подвижного состава.

9,93 % (16,8 млрд долл.) – реакторы ядерные, котлы, оборудование и механические устройства.

5,45 % (9,24 млрд долл.) – электрические машины и оборудование, их части.

4,94 % (8,38 млрд долл.) – предметы одежды и принадлежности к одежде.

4,11 % (6,97 млрд долл.) – пластмассы и изделия из них.

3,94 % (6,69 млрд долл.) – условно можно отметить как «ювелирка» и бижутерия.

3,89 % (6,6 млрд долл.) – ткани, ковры и напольные покрытия.

3,75 % (6,36 млрд долл.) – изделия из черных металлов.

2,84 % (4,83 млрд долл.) – съедобные фрукты и орехи.

То есть вот вам ассортимент товаров, на которых Турция смогла поднять троекратно ВВП.

Вы тут видите что-то экстраординарное?

Я не вижу.

Рынок пластмасс в мировом масштабе огромен, люди всегда будут кушать (а чем больше их будет, тем больше они будут кушать), им всегда будет нужна одежда, лишние деньги они всегда будут готовы спустить на ювелирку.

Машиностроительная промышленность Турции 20 лет назад – уже ли была лучше нашей? Нет. Они подняли ее, занимая рынки.

Я напомню читателям, что с 2000-х годов мировой ВВП только вырос, следовательно, емкость рынков развивающихся государств также выросла – и это значит, что их потребности в этих (как минимум) товарах только увеличились. Как минимум этими товарами мы до сих пор вполне можем занять долю мирового рынка.

Но давайте рассмотрим экспорт Польши – это также была весьма динамичная экономика в последние 20 лет.

13,3 % (34 млрд долл.) – реакторы ядерные, котлы, оборудование и механические устройства.

11,5 % (29 млрд долл.) – электрические машины и оборудование, их части.

9,74 % (24 млрд долл.) – средства наземного транспорта, кроме железнодорожного или трамвайного подвижного состава.

5,66 % (14,3 млрд долл.) – мебель; постельные принадлежности, матрацы, основы матрацные, диванные подушки.

4,71 % (11,9 млрд долл.) – пластмассы и изделия из них.

3,27 % (8,33 млрд долл.) – изделия из черных металлов.

2,4 % (6,1 млрд долл.) – бумага и картон; изделия из бумажной массы.

2,16 % (5,51 млрд долл.) – мясо и пищевые мясные субпродукты.

2,01 % (5,11 млрд долл.) – каучук, резина и изделия из них.

И снова эта картина – огромные деньги, в общем-то, из невесть чего.

Нам сложно изготавливать конкурентную резину и пластмассу?

Может, мы изделия из дерева будем делать хуже польских?

Стоит заметить, что значительную часть сырья для производства своих товаров, что Польша, что Турция, ввозят из-за рубежа. Стоимость электроэнергии, что в Польше, что в Турции – не чета нашей.

Стоимость рабочей силы – также (цифры по средней зарплате указывались в статье № 1).

То есть – у нас есть полный карт-бланш в перехвате части, по крайней мере, их рынков по параметру ценового преимущества продукции.

10. «...какой интерес богатым людям во всем этом проекте? Их и так все устраивает...»

Каждый богатый человек заинтересован в приумножении своего богатства, в стабильном существовании, гарантирующем защищенность его прибыли и инвестиций.

Богатые люди конкурируют друг с другом, но их ниши являются ограниченными нишами. Эти ограничения проистекают из доступной им для наращивания богатства среды в том числе.

Обратимся к списку Forbes «20 богатейших людей мира 2021 года»:

Джеф Безос – 177 млрд долл. (США).
Илон Маск – 151 млрд долл. (США).
Бернар Арно – 150 млрд долл. (Франция).
Билл Гейтс – 124 млрд долл. (США).
Марк Цукерберг – 97 млрд долл. (США).
Список-20 закрывает Майкл Блумберг – 59 млрд долл.

Для сравнения: богатейший россиянин на данный момент (официально) (2021) – Алексей Мордашов, 29 млрд долл. За ним идет Владимир Потанин – 27 млрд долл.

Хорошо видно, что величина состояния этих людей не идет ни в какое сравнение со списком «первой двадцатки мира». Это, безусловно, богатые люди, но для дальнейшего наращивания и диверсифицирования источников своего богатства им необходимо расширение российской же экономики.

Иначе они будут ограничены в своих возможностях и не будут смотреться в сравнении со своими американскими, европейскими и китайскими коллегами, прирост благосостояния которых, зачастую совершенно несопоставим.

И хотя многим из нас совершенно не импонируют сверхбогатые люди – надо признать, что в деле экономического роста страны интересы этих людей объективно должны совпадать с нашими.

В противном случае их предприятия ждет нарастающий упадок – происходящий как из общего упадка нашей экономической модели (под нажимом санкций, из-за неудачных попыток развернуть национальные проекты, ввиду роста социальной напряженности), так и по причине исчерпания легкодоступных ресурсов, являющихся основной доходной деятельностью для значительной части наших сверхбогатых людей.

Ряд читателей тут могут не согласиться с этим тезисом – однако вы должны понимать, на чем и какие средства зарабатывают миллиардеры за рубежом (это не ресурсы), и как это происходит у нас. Олигархи это также прекрасно понимают.

Эпилог

Немыслимое, невозможное – это зачастую границы наших собственных интеллектуальных барьеров. Я считал и считаю, что у нас огромный потенциал, а мы вместо попыток реализовать хотя бы часть оного, предпочитаем бесконечно смаковать седую старину и многочисленные печали.

Окружающие нас народы сделали свои рывки к хорошей жизни – хотим ли мы сделать свой?

Это – возможно. Потому что нет ничего невозможного, если этого захотеть.

Автор выражает благодарность порталу за важнейшую статистическую информацию, использованную в статье.