Почему Черчилль испугался Нюрнберга?

Рассекреченные документы говорят, что он требовал расстрелять нацистских лидеров безо всякого суда

Британия, оказывается, была изначально против Нюрнбергского трибунала и предпочла бы, чтобы по окончании войны нацистских лидеров без суда попросту казнили или посадили за решетку – в зависимости от того, кто что заслужил. Об этом стало известно на днях после рассекречивания дневников, который вел в 1940-1950 гг. тогдашний глава контрразведки британской службы MI5 Гай Лидделл, сообщает The Guardian. Дневники Лидделла долгое время хранились в сейфе сменявших друг друга начальников MI5 под кодовым названием «Wallflowers». И вот теперь они стали доступны (правда, были одновременно отредактированы).

Согласно записям Лидделла, британский премьер Уинстон Черчилль озвучил предложение отказаться от создания Трибунала в феврале 1945 года на Ялтинской конференции лидеров трех держав-союзников по антигитлеровской коалиции, однако это предложение отклонили Франклин Рузвельт и Иосиф Сталин. Позиция лидеров США и СССР вынудила Британию согласиться на проведение Трибунала.

Напомним, впервые идея привлечения нацистских главарей к ответственности была зафиксирована тремя державами еще 1 ноября 1943 года в т. н. Московской декларации. В ней СССР, США и Великобритания пообещали друг другу, что «будут преследовать их (нацистских преступников. – Прим. KM.RU) в самых отдаленных частях света… чтобы совершить над ними правосудие». Как видим, британцы понимали «правосудие» достаточно своеобразно. Откуда же у Черчилля такое предпочтение внесудебной расправы над судебной процедурой?

Поясняет Гай Лидделл, который 21 июня 1945 года надиктовывает своему секретарю следующую запись (в ней шла речь о визите представителя руководства Британского военного управления, а также представителей MI5 и Управления специальных операций, которые искали аргументы в пользу проведения судебного процесса над военными преступниками): «Лично я считаю всю эту процедуру довольно ужасной. Генеральный прокурор настаивал, чтобы комиссия по расследованию вынесла решение о том, что определенных людей необходимо казнить, а остальных – отправить в тюрьму на разные сроки, что это предложение должно быть вынесено на рассмотрение в палату общин и что некоему военному органу должны быть переданы полномочия по обнаружению и аресту этих людей, а также по приведению приговора в исполнение. Это было гораздо более разумным предложением, которое никак не повредило бы репутации закона».

В июле 1946 года Лидделл вылетел в Нюрнберг вместе с заместителем руководителя MI5 Освальдом Харкером, чтобы лично наблюдать за судебным процессом. Там его опасения по поводу того, что этот процесс мало чем отличается от показательных судов, подтвердились: «Невозможно избавиться от ощущения, что большей частью того, чем занимались обвиняемые в течение 14 лет и за что они теперь отвечают перед судом, русские занимались на протяжении 28 лет. Это значительно сгущает атмосферу фиктивности всего судебного процесса и приводит меня к выводу, который больше всего меня беспокоит: этот суд представляет собой суд победителей, которые создали свой собственный устав, свою собственную процедуру и свои собственные нормы доказательного права для того, чтобы расправиться с побежденными».

Выходит, над нацистскими преступниками, попавшими в руки союзников, лучше было бы учинить внесудебную расправу, чтобы это «никак не повредило репутации закона»? А как прикажете тогда воспринимать так ужасающий сейчас публику Польши и всего Запада расстрел польских офицеров под Катынью, в котором Нюрнбергский трибунал обвинил нацистов, но ответственность за который сейчас перекладывается на НКВД? Ведь Катынь – чистой воды внесудебная расправа (в данном случае даже неважно, кем конкретно она осуществлена)! И она что, «лучше» Нюрнберга? Выходит, что да. Вот до чего договариваются критики судебного процесса, считающегося одним из основ международного права, опираясь на которую, можно привлечь к ответственности за военные преступления и преступления против человечности!

Да, конечно, англичан в мире принято считать людьми, которые очень трепетно относятся к закону как таковому, а чистота любого юридического процесса, естественно, требует равноправия сторон. В этом смысле, конечно, Нюрнбергский трибунал нельзя считать эталоном: там действительно победители судили побежденных. Но значит ли это, что в таком случае побежденные, какие бы чудовищные преступления они ни совершили, вообще неподсудны? Может быть, мы вообще не вправе их судить, поскольку они жили по своим – другим «законам»? Любой здравый человек, а не сторонник «чистоты» юридического жанра, засвидетельствует, что это не так, что зло должно быть наказано, и лучше покарать его в суде, чем в «катыни».

Трепетное – в английском стиле – преклонение перед законом вообще нельзя считать конечным идеалом, некой истиной в последней инстанции. А если закон несправедлив или введен в действие с нарушением общепринятых человеческих норм – как прикажете к нему относиться? К тому же, как точно подметил выдающийся русский философ Владимир Соловьев, юридическое поле – лишь нижний предел нравственности. Чего ради тогда преклоняться этому «низшему пределу»? Разумеется, это не призыв к несоблюдению законодательных норм, а просто их глубинная смысловая оценка.

А вот те же британцы, да и многие наши доморощенные либералы-западники призывают нас беспрекословно подчиняться фактически любому закону. Рассуждения того же Лидделла, например, попросту блекнут на фоне аналогичных оценок Нюрнбергского трибунала, которые дал несколько лет назад российский «правозащитник» Сергей Ковалев (тот самый, который в 1990-х, будучи при Ельцине омбудсменом, призывал русских солдат сдаваться в плен чеченцам, после чего боевики их зверски убивали): «Вспомним Нюрнбергский процесс. С точки зрения права это чистое безобразие, это ведь суд победителей над побежденными, причем там даже не было попыток это скрыть. Какое тут равенство сторон? Это суд, который судил по специально для него написанным законам. Был сознательно нарушен фундаментальнейший, самый важный принцип права: закон не имеет обратной силы. Решили, что имеет. И вздернули людей, многие из которых поступали строго в соответствии с законами своей страны, действовавшими тогда. Ужасными законами, варварскими, но законами».

Согласитесь: Черчилль с Лидделлом тут отдыхают.

И все же истинная причина все учащающихся в последнее время нападок на решения Нюрнбергского трибунала лежит вне чисто юридической плоскости. Возможно, г-н Черчилль выступал против такого суда, потому что опасался, что в ходе процесса могут всплыть разного рода неприятные подробности о том, какую роль играли и США, и Великобритания как в приходе Гитлера к власти, так и в его агрессии против СССР? Ведь то, что англосаксы спонсировали Гитлера и его нацистскую партию, начиная с 20-х годов XX века, уже давно не является секретом. И версию о том, что странный полет Рудольфа Гесса в Англию был, по сути, последней попыткой Берлина и Лондона договориться о совместном ударе по СССР, ныне тоже склонно разделять немалое число экспертов. Да, в итоге огласки всех этих неприглядных историй удалось избежать (какой ценой – история умалчивает), но риск-то был. А так все просто: к стенке – и концы в воду.

И еще одно немаловажное замечание. Понятно, что история не знает сослагательного наклонения, и все же нетрудно, наверное, было бы предсказать реакцию на Трибунал, если бы (не дай Бог, конечно) побежденной стороной на нем были бы руководители России/СССР. Почти наверняка нам бы внушали (если бы мы, русские, после этого вообще сохранились), что такой «нюрнберг» является эталоном современного права, что мы должны его чтить как икону. И каяться, и каяться, и каяться…

Но вот незадача для Запада: мы (точнее, наши деды и отцы) вышли тогда победителями. И решения Нюрнберга являются важнейшей неотъемлемой частью всего послевоенного мироустройства, где в роли победителя выступила в первую очередь Россия/СССР. Деды и отцы обеспечили нашему государству статус великой державы, которая вправе судить своим праведным судом преступников, принесших нашему народу неисчислимые страдания. Вот на подрыв, девальвацию именно этого статуса и направлены в конечном итоге все попытки умалить значение решений Нюрнберга и пересмотреть иные важнейшие итоги Второй Мировой.