Как французская разведка проиграла России в Африке

Бернар Эмие возглавлял французскую разведку с 2017 года. Его предшественник Жан-Пьер Палассе продержался на должности генерального директора семь месяцев и был уволен Макроном с разгромными характеристиками («полный непрофессионализм»). Макрон был возмущен тем, что Палассе не смог наладить работу в России и на Украине, в результате чего президент Франции «был недостаточно информирован» в том числе и в ходе так называемого Нормандского процесса. У французской разведки попросту не оказалось ни агентуры в Москве, ни способностей к анализу информации.

Для Эмие последний звонок прозвучал несколько дней назад, когда в Буркина-Фасо были задержаны сразу четыре сотрудника DGSE. Париж отрицает причастность задержанных к разведке («это технические специалисты»), но в глаза бросился одномоментный отъезд из Буркина-Фасо двух десятков французских граждан, последовавший за этим задержанием. Такой массовый исход однозначно указывает на разрушение шпионской сети и обычно называется «эвакуацией». Также французы полностью покинули соседний Нигер.

Но тучи над Эмие стали сгущаться примерно с лета текущего года. В печати стали появляться статьи о его возможной отставке в связи с серией государственных переворотов в Африке и переориентацией франкофонных стран континента на Россию. Промежуточным итогом этой тенденции стал фактический слом системы «французского мира» в Африке вплоть до отказа в ряде стран от использования французского языка.

Для Парижа это крупная геополитическая катастрофа. Постколониальная система в Африке была важным составным элементом французской государственности. Осознание происходящего в Париже еще окончательно не наступило, но глава разведки стал первой жертвой процесса переосмысления роли Парижа в мире. Эмие, как и его предшественник, «недостаточно информировал» Макрона.

Наверное, это действительно так, но начальник разведки – не первопричина ухода Франции из Сахеля. Хотя, конечно, несмотря на серьезные ресурсы и позиции DGSE в Африке, французская разведка откровенно проморгала не столько приход на континент России, а глубинные процессы, происходившие в странах региона. В первую очередь взрывной рост антифранцузских настроений, спровоцированных и общей постколониальной политикой, и провалом французских попыток справиться с исламистами в Сахеле и несколькими сепаратистскими движениями.

Российская же помощь оказалась очень эффективной на местах. В частности, недавнее освобождение в Мали города Кидаль, который считался столицей туарегских сепаратистов, – наглядный тому пример. Французы же в принципе были неспособны справиться с сепаратистами, а правительства ряда стран Сахеля подозревали, что Париж руками DGSE ведет за их спиной двойную игру и с исламистами, и с туарегами.

Кроме того, DGSE дополнительно проспала активизацию США в Африке, которая напрямую была направлена против интересов Франции.

Грубо говоря, Вашингтон воспользовался ослаблением позиций Парижа на континенте и принялся отжимать у французов исторически сложившиеся экономические преференции. В частности, серьезные потери понесла нефтяная компания Total. А возможная потеря урановых рудников в Мали вообще ставит под вопрос всю энергетическую систему Франции.

Еще одна неприятная история, связанная с Бернаром Эмие, – закулисные переговоры в Ливане. Глава французской разведки лично прибыл в Бейрут, где пытался в ручном режиме управлять правительством Ливана и организовывать переговоры с «Хезболлой». Дело в том, что Эмие ранее был послом в Иордании и Ливане, хотя его изначальная дипломатическая специализация – как раз страны африканского Сахеля. Но он полагал, что его опыта и авторитета достаточно, чтобы что-то порешать в Ливане. Переговоры в Бейруте в итоге провалились, а местная пресса печатала возмутительные статьи о том, что глава французской разведки манипулирует ливанским правительством.

Эмие – карьерный дипломат. Это особенность Франции: начальник разведки, как правило, назначается из дипломатических кругов. Считается, что «генеральный директор» – должность больше политическая, чем профессиональная. Кабинет в мрачном здании на бульваре Мортье неподалеку от кладбища Пер-Лашез – так себе позиция для карьерного роста.

Эмие, правда, воспринимал свою роль всерьез. Он попытался реформировать DGSE, добился от Макрона увеличения бюджета разведки. Но у Макрона, видимо, слишком завышенные требования: он пытается играть сразу на нескольких направлениях. В первую очередь на Украине и затем в Африке.

Украинское направление последовательно провалили три руководителя разведки, хотя президент Франции очень рассчитывал на свою роль в этом процессе. Не сумев, однако, ничего достичь на украинском направлении, Париж ушел в тень, но это было сильным ударом по самолюбию Макрона. И тут случилось в Африке то, что случилось, и обрушение внешнего влияния Парижа приняло характер лавины.

Макрон принял нестандартное решение. На должность генерального директора DGSE назначен Николя Лернер, ранее работавший начальником контрразведки (DGSI). Забавная деталь: штаб-квартира французской контрразведки расположена на бульваре Сталинград в здании под названием Malakoff, в смысле Малахов курган под Севастополем.

Это весьма спорный ход, поскольку мышление контрразведчика радикально отличается от стиля мысли разведчика. Грубо говоря, это не только разные профессии, но и просто иные миры. А Лернер к тому же в недавнем прошлом – жандарм. Он работал и в парижской полиции, и в провинции (Русейон), но главное – был начальником полиции на Корсике. Ему как-то удалось договориться с местными сепаратистами, что обеспечило положительный эффект от поездки Макрона на остров, в ходе которой президент даже пообещал увеличить права Корсики вплоть до автономии. Но главное достоинство Лернера в другом. Он – друг детства Макрона. Они учились вместе в элитной парижской школе, в параллельных классах. Лернер входит в близкий круг президента. Макрон сделал ставку на человека, которому полностью доверяет.

Скорее всего, Лернеру оставлена задача вернуться в те части света и те сферы, из которых Франция ушла за последние пять лет. И по большому счету амбиции Макрона «сделать Францию снова великой» похвальны. Любое стремление европейского государства избавиться от американского давления и перейти к суверенизации своей политики достойно уважения и в целом соответствует интересам России.

Но Лернер пришел в DGSE на очень плохую стартовую позицию. Структура есть, она работает, но, как и многие другие западные разведки, она скована идеологическими догмами типа «атлантической солидарности». Для разведки тут тупик: либо ты отстаиваешь национальные интересы Франции, либо – «атлантическая солидарность», в которой французские интересы не просматриваются.

К тому же новому руководителю французской разведки приходится сейчас пребывать в глубокой обороне. Агентурная сеть в Сахеле разрушена. Те арабские страны, которые традиционно находились на французской орбите притяжения (Сирия, Ливан, Алжир), смотрят на попытки Макрона заявить о себе с легким недоумением. Например, Алжир откровенно поддерживает все тех же сепаратистов-туарегов, с которыми Франция вроде как подписалась бороться. За последние десять лет DGSE ни разу не смогла правильно проанализировать ситуацию в отдельно взятой стране, что приводило к неприятным казусам. Например, поездка Макрона в Руанду была полностью провалена, хотя планировалась как триумфальное возвращение.

В любом случае участь Николя Лернера будет тяжелой. Назначение на должность директора DGSE близкого друга детства – знаковое решение. У DGSE как структуры появится дополнительный аппаратный ресурс, но это не будет означать моментального улучшения позиций даже там, где они были утеряны в последние пару лет. А возвращение на российский трек и вовсе возможно только при изобретении неких новых подходов. А это в Париже пока не просматривается.