По законам жанра, «плохие парни» должны быть тупыми (или, по крайней мере, тупить в самый ответственный момент), дабы главный герой мог «разгуляться» вовсю. Часть таких вот незавидных ролей Солонин отдает «шумным и развязным «антирезунистам» (стр. 115): «В. Суворов высказал предположение о том, что Сталин готовился к вторжению в Европу, каковое вторжение должно было начаться в июле 1941 г.
Элементарная логика заключается в том, что опровергнуть версию Суворова можно, только предложив другую, связную и внутренне непротиворечивую интерпретацию рассекреченных оперативных планов и реальных действий Сталина. Увы, умственных способностей «антирезунистов» не хватает даже для понимания стоящей перед ними задачи, тем паче — для ее решения. Поэтому любая дискуссия на «суворовскую тему» глушится ими следующим выкриком: «Разве же мог Сталин планировать вторжение в Европу, если (второй левый поддерживающий каток танка КВ перегревался, Мухосранский райвоенкомат не подготовил площадку для приема мобилизуемого автотранспорта… (приступ солонинского остроумия транслирую не полностью), третья русско-турецкая война убедительно показала низкий уровень оперативной подготовки офицеров русской армии — ненужное подчеркнуть)…» И все. Через несколько минут все уже забыли, что они пытались обсудить: идет ожесточенный, с потоком личных оскорблений, спор о том, почему провалилась столыпинская реформа (на той же странице); «хулители В. Суворова почему-то считают особым шиком называть его Резуном; вероятно, в рамках доступного им чувства юмора, эта вполне типичная украинская фамилия звучит жутко смешно» (там же).
Короче говоря, все, что могут оппоненты величайшего «открывателя глаз», — так это нести «дикий бред», подобно «липовым» докторам исторических наук из СССР, а также «оскорблять» Виктора Суворова его настоящим именем…
От обзора богохульной литературы (нормального обзора, разумеется) автор «Мозгоимения» мастерски уходит, с хладнокровием Терминатора указав на то, перед чем все эти еретики должны дружно и безоговорочно капитулировать: «Чего тут только нет: «миф ледокола», «ледокол лжи», «шулер от истории», «антиСуворов», «как Суворов выдумывал историю», «неправда Виктора Суворова»... Некий проходимец, взявший себе псевдоним «В. Суровов», выпустил в свет пасквиль под названием «Ледокол-2». Хотя, казалось бы, чего проще: опубликуйте материалы совещания 24 мая 1941 г., и все окончательно убедятся в неизменно миролюбивой политике Сталина…» (стр. 76).
Правда, Марк Семенович и сам не публикует «материалы совещания 24 мая 1941 г.». Почему? Да потому что, как указывается в его статье «Три плана товарища Сталина», «Ни советская, ни российская официальная историография не проронила ни слова о предмете обсуждения и принятых 24 мая решениях» («Главная книга о Второй мировой». Москва: Яуза-пресс, 2011 («Правда Виктора Суворова»), стр. 107). Но, так как совещание проходило в кабинете Сталина, и тем более при участии высокопоставленных военных, то, ясень пень, тайна обязана быть страшной: «…на мой взгляд, убедительным подтверждением того, что на совещании 24 мая 1941 г. план будущей войны, причем войны отнюдь не оборонительной (имеется в виду то самое «вторжение в Европу». — Прим. авт.), был окончательно отработан и доведен до сведения исполнителей, является абсолютная завеса секретности, которой окутана тайна этого совещания» («Мозгоимение. Фальшивая история Великой войны», стр. 75).
Конечно же, чтобы подготовить особо «строптивого» читателя не к обороне, а к нападению, автору одним только своим орлиным взглядом не обойтись... Нужно что-то посерьезнее... И тут на помощь нашему «правдолюбу» приходит неожиданный «союзник»: «В августе 1991 г. произошли в нашей стране большие события. И многим тогда показалось, что власть сменилась. По этой ли, или по какой иной причине, но в самом начале 1992 г. «Военно-исторический журнал» (а это, к вашему сведению, официальный печатный орган Министерства обороны, а не какой-нибудь эмигрантский листок «литературных власовцев») опубликовал те самые, многократно выше упомянутые «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками» от мая 1941 года» (стр. 71).
Вы не ослышались: Министерство обороны было в числе всех тех наивных граждан, поверивших в освобождение от проклятого «совка»… Радостно вломившись на танках в тщательно охраняемые «кровавой гэбней» архивы, данное ведомство подарило Солонину возможность пугать нас «агрессивным» рассекреченным документом (дальше по тексту).
«Ошеломленная публика прочитала, в частности, такие соображения:
«...Считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск.
Первой стратегической целью действий войск Красной Армии поставить — разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее Демблин, и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка, р. Нарев, Лович, Лодзь, Крейцбург, Оппельн, Оломоуц (города в Польше и Чехии на расстоянии в 300—350 км к западу от границы СССР. — М. С.). Последующей стратегической целью иметь: наступлением из района Катовице в северном или северо-западном направлении разгромить крупные силы Центра и Северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии...»
Как видим (или должны видеть), советское «вторжение в Европу» «привязывалось» не к конкретной дате, а к подготовительным мероприятиям Вермахта по вторжению в Советский Союз у его же границ... Мол, упредим агрессора мощным и неожиданным ударом — и начнем свою собственную агрессию! Только вот континентальный масштаб завоевательного похода Красной Армии смотрится весьма сомнительным ввиду намечаемых целей, а сам он — сугубо анти-германским, так как поляки и чехи на то время подчинялись Берлину посредством оккупационных администраций. Стремление «овладеть территорией бывшей Польши» может подразумевать под собою занятие нашими войсками, в том числе, Познанщины и Поморья, включенных в состав Германии после падения Белого Орла в 1939 году (значительная часть польского населения была с этих территорий «выдворена»).
К тому же, эта агрессия с оглядкой на агрессию (иначе и не выразишься) сильно похожа на "превентивный удар" из книжки «Ледокол», наносить который Виктор Суворов завещал точно не Красной Армии... Но Марк Семенович неумолим: «…для советских/российских читателей, с детского сада воспитанных на сказках про «доброго дедушку Ильича» и «неизменно миролюбивую внешнюю политику Советского Союза», нормальная правда о том, что волки не едят капусту, оказалась тяжелым нервным потрясением» (стр. 72).
Продолжение следует…
Короче говоря, все, что могут оппоненты величайшего «открывателя глаз», — так это нести «дикий бред», подобно «липовым» докторам исторических наук из СССР, а также «оскорблять» Виктора Суворова его настоящим именем…
От обзора богохульной литературы (нормального обзора, разумеется) автор «Мозгоимения» мастерски уходит, с хладнокровием Терминатора указав на то, перед чем все эти еретики должны дружно и безоговорочно капитулировать: «Чего тут только нет: «миф ледокола», «ледокол лжи», «шулер от истории», «антиСуворов», «как Суворов выдумывал историю», «неправда Виктора Суворова»... Некий проходимец, взявший себе псевдоним «В. Суровов», выпустил в свет пасквиль под названием «Ледокол-2». Хотя, казалось бы, чего проще: опубликуйте материалы совещания 24 мая 1941 г., и все окончательно убедятся в неизменно миролюбивой политике Сталина…» (стр. 76).
Правда, Марк Семенович и сам не публикует «материалы совещания 24 мая 1941 г.». Почему? Да потому что, как указывается в его статье «Три плана товарища Сталина», «Ни советская, ни российская официальная историография не проронила ни слова о предмете обсуждения и принятых 24 мая решениях» («Главная книга о Второй мировой». Москва: Яуза-пресс, 2011 («Правда Виктора Суворова»), стр. 107). Но, так как совещание проходило в кабинете Сталина, и тем более при участии высокопоставленных военных, то, ясень пень, тайна обязана быть страшной: «…на мой взгляд, убедительным подтверждением того, что на совещании 24 мая 1941 г. план будущей войны, причем войны отнюдь не оборонительной (имеется в виду то самое «вторжение в Европу». — Прим. авт.), был окончательно отработан и доведен до сведения исполнителей, является абсолютная завеса секретности, которой окутана тайна этого совещания» («Мозгоимение. Фальшивая история Великой войны», стр. 75).
Конечно же, чтобы подготовить особо «строптивого» читателя не к обороне, а к нападению, автору одним только своим орлиным взглядом не обойтись... Нужно что-то посерьезнее... И тут на помощь нашему «правдолюбу» приходит неожиданный «союзник»: «В августе 1991 г. произошли в нашей стране большие события. И многим тогда показалось, что власть сменилась. По этой ли, или по какой иной причине, но в самом начале 1992 г. «Военно-исторический журнал» (а это, к вашему сведению, официальный печатный орган Министерства обороны, а не какой-нибудь эмигрантский листок «литературных власовцев») опубликовал те самые, многократно выше упомянутые «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками» от мая 1941 года» (стр. 71).
Вы не ослышались: Министерство обороны было в числе всех тех наивных граждан, поверивших в освобождение от проклятого «совка»… Радостно вломившись на танках в тщательно охраняемые «кровавой гэбней» архивы, данное ведомство подарило Солонину возможность пугать нас «агрессивным» рассекреченным документом (дальше по тексту).
«Ошеломленная публика прочитала, в частности, такие соображения:
«...Считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск.
Первой стратегической целью действий войск Красной Армии поставить — разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее Демблин, и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка, р. Нарев, Лович, Лодзь, Крейцбург, Оппельн, Оломоуц (города в Польше и Чехии на расстоянии в 300—350 км к западу от границы СССР. — М. С.). Последующей стратегической целью иметь: наступлением из района Катовице в северном или северо-западном направлении разгромить крупные силы Центра и Северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии...»
Как видим (или должны видеть), советское «вторжение в Европу» «привязывалось» не к конкретной дате, а к подготовительным мероприятиям Вермахта по вторжению в Советский Союз у его же границ... Мол, упредим агрессора мощным и неожиданным ударом — и начнем свою собственную агрессию! Только вот континентальный масштаб завоевательного похода Красной Армии смотрится весьма сомнительным ввиду намечаемых целей, а сам он — сугубо анти-германским, так как поляки и чехи на то время подчинялись Берлину посредством оккупационных администраций. Стремление «овладеть территорией бывшей Польши» может подразумевать под собою занятие нашими войсками, в том числе, Познанщины и Поморья, включенных в состав Германии после падения Белого Орла в 1939 году (значительная часть польского населения была с этих территорий «выдворена»).
К тому же, эта агрессия с оглядкой на агрессию (иначе и не выразишься) сильно похожа на "превентивный удар" из книжки «Ледокол», наносить который Виктор Суворов завещал точно не Красной Армии... Но Марк Семенович неумолим: «…для советских/российских читателей, с детского сада воспитанных на сказках про «доброго дедушку Ильича» и «неизменно миролюбивую внешнюю политику Советского Союза», нормальная правда о том, что волки не едят капусту, оказалась тяжелым нервным потрясением» (стр. 72).
Продолжение следует…
Автор: Владимир Заинчкивский
Свежие комментарии