На второй день Великой Отечественной войны в стране была создана Ставка главного командования, высший орган стратегического управления советскими Вооруженными силами, но армия и флот вступили в кампанию без главнокомандующего.
Главой Российской армии и флота еще в империи в соответствии с законодательством являлся государь. Ему принадлежало верховное начальствование над всеми сухопутными и морскими силами государства, но Верховным главнокомандующим он мог и не быть. Это должностное лицо в соответствии с Положением о полевом управлении войск подчинялось непосредственно государю и за свои распоряжения и действия несло ответственность только перед монархом.
Отсроченный опыт
В начале Первой мировой верховным стал великий князь Николай Николаевич, а затем и сам Николай II. Не стало отменять установленный порядок и Временное правительство, при нем через пост главковерха прошло пятеро, также и Совнарком, назначив прапорщика Николая Крыленко. В годы Гражданской войны главнокомандующим всеми Вооруженным силами республики были Иоаким Вацетис и Сергей Каменев. Однако в Конституции СССР 1936 года об этой должности ничего сказано не было. За месяц до начала войны армейское руководство подготовило проект плана организации ставки и предложило провести его проверку в ходе командно-штабного учения, но осуществить это мероприятие не удалось.
Так что перевод страны на работу в условиях военного времени начался органами управления мирного времени, которые тоже надо было спешно перестраивать. 22 июня 1941 года Президиум Верховного Совета СССР объявил мобилизацию военнообязанных почти во всех военных округах, за исключением Дальневосточного, Среднеазиатского и Забайкальского. Введено военное положение в ряде областей, союзных и автономных республик европейской части страны, включая Москву и Московскую область. На этих территориях все функции органов госвласти в области обороны, обеспечения общественного порядка и госбезопасности переходили к органам военного управления. А созданную Ставку ГК вместо главкома возглавил председатель – нарком обороны маршал Семен Тимошенко.
“Войскам нужен был военный вождь, которому можно доверять, уважать и даже любить за высокие профессиональные и нравственные качества, но питать такие чувства к многоликой ставке невозможно”
Ее членами стали председатель СНК Иосиф Сталин, нарком иностранных дел Вячеслав Молотов, зампредседателя СНК маршал Климент Ворошилов, замнаркома обороны маршал Семен Буденный, начальник ГШ генерал армии Георгий Жуков и нарком Военно-морского флота адмирал Николай Кузнецов.
Участник представления руководству страны проекта документа о создании этого органа управления Жуков в воспоминаниях откровенно сожалел об утвержденном варианте: «Следовало бы принять наш проект, в котором предусматривалось назначение главнокомандующим И. В. Сталина».
Вероятно, другие государственные и военные деятели тоже понимали важность этого назначения для войск, но признанный лидер страны Сталин не прислушался к мнению руководителей Красной армии и с началом войны не стал во главе армии и флота.
Не назначил он главкома и из числа военачальников. Возможно, в них не было уверенности или существовали некоторые опасения. Ведь чистка в рядах высшего командного состава не могла пройти без следа. К тому же она еще продолжалась, даже несмотря на начавшиеся масштабные боевые действия. Уже на следующий день после подписания постановления о ставке состоялся арест заместителя наркома генерала армии Кирилла Мерецкова, вошедшего в группу советников при ней. Хорошо, что он закончился освобождением.
Позднее специалисты из Института военной истории МО РФ напишут: «Мировая история не знала случаев, чтобы в условиях назревающей войны так безжалостно и в таких масштабах уничтожались военные кадры в своей стране».
Поэтому опасения вполне могли иметь место вместе с другими причинами, о которых можно только предполагать, но факт один – армия и флот остались без главнокомандующего, и такое состояние затянулось почти на полтора месяца боевых действий начального периода войны.
Председатель для отчета
Руководству партии и страны, конечно, было виднее, а военным пришлось действовать в существующих условиях, несмотря на всю их сложность. В частности, маршал Жуков указывает на отсутствие у наркома самостоятельности при принятии принципиальных решений: «Получалось два главнокомандующих: нарком С. К. Тимошенко – юридический в соответствии с постановлением и И. В. Сталин – фактический».
Это было существенным препятствием для осуществления управленческой деятельности, но говорить о двух главнокомандующих вряд ли уместно. В соответствии с постановлением нарком назывался председателем Ставки ГК и главкомом не являлся. Об этом свидетельствуют и его подписи под документами. Так, первая директива этого органа управления, принятая 24 июня, была подписана просто «Тимошенко», а вторая – «От Ставки главного командования народный комиссар обороны С. Тимошенко». В некоторых других документах перед его подписью была еще и такая приписка: «По поручению Ставки главного командования».
Будь он главнокомандующим, то так бы и подписывался, потому что это могло иметь мобилизующий эффект для войск. Следовательно, его наркомовская самостоятельность ограничивалась присутствием рядом прямого начальника, за которым оставалось решающее слово. Вместе с тем, когда Сталин подписывал директивы, то ставил свою подпись ниже Тимошенко, подчеркивая этим второстепенную роль и формальную ответственность наркома.
Далее автор завершает мысль: «Это осложняло работу по управлению войсками и неизбежно приводило к излишней трате времени на выработку решений и отдачу распоряжений».
Также можно с уверенностью сказать, что потери во времени в высшем органе управления могли влиять и на потери личного состава, утрату территории и материальных средств. Например, авторским коллективом ГШ объединенных вооруженных сил СНГ в труде «1941 год – уроки и выводы» показано, что средний темп наступления противника составлял в начальный период войны от 15 до 30 километров в сутки, а это глубина обороны стрелкового корпуса. В таком темпе почти за три недели войны фашистские войска захватили Латвию, Литву, Белоруссию, значительную часть Украины и Молдавии. На западном направлении они вторглись на территорию нашей страны на 600 километров, а на северо-западном и юго-западном – на 500.
По мнению другого очевидца – Кузнецова, первые заседания в июне проходили без Сталина, а председательство наркома обороны было номинальным. Он сетует, что его пригласили на заседание только один раз, когда рассматривался конкретный флотский вопрос. Указывает на неясность функций членов Ставки ГК и отсутствие положения о ней. Важно также его следующее наблюдение: «Люди, входившие в ее состав, совсем не собирались подчиняться наркому обороны. Они требовали от него докладов, информации, даже отчета о его действиях».
Все это свидетельствовало о непорядке в сфере управления. Указанное обстоятельство скорее всего еще более подчеркнуло неожиданный приезд Сталина 29 июня в Наркомат обороны. С одной стороны, это противоречит субординации, когда рядовой член Ставки ГК требует у председателя доклада обстановки, но с другой – человек этот – лидер партии и фактический глава государства.
Возможно, что именно после произошедшего там напряженного обмена мнениями между политическим и военным руководством у первых возникло решение об изменении в системе государственного управления.
«Звонок» фюреру
С целью централизации управления законодательный и исполнительный органы страны совместно с ЦК ВКП(б) уже на следующий день создали Государственный Комитет Обороны (ГКО) под председательством Сталина, ставшего главой высшего чрезвычайного органа государственной власти. Его решения и распоряжения были обязаны беспрекословно выполнять все партийные, советские, комсомольские и военные органы.
В начале июля в связи с ухудшением обстановки на Западном фронте ГКО назначил командующим войсками этого фронта Тимошенко. С этого времени директивы Ставки ГК стал подписывать Жуков, иногда указывая в тексте: «Нарком приказал» или «Ставка приказала». Снижение уровня подписи документов только усиливало необходимость назначения главнокомандующего. Однако очередное решение по этому вопросу носило половинчатый и незаконченный характер.
10 июля ГКО повысил статус органа стратегического управления, который стал называться Ставкой верховного командования. Во главе ее по должности стал председатель ГКО. Состав изменился мало: вывели Кузнецова и ввели Шапошникова, но войска получили сразу трех главнокомандующих. Во главе созданных главных командований направлений стали Тимошенко (западное), Ворошилов (северо-западное) и Буденный (юго-западное).
По мнению Жукова, они «превращались в простые передаточные инстанции» в связи с тем, что не имели в распоряжении резервов войск и материальных средств. Без согласия вышестоящего органа управления не могли проводить в жизнь принципиальные решения, и он по-прежнему продолжал руководить фронтами.
В таком положении главкомов лишь по названию их роль могла сводиться, кроме передаточных функций, еще к моральному стимулированию. В частности, об этом и было сказано в постановлении ГКО. Он обязал их чаще обращаться к войскам с призывом стойко и самоотверженно защищать землю от немецких захватчиков. Издать приказы с предупреждением о недопустимости самовольного отхода, за который виновные командиры «будут караться расстрелом».
В целом это решение невольно создает впечатление, что руководство страны оттягивало окончательное назначение главковерха. Возможно, это было ожиданием улучшения положения дел на фронтах, но как бы там ни было, потребность в нем никуда не делась. Войскам нужен был военный вождь, которому можно доверять, уважать и даже любить за высокие профессиональные и нравственные качества, но питать такие чувства к многоликой ставке невозможно.
К концу июля стало ясно – благодаря упорному сопротивлению наших войск противник не достиг предусмотренных планом «Барбаросса» целей. Сил для одновременного наступления на всех стратегических направлениях у него уже не хватало. Появилась возможность нанести контрудар, и Жуков был назначен командующим войсками резервного фронта. Вероятно, что намерение о введении в сражение стратегического резерва и определило необходимость назначения Верховного главнокомандующего. Им на 48-й день войны, 8 августа 1941 года стал Сталин. Можно сказать, что с этого времени Ставка ВГК являлась местом, где начал закладываться фундамент будущей Победы.
С этим событием совпало другое, имеющее тоже важное морально-психологическое и политическое значение для наших войск и ставшее «звоночком» немецко-фашистским захватчикам.
Ранним утром этого дня на свой аэродром благополучно вернулась группа самолетов Балтийского флота, бомбившая Берлин и его предместья. Отличившиеся были незамедлительно поощрены в приказе наркома обороны Сталина от 8 августа, а на следующий день в качестве Верховного главнокомандующего он подписал первую директиву Ставки ВГК главнокомандующему северо-западного направления и командующему одноименного фронта о проведении операции в районе Сольцы, Старая Русса, Дно.
Через два месяца на военном параде Верховный главнокомандующий, обращаясь к армии и флоту, сказал: «Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова».
Победа была достигнута. И сегодня этот призыв, подчеркивающий преемственность традиций, должен быть актуален для современных Вооруженных сил России.
Свежие комментарии