О дистанциях решительного боя для русских броненосцев в Цусиме

Многие любители военно-морской истории уверены, что в завязке Цусимского сражения З.П. Рожественский упустил представившуюся ему возможность нанести существенный урон японскому флоту. По их мнению, пятерке быстроходных русских броненосцев следовало броситься в атаку, пока японцы «крутили» ставшую знаменитой «Петлю Того».

В этом случае появлялся шанс сблизиться на дистанцию, с которой русские бронебойные снаряды могли пробивать наиболее толстую броню японских кораблей, что должно было бы дать нашим броненосцам преимущество – ведь японские снаряды брони не пробивали.

Этой точки зрения придерживается и уважаемый М. Климов, неоднократно предлагавший атаковать японский строй четверкой эскадренных броненосцев типа «Бородино».

Что ж, давайте рассмотрим возможности русских 152-мм и 305-мм бронебойных снарядов на малых дистанциях боя.

О возможностях 305-мм/40 орудия образца 1895 г.

Это может показаться странным, но и по сию пору нет полной ясности по части характеристик основного оружия русских эскадренных броненосцев эпохи Русско-японской войны – 305-мм/40 орудия образца 1895 г.

Масса «облегченных» снарядов известна достоверно и составляет 331,7 кг.

Нет сомнения и в начальной скорости снаряда – 792 м/сек. Тут источники практически не имеют разночтений и подтверждаются служебной литературой тех лет, где повсеместно указывается 2 600 футов в секунду, что 792 м/сек и есть.

Но на какую дальность летел такой снаряд?

К примеру, уважаемый С. Виноградов в своей работе «Броненосец «Слава». Непобежденный герой Моонзунда» указывает, что на предельном угле возвышения 15 градусов дальность составляла 80 кабельтов.

В то же время иные авторы указывали другие данные: например, В. Грибовский сообщал, что при тех же 15 градусах возвышения 305-мм/40 орудие стреляло только на 74 кабельтова.

Оценка В. Грибовского вполне совпадает с данными уважаемого А. Рытика, который сумел разыскать таблицы стрельбы для 305-мм/40 пушек 2-й Тихоокеанской эскадры.

Со своей стороны, могу предположить следующее.

Как известно, русские броненосцы имели на вооружении несколько типов 305-мм снарядов – так называемые «доцусимские» и другие, образца 1907 года, которые, как следует из их названия, были приняты на вооружение уже после Русско-японской войны.

Снаряды обр. 1907 года были несколько длиннее и, возможно, имели лучшее аэродинамическое качество, отчего и летели немного дальше, нежели их цусимские предшественники.

Соответственно, на мой взгляд, правильно будет для дальнейших расчетов использовать именно дальность в 74 кабельтова при угле возвышения орудия в 15 градусов.

Какова бронепробиваемость русских бронебойных снарядов, использовавшихся в Русско-японскую войну?

Гадать не стану, благо есть расчеты профессионального артиллериста, лейтенанта барона фон Гревеница, издавшего в 1906 году книгу «Организация стрельбы на большие дистанции в море отдельными судами и отрядами, а также изменения в Правилах Артиллерийской службы на флоте, вызванные опытом войны с Японией».

В ней он приводит бронепробиваемость 305-мм/40 орудия по крупповской цементированной броне, причем – в двух вариантах: без отклонения от нормали (снаряд падает на плиту под углом 90 градусов) и при отклонении от нормали в 25 градусов.

Почему так?

Очевидно, что наилучшее бронепробитие достигается тогда, когда снаряд ударяет в броню под углом 90 градусов. Но не менее очевидно и то, что подобное в бою может случиться лишь чудом. Снаряд – не лазерный луч и по прямой не летит, даже и на 20 кабельтов он имеет угол падения 2,46 градуса, а ведь в момент попадания цель может под влиянием качки накрениться на обстреливаемый борт, что еще сильнее увеличит угол встречи с броней.

Более того – практически не бывает такого, чтобы борт корабля находился строго перпендикулярно направлению полета снаряда стреляющего в него орудия.

Соответственно, шансы снаряда попасть в броню под идеальным для него углом 90 градусов являются околонулевыми.

Именно поэтому и в расчетах бронепробиваемости, и при испытаниях стрельбой часто брали не «идеальное попадание», а попадание под углом 65–70 градусов (что соответствует отклонению от нормали 25 и 20 градусов соответственно).

Именно это мы и видим у Гревеница.


Вспомнив формулу бронепробития де Марра, я позволил себе проверить расчеты уважаемого барона.

Получилось, что Гревениц брал для вычислений коэффициент «К» в районе 2 245, что выглядит совершенно адекватно и реалистично, с учетом того, что 12-дюймовые снаряды времен Русско-японской войны не оснащались бронебойными колпачками.

Иными словами, у меня нет сомнений в том, что расчеты Гревеница верны или как минимум очень близки к истине.

Могло ли быть такое, что данные таблицы соответствуют не цусимским, а более поздним снарядам образца 1907 года?

Подобное предположение выглядит невероятным, так как книга Гревеница была издана годом раньше, в 1906 году.

Теперь обратимся к броне японских броненосцев.

Согласно данных А. Белова, изложенных им в «Броненосцах Японии», из четырех японских броненосцев только один – «Микаса» – имел цементированную броню Круппа. «Сикисима» и «Асахи» защищались более слабой броней, цементированной методом Гарвея. Обычно упоминается, что она была на 16–20 % менее стойкой, нежели крупповская.

«Фудзи» защищался более старой броней, но ее я сейчас брать в расчет не буду по одной простой причине: по А. Белову основная защита «Сикисимы» и «Асахи» как раз и подбиралась с тем расчетом, чтобы соответствовать «Фудзи».

То есть, если на «Фудзи» главный броневой пояс имел 457 мм толщины в наиболее толстой части, то на «Сикисиме» тот же уровень защиты обеспечивался 229-мм броней Гарвея.

Таким образом, можно сделать допущение, что старина «Фудзи» имел сходную защиту машинных и котельных отделений с той, что несли японские броненосцы более поздней постройки, кроме «Микасы», конечно.

Итак, наиболее прочная броня «Сикисимы» и «Асахи» составляла 229 мм (главный бронепояс), 254 мм (лобовая защита орудий главного калибра) и до 356 мм (барбеты и боевая рубка).

Если предположить, что она уступала в бронестойкости броне Круппа на 16 %, то получается, что главный бронепояс «Сикисимы» и «Асахи» эквивалентен 197,4 мм, защита орудий – 218,9 мм, а барбет – 306,9 мм крупповской брони. В дюймах это будет 7,76; 8,62 и 12,07 дюймов соответственно.

Смотрим: с каких же расстояний пробивалась броня этих японских броненосцев?

Результат немного шокирует – оказывается, что главный бронепояс того же «Асахи» уверенно пробивался на 32 кабельтовых при отклонении от нормали в 25 градусов, а при идеальном попадании, так и на все 36 кабельтов.

Барбет и боевая рубка, правда, получились «неубиваемыми» – под углом 25 градусов от нормали их удалось бы пробить только с 11–11,5 кабельтов, в идеальном же случае – с 16 кабельтов.

А вот с защитой орудий все сложнее.

Как видно из таблицы, 8,62 дюйма крупповской брони пробивались под углом 25 градусов на 27 кабельтовых.

Но дело в том, что бронеплиты, защищающие «лоб» орудийных установок, образовывали как бы «щучий нос» и дополнительно – располагались под существенным углом к горизонту, так что угол встречи снаряда и брони мог оказаться куда больше предусмотренного Гревеницем отклонения от нормали 25 градусов.

Зададимся вопросом – почему же тогда флагманский артиллерист 2-й Тихоокеанской установил для 305-мм/40 орудий предельную дальность, с которой следовало стрелять бронебойными снарядами в 20 кабельтов?

Барбеты японских броненосцев с такого расстояния еще не пробить, зато бортовая броня пробивается и на расстоянии в полтора раза большем.

Возможно, 20 кабельтов считались дистанцией, с которой следовало поражать башенноподобную защиту главного калибра японских броненосцев?

Нет, артиллерийская инструкция 2-й Тихоокеанской подразумевала переход на стрельбу по башням с дистанции менее 15 кабельтов.


Могу предположить, что дело было вот в чем.

Для того, чтобы бронебойный снаряд повредил то же котельное, скажем, отделение, ему было мало пробить 229 мм броневой пояс. За ним дорогу нашему снаряду преграждал скос броневой палубы, причем на «Сикисиме» и «Асахи» он составлял весьма значительную величину – 102 мм.

Конечно, это была не цементированная броня, но и снаряд должен был попасть под нее под углом, близким к 45 градусам.

Для того чтобы преодолеть такую броню, бронебойный 305-мм снаряд должен был сохранить достаточно энергии. Наши моряки могли не знать марку стали и толщину скосов бронепалуб японских броненосцев, но предполагать их наличие – должны были.

Но есть и еще одна причина, по которой стрельба бронебойными снарядами на дистанции свыше 20 кабельтов была, в общем, лишена смысла.

О высоте броневого пояса

Все дело в том, что высота главного бронепояса броненосных кораблей тех лет была сравнительно небольшой.

Так, на «Фудзи» (здесь и далее – данные А. Белова) она составляла 2,4 м, и в нормальном водоизмещении над водой находились всего 0,9 м тяжелой брони. На «Сикисиме» и «Асахи» высота бронепояса составляла 2,44 или 2,6 м, причем надводная часть составляла всего только 1,1 м. На «Микасе» – 0,76 м.

Но нужно понимать, что все эти данные приводятся для нормального водоизмещения корабля.

В реальной же жизни корабли в таком водоизмещении в бой не идут – эксплуатационная перегрузка имеет место быть всегда.

Так что в реальности верхние кромки главных бронепоясов японских броненосцев находились еще ближе к поверхности воды, чем приведенные выше сантиметры.

«Выцелить» подобную бронезащиту на дистанции, скажем, в 30 кабельтов практически нереально.

Даже для более современной, более мощной и точной 305-мм/52 артсистемы, которой вооружались наши дредноуты типов «Севастополь» и «Императрица Мария», величина вертикального отклонения (то есть отклонения, не зависящего от мастерства артиллериста, речь идет о рассеивании снарядов) составляла, по данным Л.Г. Гончарова, 1,1 морской сажени, то есть более 2 метров.

В сети есть более поздние таблицы стрельбы для указанных орудий, там отклонение еще выше, но я беру по минимуму.

Но даже и так получается, что, прицелившись точно в ватерлинию вражеского корабля из куда более мощной и точной артсистемы, чем стандартная 305-мм/40, которой вооружались наши эскадренные броненосцы, артиллерист просто в силу «табельного» рассеивания снарядов может запросто промахнуться, и положить снаряд на пару метров выше ватерлинии, и более чем на метр выше уровня, где заканчивается главный бронепояс.

Повредит ли такое попадание русского 331,7-кг снаряда энергетическую установку вражеского корабля?

Разве только чудом.

Снаряд, если даже и попадет в горизонтальную часть броневой палубы, то рикошетирует от нее. Угол падения составит менее 5 % (более 85 градусов от нормали), то есть гарантированный рикошет.

В то же время, если бы русский бронебойный снаряд, пробив верхний 152-мм пояс, разорвался не на броне, а в отсеке над броневой палубой, то последняя должна была уберечь машинные и котельные отделения от образовавшихся осколков.

Можно только поблагодарить М. Климова, что он взял на себя труд визуализировать задачу наводчика 305-мм орудия.

Уважаемый читатель, поставьте себя на место наводчика.

Вы – на корабле, испытывающем и продольную, и поперечную качку. Вот прицел, и в нем – японский броненосец длиной в 130 метров на расстоянии в 20 кабельтов.


Вам нужно прицелиться так, чтобы поразить его не более чем на 80 см выше ватерлинии.

Справитесь?

Ладно, давайте упростим задачу.

Будем целиться в броневой пояс высотой в 2,6 м на дистанции в 20 артиллерийских кабельтов или 3 660 м. Правда, большая часть его находится под водой, ну да ладно.

Геометрия подсказывает: целясь точно в центр этого бронепояса, вы можете позволить себе отклониться от точки прицеливания не более чем на 0,2 (ноль целых, две десятых) градуса вниз или вверх.

Но даже если вам это удалось, рассеивание снарядов все равно может свести на нет все ваши усилия.

И ситуация не слишком-то выравнивается с уменьшением дистанции.

Для понимания этого достаточно вспомнить учения японского флота 12 (25) апреля, о которых я писал в предыдущей статье.

Опытнейшие японские комендоры стреляли по острову высотой 10–12 метров с 12–15 кабельтовых. Точность стрельбы составила в среднем по четырем броненосцам аж 50 %.

Ну а здесь задача на порядок сложнее – попасть в узенькую полосочку над ватерлинией, не более метра высотой…

В силу вышесказанного, решительно невозможно понять источник оптимизма М. Климова, заявившего в статье «Цусима: Рожественский – виновен»:


Факты же таковы: даже и на 20 кабельтовых шансы на поражение котельных или машинных отделений японского броненосца удачным попаданием 305-мм снаряда минимальны, если не сказать – мизерны.

Соответственно, даже и одиночное попадание в КМУ можно было бы считать большой удачей.

Вот только такое попадание вовсе не обязательно привело бы к потере скорости японского корабля, так как малый запас ВВ у русских бронебойных снарядов не гарантировал существенных повреждений заброневому пространству. Да и вывод из строя одного котельного отделения едва ли мог сбить скорость японскому броненосцу.

При этом шансов на то, что японцы позволят сколько-то длительное время упражняться в выцеливании машинных и котельных отделений их броненосцев, не было совсем.

За примером далеко ходить не нужно – достаточно вспомнить, что японцам понадобилось менее четверти часа, чтобы выбить из строя «Александр III». И вряд ли можно сомневаться, что град фугасных снарядов, обрушившийся на корабль Н.М. Бухвостова, подавил огонь русского броненосца много раньше, чем тот покинул строй.

Но М. Климова пример «Александра III» ни в чем не убеждает, и он задается вопросом:


Я, конечно, удержусь от сарказма и не буду цитировать М. Климову М. Климова, который в статье «Главный виновник Цусимы» писал:


И я не буду задавать ехидного вопроса: если уж М. Климов считает, что японцы получили резкий рост эффективности своего артогня в ходе войны, то почему он предлагает измерять результативность японского огня в последнем морском сражении Русско-японской войны (Цусима) по меркам первого (бой 27 января 1904 года), когда, собственно, «Новик» сближался с японской эскадрой?

Я просто напомню уважаемому М. Климову, что в бою 27 января 1904 года японский флот вовсе не концентрировал своего огня на «Новике». У него было достаточно целей и без малого русского крейсера.

Согласно официальной японской истории, по «Новику» постоянно стрелял всего только один корабль – броненосный крейсер «Якумо», который, кстати сказать, находился на значительном удалении (по нашим данным, «Новик» «наскакивал» на «Микасу», по японским – к моменту получения попадания тяжелого снаряда сближался с «Иватэ»), чем и объясняется количество попаданий в русский крейсер.

А вот по атакующей четверке русских броненосцев били бы в упор все 12 броненосных кораблей Х. Того и Х. Камимуры.

Но довольно! Я, кажется, слишком далеко ушел от темы статьи.

Вывод же из вышесказанного предельно прост – выход на дистанции, с которых русские 305-мм бронебойные снаряды хотя бы теоретически могли пробивать и броневой пояс, и скосы за ним (порядка 20–25 кабельтов), совершенно не гарантировал успеха в силу мизерной величины цели, которую требовалось поразить.

Что интересно – здесь мой оппонент, хотя бы и по иным причинам, пришел к сходным выводам, потому что в красочном графике, который М. Климов представил уважаемым читателям «ВО», зона, в котором русские 305-мм снаряды пробивают японскую броню, а 152-мм – еще нет, объявлена им зоной эффективного превосходства японской артиллерии.


А зона превосходства русской артиллерии, по М.Климову, начинается там, где японскую броню пробивают не только 305-мм, но и 152-мм бронебойные снаряды.

Вот только где же она, эта зона?

О бронепробитии 152-мм русских бронебойных снарядов

Тут все очень просто – дело в том, что упомянутый мною выше Гревениц сделал расчеты бронепробиваемости не только для двенадцатидюймовок, но и для шестидюймовок русского флота.

И вот рассчитанный результат:


Как я уже писал выше, 9 дюймов гарвеевской брони «Сикисимы» и «Асахи» экививалентны 7,77 дюймам крупповской цементированной брони.

Согласно приведенным выше расчетам, русский бронебойный снаряд мог поразить броню указанной толщины только при идеальном попадании (без отклонения по нормали) с дистанции в 1 (один) кабельтов.

Вот эта дистанция – 1 кабельтов – и есть та самая «область эффективного превосходства русской артиллерии» и «область явного превосходства огня 2ТОЭ» по М. Климову.

Хотя, строго говоря, и это неверно: ведь после пробоя 229-мм бронепояса русскому снаряду нужно было еще как-то осилить 102-мм бронескос…

С учетом последнего, вынужден констатировать: никакой «области явного превосходства огня 2ТОЭ», на которой строил свою гипотезу М. Климов, никогда не существовало.

У внимательного читателя может возникнуть вопрос – почему же тогда русским кораблям 2-й Тихоокеанской эскадры предписывалось переходить на огонь 152-мм бронебойными снарядами с дистанции 10 кабельтов?

Ответ очень прост.

На таком расстоянии эти русские снаряды гарантированно пробивали 102 мм гарвеевской брони и имели некоторые шансы пробить даже и 152-мм броню того же типа.

К сожалению, наиболее важные места японских кораблей защищала куда более прочная броня.

Таким образом, нанести чувствительные повреждения с расстояния 10 кабельтов и менее русские 152-мм бронебойные снаряды еще могли, но вот решающие – даже и пытаться не стоило.

А как же японские снаряды?

Здесь хотелось бы отдельно отметить два серьезнейших заблуждения моего оппонента.

Во-первых, по каким-то неясным для меня причинам М. Климов уверен в абсолютной безвредности японских фугасных снарядов для броневых поясов русских кораблей.

Но это, очевидно, не так.

Например, 229-мм броневой пояс из цементированной брони Круппа эскадренного броненосца «Победа» был пробит в сражении в Желтом море.

Да, снаряд не прошел внутрь корпуса, а только выбил пробку в броне – но этого вполне хватило, чтобы затопить угольную яму за поврежденной броней и 3 соседних помещения.

У броненосцев типа «Бородино» по ватерлинии брони в 229 мм не было вовсе – бронепояс составляли плиты толщиной от 145 до 194 мм, и вряд ли они выдержали бы стрельбу в упор 305-мм японских орудий.

Конечно, японские снаряды не прошли бы внутрь корпуса, а взрывались на броне, но даже и в таком случае на малых дистанциях боя обширные затопления для наших броненосцев были более чем вероятны, если не сказать – гарантированы.

А решающие повреждения артиллерии русских броненосцев – вывод из строя артиллерийских башен, хотя бы их броня и не была пробита, японцы наносили и с куда больших дистанций.

Во-вторых, М. Климов совершенно не берет в расчет огневую производительность русских и японских кораблей.

Попросту говоря, при выходе на дистанцию, близкую к дистанции прямого выстрела (те самые 10–20 кабельтов для 152–305-мм орудий соответственно), важную роль будет играть количество стреляющих стволов и техническая скорострельность, то есть способность выпустить максимум снарядов за минимум времени.

И тут у японцев, при попытке сближения четверки русских броненосцев с главными силами Х. Того и Х. Камимуры, будет просто тотальное преимущество.

Другими словами, четверка броненосцев типа «Бородино», атакуя японский строй, сможет вести бой в самом лучшем случае из 8*305-мм и 32*152-мм орудий. А отвечать им будут, по завершении «Петли Того», 16*305-мм, 1*254-мм, 30*203-мм и 80*152-мм бортового залпа двух боевых отрядов японцев.

При этом японские 305-мм орудия могли стрелять чаще русских двенадцатидюймовок, а палубные и казематные 152-мм пушки – чаще, чем башенные русские 152-мм.

То есть более чем к двойному превосходству в тяжелых орудиях (254–305-мм) и почти тройному – в орудиях среднего калибра, добавится еще и превосходство в скорострельности.

Мало?

Так не будем забывать, что японские комендоры все же имеют боевой опыт, разрывы японских снарядов хорошо видны, в то время как наших бронебойных не будет видно совсем, и к превосходству в количестве и скорострельности добавляется еще и превосходство в точности…

При этом нужно понимать, что даже в случае чудесного чуда – скажем, русский 305-мм снаряд все же поразил машинное отделение японского броненосца – орудия «подранка» от этого стрелять не перестанут.

Вывод

В силу вышесказанного можно смело констатировать – наличие бронебойных снарядов не давало четверке русских броненосцев типа «Бородино» никакого преимущества при сближении с главными силами Х. Того на дистанцию в 15–20 кабельтов.

Попросту говоря, огневая мощь японских боевых отрядов при таком сближении становилась подавляющей, а шансы русских не то чтобы потопить, но нанести существенные повреждения, сбить ход хотя бы одному японскому броненосцу – оставались мизерными.

Продолжение следует…