6 июня в Евросоюзе начинаются выборы в Европарламент. Голосование будет проходить в течение трех дней и на последующие пять лет определит позицию главного представительного института Европы относительно внешней и внутренней политики, которая формируется европейским менеджментом – еврокомиссиями.
На первый взгляд, приведенная формулировка выглядит странно: «определит позицию», но «без формирования политики».
Если бы не жесткое противостояние между Россией и Европой, где ЕС – это и есть европейский локомотив, этим формулировкам можно было бы не уделять пристального внимания, по принципу: «пусть этой путаницей занимаются сами европейцы». Однако мы уже десятый год в клинче с этим конфедеративным образованием, три из которых – это время горячего конфликта.
В силу этих обстоятельств в России важно понимать некоторые особенности европейской управленческой модели. Также это позволит понять то внимание, которое уделяется этим выборам в таких странах, как Германия, Италия, Венгрия, Бельгия, но в особенности во Франции. Не лишним будет посмотреть на уязвимости и сильные стороны этой модели.
В целом в России наднациональные структуры Европы воспринимаются через емкое определение – говорильня. Возможно, что это следствие давнего, хоть невольного, смешения в информационном поле таких представительных структур, как ПАСЕ (Парламентская ассамблея Совета Европы) и собственно Европейский парламент, а ведь в модели они могут выступать зачастую антагонистами.
Модель управления ЕС
Особенность европейской системы в том, что законодательных институтов в ЕС, причем высшего уровня, три – Совет Евросоюза (не путаем с другим органом – Советом Европы) и Европейская комиссия, а также Европейский парламент.
У нас часто сравнивают модель управления ЕС с моделью позднего СССР, видимо, подразумевая общую громоздкость конструкции. Но сравнение ошибочно – по признаку громоздкости Европа далеко переплюнула СССР, при этом надо отдать должное, тяжесть конструкции пока позволяет удерживать и развивать это конфедеративное образование.
Совет Европейского союза не избирается, а кооптируется. Каждое государство-участник делегирует туда по министру. Министры иностранных дел – это постоянные участники, и они работают в формате Совета по общим вопросам, а также Совета по внешним отношениям.
Для решения отраслевых вопросов предусмотрены специальные советы, куда по графику кооптируются министры стран ЕС, ответственные за эту конкретику (транспорт, занятость, окружающая среда и т. д.). Понятно, что министры не могут быть заняты только этой деятельностью, поэтому тут основную роль играют выделенные представители, заместители и постоянные эксперты.
Решения по большей части вопросов принимаются также большинством голосов. При этом большинство определяется не суммой голосов министров, а суммой числа баллов каждого голоса, которая зависит от численности населения. При фактическом числе голосующих это 27, но по балльной системе это 345 голосов, где у Венгрии будет 12 голосов, у Германии и Франции по 29, а у Латвии 4. Большинством будет 255 голосов-баллов. По интересующим нас темам внешней и оборонной политики решение требуется единогласное.
Каждая страна ЕС делегирует представителя в другой орган – Европейскую комиссию, которая де-факто является как высшим исполнительным органом, так и одной из высших законодательных инстанций. Главная роль тут отводится председателю еврокомиссии, который предлагает распределение по заместителям и конкретным портфелям.
Вначале Европарламент голосует за кандидата в председатели, после голосует за список еврокомиссаров, который утвержден и одобрен Советом Евросоюза и председателем еврокомиссии.
После прохождения процедуры голосования все вместе утверждается уже Европейским Советом, т. е. высшим политическим органом ЕС.
Если у читателя уже зарябило в глазах от слова «совет», то попробуем подытожить в виде следующей схемы.
Европейский Совет – высший политический орган, который состоит из глав стран ЕС и председателя Еврокомиссии. Возглавляется президентом (на данный момент это представитель Бельгии Ш. Мишель). Решения принимаются единогласно.
Совет Евросоюза – главный законодательный орган, который состоит из министров стран ЕС.
Еврокомиссия – главный исполнительный орган Евросоюза и институт, который имеет право на утверждение актов и директив, которые имеют силу закона. Еврокомиссия – это собирательный термин, поскольку состоит она из председателя (У. фон дер Ляйен), 26 комиссий по направлениям, плюс института координатора и представителя по общей внешней политике и политике безопасности ЕС (Ж. Боррель)
Европарламент – главный представительный орган Евросоюза, который утверждает кандидатуры председателя Еврокомиссии, координатора и еврокомиссаров, а также голосует по вопросам налогов и бюджета, но при этом в плане законодательства может предлагать только поправки и коррективы в законодательные инициативы Еврокомиссии и Совета Евросоюза, а также требовать отчетов.
У нас под словом парламент обычно подразумевается именно законотворчество, в Евросоюзе это выглядит иначе. Здесь номер один в плане законотворчества Совет ЕС, номер два – Еврокомиссия.
В силу того, что Европарламент может только корректировать и поправлять инициативы Совета Евросоюза и Еврокомиссии, становится понятно, почему такое внимание уделяется моменту выборов – это влияние на процесс утверждения состава Еврокомиссии.
После утверждения роль Европарламента падает кратно и снова вырастает в моменты налоговых и бюджетных согласований. Но тот, кто проведет своего кандидата на роль председателя Еврокомиссии, при наличии ресурсов в Европарламенте может согласовать позиции по всем 27 направлениям, поскольку именно председатель формирует общие списки.
Понятно, что в условиях такой бюрократии просто взять и «составить список еврокомиссаров» не получится – это все процедуры согласования, но председатель Еврокомиссии этими комиссиями еще и управляет, т. е. непосредственно участвует во всей проектной работе.
Также Европарламент утверждает налоговую политику и бюджетные расходы. Соответственно и все фонды помощи той же Украине должны идти через эту процедуру: Совет ЕС / Еврокомиссия – Европарламент – Европейский Совет.
Как мы видим из процедур, тот же В. Орбан (Венгрия) или Р. Фицо (Словакия) могут в нынешних условиях работать только на высшем политическом уровне – Европейского совета. Любые попытки что-то сделать на уровне Европарламента, Еврокомиссии или Совета ЕС (политика голосов-баллов) успеха иметь не будут.
Тем не менее впервые за прошедшие годы в результате этих выборов ситуация в Европарламенте может несколько измениться. Тот же Э. Макрон всеми своими шагами в последнее время дает понять, что хочет поиграть на поле М. Ле Пен и даже имеет некоторые надежды на то, чтобы повлиять на место председателя ЕК и состава Еврокомиссии.
В предстоящих выборах будет распределяться 720 депутатских мандатов. Каждой стране ЕС из этого числа выделяется квота, исходя из численности населения. 50 мандатов отдано «независимым депутатам» (внефракционным).
Сдвиг вправо
Каждая национальная парламентская партия имеет свое представительство в одной из официальных фракций Европарламента, которых сейчас насчитывается семь. В теории, если в нескольких крупных странах на национальном уровне происходит условно сдвиг вправо, то это еще может не означать, что национальный парламент поправеет, а вот на уровне Европарламента это может отразиться резко. Даст ли это что-то существенное для России – увидим ниже.
Например, доля скептиков в Германии растет, но это пока ощущается только по местным выборам, а вот на уровне голосования в Европарламент может произойти (и скорее всего, произойдет) скачок – это же опережающее голосование по сути. Аналогичная ситуация в Нидерландах и во Франции.
В Нидерландах у руля мог оказаться одиозный ультраправый националист либертарианец (удивительное сочетание эпохи постмодерна) Г. Вилдерс. Его партия на досрочных выборах получила лидерство по очкам.
Но без коалиции глубинное государство Г. Вилдерса съело, и премьером становится Д. Схооф – бывший глава разведки и соратник бывшего премьера-русофоба М. Рютте. Т. е. «дипстейт» бразды правления держит уверенно, но ведь партия Г. Вилдерса свой успех может на выборах в Европарламент не только повторить, но и усилить.
Во Франции ситуация похожа. Многие евроскептики идут на эти выборы по спискам «Национального фронта» М. Ле Пен. В силу давних особенностей политического процесса, во Франции, скорее всего, победить на национальном уровне у М. Ле Пен в итоге все-таки не выйдет, зато добавить очков в Европарламенте, и добавить хорошо, будет можно.
Важный вопрос в плане Европарламента – отношение к России и операции на Украине. Кажется, что разделение тут простое: условные евроскептики, правые консерваторы, скорее ближе к нам, а всякие «лево-зеленые» против нас. И вот тут нас ждет разочарование.
Для того, чтобы оценить отношение к России, возьмем железобетонный маркер: голосование по вопросу о признании нашей страны «спонсором терроризма». Резолюция принималась в конце 2022 года, но «на манеже все те же».
Инициаторы: фракция «Прогрессивный альянс социалистов и демократов» (141 место), фракция «Обновляя Европу» (101 место), «Зеленые-Европейский свободный альянс» (71 место), фракция «Европейские консерваторы и реформисты» (67 мест), фракция «Европейская народная партия» (179 мест). Из всех, кто присутствовал от фракций, воздержались только 20 человек.
Фракция «Левые Европы» (38 мест) – не инициаторы, но голосовали из присутствующих часть за и часть воздержались.
Фракция «Идентичность и демократия» (58 мест) – не инициаторы и голосовали против, также против выступила примерно половина из внефракционных депутатов из присутствовавших.
Фракция «Идентичность и демократия» – это как раз сборная солянка из всех тех политических течений, которые в России на слуху, поскольку последовательно борются с «гидрой мирового глобализма».
Это как раз австрийские националисты, венгерские и немецкие консерваторы и антиколониалисты вроде С. Вагенкнехта, того же Г. Вилдерса, депутатов М. Ле Пен и т. п. Это традиционалисты, евроскептики, но другое дело, что и у тех, кто голосовал за в остальных фракциях, евроскептиков не меньше, просто они все равно настроены антироссийски.
Это большая утопия считать, что раз европеец в политике евроскептик и вообще хотел бы снизить зависимость от США, то он пророссийский и поддерживает в душе Москву. Зачастую все наоборот. Евроскептицизм имеет разные степени и градации.
Также не стоит забывать и о том, что в Европарламент иногда просто политическая система ЕС пытается сослать излишне громко выступающих депутатов. Например, туда могут сослать совсем националистов, чтобы они там растворились и не мешали на национальном уровне.
Отметим это и посмотрим на предварительные прогнозы с учетом дополнительных выделенных мест (было 705, станет 720). Среднее значение даст примерно следующие прогнозы по трем опросам, которые проводились за два месяца.
«Левые Европы» – 36 мест (минус 2), «Обновляя Европу» – 86 мест (минус 15), «Идентичность и демократия» – 94 места (плюс 36), «Зеленые» – 50 мест (минус 21), «Прогрессивный альянс» – 144 места (плюс 3), «Европейские консерваторы и реформисты» – 79 мест (плюс 12), «Европейская народная партия» – 180 (плюс 1).
Нет никаких сомнений, что «Идентичность и демократия», состав которой к политике и идеологии России, несомненно, тяготеет, разделяет значительную часть наших нарративов, получает приличный результат. Но попробуем экстраполировать это на голосование по резолюции, результат мы получим следующий – вместо 83 % голосов за будет только 75 %. Это тоже результат в политике, но все равно остается квалифицированное большинство за резолюцию.
Даже если взять самый высокий из всех разлет по опросам в пользу «Идентичности», а это много – почти сорок мандатов, то и тут будет результат за, близкий к 70 %, а против – к 22 %.
Откуда у нас в медиа пошли прогнозы насчет того, что «пророссийские» могут набрать в Европарламенте чуть ли не 30 % от всех мандатов, сказать сложно. Хотя понятно: пропаганда – это наше все. Но должны же быть рамки в плане экспертизы.
Дополнительно 30 % может набрать в плюс собственно фракция «Идентичность и демократия», которая действительно не антироссийская, но это же не 30 % от всех мест!
Конечно, не может не радовать, что «Зеленые», которые действительно патентованные русофобы, достали всю Европу своей едой из насекомых, ветряками, климатом и контролем за температурой коров, но стратегически это не самый сильный бонус.
Не перетекают все отвалившиеся голоса от «Зеленых» и «Обновленцев» к фракции «Идентичность». И статистика прямо отражает это. «Идентичность» приобретает мандаты, но не настолько, чтобы наша неуемная пропаганда играла на медийных бубнах и литаврах.
Все это не означает, что не надо поддерживать партии, которые формируют «Идентичность» – надо, но только не сильно обольщаясь и не рассчитывая на золотые горы в европейской политике. Структурно Европарламент останется почти таким же, а значит и бюджеты на «противодействие агрессивной России» будет согласовывать исправно.
Отметим, что если другие данные по опросам во Франции верны (Ле Пен – 30 %, «Возрождение» Э. Макрона – 15 %), то вряд ли ему удастся подсидеть на посту Еврокомиссии У. фон дер Ляйен. Ведь «Возрождение» – это фракция «Обновляя Европу», которая получает второй по минусу результат после «Зеленых».
Медийно это можно подать как «цену макроновской военщины», но опять-таки, стратегически это именно в контексте Европарламента немногое меняет.
Все это лишний раз показывает – России в плане Евросоюза надо настраиваться на долгий и системный разрыв связей, продолжать по возможности помогать адекватным партиям, но строго по принципу «радоваться малому, не рассчитывать на многое».
Свежие комментарии