Статья «Война без особых причин» вызвала заметный отклик у наших читателей. Поэтому мы решили обратиться к автору с рядом дополнительных вопросов относительно событий 194-18 гг. В итоге получилось развернутое интервью.
В годовщину Первой мировой войны мы беседуем с историком Сергеем Цветковым, автором книги «Последняя война Российской империи».
— Уже больше века прошло с начала Первой мировой войны, но интерес к теме остается огромным. На ваш взгляд, есть ли еще «белые пятна» в истории тех событий? Если да, то какие? Какие новые факты вам удалось найти?
— Едва ли нужно подробно останавливаться на значении Первой мировой войны в европейской и российской истории. Это была политическая и культурно-духовная катастрофа цивилизованного мира, которая обусловила всю дальнейшую историю ХХ в.
Она похоронила надежды на возможность бесконфликтного поступательного прогресса человечества. Сочетание исторической неотвратимости и психологической внезапности мировой катастрофы стало главным потрясением для ее современников и важнейшим уроком для политической элиты ведущих мировых держав второй половины XX в.
Как известно, именно изучение истоков Первой мировой войны удержало президента Кеннеди от эскалации конфликта во время «Карибского кризиса» 1961–1962 годов. Он чрезвычайно ценил Барбару Такман и ее «Августовские пушки».
В наше время, когда политики и журналисты все чаще поговаривают о неизбежности Третьей мировой войны, исторический опыт также может помочь нам всем не переступить ту черту, когда катастрофа становится неизбежной.
Вместе с тем никто не будет спорить, что в нашей стране Первая мировая — это воистину Забытая война. Если на Западе память о ней увековечена в тысячах обелисков, мемориалов, книг, фильмов, то у нас имеется всего несколько памятников на всю страну. Многие ли из наших соотечественников могут назвать больше двух-трех сражений этой войны? Больше пары-тройки имен генералов, командующих русскими войсками? Кого-то из рядовых героев, кроме летчика Нестерова и казака Крючкова?
Еще хуже дело обстоит с образным восприятием этой войны. Скажем, образы Великой Отечественной знакомы нам с детства — силуэт Т-34, Знамя Победы, изрешеченный снарядами и пулями Рейхстаг, «Вставай, страны огромная» и т.д. А что всплывает в памяти при словах «Первая мировая война»?
Я ставил перед собой задачу создать запоминающийся образ этой практически неизвестной у нас войны. Новизна книги заключается не столько в привлечении ранее неизвестных документов, сколько во взгляде на события.
Я думаю, читателям будет интересна сама «механика» возникновения конфликта, на которой я останавливаюсь довольно подробно, постоянное сопоставление событий на Западном и Восточном фронтах, обильное привлечение мемуарной литературы, позволяющей взглянуть на сражения этой войны глазами очевидцев — как рядовых участников, так и крупных военно-политических деятелей.
— Мы много знаем о тяготах, которые перенесла Россия в ту войну, а что скажете о других воюющих державах? Правда ли, например, то, что в Германии от голода 1916/18 умерло свыше 700 тысяч человек? А во Франции за дезертирство и попытки солдатских бунтов власть расстреливала в массовом масштабе?
— Да, историки много пишут о пагубном влиянии изоляции Российской империи в годы войны, забывая, что Центральные державы испытывали отнюдь не меньшие, если не большие трудности в снабжении своего населения съестными припасами.
Мир с Россией в Брест-Литовске был заключен в тот момент, когда экономика Центральных держав приближалась к полному краху. Австро-Венгрия была настолько истощена, что в разгар переговоров в Брест-Литовске министр иностранных дел Чернин предупредил своих германских союзников, что заключит сепаратный договор с Россией даже в том случае, если Германия откажется сделать это.
В Германии, по свидетельству Пауля Фрёлиха, одного из лидеров спартаковского движения, уже весной 1918 года «продовольственное положение стало безнадежным. Голодные пайки понижались с каждым месяцем. Свирепствовали эпидемии. Люди падали замертво на улицах... Немцы и австрийцы воровали друг у друга поезда с украинской и румынской добычей. Ничто не помогало».
Историк А.И. Патрушев в своей книге «Германия в XX веке» пишет, что в целом за годы войны от голода и недоедания в Германии умерло около 760 тыс. человек.
Французская пресса в последние годы подняла вопрос о показательных расстрелах во французской армии в годы Великой войны. В начале войны командование французской армии добилось от правительства рассмотрения дел в военных судах без предварительного следствия, а также исключила любые возможности для помилования и пересмотра решений.
Более того, главнокомандующий генерал Жоффр добился формирования военно-полевых судов под названием «особые военные советы», которые состояли из трех человек (командир полка и два офицера) и выносили решение в кратчайшие сроки (без показаний свидетелей). Большинство из них были предельно жесткими (так как должны были стать показательными), а постановления о смертной казни исполнялись в течение 24 часов.
Всего французские военные суды вынесли 140 тысяч решений, в том числе 2,4 тысячи смертных приговоров: трем четвертям осужденных впоследствии сменили наказание на каторжные работы, а четверть (600 человек) действительно расстреляли. Эти цифры, разумеется, не включают в себя поспешные экзекуции, которые устраивали офицеры прямо на поле боя, иногда даже с помощью штатного револьвера.
Большую известность приобрел трагический случай с Люсьеном Берсо. При зачислении в армию этому кузнецу из Безансона не смогли подобрать положенные по уставу красные штаны (на его размер просто уже ничего не осталось), в связи с чем ему пришлось довольствоваться белыми.
В феврале 1915 года, когда в траншеях стоял жуткий холод, он попросил шерстяные панталоны, и сержант-каптенармус выдал ему испачканные в крови лохмотья, которые сняли с трупа другого солдата. Берсо отказался от них, за что получил неделю гауптвахты. Тем не менее, полковник Ору посчитал наказание недостаточным и отправил его в особый военный совет, чтобы сделать из него пример для всех новых рекрутов. Этого мужа и отца шестилетней дочери приговорили к расстрелу, а двух выступивших в его защиту сослуживцев отправили на 10-летние каторжные работы в Северную Африку…
Для сравнения: итальянская армия в годы войны расстреляла 750 человек, а английская — 300. Кроме того, сюда также стоит добавить 60 расстрелянных канадцев и 5 новозеландцев. При этом в немецкой армии, по официальным данным, было приведено в исполнение лишь 23 смертных приговора.
— Кого из генералов русской армии вы бы поставили на первые места по уровню военного таланта?
— 9 апреля 1917 г. германские позиции были прорваны у Арраса. Четыре батальона 11-й бригады британских войск установили рекорд Западного фронта, совершив самый длинный рывок с момента начала окопной войны в 1914 году — за день они прошли 5,5 км. Нашим войскам в Галиции случалось преодолевать за день по 25-30 километров.
Позиционная война на Западном фронте не дала выдвинуться из рядов противоборствующих армий новым Наполеонам. Военные таланты многих германских и союзных генералов не приходится отрицать, но их военные успехи выглядят весьма скромно.
А вот военные действия на Восточном фронте, часто сопровождаемые глубокими прорывами, дали неувядаемые образцы оперативного искусства, причем с обеих сторон — как с австро-германской, так и с русской. Венцом русского военного искусства в этой войне, является, конечно, Брусиловский прорыв. К сожалению, русское командование не сумело вовремя оценить стратегические выгоды замысла Брусилова, вследствие чего грандиозный прорыв Юго-Западного фронта не вышел за пределы тактического успеха.
Кстати, в нашей исторической литературе зачастую приводятся некорректные цифры потерь обеих сторон: декларируется убыль 1,5 млн человек в австро-германских войсках и 500 тыс. в войсках Брусилова. Однако первая цифра — это потери австро-германских войск за всю летне-осеннюю кампанию 1916 года, а вторая — потери Юго-Восточного фронта в ходе первого, самого успешного этапа наступления. Тогда как общие потери Юго-Западного фронта к осени 1916 года оцениваются исследователями в 1,2-1,5 млн. человек.
И надо сказать, что цель кампании 1916 года — нанести смертельный удар по врагу — не была нами достигнута. Год завершился разгромом Румынии и триумфальным въездом генерала Макензена в Бухарест.
Поэтому с точки зрения соотношения замысла и результата гораздо более эффективными выглядят действия генерала Н.Н.Юденича на Кавказском фронте. В 1914-1916 гг. русские войска нанесли Турции самые сокрушительные поражения за всю ее историю.
Впрочем, изучение опыта Великой войны показывает, что ее завершение чисто военными средствами было невозможно. Это была первая война в истории человечества, в которой средства защиты превзошли средства нападения.
И здесь, кроме Брусиловского прорыва можно вспомнить Великое отступление русской армии летом 1915 года. Наши войска понесли тогда громадные потери, к осени 1915 года мы могли противопоставить австро-германцам всего около 800 тыс. человек. И тем не менее Россия сумела избежать полного военного разгрома и постепенно выправила положение.
«Противоокопный» рецепт успеха в войне будущего — сочетание действий пехоты, танков и авиации — был явлен лишь в самом конце Великой войны, на Западном фронте. Однако и там он не стал главным фактором поражения германских войск и капитуляции Германии. Это была война «на измор», и если бы Россия просто держала фронт в 1917 году, она также вошла бы в число держав-победительниц. Только благодаря Брестскому миру и захваченным русским ресурсам кайзеровская Германия получила возможность протянуть еще 9 месяцев.
— Известно, что на момент Февральской революции фронт проходил на расстоянии примерно 800 км от Петрограда и 1000 км от Москвы. При власти Временного правительства фронт несколько сместился на Восток, но все равно был далеко от столиц едва ли ни до конца 1917 года. И вдруг происходит обрушение фронта, и немцы наступают, почти не встречая сопротивления. Чем вы это объясняете?
— Страшная усталость народа и армии от войны. На исходе 1916 года военная цензура доносила в Ставку, что настроение личного состава действующей армии значительно понизилось, так как солдаты потеряли веру в победу. Почти половина солдатских писем было проникнуто угнетенным состоянием духа.
Первый тревожный звонок прозвенел в январе 1917 года, во время весьма успешной для нас Митавской операции. Германский фронт был прорван сразу в трех местах, передовые части немцев были переколоты, трофеи составили тысячу пленных, 33 орудия, 18 минометов и 40 пулеметов.
Развить успех помешал солдатский бунт во 2-м и 6-м Сибирских корпусах. Сразу несколько полков отказались продолжить атаки. Командование действовало решительно. Бунтовщики были обезоружены, зачинщики (92 человека) преданы военно-полевому суду и расстреляны, несколько сотен сослали на каторгу. Однако столь крупные беспорядки серьезно затруднили управление войсками и помешали своевременному вводу в прорыв русских резервов. Наступление захлебнулось.
После отречения Николая II проницательные люди сразу почувствовали приближение неминуемой катастрофы. Так, великий князь Александр Михайлович, вспоминая события 16 марта (приезд государя в Ставку после отречения), написал: «Даже на второй день новой «Свободной России» у меня не было никаких сомнений в том, что гражданская война в России неизбежна, и что развал нашей армии является вопросом ближайшего будущего».
Иначе и быть не могло. Крушение монархии с неизбежностью должно было привести к уничтожению армии, Генерального штаба и всех других институтов, напрямую зависевших от воли монарха.
Каплей яда, которая вызвала почти мгновенный паралич огромной военной машины Российской империи, стал известный приказ № 1, изданный 14 марта Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов. Напомню, что в нем провозглашался полный слом военной иерархии и дисциплины, переход фактической военной власти к солдатским комитетам, главенство выборного начала и произвольная смена солдатами своих начальников. Гибельное влияние этого приказа на солдатские умы было столь очевидно, что многие уже тогда не сомневались в причастности к изданию приказа № 1 германского Генштаба.
Ну а затем разложение в русской армии пошло полным ходом при полном попустительстве власти и военного командования. Все кончилось, как известно, провалом летнего наступления 1917 года, когда резервные части просто отказались поддержать ударные батальоны, снова, как и год назад, совершившие глубокий прорыв австро-германской оборонительных линий.
Искупить позор Брест-Литовского мира выпало на долю Русского Легиона — последнего осколка русской армии. Их было немного — добровольцев, готовых до конца сражаться за честь России. За 10 месяцев боевой службы через Русский Легион прошло 24 офицера, 3 доктора, священник и 994 легионера. Вся многоплеменная Россия была представлена в нем: русские, украинцы, грузины, армяне, евреи, татары...
Русский Легион покрыл себя славой на полях сражений во Франции и заслужил почетное право называться «Легионом Чести». Это его бойцы в первой половине сентября 1918 года бешеным ударом у Терни-Сорни (под Суассоном) первыми из союзников прорвали линию Гинденбурга, вызвав восхищение французов, которые признали действия русских героев «легендарными». Громовое русское «ура!» неизменно производило на немцев ошеломляющее впечатление.
После капитуляции германской армии Русский Легион был направлен в назначенный ему для оккупации город Франкенталь (на Рейне). И получилось так, что в первые мирные дни 1918 года над поверженой Германией, наряду с союзными знаменами, развевался и русский трехцветный флаг — к великому негодованию немцев, которые до тех пор свято верили, что это они победили русских.
Автор Сергей Цветков
Свежие комментарии